Но капитану море было по колено.
- Меня это вовсе не пугает, - доверительно продолжал он. - Люблю женщин, у которых есть за что подержаться. Худая женщина в постели - совсем не то, все равно что ехать верхом без седла.
- Меня нисколько не интересуют ваши вкусы в постели или вне ее, - резко сказала мама.
- Верно, - покладисто ответил капитан. - Есть и другие места, сколько угодно. Знавал я девицу, которая была чудо как хороша на верблюде. Бедуинская Берта было ее прозвище.
- Прошу вас, капитан, держите про себя свои воспоминания, - ответила мама, лихорадочно ища глазами Ларри.
- Я думал, вам это будет интересно. Спина верблюда - не самое удобное место, тут требуется навык.
- Меня не интересуют навыки ваших знакомых женского пола. А теперь извините, мне надо пойти заняться столом.
Все новые экипажи под цоканье копыт подкатывали к нашему крыльцу, и все новые машины исторгали гостей из своего чрева. Комнаты наполнялись причудливым собранием приглашенных. В одном углу Кралевский - этакий озабоченный горбатый гном - рассказывал Лене про свое знакомство с Гудини.
- "Гарри, - говорю я ему, мы ведь были близкие друзья, - Гарри, посвяти меня в любые секреты по твоему выбору, я никому не открою. На моих губах печать молчания".
Кралевский глотнул вина и поджал губы, показывая, как они были запечатаны.
- В самом деле? - отозвалась Лена безо всякого интереса. - Да, в певческом мире совсем по-другому. Мы, артисты, охотно делимся своими секретами. Помню, как Крася Тупти сказала мне: "Лена, у тебя такой восхитительный голос, что я не могу слушать без слез. Я научила тебя всему, что умела сама. Ступай, неси миру факел своего таланта".
- Я не к тому, что Гарри Гудини был такой уж скрытный, - сухо произнес Кралевский. - Я не знал более щедрого человека. Представьте, он даже показал мне, как распилить женщину пополам.
- Боже мой, это, наверно, очень любопытно - быть разрезанной пополам, - задумчиво сказала Лена. - Вообразите: одна половина беседует с епископом, а у второй в это время роман в соседней комнате. Вот потеха!
- Это всего лишь иллюзия, - объяснил Кралевский, зардевшись.
- Как и вся наша жизнь, - с чувством произнесла Лена. - Как и вся наша жизнь, друг мой.
От столиков, где стояли напитки, доносились пьянящие звуки. Хлопали пробки шампанского, и светлая влага цвета хризантемы наполняла фужеры, весело шипя пузырьками; крепкое красное вино, густое, как кровь мифического чудовища, с бульканьем лилось в кубки, покрываясь витиеватым узором из розовых пузырьков; холодное белое вино, мерцая брильянтами и топазами, звонкой припрыжкой устремлялось в бокалы. Прозрачная, чистая анисовка напоминала безмятежное горное озерко, но вот в нее доливают воду, и в рюмке, точно по мановению волшебной палочки, рождаются мутные вихри, сгущаясь в летнее облачко цвета лунного камня.
Затем мы перешли в помещение, где нас ожидало великое обилие яств. Бывший дворецкий короля, тщедушный, как богомол, командовал крестьянскими девушками, занятыми сервировкой. Спиро, сосредоточенно хмуря брови, старательно разрезал птицу и окорока. Кралевского притиснула к стене могучая, как у моржа, туша Риббиндэйна; пышные усы полковника нависали шторой над его губами, а выпученные глаза сверлили Кралевского парализующим взором.
- Гиппопотам, или речная лошадь, - одно из самых крупных четвероногих африканского континента, - рокотал полковник, словно читая лекцию в классе.
- Да-да… фантастический зверь, несомненно одно из чудес природы, - поддакивал Кралевский, лихорадочно высматривая пути для бегства.
- Когда стреляете в гиппопотама, или речную лошадь, - продолжал рокотать полковник Риббиндэйн, не слушая его, - как мне посчастливилось делать, цельтесь между глаз и ушей, чтобы пуля поразила мозг.
- Да-да, конечно, - соглашался Кралевский, загипнотизированный выпуклыми голубыми глазами полковника.
- Бабах! - крикнул полковник так громко и неожиданно, что Кралевский едва не выронил тарелку. - Вы попали между глаз… Шлеп! Хрясь!.. Прямо в мозг, понятно?
- Да-да, - подтвердил Кралевский, давясь и бледнея.
- Хлюп! - не унимался полковник. - Мозги брызжут во все стороны.
Кралевский в ужасе зажмурился и отставил тарелку с недоеденной порцией молочного поросенка.
- После чего он тонет, - продолжал полковник Риббиндэйн. - Идет прямо ко дну реки… буль, буль, буль. Затем вы ждете сутки - знаете, почему?
- Нет… я… э… - промямлил Кралевский, глотая воздух.
- Вспучивание, - удовлетворенно объяснил полковник. - Вся эта наполовину переваренная пища в его желудке, ясно? Она разлагается и выделяет газ. Брюхо раздувается, точно воздушный шар, и бегемот всплывает.
- К-как интересно, - пробормотал Кралевский. - Но если позволите, я…
- Чудно с этим содержимым желудка, - задумчиво произнес полковник Риббиндэйн, игнорируя попытки собеседника совершить побег. - Брюхо раздувается вдвое против обычного, и когда вы его вспорете - ш-ш-ш-ш! Все равно что вспороть цеппелин, наполненный нечистотами, ясно?
Кралевский прижал ко рту носовой платок и озирался с мукой во взгляде.
- А вот со слоном, самым крупным четвероногим африканского континента, поступают иначе, - знай себе рокотал полковник, отправляя в рот кусок поджаристого поросенка. - Вообразите, пигмеи вспарывают ему брюхо, залезают внутрь и пожирают печень - сырую, с кровью… можно сказать, живую еще. Чудной народец, эти пигмеи… туземцы, что там говорить…
Кралевский, приобретя нежный желтовато-зеленый оттенок, прорвался наконец на веранду и замер там в лунном свете, хватая ртом воздух.
Молочные поросята исчезли, от бараньих и кабаньих окороков остались белые кости; грудины и ребрышки цыплят, индюшат и уток лежали, точно остовы опрокинутых лодок. Джиджи, отведав по настоянию мамы всего понемногу и заявив, что в жизни не едал ничего даже отдаленно похожего, затеял с Теодором состязание - кто поглотит больше печений "Таджмахалская услада".
- Изумительно, - невнятно произнес Джиджи с полным ртом. - Просто изумительно, дорогая миссис Даррелл. Вы олицетворяете верх кулинарного гения.
- Что верно, то верно, - подтвердил Теодор, хрустя очередной "Таджмахалской усладой". - Превосходнейшее печенье. Что-то в этом роде делают в Македонии… э… гм… но тесто на козьем молоке.
- Джиджи, ты в самом деле сломал ногу при левитации или как это называется? - спросила Марго.
- Нет, - скорбно ответил Джиджи. - Будь это так - не обидно, хоть причина уважительная. Нет, в этом проклятом дурацком отеле, где я жил, в спальнях стеклянные двери, а на балконы поскупились.
- Совсем, как здесь, на Корфу, - заметил Лесли.
- И вот однажды вечером я забыл об этом, решил выйти на балкон, чтобы проделать дыхательные упражнения, а балкона, сами понимаете, не оказалось.
- Вы могли убиться насмерть, - сказала мама. - Берите еще печенья.
- Что такое смерть? - вопросил Джиджи с пафосом. - Метаморфоза - вы меняете кожу, только и всего. В Иране я погружался в глубокий транс, и мой друг смог получить неопровержимые доказательства, что в предыдущей жизни я был Чингисханом.
- Ты про кинозвезду говоришь? - У Марго округлились глаза.
- Нет, дорогая Марго, про великого воина, - ответил Джиджи.
- Ты хочешь сказать, что вспомнил, как был Чингисханом? - заинтересовался Лесли.
- Увы, этого не было, я находился в трансе, - грустно сказал Джиджи. - Человеку не дано вспоминать предыдущие жизни.
- Одно печенье два раза не съешь! - воскликнул Теодор, довольный тем, что нашел актуальное сравнение.
- Хоть бы поскорее все кончали есть, - заметила Марго, - чтобы можно было начинать выступления.
- Спешить с такой трапезой было бы кощунством, - заявил Джиджи. - Времени у нас хватит, вся ночь еще впереди. К тому же нам с Джерри надо собрать пресмыкающихся актеров вспомогательного состава.
На подготовку представления ушло немало времени - после доброй трапезы с возлияниями все были тяжелы на подъем; в конце концов Марго все же удалось собрать труппу. Она предложила роль ведущего Ларри, но он отказался, говоря, что не может быть ведущим, если она хочет, чтобы он сам выступил с номером. И Марго ничего не оставалось, как принять удар на себя. Чуть румяная от волнения, она ступила на тигровую шкуру у рояля и попросила тишины.
- Леди и джентльмены, - начала она, - сегодня вечером для вашего увеселения у нас выступают лучшие таланты острова, и я не сомневаюсь, что всем вам доставят удовольствие таланты этих талантливых талантов.
Марго остановилась, покраснев еще сильнее, и Кралевский галантно первым захлопал в ладоши.
- Для начала представляю вам Константино Мегалотополопопулоса, - продолжала Марго, - нашего аккомпаниатора.
Маленький толстенький грек, этакая чернявая божья коровка, просеменил в комнату, поклонился и сел за рояль. Еще одно из достижений Спиро: мистер Мегалотополопопулос, по профессии помощник драпировщика, не только умел играть на рояле, но и читал с листа.
- А теперь, - объявила Марго, - с великим удовольствием представляю вам очень талантливую артистку Лену Маврокондас, которой аккомпанирует на рояле Константине Мегалотополопопулос. Лена споет большую арию из "Розового кавалера" - "Подношение розы".
Лена, яркая, как тигровая лилия, проплыла к роялю, поклонилась Константино, аккуратно сложила ладони поверх диафрагмы, точно защищая ее от ударов, и запела.
- Прелестно, прелестно, - сказал Кралевский, когда она кончила и поблагодарила нас поклоном за аплодисменты. - Виртуозное исполнение.
- Вот именно, - подхватил Ларри. - В лондонском "Ковент-Гардене" такую манеру исполнения называют "Три В".
- "Три В"? - заинтересовался Кралевский. - Что это значит?
- Вим, вибрато и волюм, - объяснил Ларри: - Сила, вибрация, напор.
- Объяви, что я спою на бис, - тихо обратилась Лена к Марго, пошептавшись с Константино Мегалотополопопулосом.
- Конечно, это замечательно, - взволнованно отозвалась Марго, не ожидавшая такой щедрости. - Леди и джентльмены, а теперь Лена исполнит другую песню, называется "На бис".
Лена наградила Марго убийственным взглядом и приступила к исполнению с такой энергией и таким обилием жестов, что даже Крич был поражен.
- Клянусь богом, какая смазливая девчонка! - воскликнул он, и глаза его увлажнились от восторга.
- Да-да, настоящая артистка, - согласился Кралевский.
- Какая грудная клетка! - восхищался Крич. - Обводы - что твой линкор.
Лена закончила нотой, словно заимствованной у цитры, и поклонилась на аплодисменты - достаточно громкие, однако не слишком горячие и продолжительные, чтобы не поощрить певицу на еще один бис.
- Спасибо, Лена, это было замечательно, совсем как в настоящем концерте, - сказала сияющая Марго. - А теперь, леди и джентльмены, представляю вам знаменитых артистов-эскапистов Коварно-Кралевского и его партнера Скользко-Стефанидеса.
- Господи! - вымолвил Ларри. - Кто придумал такие имена?
- Ты еще спрашиваешь? - удивился Лесли. - Теодор. Кралевский хотел назвать номер "Таинственные иллюзионисты-эскапологисты", но Марго не могла поручиться, что выговорит это правильно.
- Спасибо и на этом, - заключил Ларри.
Теодор и Кралевский прошагали к роялю, гремя цепями и замками.
- Леди и джентльмены, - объявил Кралевский. - Сегодня вечером мы покажем вам трюки, которые ошеломят вас, трюки, настолько таинственные, что вы страстно пожелаете узнать, как они выполняются.
Он остановился и строго посмотрел на Теодора, который нечаянно уронил на пол одну цепь.
- Для первого трюка я попрошу моего ассистента не только крепко связать меня веревкой, но и заковать в цепи.
Послушно похлопав в ладоши, мы с восторгом стали смотреть, как Теодор обматывает Кралевского веревками и цепями. Время от времени до нашего слуха доносилась приглушенная перебранка.
- Что-то я… э… словом… гм… забыл, какой узел вязать… Гм… да… как ты сказал: сперва замок? Ах, да, вот он… гм… э… секундочку.
Наконец Теодор с виноватым видом повернулся к зрителям.
- Я должен извиниться… э… словом… э… что дело идет медленно, - сообщил он. - Но у нас не было времени… э… попрактиковаться, то есть…
- Давай живей! - прошипел Кралевский.
В конце концов Теодор намотал на Кралевского столько цепей и веревок, что тот выглядел так, словно вышел из гробницы Тутанхамона.
- А теперь, - объявил Теодор, указывая на обездвиженного Кралевского, - есть ли желающие… э… словом… проверить узлы?
Полковник Риббиндэйн проковылял к артистам.
- Э… гм… - испуганно промямлил Теодор, не ожидавший, что найдутся желающие, - боюсь, я буду вынужден просить вас… гм… так сказать… не очень сильно дергать узлы… э… гм.
Полковник Риббиндэйн обследовал узлы так тщательно, точно дело происходило в тюрьме и он был старшим надзирателем. Наконец он с явной неохотой возвестил, что узлы в порядке. Теодор с облегчением вышел вперед и снова указал на Кралевского.
- А теперь мой ассистент, вернее, мой партнер, покажет вам, насколько… это легко… э… словом… гм… освободиться от… э…. гм… нескольких ярдов… точнее, футов… хотя, конечно, здесь в Греции следовало бы сказать метров… э… гм… от нескольких метров… э… веревок и цепей.
Он отступил назад, и мы дружно уставились на Кралевского.
- Ширму! - зашипел тот Теодору.
- А! Гм… конечно, - сказал Теодор и напрягся, устанавливая ширму перед Кралевским.
Последовала долгая зловещая пауза, во время которой из-за ширмы доносились тяжелое дыхание и звон цепей.
- Боже мой, - произнесла Марго. - Надеюсь, он все же справится.
- Что-то я сомневаюсь, - отозвался Лесли. - Очень уж замки ржавые на вид.
Однако в эту минуту, к нашему удивлению, Теодор отодвинул ширму, и мы увидели, что Кралевский, малость раскрасневшийся и всклокоченный, стоит совершенно свободный, а цепи и веревки лежат вокруг него на полу.
Мы аплодировали от души, и Кралевский купался в волнах одобрения.
- Мой следующий трюк, - важно объявил он, - трудный и опасный трюк, займет довольно много времени. Мой ассистент свяжет меня и закует в цепи, узлы могут быть проверены - ха-ха! - скептиками из числа присутствующих, после чего меня запрут в герметичном ящике. А спустя некоторое время вы увидите, как я чудесным образом выйду из ящика, однако мне требуется время, чтобы совершить это… э… чудо. А вы пока сможете посмотреть следующий номер.
Спиро и Мегалотополопопулос втащили в комнату чрезвычайно тяжелый бельевой сундук из оливкового дерева. Его размеры оказались идеальными, ибо после того, как Кралевского связали веревками и заковали в цепи и недоверчивый полковник Риббиндэйн тщательно проверил узлы, Кралевский, поднятый сильными руками Спиро и Теодора, вписался в чрево сундука, точно улитка в свой домик. Теодор картинным жестом захлопнул крышку и запер ее на замок.
- А теперь, когда мой ассис… э… мой… э… гм… то есть партнер… подаст сигнал, я выпущу его, - сообщил он. - Представление продолжается!
- Не нравится мне это, - заметила мама. - Надеюсь, мистер Кралевский знает, что делает.
- Сомневаюсь, - мрачно произнес Лесли.
- Слишком уж это похоже на… ну… на погребение заживо.
- Может быть, когда мы откроем сундук, окажется, что он превратился в Эдгара Аллана По, - оптимистически предположил Ларри.
- Все будет в порядке, миссис Даррелл, - сказал Теодор. - Я могу общаться с ним условными стуками… гм… вроде азбуки Морзе.
- А теперь, - возвестила Марго, - пока мы ожидаем, чтобы Коварно-Кралевский освободился, перед вами выступит сногсшибательный заклинатель змей с Востока, Принц Джиджибой.
Мегалотополопопулос взял на рояле несколько вибрирующих аккордов, и в комнату быстро вошел Джиджи. Он сбросил свое роскошное одеяние и остался лишь в тюрбане и набедренной повязке. Поскольку ему не удалось найти флейты для заклинания змей, он держал в руке скрипку, которую Спиро по его просьбе одолжил у кого-то в деревне; в другой руке у него была корзина с живым реквизитом. Джиджи с презрением отверг веретениц, когда увидел их, посчитав, что они слишком малы, чтобы с их помощью культивировать образ Матери Индии. Вместо этого он одолжил у меня немолодого ужа длиной около восьмидесяти сантиметров, который к людям относился крайне отрицательно. Когда Джиджи поклонился публике, с корзины слетела крышка, и уж, явно недовольный всем происходящим, вывалился на пол. Все перепугались, а Джиджи спокойно сел, скрестив ноги, на пол возле свернувшегося спиралью ужа, зажал подбородком скрипку и начал играть. Постепенно испуг прошел, и мы все с восхищением смотрели, как Джиджи, покачиваясь из стороны в сторону, извлекает из скрипки душераздирающие звуки на глазах у настороженной и раздраженной змеи. В этот момент послышался громкий стук в сундуке, где был заточен Кралевский.
- Ага! - воскликнул Теодор. - Сигнал.
Он подошел к сундуку, наклонился, распушив бороду, и застучал по крышке, словно дятел. Все, включая Джиджи, сосредоточили свое внимание на нем, и тут уж перешел в наступление. К счастью, Джиджи успел отпрянуть, так что уж смог лишь вцепиться зубами в набедренную повязку, зато вцепился он мертвой хваткой.
- О! Господи! - вскричал сногсшибательный заклинатель змей с Востока. - Эй, Джерри, скорей сюда, он кусает меня в пах.
Минуло несколько минут, прежде чем я убедил его стоять смирно, чтобы я мог извлечь ужа из набедренной повязки. Тем временем Теодор при помощи азбуки Морзе вел продолжительный диалог с запертым в сундуке Кралевским.
- Боюсь, я не могу продолжать, - сказал Джиджи, принимая дрожащей рукой стаканчик бренди, поданный ему мамой. - Он пытался укусить меня ниже пояса!
- Похоже, он задержится еще на минуту-другую, - сообщит Теодор. - У него что-то не ладится… э… то есть затруднения с замками. Во всяком случае, я так его понял.
- Тогда я объявлю следующий номер, - сказала Марго.
- Подумать только, - пролепетал Джиджи, - это ведь могла быть кобра.
- Нет-нет, - возразил Теодор. - Здесь на Корфу не водятся кобры.
- А теперь, - возвестила Марго, - перед нами выступит капитан Крич, он исполнит нам старые песни, и я уверена, что вы ему подпоете. Капитан Крич!
Капитан, лихо сдвинув на ухо свой цилиндр, протопал к роялю и изобразил несколько тяжеловесных па, крутя в руке добытую где-то трость.
- Старые матросские песни, - проревел он, подцепляя концом трости цилиндр и ловко вращая его в воздухе. - Старые матросские песни. Все подхватывают хором.
Он исполнил еще несколько па, продолжая вращать цилиндр, и запел в такт мелодии, которую барабанил на рояле Мегалотополопопулос.
А Пэдди, он ирландец был,
Из Донегола родом,
В девчонках разжигал он пыл…
Дальше говорилось о некоторых анатомических подробностях, которые не мешали Пэдди пользоваться успехом у девушек.
Завершался куплет таким припевом:
О, фолдерол и фолдерэй,
Морская жизнь не сахар,
Так действуй и не ахай,
Когда подружка или друг
В тебе желанье разожгут.
- Ну, знаешь, Ларри! - гневно воскликнула мама. - Это ты называешь увеселением!
- Что ты на меня набросилась? - удивился Ларри. - Я тут совершенно ни при чем.
- Ты пригласил этого гадкого старикашку, он твой друг.