Два больших истребителя с ревом оторвались от узкой полосы и возвратилась лишь тогда, когда день уже угасал. Майкл и Эндрю выпрыгнули из кабин и упали друг на друга; хлопая один другого по спине и пританцовывая, они двигались по кругу, и это делало их, одетых в теплую толстую летную одежду, похожими на двух танцующих в цирке медведей. Их наземные команды стояли рядом со снисходительными улыбками на лицах до тех пор, пока пилоты немного не остыли, и тогда Мак, главный механик, выступил вперед и притронулся к пилотке:
- Прошу прощения, сэр, но этот цвет уж так мне напоминает церковно-приходское платье моей тещи, сэр, скучный и грязный, и Боже ты мой…
Истребители СЕ-5а были монотонно покрашены заводской грязновато-желто-коричневой краской. Этот цвет, как предполагалось, сделает самолеты незаметными для врага.
- Зеленый, - сказал Эндрю. Многие пилоты, как с германской, так и с британской стороны, считали делом чести, чтобы их самолет был окрашен достаточно ярко, тем самым извещая противника о своем присутствии, бросая ему прямой вызов. - Зеленый, - повторил Эндрю - Ярко-зеленый, под стать моему шарфу, и не забудьте написать на носу "Летающий Хаггис".
- Желтый, пожалуйста, Мак, - откликнулся Майкл.
- И почему это я подумал, что вы выберете именно желтый, а, мистер Майкл? - усмехнулся механик.
- Да, Мак, пока ты будешь этим, заниматься, сними с самолета жуткое маленькое лобовое стекло и подтяни нивелировочные тросы, хорошо?
Все "старики" полагали, что, если подтянуть нивелировочные тросы, можно увеличить скорость еще на несколько узлов.
- Я позабочусь об этом.
- И отрегулируй машину так, чтобы можно было лететь, не держа руки на рычагах управления, - добавил Майкл.
Эти асы - все нервные, каждому это известно. Если СЕ-5а мог бы летать ровно и по прямой и не надо было бы все время касаться рычагов управления пилот освободил бы две руки для стрельбы из пулеметов.
- Именно так я ее и отрегулирую, сэр!
- Да, и еще, Мак, установи прицел пулеметов так чтобы можно было вести огонь с пятидесяти ярдов.
- Что-нибудь еще, сэр?
- Пока достаточно, Мак, - Майкл улыбнулся ответ, - но я постараюсь придумать что-нибудь еще.
- А я в этом и не сомневаюсь, сэр. Машина будет готова к рассвету.
- Если так, тебя ждет бутылка рома, - пообещал Майкл.
- А теперь, дружище, - широким жестом Эндрю обнял Майкла за плечи, - как насчет того, чтобы выпить?
- Я уже думал, что ты и не предложишь. Офицерская столовая была полна возбужденных молодых людей, жарко и громко обсуждавших новые самолеты.
- Капрал! - крикнул лорд Киллигерран дежурному по столовой через головы собравшихся. - Запишите, пожалуйста, все выпитое сегодня вечером на мой счет. - И пилоты радостно приветствовали командира, прежде чем вновь обратиться к бару, чтобы как следует воспользоваться этим предложением.
Час спустя, когда все глаза уже лихорадочно блестели, а смех достиг той степени резкости, которую Эндрю счел подходящей, он забарабанил по стойке бара, привлекая общее внимание, и торжественно объявил:
- Как величайшему из чемпионов по игре в "бокбок" в Абердине и во всей Шотландии, не говоря уже о дальних Гебридских островах, мне подобает вызвать всех желающих на соревнование в этой древней и благородной игре.
- Поистине подобает! - Майкл многозначительно и насмешливо взглянул на друга: - Соблаговолите набрать себе команду, сэр.
Майкл проиграл жеребьевку, и теперь его команда должна была сгрудиться у дальней стены столовой так, как во время схватки в регби, а в это время прислуга в столовой проворно прятала все бьющиеся предметы. Затем парни Эндрю по очереди разбегались через всю столовую и, прыгнув, со всей силой, какая только возможна, падали поверх сгрудившихся у стен, чтобы разрушить эту группу и таким образом победить вчистую. Если же кто-то из них какой-либо частью тела коснется земли, это означает немедленную дисквалификацию всей команды.
Группа Майкла выдержала тяжесть и силу натиска, и наконец все восемь игроков Эндрю взгромоздились, словно стадо обезьян, на пирамиду Майкла.
С вершины этой кучи Эндрю задал решающий вопрос, который должен определить славную победу или постыдное поражение.
- Бок-бок, сколько пальцев я поднял?
Пытаясь угадать, Майкл вздохнул:
- Три.
- Два! - Эндрю заявил о победе, и с печальным стоном пирамида намеренно развалилась сама; Майкл обнаружил, что ухо Эндрю находится в нескольких дюймах от его рта.
- Послушай, как ты думаешь, я мог бы взять взаймы твой мотоцикл на вечер?
Сдавленный со всех сторон, Эндрю лишь скосил глаза.
- Снова отправляемся подышать воздухом, мой мальчик? - Майкл засмущался и не смог найтись. - Все, что у меня есть, - твое, поезжай с моим благословением и передай счастливой леди мое глубочайшее почтение, ладно?
Майкл поставил мотоцикл в лесу позади амбара и, неся сверток армейских одеял, зашлепал по грязи к входу. Когда он вошел, блеснул свет, - это Сантен подняла заслонку фонаря и посветила Майклу в лицо.
- Bonsoir, monsieur.
Она сидела наверху, на тюках соломы, подогнув ноги, и озорно улыбалась ему.
- Какой сюрприз встретить вас здесь.
Он вскарабкался к ней и с силой обнял.
- Ты пришла рано.
- Папа рано лег… - Она не договорила, так как Майкл закрыл ей рот поцелуем.
- Я видела новые самолеты, - прошептала Сантен, когда они разомкнули губы, чтобы отдышаться, - но не знала, который из них - твой. Все одинаковые. Мне было тревожно от того, что я не знаю, в котором - ты.
- Завтра мой самолет будет снова желтым. Мак покрывает его новым слоем лака.
- Мы должны договориться о сигналах, - сказала она, беря одеяла и принимаясь обустраивать гнездышко между тюками соломы.
- Если я вот так подниму руку над головой, это будет означать, что вечером жду тебя в амбаре.
- Именно этот сигнал я и буду высматривать во все глаза. - Сантен улыбнулась ему, а потом похлопала ладонью по одеялам. - Иди сюда. - Ее голос стал хрипловатым и как бы мурлыкающим.
Позже, когда она лежала, прижав ухо к его обнаженной груди, и слушала, как бьется сердце, он слегка пошевелился и прошептал:
- Сантен, так не пойдет! Ты не можешь ехать со мной в Африку.
Она быстро села и внимательно посмотрела на него; линия ее рта стала жесткой, а глаза, темные, как оружейная сталь, опасно светились.
- Ну, представь, что сказали бы люди? Подумай, что будет с моей репутацией, если я стану путешествовать с женщиной, которая мне не жена.
Сантен продолжала смотреть на него, но губы ее смягчились и на них начала появляться улыбка.
- Хотя должно же быть какое-то решение. - Майкл сделал вид, что ломает над этим голову. - Придумал! - Он щелкнул пальцами. - А что, если я женюсь на тебе?!
Она опять легла щекой ему на грудь.
- Только чтобы спасти твою репутацию.
- Ты еще не сказала "да".
- О, да. Да! Миллион раз да!
И тут же в своей манере задала прагматический вопрос:
- Когда, Мишель?
- Скоро, как можно скорее. Я познакомился с твоей семьей, а завтра повезу тебя познакомиться с моей.
- Твоей семьей? - Она отодвинулась. - Твоя семья - в Африке.
- Не вся. Большая ее часть находится здесь. Когда я говорю "большая", то имею в виду не количество, я имею в виду самую важную, хоть и малочисленную, ее часть.
- Не понимаю.
- Поймешь, ma cherie, обязательно поймешь!
О задуманном Майкл подробно рассказал Эндрю.
- Если ты попадешься, я стану отрицать, что мне хоть что-то известно обо всем этом нечестивом замысле. Более того, я с большим наслаждением буду председательствовать в военном трибунале, где тебя будут судить, и буду лично командовать расстрельным взводом, - предупредил Эндрю.
Майкл шагами измерил твердую площадку на краю северного поля со стороны имения де Тири, наиболее удаленную от базы эскадрильи. Ему пришлось скрытно, на бреющем полете перемахнуть на ярко-желтом СЕ-5а через посаженные в линию для защиты поля дубы, а затем, почти впритирку перелетев через каменную стену высотой семь футов, убрать скорость и позволить самолету плюхнуться на мягкую землю. Майкл быстро затормозил и, не выключая мотор, выбрался на крыло.
Сантен выбежала из-за угла. Она выполнила его указания и тепло оделась: на ней были отделанные мехом сапоги, желтая шерстяная юбка, желтый шелковый шарф на шее. Поверх всего этого - блестящая накидка из песца, капюшон которой на бегу болтался за спиной. На плече - сумка из мягкой кожи на длинном ремне.
Майкл спрыгнул и закружил ее в своих объятиях.
- Смотри! Я надела все желтое - это твой любимый цвет.
- Умница! - Он опустил ее на землю. - Вот! - Вытащил из кармана шинели взятый взаймы летный шлем и показал, как надеть его поверх густых темных локонов и застегнуть пряжку под подбородком.
- Ну что, правда, у меня теперь доблестный и романтический вид? - спросила Сантен, позируя перед ним.
- Ты просто прекрасна! - И это было правдой. Щеки ее раскраснелись от волнения, а глаза блестели.
- А теперь пошли. - Майкл взобрался на крыло и опустился в крошечную кабину.
- Такая маленькая… - Сантен в нерешительности остановилась на крыле.
- Да и ты ведь тоже, но мне кажется, что ты еще и боишься, а?
- Боюсь! Вот еще! - Она бросила на него мгновенный взгляд, полный совершеннейшего презрения, и начала забираться.
Это оказалось трудным делом, осложнявшимся тем, что ей нужно было поднять юбки выше колен и, рискованно балансируя над открытой кабиной, сесть в нее так, как красивая птица усаживается на свое гнездо, где высиживает яйца. Майкл не смог устоять перед искушением и, пока Сантен опускалась, просунул руку под юбки, почти до соединения обтянутых шелком бедер. Сантен вскрикнула от негодования:
- Вы нахал, месье! - и плюхнулась ему на колени.
Майкл пристегнул ремень безопасности и потерся носом о ее шею под нижним краем шлема.
- Теперь ты в моей власти. Уж отсюда не убежишь.
- Я и сама не уверена, что мне этого хочется, - хихикнула она.
Потребовалось еще несколько минут, чтобы они нашли место для всех юбок и мехов Сантен и убедились, что Майкл сможет работать рычагами управления.
- Все готово, - сказал он ей и порулил в конец поля, выгадывая каждый возможный дюйм, потому что земля была мягкой, а взлетная полоса - короткой. Мак по его просьбе разрядил оба пулемета, а из "викерса" слил охлаждающую жидкость, что экономило почти шестьдесят фунтов веса, но и при этом они были тяжеловаты для взлетной полосы такой длины.
- Держись. - Майкл открыл дроссель, и большой истребитель рванулся вперед.
- Слава Богу, ветер южный, - пробормотал летчик, почувствовав, как самолет отрывается от клейко-грязной земли и изо всех сил стремится поднять их в воздух.
Когда перелетели через дальнюю стену, почти касаясь ее, Майкл слегка накренил машину, чтобы приподнять левое крыло над одним из дубов, после чего стали набирать высоту. Майкл ощущал, насколько Сантен напряжена, и решил, что она и правда боится.
- Теперь мы в безопасности, - попытался перекричать он грохот мотора. Сантен повернула голову, в ее глазах был не страх, а наивысший восторг.
- Как красиво! - И она поцеловала его.
Ему доставило радость осознание того, что она разделяет его страсть к полетам.
- Мы пролетим над шато, - сообщил Майкл и, выполнив резкий крен, снова снизился.
Для Сантен это было вторым из самых чудесных переживаний и впечатлений за всю жизнь. Лучше верховой езды или музыки, почти таким же прекрасным, как любовь Майкла. Она чувствовала себя птицей, орлом, ей хотелось громко кричать о своей радости, задержать это мгновение навсегда. Хотелось всегда быть в небе, где вокруг нее завывает буйный ветер, а крепкая рука мужчины, которого она любит, обнимая, защищает.
Внизу лежал новый мир: знакомые с раннего детства места, теперь представшие ее взору в другом, и очаровательном, измерении.
- Вот таким ангелы и должны видеть мир! - воскликнула она, и Майкл улыбнулся ее фантазии.
Шато вырисовывался впереди; раньше Сантен не представляла, какой он большой, какая розовая и красивая у него крыша из обожженной черепицы. А вот и Облако, на поле за конюшней, скачет галопом, старается обогнать желтый самолет. Сантен рассмеялась и прокричала на ветру:
- Скачи, мой дорогой! - И тут они пронеслись над ним.
В огороде девушка увидела Анну, поднявшуюся от своих растений при звуке мотора, прикрывшую глаза рукой от солнца, всматривавшуюся в них. Анна была так близко, что можно разглядеть недовольную мину на ее красном лице, и Сантен сильно высунулась из кабины. Ее желтый шарф реял позади в воздушной струе, когда она махала Анне, Они пронеслись мимо, оставив ее в огороде с недоуменным лицом.
Сантен смеялась на ветру и кричала Майклу:
- Выше! Лети еще выше!
Он повиновался, а она ни минуты не сидела спокойно, крутилась и прыгала у него на коленях, высовывалась из кабины сначала с одной стороны, потом с другой.
- Смотри! Смотри! Вон монастырь, если бы только монахини могли меня теперь видеть. А вот там - канал, а вот кафедральный собор в Аррасе, о, а там… - Это волнение и энтузиазм были заразительны, и Майкл смеялся с ней, а когда Сантен повернула голову к нему, поцеловал ее, но она отстранилась.
- О, я не хочу пропустить ни секунды!
Майкл выбрал главную базу воздушных сил в Бертангле; там взлетно-посадочные полосы образовывали на фоне темного леса крест из подстриженного зеленого дерна, между перекладинами которого угнездилась группа ангаров и построек.
- Послушай меня, - закричал он ей на ухо. - Ты должна пригнуть голову и не поднимать ее, пока мы будем садиться. - Сантен кивнула. - Как только я скажу, прыгай вниз и беги за деревья. Справа ты увидишь каменную стену. Иди вдоль нее триста метров, пока не достигнешь дороги. Жди там.
Майкл выполнил круг над аэродромом Бертангле как по учебнику, использовав неспешный полет по прямой между вторым и третьим разворотами, чтобы тщательно рассмотреть базу на предмет какой-либо активности, которая могла бы указывать на присутствие старших офицеров или других потенциальных нарушителей спокойствия. Перед ангарами стояло полдюжины самолетов, несколько человек работали около них либо бродили среди строений.
- Похоже, что все спокойно, - пробормотал он и развернулся против ветра. Затем вышел на последнюю прямую. Сантен скрючилась у него на коленях так, чтобы ее не было видно с земли.
Майкл садился с запасом высоты, как новичок: когда они пронеслись над ангарами, он был все еще на высоте пятьдесят футов, а земли самолет коснулся на самом дальнем конце полосы, и Майкл позволил ему выкатиться с полосы и довезти их почти до края леса, и лишь затем круто развернул самолет боком и резко затормозил.
- Вылезай и беги! - сказал он Сантен и поддержал ее, когда она вылезала из кабины. Скрытая от ангаров и построек фюзеляжем СЕ-5а, она подхватила юбки, взяла свою кожаную сумку под мышку и поспешила скрыться среди деревьев.
Майкл вырулил назад к ангарам и поставил самолет на стоянку.
- Вы бы расписались в журнале, сэр, - сказал ему сержант-механик, когда он спрыгнул вниз.
- В журнале?
- Новый порядок, сэр, все полеты должны заноситься в журнал от и до.
- Чертова волокита, - заворчал Майкл. - Теперь без бумажки и сделать ничего нельзя. - Но все же отправился искать дежурного офицера.
- А, Кортни, за вами приехал шофер.
Шофер ждал за рулем черного "роллс-ройса", припаркованного за ангаром номер один, но, как только увидел Майкла, выпрыгнул и встал по стойке "смирно".
- Нкосана! - Он улыбался от огромной радости, зубы блестели на круглом, как луна, лице, и, широко взмахнув рукой, отдал Майклу честь, весь вытянулся в струну, и только рука его слегка подрагивала у козырька. Это был высокий молодой зулус, ростом даже выше капитана, одетый в форму хаки и обмотки, какие носили в Африканском корпусе.
- Сангане! - Майкл ответил на военное приветствие, улыбаясь так же широко, а затем импульсивно прижал зулуса к себе.
- Вижу твое лицо, и кажется, я снова дома. - Майкл говорил по-зулусски легко и быстро.
Оба молодых человека выросли вместе, путешествуя по поросшим травами желтым холмам земли зулусов со своими собаками и охотничьими палками. Обнаженными они вместе плавали в прохладных зеленых заводях реки Тугела и ловили там угрей длиной и шириной с их руки. Готовили добычу на одном и том же коптящем костре и лежали рядом по ночам, изучая звезды и серьезно обсуждая дела маленьких мальчиков, решая, какой жизнью станут жить и какой мир построят, когда будут взрослыми мужчинами.
- Какие новости из дома, Сангане? - расспрашивал Майкл, пока зулус открывал дверь "роллса". - Как поживает твой отец?
Мбеджане, отец Сангане, был слугой, компаньоном и другом Шона Кортни, наследником дома правителей зулусов, и ранее следовал за своим хозяином на другие войны, но теперь стал слишком стар и немощен и вынужден послать вместо себя сына.
Они оживленно болтали, пока Сангане выводил "роллс" с территории базы и поворачивал на главную дорогу. Сидя на заднем сиденье, Майкл стащил с себя летное обмундирование, под ним обнаружилась парадная форма, дополненная "крылышками" и наградами, что красовались под ними.
- Остановись вон там, Сангане, у деревьев.
Майкл выпрыгнул из машины и с тревогой позвал:
- Сантен!
Она вышла из-за ствола одного из деревьев, и Майкл изумленно уставился на нее. Сантен с толком использовала время, и ему стало понятно, зачем была взята с собой кожаная сумка. Майкл никогда прежде не видел ее накрашенной, но она нанесла косметику столь искусно, что поначалу он не мог постичь, в чем же метаморфоза. Просто дело в том, что все достоинства оказались подчеркнутыми, глаза стали еще ярче, кожа еще больше светилась и походила на жемчуг.
- Ты прекрасна, - выдохнул Майкл. Она уже больше не была девочкой-женщиной, овладела новой манерой держаться, приобрела уверенность и внушала ему восхищение.
- Как ты думаешь, я понравлюсь твоему дяде?
- Он влюбится в тебя, как и любой другой мужчина.
Желтый костюм Сантен был своеобразного оттенка, который, казалось, золотил ее кожу и отбрасывал золотое отражение в темные глаза. Поля шляпы в форме котелка - узкие с одной стороны и широкие с другой - приколоты к тулье булавкой с султанчиком зеленых и желтых перьев. Под жакет Сантен надела блузку из тонкого кремового оттенка крепдешина с высоким кружевным воротником, который подчеркивал линию шеи и изящную посадку головки. Сапоги заменены элегантными туфлями.
Он взял обе ее руки и благоговейно поцеловал их, а затем посадил свою спутницу на заднее сиденье лимузина.
- Сангане, эта женщина в ближайшие дни станет моей женой.
Зулус одобрительно кивнул, оценивая девушку так, как оценивал бы лошадь или породистую телку.
- Пусть она принесет тебе много сыновей.
Когда Майкл перевел сказанное, Сантен вспыхнула и рассмеялась: