За ближайшим углом обнаружилась пекарня с большой аляпистой вывеской "Свежая выпечка от дядюшки Пежо". Д’Артаньян остановил коня и стукнул сапогом в полуприкрытую ставню:
- Эй, хозяин! Мне нужны горячие бриоши! И побыстрее!
На окрик из дверей появился дородный мужчина с добродушным лицом гурмана. Фартук и руки его по локоть были в муке.
- Жан Пежо к вашим услугам, месье. Какие бриоши предпочитаете? Вандейские или парижские?
- Коробку парижских. С изюмом… И мармеладу положи.
- Одну минуту, месье…
Пекарь исчез, но спустя минуту из дома выскочил подросток, тоже весь в муке, и, растянув губы в щербатой улыбке, протянул мушкетеру большую круглую коробку из лыка.
- С вас два су, месье.
Довольный выбором, Шарль устремился на улицу Цветочников, где в двухэтажном доме времен короля Генриха жила Жаклин де Леви-Вантадур.
* * *
Планше, пользуясь отлучками хозяина, научился прекрасно бить баклуши. Обязанности слуги не сильно его тяготили. Д’Артаньян большую часть времени проводил вне дома - то на службе, то в городе. Молодой человек, неженатый (и не стремящийся к этому!), развлекался, как мог. Чаще всего развлечения сводились к посиделкам с приятелями-мушкетерами в трактирах, реже - к посещению театра, еще реже - какого-нибудь светского салона. Бордели, как ни странно, не привлекали гасконца, и он пользовался услугами "жриц любви" крайне редко. Хотя, по наблюдениям Планше, подружки у хозяина водились. И не одна! Но то были все приличные дамы, даже из дворца!..
Планше к хозяйским причудам относился почти философски, потому что считал свою службу едва ли не перстом судьбы. Рано потеряв родителей, помыкавшись какое-то время по родне на юге Прованса, юный Пьер Планше в конце концов отправился искать счастья в столицу. Чудом избежав незавидной участи уличного беспризорника, он сумел пристроиться в посыльные к галантерейщику с улицы Бурдоне и несколько лет жил в относительном спокойствии и достатке. Хозяин даже сделал его приказчиком в лавке, но тут судьба снова подшутила над незадачливым провансальцем - в их квартале случился пожар. Выгорело десятка два домов, в том числе сильно пострадала и лавка. Хозяин впал в депрессию, плавно перешедшую в запой, разогнал всю прислугу и помощников, жена с детьми сама уехала к родне в Лион. Планше до последнего оставался с хозяином, надеясь, что тот протрезвеет и вернется к делу, но - нет. И тогда, отчаявшись, Планше решился на кражу, чтобы раздобыть хоть немного денег на некоторое время. Увы! Кому не дано, тому не дано. Вор из юного Пьера вышел никудышный - хозяин застукал его прямо возле тайника, где держал свои сбережения, и спасло Планше от немедленной расправы только сильное опьянение галантерейщика. В полной прострации Планше забрел к какой-то трактир и там стал невольным свидетелем жестокой драки. Пятеро - по виду самые настоящие разбойники - напали на молодого дворянина, одетого в дорожный костюм и лицом похожего на гасконца. Дворянин храбро отбивался от наглецов, пока его шпага не застряла в груди одного из бандитов. Ее тут же выбили из руки, и участь молодого господина стала незавидной. И вот тогда Планше, сам себе удивившись, схватил в одну руку стоявшую возле очага кочергу, в другую - сковородку, выкинув из нее жаркое прямо в огонь, и с диким воплем бросился на разбойников. Те явно не ожидали нападения с тыла, и, пока ошалело разворачивались и разглядывали нового храбреца, Планше успел огреть одного из них кочергой по голове, а другому залепить сковородкой по уху. Ушибленный кочергой рухнул на пол как подкошенный, выронив шпагу, которую тут же подхватил гасконец, а второй бандит, оглушенный сковородкой, сам ткнул своим палашом наугад и, к несчастью, попал не в Планше, а в своего приятеля. Таким образом, за минуту силы на поле боя резко изменились, а еще минуты три спустя новые союзники окончательно разделались с оставшимися двумя бандитами и с позором выгнали их из трактира. А Пьер Планше стал слугой господина Шарля де Бац де Кастельмор д’Артаньяна.
С тех пор прошло целых три года. Д’Артаньян поступил на службу в королевские мушкетеры, а Планше обзавелся пухлыми щеками и небольшим животиком - от сытой и спокойной жизни.
Поскольку накануне господин мушкетер в компании лейтенанта гвардейцев кардинала и какого-то подозрительного монаха изволил гулять едва ли не всю ночь, Пьер справедливо решил, что весь следующий день хозяин будет отсыпаться, по крайней мере, до обеда. Однако приезд вестового испортил сладкую картину предвкушения ничегонеделания! Понимая, что просто так на службу не вызывают, Планше мысленно приготовился к худшему - хлопотам и сборам в дальнюю дорогу. Но он даже не предполагал, как развернутся события на самом деле!
Едва Пьер расположился на подоконнике хозяйской комнаты с кружкой горячего вина и свежей булкой и подставил свою круглую физиономию по-весеннему теплым лучам солнышка, как его грубо окликнули снизу:
- Эй, толстяк, где твой хозяин?
Планше сперва решил не обращать внимания на нахала. Он даже не повернул головы, чтобы взглянуть на наглеца, не спеша отхлебнул из кружки и откусил приличный кусок от хрустящей корочки.
- Ты что, оглох, дармоед?!
Планше нарочито медленно жевал, не забывая прикладываться к кружке. После третьего глотка в голове приятно зазвенело, солнышко стало еще более ласковым, к нему добавился легчайший, совсем весенний ветерок. Пьер зажмурился и едва не мурлыкнул, как разнежившийся кот. Все неприятности этого постылого мира готовы были раствориться в облаке счастья, окутавшем Планше. Он даже мысленно простил крикуна внизу, но…
- Ах ты, прохиндей! - снова раздалось с улицы. - Ну, пеняй на себя!..
В ту же секунду приличный кусок подмерзшего навоза угодил юному эпикурейцу Пьеру прямо в лоб. Это было настолько неожиданно и подло, что Планше выронил булку да вдобавок окатил себя горячим вином и едва не свалился с подоконника наружу. Задохнувшись от обиды и возмущения, он глянул вниз и… увидел вчерашнего собутыльника хозяина - этого подозрительного монаха-капуцина, больше похожего на разбойника в рясе. "Разбойник и есть!" - пронеслось в голове.
- Ах ты, мерзавец! - рявкнул Планше и запустил кружкой в обидчика.
Тот ловко увернулся и в свою очередь метнул в Пьера новый кусок навоза. Но теперь Планше был настороже - "снаряд" благополучно влетел в комнату и разбился о стену, аккурат над кроватью д’Артаньяна, усеяв ее мелкими вонючими крошками. Пьер оглянулся в поисках предмета, пригодного для метания, и тут же третий кусок навоза поразил его в ухо.
- А-а, негодяй! Я убью тебя! - заорал вне себя оскорбленный сын Прованса и бросился к выходу. По дороге ему попалась под руку метла, и с ней наперевес, как с копьем, Пьер выскочил на улицу.
Монах, оказывается, и не подумал убежать. Он стоял напротив дома, прислонившись к пустой телеге, сложив на груди руки, и насвистывал какой-то мотивчик. Планше издал утробный рев, словно бык во время гона, и кинулся в атаку, целясь метлой в ухмыляющуюся бритую физиономию. Он хорошо разогнался, он был уверен, что поразит врага если не насмерть, то уж точно до бессознательного состояния. Но вместо этого ударил в пустоту. Более того, некая сила оторвала бедного Пьера от земли, крепко прихватив за шиворот и штаны, и не успел Планше опомниться, как перелетел через телегу и рухнул на какие-то мешки, наваленные возле стены дома. Метла сломалась о ту же стену, и теперь вместо грозного оружия у Пьера в руках остался жалкий обломок не длиннее пары футов.
Позади раздался хохот в несколько глоток. Оказывается, нашлись свидетели позора Планше. Теперь весь околоток будет месяц судачить, пересказывая на все лады, как Пьер летал через телегу и сколько синяков ему наставил бродячий монах.
Кровь ударила Планше в голову. Он вскочил, обежал телегу и бросился на обидчика просто с голыми кулаками, молча, горя желанием поквитаться за свой позор. Вообще, Пьер умел драться с детства, и дрался неплохо. Поэтому он не сомневался, что одолеет тощего монаха. Не тут-то было! Капуцин легко увернулся и от первого, и от второго размашистых ударов Планше, а затем вдруг присел и резко подсек его под пятку ногой. Земля вывернулась из-под бедняги, и Пьер со всего маха грохнулся навзничь в мартовскую уличную грязь. А монах тут же наступил ему стоптанной сандалией на грудь и прижал неожиданно сильно.
- Сдаешься, толстяк?
Голос его, против ожидания, не был злым или грозным - в нем явно слышалась насмешка и… сочувствие? Планше растерялся, несмотря на свое унизительное положение, и только молча кивнул. Капуцин сразу убрал ногу и протянул ему руку. Пьер помедлил секунду, но все же принял помощь. Рука у монаха оказалась неожиданно сильной и жилистой.
- Пошли в дом, - буркнул Планше, стараясь не смотреть на улюлюкающих ротозеев, окруживших место "сражения".
- Тебе нужно помыться и переодеться, - дружелюбно сказал капуцин. - А я пойду - у меня дела. Когда вернется месье д’Артаньян, передай, что Паскаль будет ждать его в трактире "Быстрая лань", что с северной стороны Большого рынка, после вечерни. Паскаль - это я.
- Ладно. Передам… Не мог, что ли, сразу толком объяснить?
- А ты не зли незнакомых людей. Не то в следующий раз можешь действительно нарваться на неприятности.
- Но ты же сам первый начал!
- А ты даже не посмотрел, кто тебя окликает… Это - гордыня, сын мой! Самый страшный из семи грехов…
Монах ушел, а Пьер, ругаясь и кряхтя, принялся приводить себя и комнату в порядок - пока дрался с капуцином, навоз на кровати растаял и впитался в постель. Не приведи Господь, если господин д’Артаньян его учует, Планше точно головы не сносить!
* * *
А господин д’Артаньян прекрасно провел обеденное - и даже послеобеденное! - время в обществе очаровательной мадемуазель Жаклин. Правда, в присутствии ее кормилицы Эмилии - дамы чопорной и бдительной. Будучи воспитанной в строгости и богобоязненности, Эмилия не вмешивалась в беседу молодых людей, даже не особо прислушивалась к ним, заняв удобную для наблюдения позицию - в углу у дальнего окна гостиной. Она воспользовалась ситуацией и посвятила все время визита молодого дворянина своему давнему увлечению - вышиванию гладью сцен из Святого Писания. А ее воспитанница без умолку развлекала гостя, то декламируя ему строгий сонет Малерба, то читая с ним по ролям новую поэму-бурлеск "Смехотворный Рим" сеньора де Сент-Амана..
Смешные стихи Эмилии не понравились, фривольности и пикантности ее раздражали. А тут еще вовремя заглянула служанка, вызвала кормилицу из гостиной. Выйдя, Эмилия оставила дверь приоткрытой - на всякий случай, чтобы хозяйка не слишком давала себе волю.
Оказалось, в дом вошла уличная торговка со своими корзинками, предлагавшая мотки шелковых нитей для вышивания, недорогие кружева, ленты самых модных цветов и чулки - простые нитяные и шелковые. Были у нее и бумажки с модными узорами.
Пока Эмилия, присев возле окошка, изучала все это богатство, торговка - высокая синеглазая брюнетка - оказалась возле ведущих в гостиную дверей.
Там молодые люди веселились от души, попивая душистый шоколад и комментируя особенно удачные места поэмы. Радуясь отсутствию бдительной дуэньи, д’Артаньян подвигался все ближе к мадемуазель Жаклин. Наконец он даже взял девушку за руку, и она совершенно не возражала.
Белый котенок, любимчик Жаклин, привлеченный игрой пальцев, прыгнул к ней на колени.
- Очаровательное создание, - сказал д’Артаньян. - Сидит дома, никто на него не покушается, в политику он не вмешивается. И забот с ним меньше, чем с котами его преосвященства.
- А что случилось с котами его преосвященства?
- Одного украли. Кто и зачем - одному Богу ведомо. А кот какой-то экзотической породы, другого такого в Париже нет…
- Красивый? - с интересом уточнила Жаклин.
- Огромный, пушистый, серый… - Д’Артаньян стал припоминать приметы, которыми снабдил его отец Жозеф, не забывая ласкать нежные пальчики девушки. - Его привезли из Московии. Назвали Портосом. Наверное, это его преосвященство одного из наших мушкетеров-бретеров не вовремя вспомнил. Маркиз де Порто - настоящий великан, а этот кот, как утверждают в Пале-Кардиналь, тоже огромный.
- Так я знаю, кто его украл! - округлила глаза уже слегка раскрасневшаяся от волнения Жаклин.
- Кто?! - от неожиданности Шарль едва не выпустил из рук свою "добычу"…
Торговка прямо-таки приникла к дверному косяку.
Эмилия наконец заметила ее нахальство и вскочила.
- Что это вы, милочка, себе позволяете?! Ну-ка, забирайте свои корзинки и пойдите прочь!
Она даже замахнулась на женщину. Сюзанна - а кто бы это еще мог быть! - отшатнулась. Но ей непременно нужно было услышать, что думает мадемуазель Жаклин о похитителе кота. И Сюзанна была готова подраться с Эмилией за те несколько слов, позволяющих напасть на след.
Д’Артаньян же совместил приятное с полезным. Как бы в неудержимом порыве любопытства он придвинулся к мадемуазель Жаклин и даже обнял девушку правой рукой, левой удерживая ее маленькие ручки.
- В Париже есть женщина, которая разводит породистых кошек, - слегка дрожащим от волнения голоском принялась объяснять Жаклин. - Мой Снежок - от ее ангорской кошки Белоснежки. Она наверняка узнала, что у его преосвященства появился единственный на весь Париж кот из Московии! Но она не дурочка. Она вернет кота, когда убедится, что у ее кошек будут от него котята.
- И когда же, по-вашему, это случится?
- Не раньше чем через месяц!
- Черт побери!..
- О!..
Чертыхаться при даме - самый дурной тон. Д’Артаньян понимал, что нужно немедленно на коленях попросить прощения да еще выслушать длинную и суровую нотацию. И, чтобы не дать мадемуазель Жаклин возможности произнести хоть слово, он немедленно приник губами к ее губам.
Эмилия тем временем принялась звать на помощь горничную и лакея. Но Сюзанна уже услышала то, что ей требовалось. Подхватив корзинки, она кинулась наутек. Не зря она все это время выслеживала д’Артаньяна и Паскаля! А уж найти в Париже особу, которая разводит пушистых кошечек, будет несложно - не так много дам занимаются этим приятным промыслом.
Эмилия ворвалась в гостиную и попятилась.
- Госпожа… - прошептала она.
Жаклин, чье декольте было уже в полном беспорядке, оттолкнула кавалера.
Шарлю стало ясно, что пора бы откланяться.
- Мадемуазель, я счастлив, что видел вас и слышал ваш чудный голос! - искренне произнес он на прощание, целуя руку красавицы. - Надеюсь, я не слишком обременил вас своим присутствием?
- Ну что вы, месье д’Артаньян! Я всегда рада вашему приходу, - лукаво улыбаясь, ответила Жаклин. - Не каждый день можно встретить мушкетера, разбирающегося в литературе!
- Могу я надеяться на новую встречу с вами, мадемуазель?
- О, месье, в этом мире нет ничего невозможного… для смелых и решительных мужчин!
Эмилия схватилась за сердце.
Остаток пути до дома Шарль проделал незаметно для себя. В приподнятом настроении он даже не обратил внимания на унылую физиономию всегда жизнерадостного Планше. Но когда оказался в комнате, заметил, что постель непривычно аккуратно застелена, а на подоконнике появились подозрительные красные подтеки.
- А ну, сибарит, сознавайся, чего натворил? - грозно вопросил он слугу.
- Э-э… ваша милость, так вы вчера бутылку недопитую прямо на окно поставили… А я утром-то, как вы изволили на службу отбыть, решил в комнате прибраться, - затараторил Планше, бегая взглядом по углам. - Ну и… промахнулся по бутылке-то, задел за горлышко, а она возьми да и опрокинься! Вот!..
- И где же она?
- Ну… я ее вып… выбросил то есть…
- Недопитую?
- Так вылилось вино-то!..
- Все до капли?
- Почти…
- "Почти" - это сколько? Только не ври! - Д’Артаньян уже с трудом сдерживал смех, и ему стоило немалых усилий сохранять на лице суровое выражение.
- Полста… стаканчик примерно… ма-аленький…
- Ясно. Значит, имей в виду: стоимость бутылки вычту из твоего жалованья!..
- Да ведь вы, ваша милость, жалованья мне и так уже два месяца не платите! - с обидой воскликнул пройдоха.
- Не смей при мне говорить о деньгах! Лучше признавайся, что с постелью сделал?
- Пе-перестелил… По-постирать отдал…
- С чего бы? Она и так не грязная была?
- За-запачкалась, ваша милость… Вы вчера прямо в сапогах в нее улеглись…
Д’Артаньян перестал наконец сдерживаться и расхохотался. Этот пронырливый и сообразительный парень ему понравился сразу, еще во время их первого знакомства.
- Ладно, Пьер, - великодушно сказал он, - можешь дальше не сочинять. Так и быть, прощаю на сей раз все твои прегрешения. Скажи лучше, кто-нибудь заходил, спрашивал меня?
- Да, ваша милость. - Планше заметно воспрял духом, как только понял, что гроза миновала. - Давеча заглянул какой-то монах-капуцин, назвался Паскалем и объявил, что будет ждать вашу милость в трактире "Быстрая лань", что на северном конце Большого рынка.
- Ага! Значит, он что-то пронюхал!
- Я бы на вашем месте поостерегся туда ходить…
- Почему?
- Это плохое место для благородного господина.
- Эх, дружище Планше, - д’Артаньян крепко хлопнул слугу по плечу, - я ржавею без приключений! Поэтому очень рад, что мой помощник, капуцин, похоже, нашел дело, достойное мушкетера и дворянина! И я не премину им заняться. Так что приготовь-ка мне наряд для прогулки по ночному Парижу…
И пока Шарль с энтузиазмом чистил и заряжал пистоль и правил клинок шпаги оселком, Планше, по привычке ворча, проверил и выложил на постель любимые хозяином дублет с кольчужными вставками на груди и плечах, кожаные штаны и кожаный колет. Шляпа с жемчужно-серым пером, короткий плащ и ботфорты ждали мушкетера возле двери.
Д’Артаньян похвалил слугу, потрепав по толстому загривку, быстро оделся, выпил подогретого вина с пряностями и отправился на встречу с Паскалем.