- Окорока - переделать! Тома должен держать в каждой руке по окороку, понятно?
- Будет сделано, ваше величество…
Мимо Анри пробежал маленький щуплый человечек в одежде портного, таща за руку юношу в причудливом костюме, и оба влетели в комнату с артистами.
- Это еще что такое? - гневно вопросил Людовик Тринадцатый.
- Костюм Весны, как вы приказали, ваше величество!
Король издал невнятный горловой звук, потом вдруг заговорил почти басом:
- Я дал вам рисунок, Перье?.. Дал! Я вам раскрасил его? Раскрасил. А вы что сотворили? Это не мои цвета! Переделать немедленно! Мы опозоримся, публика будет хохотать во все горло!..
Портной и юноша в костюме Весны выскочили из комнаты, как ошпаренные.
Де Голль, пристроившийся за распахнутой дверью, был в легкой панике. Не хватало только, чтобы его поймали в трех шагах от короля. Его - лейтенанта гвардии кардинала! Переодетого монахом! Видит Бог, будет очень трудно объяснить, зачем он сюда залез…
- Де Брежи, догоните-ка этого бездельника, верните его! - приказал король, и тут же из комнаты выскочил паж. - Сент-Беф, где моя лютня?
Зазвучала бойкая мелодия и вдруг прервалась на середине.
- Вот! - воскликнул король. - Вот так должен начинаться танец пажей! Придется все переделать… или нет. Выход оставим прежним… а после восьмого такта они построятся в каре…
О том, что король сам сочинил свой балет, сам нарисовал эскизы костюмов, сам придумал танцы, де Голль, конечно, слыхал. Он только не знал, что страсть улучшать и исправлять так всемогуща.
- Сент-Беф, бегите, скажите музыкантам: я сейчас к ним приду. Чтоб не смели разбегаться!
Второй паж выпорхнул из комнаты.
Де Голль не смел даже выглянуть из-за двери.
- Послушай, у меня еще один куплет, - сказал Людовик. - Вместе с теми будет восемь.
- Отлично, ваше стихотворное величество! - ответил скрипучий голос.
- Но я не могу подобрать рифму. Вот, слушай, л’Анжели…
И король запел.
Людовик страстно обожал музыку, серьезно ею занимался, имел отличный голос, но этим бы голосом любовные мотеты петь, а не пошлые стишки про кардинала и его племянницу. Однако отношение короля к кардиналу можно было выразить только такими виршами:
Ах, шли б вы, дядюшка, к Нинон
Иль к вашей шлюхе Марион,
Ли-лон, ли-ла, ли-лон, ли-ла… а дальше что же? - спросил король. - Ну что ты на меня уставился? Для чего я тебя держу при своей особе?
Л’Анжели! Королевский шут! Насмешник, которого боялась вся знать! Анри слыхал, что сперва этот скрипучий господин служил конюхом у принца Конде. Однажды ему посчастливилось насмешить вечно хмурого короля, и Людовик тут же забрал его в Лувр. Говорили, что этот господин берет бешеные деньги с придворных, лишь бы только не зубоскалить на их счет.
- Да ваше аполлонское величество уже все рифмы употребило. Где я вам новые возьму? - ворчливо огрызнулся шут.
- Где хочешь.
- Где хочу? Ну, извольте: деторожайный!
- Нет такого слова, шут.
- Вчера не было, а сегодня есть, ваше словотворческое величество! Главное - в рифму!
Людовик рассмеялся.
- Что бы я без тебя делал, л’Анжели? Только ты и умеешь меня насмешить… Деторожайный - год урожайный… Нет, не пойдет. А повторять рифмы я не буду, это просто неприлично…
Анри слушал и чувствовал, что неотвратимо сходит с ума.
Он нашел сочинителя. Но не простака Бийо, не аристократа, которому больше развлечься нечем, а такого поэта, что лучше бы его вовеки не находить!
- Вашему величеству угодно продолжать наши уличные концерты? - насмешливо осведомился л’Анжели.
- Сперва я сочиню еще куплеты. Этот "урожайный год", кажется, уже исчерпал себя. Сам видишь - рифмы иссякли. Нужен новый рефрен…
Король снова заиграл на лютне.
- Вот, вот, слышишь? Вот такой размер мне нужен… Пусть его блудливое преосвященство позлится!.. Куда подевался этот чертов Ротру? Когда он нужен, его с собаками не сыщешь!
В конце коридора зазвенели взволнованные голоса, появились новые люди. Впереди бежал давешний маленький портной с пажом де Брежи, следом - юноша-Весна, увитый гирляндами, за ним двое подмастерьев тащили рулоны шелка и тафты всевозможных расцветок. Последней, переваливаясь по-утиному, спешила дородная дама, неся перед собой на вытянутых руках что-то вроде кружевного паруса. Вся эта компания ворвалась в комнату, где музицировал король, и де Голль, воспользовавшись суматохой, сбежал.
Он не сразу отыскал дорогу в кордегардию.
Д’Артаньяна там не было, и Анри, спрашивая о нем всех встречных и тем словно бы оправдывая свое пребывание в Лувре, продолжил искать путь на волю.
Но вместо д’Артаньяна неожиданно натолкнулся на Жана Ротру. Драматург мчался, расталкивая дворцовую прислугу, и угодил прямиком в распахнутые для него объятия Анри.
- Вот вы где! - обрадовался де Голль. - Где же ваше обещание расспросить аббата о сочинителе и заказчике песенки?
- Вы, де Голль?! Что за маскарад? - ошарашенно пробормотал драматург.
- Раз вы не держите слова, я сам отправился на поиски.
- Вы… вы узнали?.. - с испугом спросил Ротру, оглядываясь по сторонам.
- Узнал…
- Правду?
- Правду. А вы ведь ее знали, Жан. Что же вы мне хотя бы не намекнули? - печально покачал головой де Голль.
- Намекнуть-то я мог. А вы бы мой намек поняли? - поинтересовался Ротру. - Допустим, я бы сказал: господин де Голль, не слишком ретиво ищите этого сочинителя, так будет лучше для всех. И что бы я услышал в ответ?..
Анри промолчал. Ротру был прав: ответа следовало ожидать самого прямого. Мол, я получил приказание и выполню его невзирая ни на что!
- Значит, аббат тут ни при чем? - на всякий случай уточнил де Голль.
- Аббат - просто молодой дурень, которому нужно, чтобы весь Париж о нем говорил. И Адан Бийо тут ни при чем. Кстати, о "Вергилии с рубанком" - его уже нет в Париже. Наши высокоумные литераторы что-то ему такое сказали, он опять обиделся и сбежал. Если Бийо вам необходим, ищите его в Невере, в столярной мастерской… - драматург грустно усмехнулся. - А песенки у него и впрямь были забавные! Он талантливее многих знаменитых парижан…
Когда я пью - а пью всегда я,
Спокойный сохраняя вид, -
На свете сила никакая
Мое блаженство не смутит! -
тихонько пропел он. - О Боже мой, меня же вызвал его величество!.. Бегу! Король не любит, когда опаздывают!..
И Ротру умчался, а Анри, сутулясь на монашеский лад, еще с четверть часа слонялся по коридорам Лувра, пока не нашлась добрая душа и не проводила его к тому выходу, которым обыкновенно пользовались слуги.
Теперь предстояло самое трудное - объяснение с отцом Жозефом.
Анри потихоньку добрался до Пале-Кардиналь, где его уже искали чуть ли не с собаками, и с виноватым видом вошел в канцелярию. "Серое преосвященство" немедленно выслал своих капуцинов и грозно потребовал отчета.
- Святой отец, - просто сказал Анри. - Я нашел сочинителя. Нет, не заказчика - именно сочинителя. Но это настолько невероятно, что я даже не знаю, как докладывать.
- С Божьей помощью, говорите как есть, сын мой, - приказал отец Жозеф.
- Сочинитель - особа высокопоставленная… Очень высокопоставленная…
- Тем лучше.
- Я обнаружил его в Лувре! - выдохнул, будто собираясь нырнуть, де Голль.
- Лицо, близкое к его величеству?! - воскликнул капуцин. - Особа королевской крови? Неужели герцог Орлеанский?.. Ну что ж вы молчите, словно язык проглотили? Говорите!
- Святой отец, это не герцог Орлеанский. Это… это особа королевской крови! - У Анри действительно будто язык прилип к нёбу.
- Вы, помнится, говорили о хрипловатом голосе и о сходстве с демоном. Я таких особ королевской крови во Франции не знаю, - отрезал капуцин.
- Тот, кто обучал уличных мальчишек песенке, - господин л’Анжели. Я узнал его по голосу. Но сочинитель - не он.
- Не он?
- Нет.
- Господин де Голль, - помолчав, сказал отец Жозеф. - Вы представляете себе, что пытаетесь мне объяснить?
- Да, святой отец. Может быть, разумнее было бы солгать, будто я не выполнил ваше поручение. Но я не могу лгать.
- Да, это было бы разумнее…
- Теперь я знаю то, чего я знать не должен.
- И это правда. Вы умный человек, господин де Голль…
- Святой отец, умный человек догадался бы, как выпутаться из подобного положения. А я могу лишь сказать правду.
- Вы кому-либо рассказали о своем открытии?
- Нет, святой отец… - Анри замялся.
- Ну что еще? Говорите уж как есть! - прикрикнул капуцин. - Если все так скверно, хоть не скрывайте подробностей!
- Леди Карлайл…
- Знает?
- Мне кажется, да. Она вполне могла догадаться.
Отец Жозеф прошелся, шлепая сандалиями, по кабинету. Вид у него был не мрачный, а просто мрачнейший.
- Как вышло, что она об этом узнала? - наконец спросил он.
- Она ведь по вашему распоряжению возила меня и в отель Рамбуйе, и к мадемуазель де Ланкло, и… - начал было Анри, но махнул рукой. - Она могла додуматься! Впрочем, я пытаюсь оправдаться. А это глупо и недостойно дворянина!
- Mea culpa, mea maxima culpa… - пробормотал капуцин. - Я мог бы догадаться, что она приехала в Париж не модные ленточки покупать. Ох, де Голль! Лучше бы вам было оставаться в армии, а не вступать в гвардию его преосвященства… Ступайте! Я пошлю за вами, когда это будет нужно. И переоденьтесь! С вашей кавалерийской походкой изображать монаха - редкая глупость.
Де Голль поклонился и вышел.
Он понимал, чем может кончиться вся эта интрига. Правда о гадкой песенке никому не нужна. И человек, знающий такую правду, не нужен. Конечно же, следовало оставить тайну при себе, отец Жозеф прав: прямодушным при дворе не место…
О том, какой может быть его судьба, Анри и думать не желал. Даже если его тело завтра выудят из Сены - значит, такова воля Божья. Лейтенант де Голль столько раз мог рухнуть бездыханным под Ла-Рошелью, например. Или, если повезло бы меньше, остаться без руки, без ноги, с гниющими ранами. А тут хотя бы будет один верный удар по голове или один точный - в сердце.
Но если так, нужно постараться завершить все земные дела. И написать прощальное письмо герцогине де Меркер…
Список дел был невелик: отправить домой, в Бретань, старого Бернара со всеми деньгами, рассчитаться за месяц с хозяином дома, а то, что хранится в шкафу и в сундуке, пусть берет кто пожелает!
И еще - леди Карлайл. Эта красивая, коварная и жестокая женщина сумела усыпить его бдительность, больше того - заверить его в своей дружбе, а потом убить самым подлым образом. И если бы не ошибка старого Джона, бросившего Анри на холодной мостовой, вместо того чтобы столкнуть почти бездыханного в реку, не видать бы де Голлю белого света и не узнать бы самой большой тайны Лувра.
Он ничего не мог сделать этой даме, кроме одного: сказать ей правду в глаза. Вдруг именно это показалось важным.
Слуги его преосвященства успели вычистить одежду лейтенанта. Он с удовольствием переоделся, вынул из ножен шпагу и по древнему обычаю бретонских рыцарей поцеловал неожиданно теплый клинок. Совсем было собрался отправиться на поиски предательницы-англичанки, но тут прибежал паж Франсуа.
- Господин де Голль, вам велено взять десять гвардейцев и окружить дом леди Карлайл, - запыхавшись, выпалил юноша. - Ничего более! Всех впускать, никого не выпускать. Это - спешно!
- Передайте святому отцу Жозефу, все будет исполнено в точности, - твердо ответил Анри и с лязгом загнал шпагу обратно в ножны.
* * *
Спустя полчаса маленький отряд без шума и суеты рассредоточился вокруг до боли знакомого особняка. Гвардейцы - все люди опытные, без слов понимали жесты командира и скоро разместились так, что и мышь не смогла бы выскочить незамеченной. Но, выполнив приказание "серого кардинала", Анри понял: камень с души не свалится, пока он не скажет Люси все, что о ней думает.
Приказание было лаконичным, встречи с леди не требовалось, но она и не запрещалась.
Дверь дома отворилась лишь после того, как Анри минут пять погремел дверным молотком. Но выглянул не старый Джон, а камеристка Амели.
- Вы?! - Она испуганно уставилась на лейтенанта, потом опомнилась и затараторила: -Госпожа уехала. Извольте пожаловать завтра утром!
- Никакого завтрашнего утра! - резко перебил ее Анри. - Пропустите меня, я напишу ей записку.
- Нельзя, нельзя, госпожа не велела никого пускать!..
- Ко мне это не относится!
Было не до церемоний. Де Голль отпихнул камеристку, ворвался в дом и взбежал по лестнице. Амели, пытаясь его удержать, поскользнулась и упала.
- Нельзя, не смейте!.. - в отчаянии прокричала она снизу.
Анри быстрым шагом пересек гостиную и распахнул дверь спальни. Там, он знал, стоял секретер с письменными принадлежностями. Даже если он и заперт, отломить откидную дверцу несложно. Де Голль шагнул в спальню и замер.
Возле раскрытого секретера стоял корриган.
В детстве лейтенант наслушался сказок про эту нечисть и втайне верил в существование уродливых морщинистых карликов с темной кожей, словно ее опалило адское пламя, с кошачьими когтями на корявых пальцах. Бретонские крестьяне были убеждены, что по ночам корриганы пляшут на перекрестках, и с наступлением темноты старались не выходить из дома. Впрочем, это не касалось контрабандистов на побережье, у тех был другой враг - кровожадные водяные кони.
Одет корриган был в темно-зеленый плащ, из-под которого торчали кривоватые ноги в светло-зеленых штанах и сапогах с приспущенными голенищами. Его черная шляпа лежала на постели леди Карлайл.
Увидев Анри, корриган метнулся вправо-влево, потом отскочил к окну. Анри, решив, что этот странный гость собрался выпорхнуть в окошко, кинулся наперехват. Но корриган обманул - таким образом он получил проход к открытой двери.
Однако сбежать не удалось. Анри и не подозревал, что способен на подобные прыжки. Рухнув корригану на спину, он повалил гостя на пол и сел на него верхом.
- Ты кто такой, черт бы тебя побрал? - сердито спросил де Голль. - Вор?.. Что успел стянуть?
Кем бы ни была Люси, а красть ее драгоценности Анри бы никому не позволил.
- Послушайте, а я знаю вас! - просипел корриган. - Вы - лейтенант конных гвардейцев господин де Голль… Драгоценности мне ни к чему. Я пришел за бумагами этой дамы.
- Вы не француз…
- Я англичанин.
- Похоже на то. Так что вы, господин англичанин, забыли в спальне графини? - Де Голль слегка придавил одной рукой в перчатке горло корригана. Тот снова засипел и слабо дернулся. Анри ослабил хватку.
- Я же говорю: бумаги. - Корриган шумно задышал. - Скажите, господин де Голль, не упоминала ли графиня при вас сэра Джона Элфинстоуна? Я ищу его письма.
- Элфинстоун?.. - искренне удивился Анри, не забывая зорко следить за каждым движением карлика. - Вы имеете в виду шотландского мятежника?
- Да, месье. - Корриган снова слабо дернулся. - Отпустите меня. Я объясню вам, что привело сюда, в Париж, леди Карлайл. Ведь вы хотите узнать именно это, иначе бы не явились в спальню леди, зная, что ее нет дома?
Тут на пороге спальни наконец-то появилась растрепанная и сердитая Амели.
- Вам тоже нужны ее бумаги, господин де Голль… - Корриган увидел камеристку и спокойно добавил: - Девица, ступайте прочь, вы нам сейчас не нужны. И молчите, как будто вам язык отрезали! Вы уже достаточно получили за свое молчание.
Амели захлопала в растерянности глазами, дважды кивнула и выскочила за дверь.
Де Голль не стал объяснять, что всего лишь искал бумагу, чернильницу и перья. Но он все же сообразил, что нужно хотя бы казаться проницательнее, чем на самом деле. И для начала вытащил из-за пояса пистоль.
- Если вы попытаетесь напасть на меня, пристрелю, - грозно предупредил он.
Анри наконец встал. Корриган тоже поднялся с пола и отряхнулся.
- Зачем мне на вас нападать? Вы мне нужны живой, целый и невредимый. Думаю, что мы договоримся. У вас есть сведения, которые нужны мне, а у меня - те, что нужны вам. Для начала представлюсь: Джордж Кристи, к вашим услугам. Кто я?.. Верноподданный его величества Карла I Стюарта. А поскольку леди Карлайл получила важное задание от лорда Элфинстоуна и это имеет прямое касательство к судьбе королевства, то вот я здесь…
- Вижу, - буркнул Анри.
- Если ей удастся завербовать кого-то из французских вельмож и использовать его, чтобы поссорить вашего короля с вашим кардиналом, то у наших шотландских мятежников окажутся развязаны руки, и тогда нашему молодому монарху не придется рассчитывать на помощь Франции. Я знаю, что графиня вертится вокруг мадам де Комбале. Чисто дамский подход к делу, господин де Голль, чисто дамский. Ей кажется, будто женщины влияют на политику.
- А королева-мать? - тут же возразил Анри. - Мало она натворила дел даже в изгнании? А герцогиня де Шеврёз?.. Одна эта дама, устроившая тайную переписку между нашей королевой и ее братом, королем Испании, может принести вреда больше, чем целая армия!
- Спаси и помилуй Господь Англию от подобных герцогинь, - возвел очи горе Кристи. - Но это частности, а по-настоящему серьезные дела делают мужчины. Мы перехватили последнее, вчерашнее, донесение леди Карлайл. Она сообщает, что есть некий аристократ, сам, по своей воле, взявшийся рассорить короля и кардинала. Что этот аристократ сочиняет и тайно распространяет дурацкие песенки…
Тут Анри расхохотался. Это был нехороший смех - такой, который силой воли не остановить, смех до слез, едва ли не до судорог.
- О да, аристократ, о да!.. - выкрикнул он и опять зашелся хохотом.
- Вы знаете, о ком речь, сэр? - невозмутимо спросил Джордж Кристи.
Анри замахал на него левой рукой, поскольку в правой все еще держал пистоль, и в изнеможении сел на постель графини.
- Я должен знать его имя, сэр, - нахмурился англичанин. - Нужно предупредить вашего всесильного кардинала и послать донесение в Англию!
- Ох, перестаньте!.. - Анри кое-как справился с собой и теперь тяжело дышал. - Не надо никого предупреждать. Леди этого господина не завербует никогда!
- Но вы знаете, о ком идет речь?
- Теперь знаю, месье Кристи. Но лучше бы не знал… Напишите в Англию так: леди Карлайл испортила все, что только могла испортить. Она погналась за призраком… или нет. Лучше так: она погналась за тем, чего достичь невозможно… И заберите ее отсюда, ради всего святого!
- Имя этого человека, сэр!.. - почти выкрикнул Кристи, теряя терпение.