- Имя? Ах, имя!.. Почему бы нет? - продолжал Анри, будто для себя, не замечая гнева собеседника. - Если я из-за этого имени скоро отправлюсь на тот свет, какой смысл хранить тайну у края могилы? Скажите тем, кто вас послал: леди Карлайл вознамерилась подкупить самого короля Франции - Людовика Тринадцатого Бурбона! Вряд ли у лорда Элфинстоуна хватит на это средств. Вот, теперь вы все знаете… И, ради бога, прошу вас, увезите отсюда это чудовище в женском обличье поскорее!
Да, это была месть! Но Анри полагал, что имеет полное право посчитаться с этой коварной и подлой женщиной. Англичанин молчал, наверное, целую минуту.
- Изумительные сведения, - произнес он наконец, пожевав губами. - И совершенно бесполезные для всех. Ваш король уже никогда не прогонит вашего кардинала. Он утешает себя, сочинив и спев скабрезную песенку, а потом идет к музыкантам репетировать новый балет…
Настала очередь удивляться лейтенанту.
- Бесполезные?!
- Да, сэр. Если бы это был хотя бы герцог Орлеанский, за историей с песенкой могла бы прятаться интрига, и стоило бы заняться ею всерьез. Но сейчас интриги нет, хотя… Как вышло, что куплеты попали на улицы?
- А!.. Это потрудился господин л’Анжели.
- Королевский шут… Иначе и быть не могло. Ну как двое мальчишек, вколотивших гвоздь в сиденье стула своего наставника, право! Пожалуй, теперь я с вами соглашусь: леди Карлайл поступила бы умнее, если бы продолжала плести петли вокруг мадам де Комбале.
- Если бы я это понял, я бы ее убил, - спокойно сказал Анри. - Мадам де Комбале за всю свою жизнь никому не причинила зла, всегда старалась делать добро. А что касается ее семейных дел - Бог ей судья, но никак не я. И я буду защищать ее, даже если все от нее отвернутся. К сожалению, мне не так уж много времени отпущено.
- Вы больны и собрались в мир иной? - прямо спросил Кристи.
- Нет. Но я раскрыл тайну куплетов. А его преосвященство не потерпит, чтобы во Франции был человек, знающий, кто сочинитель. Ради мира и спокойствия, ради тех добрых отношений, что сложились теперь у кардинала с его величеством, он не допустит, чтобы тайна разлетелась по всему Парижу.
- Вы собираетесь рассказать эту историю в отеле Рамбуйе?
- Разве я похож на сумасшедшего? Впрочем, они там уже давно считают меня сумасшедшим…
- Значит, единственное существо, способное ее разболтать, - леди Карлайл?
- Видимо, да.
- Господин де Голль, - подумав, сказал Кристи. - Я понимаю ваше положение. Вы оказали мне услугу. Я тоже могу оказать вам услугу. Предлагаю вместе ехать в Англию. Вы поможете мне довезти туда леди Карлайл. Я считаю, что в Париже ей больше делать нечего. Сейчас она как раз собралась переехать в другой дом со всем имуществом. Вот на полдороге мы ее и возьмем, и даже не придется упаковывать багаж.
- Вы же знаете, я служу его преосвященству и не могу оставить службу, - пожал плечами Анри.
- Но вы ждете неприятностей?
- Да, господин Кристи.
Тут де Голлю пришла в голову неожиданно мудрая мысль.
- Вам ведь, месье, и вашему королю тоже не нужен человек, знающий тайну французского короля? Достаточно того, что ваша королева Генриетта настроена против его преосвященства. Откуда я знаю, может быть, по пути из Кале в Дувр шальная волна смоет меня с палубы в море?
Англичанин ничего не ответил, но его лицо исказилось. Только что было обычной морщинистой физиономией человека, которому под пятьдесят, и вдруг на мгновение сквозь него проступила злая личина опасного корригана.
- Вы ведь и без моей помощи прекрасно доставите беглую графиню в Лондон, - усмехнулся Анри с облегчением. - Прощайте, господин Кристи.
Он, наконец, сунул пистоль обратно за пояс, быстро вышел из спальни, пересек гостиную и сбежал по лестнице. Он не знал, верно ли поступил. Должно быть, следовало самому убедиться, что английские агенты забрали Люси. Но при мысли, что нужно искать удобное место, прятаться, несколько часов таращиться на грязный переулок, Анри ощутил истинное отвращение.
- Господин де Голль! - окликнул его на улице знакомый голос. Анри обернулся и увидел двух всадников в красных плащах "а-ля казак" - форменных плащах гвардии кардинала. Это были сослуживцы из его роты - Антуан дю Геник и Жан-Пьер де Кергаруэт-Пеноэль.
- Господин де Кавуа велел, чтобы мы срочно вас нашли! Вас требуют в Пале-Кардиналь, господин лейтенант!
"Ну вот и все!" - Анри вздохнул. Осталось написать прощальное письмо Катрин.
Де Голль редко брался за перо, а сочиненные им любовные записочки можно было сосчитать на пальцах одной руки. И это были всего лишь очень деловые записочки некой замужней даме: когда и во сколько. Сейчас же следовало написать что-нибудь вроде: "Я вас люблю" или же "Я вас любил", - Анри еще не решил, как будет правильнее. И он боялся этих слов.
Потом его осенило: если бы можно было забежать к Мортмарам! У госпожи де Мортмар непременно есть дома "Астрея" или еще какой-нибудь модный роман, где пастушки́ и их красотки пишут друг другу изысканные письма. Просто скопировать такое послание нельзя - Катрин наверняка читает эти книги, но хоть понять, как это положено делать, можно? И вдруг он осознал нелепость ситуации: на пороге могилы читать "Астрею"!..
Ссутулившись и опустив голову так, что едва не утыкался носом в конскую холку, Анри поехал следом за де Кергаруэт-Пеноэлем.
* * *
В Пале-Кардиналь гвардеец отправился в кордегардию, а де Голль - прямиком в канцелярию, к которой примыкал кабинет отца Жозефа. А чего тянуть? Назвался петухом - полезай в суп.
- Наконец-то! - сердито сказал капуцин. - Леди Карлайл у себя?
- Нет.
- А где?
- Не знаю. Но я уверен, святой отец, эта дама сегодня или завтра отбудет в Англию и в Париж уже не вернется.
- Ну-ка, выкладывайте по порядку.
И Анри подробно рассказал о своей встрече с Джорджем Кристи.
- Занятно… - пробормотал капуцин. - Вот верно учил нас Господь: никого не осуждать. Я думал, что английский король не справится со своими шотландцами, а у него, оказывается, есть надежные люди… Только зря он дразнит этих горцев. Если посадить сэра Элфинстоуна в Тауэр, через три дня объявится новый лорд-бунтовщик, но действовать уже будет осторожнее. Мы-то во Франции теперь хорошо знаем, что бывает, когда половина государства кидается защищать свою веру… Ладно. Садитесь вот тут и ждите меня.
"Серый кардинал" вышел.
Анри достал часы. Было почти шесть пополудни, за окном - светло. Весна неудержимо приближалась, но радости принести не могла. Что за радость, когда любимая девушка выходит замуж за другого?
Нужно было написать ей прощальное письмо. Но Анри не решался брать бумагу и перо на столе отца Жозефа - тем более что на него неодобрительно поглядывали четверо работающих за столами капуцинов.
В восемь в кабинет наконец заглянул кардинальский паж Франсуа.
- Меня послали за вами, господин де Голль.
Анри встал и потянулся. Затем в который уже раз вздохнул и последовал за юношей в кабинет его преосвященства.
* * *
Ришелье вернулся из театра с последней репетиции и был сильно недоволен. "Тюильрийскую комедию" он собирался показать двору четвертого марта, и сама Анна Австрийская собиралась прийти на спектакль. Считалось, что комедию сочинил кардинал, но на самом деле он написал план и сделал кое-какие наброски. Способ быстрого сочинения пьес Ришелье изобрел сам: поскольку и в комедии, и в трагедии пять актов, нужно всего лишь нанять пять драматургов и поделить меж ними акты. Сперва он наметил четверых - аббата Буаробера, Гийома Кольте, л’Этуаля и Жана де Ротру. Потом присмотрел пятого - Пьера Корнеля. На сочинительство им был отпущен месяц.
Вот Корнель и преподнес неприятный сюрприз: внес исправления в уже одобренный кардиналом третий акт. А поскольку присутствовал на репетиции, то и получил нагоняй. В придачу недовольный кардинал уменьшил его гонорар. Зато Кольте удостоился похвалы. Актеры же получили приказ восстановить третий акт таким, каким его задумал Ришелье, и схватились за головы - времени оставалось очень мало.
Вернувшись в кабинет, кардинал выгнал оттуда дежурных пажей и писцов, остался только отец Жозеф.
Капуцин не стал сразу докладывать об открытии лейтенанта де Голля. Видя, что его преосвященство садится не за стол, а в стоящее у окна кресло, отец Жозеф принес покрывало и укутал кардинальские колени - чтобы потом не чистить мантию от кошачьей шерсти. Кошки прибежали на первый зов. И лишь когда кардинал немного успокоился, отец Жозеф осведомился о репетиции. Ришелье рассказал ему о самоуправстве Корнеля и спросил, что слышно о другой репетиции, в Лувре. Он хотел знать, как король справляется со своим "Мерлезонским балетом". И капуцин, начав с танца арбалетчиков, осторожно перешел сперва к шалостям л‘Анжели, а потом - к поэтическим упражнениям короля.
- Проклятье!.. - только и смог сказать на это кардинал. - Что же предпринять, чтобы новость не разлетелась по всему Парижу?
- Ничего такого, что показалось бы Парижу странным и непонятным, - сразу ответил отец Жозеф. - Мои люди сообщили мне кое-что любопытное…
Совещание между его преосвященством и капуцином длилось минут двадцать. Затем кардинал сделал кое-какие распоряжения и велел позвать писцов. Не прогоняя кошек, он стал диктовать письма. А отец Жозеф занялся просмотром не самой важной корреспонденции. Кое-что он откладывал в особую папку - для Теофраста Ренодо и его "Газеты"…
Когда появился де Голль, кардинал сидел в кресле и играл с двумя кошками - беленькой Мириам и серой Лодоиской. Чтобы не чистить мантию от шерсти, он укрыл колени большим покрывалом. У его ног лежал Фелимор. Серполетта забралась на спинку кресла и, чудом удерживая равновесие, умывалась. Пушистый хвост свешивался на кардинальское плечо.
- Входите, господин де Голль, - сказал Ришелье. - Входите, не бойтесь.
Анри достал из-за пазухи сложенный лист.
- Ваше высокопреосвященство, это мне не пригодилось. Аббат де Гонди искусно избегал дуэли, а я не настаивал.
- Я знаю, господин де Голль. Надо бы, конечно, пустить это в ход… Ладно, бросьте в камин.
Приказ о заключении аббата в Бастилию полетел в огонь.
- Скажите, месье де Голль, вас что-либо привязывает к Парижу? - вдруг спросил капуцин.
- Я был бы рад уехать из Парижа, святой отец. Но я на службе его преосвященства. И если его преосвященство прикажет, я выполню любое поручение, хоть в Париже, хоть в провинции.
- Скоро начнется большая война, - сообщил отец Жозеф. - Вы были хорошим офицером. Возвращайтесь в армию, месье де Голль. Будет объявлен рекрутский набор и созданы новые полки. Вас ждет блестящая армейская карьера вдали от Парижа. Бумаги о вашем переводе в полк Кариньи получите завтра. Пока будете командовать ротой. Через полгода, возможно, у вас будет свой полк.
- Я буду помнить о вас, - добавил кардинал и взмахнул ленточным бантиком. - Вы - честный служака, господин де Голль, и потому Париж не для вас. А вы - не для Парижа.
- Благодарю за прямоту, ваше высокопреосвященство, - с облегчением поклонился Анри. - Но до завтрашнего дня я - лейтенант конной гвардии вашего преосвященства. Будут какие-нибудь распоряжения? Кому я должен передать роту?
- Это еще не решено, - покачал головой капуцин. - Кроме того, вы получаете месячный отпуск. И я вам советую провести его дома, в Бретани. У вас же там родовые владения?
- Да, замок и городской дом в Геранде.
- Где это?
- Геранда почти в устье Луары, от Парижа - сорок с небольшим лье, святой отец.
- Очень хорошо. А если бы вы нашли там себе невесту, чтобы из военных походов возвращаться домой, к семье, не заезжая в Париж, было бы вовсе замечательно. Я думаю, ваша родня уже присмотрела для вас девицу с хорошим приданым, - сказал кардинал.
- У меня нет невесты, ваше преосвященство, - помрачнел де Голль.
- Вы так это сказали, будто у вас нет ни денег, ни чина, ни знатных покровителей и вам приходится ночевать под Новым мостом, - поморщился Ришелье. - Однако вам пора жениться. Неужто нет никого на примете? При дворе столько молодых красавиц…
Анри опустил голову.
- Неужели вы любите замужнюю даму? Побойтесь Бога! Прелюбодеяние - великий грех, - напомнил капуцин.
- Нет, святой отец… но… - де Голль никак не мог решиться сказать.
- Говорите уж прямо, как всегда. Тут перед вами два прелата, есть кому дать отпущение грехов! - развеселился вдруг кардинал.
- Она - невеста другого мужчины, - тихо вымолвил Анри.
Капуцин и кардинал переглянулись.
- Отец Жозеф, велите кому-нибудь из пажей пригласить сюда мадам де Комбале, - велел Ришелье.
Анри содрогнулся.
Ходили слухи, что кардинал не прочь выдать племянницу замуж - хотя бы для видимости соблюдения приличий. Де Голль вспомнил, как улыбалась ему эта дама. Неужели и тут - интрига?!
Похоже, племянница кардинала знала, что ее позовут, и ждала поблизости. Она появилась, улыбнулась, а следом за ней, опустив голову, вошла другая дама в накидке с капюшоном, из-под которого был виден лишь кончик носа. Появилась и третья особа женского рода - известная своими похождениями фрейлина королевы Франсуаза де Базиньер де Шамеро, которую придворная молодежь втихомолку прозвала "прекрасной развратницей".
- Мадемуазель де Шамеро, вы узнаете этот предмет? - отец Жозеф взял со стола медальон.
- Да, святой отец.
- Расскажите господину де Голлю, как он к вам попал.
- Я видела, как одна особа выкинула его из окна комнаты, где дежурят фрейлины. Мне это показалось странным, я выглянула в другое окно, велела слуге подобрать медальон и принести ко мне. Затем я открыла медальон… - мадемуазель де Шамеро взглянула на кардинала, словно спрашивая, продолжать ли.
- …и вы узнали человека, чей портрет там увидели, - кивнул Ришелье. - А как вела себя особа, выкинувшая медальон?..
- Она плакала, ваше преосвященство.
- Хорошо, мадемуазель де Шамеро. Вам простится много грехов за то, что вы не отдали медальон его хозяйке, а принесли сюда. Приходите ко мне на исповедь, - отец Жозеф усмехнулся, что с ним случалось очень редко. - Теперь ступайте с Богом.
Де Голль знал эту черноглазую фрейлину, но знал по долгу службы. Она иногда появлялась в Пале-Кардиналь во время его ночного дежурства, пешком, и приходилось потом посылать кого-то из гвардейцев, чтобы проводить ее до Лувра. Мадемуазель попросту шпионила за королевой, и это уже ни для кого не было секретом. Что же такого удивительного было в обычном медальоне, если его следовало отнести в Пале-Кардиналь?..
Когда мадемуазель де Шамеро ушла, Ришелье обратился к племяннице:
- Мой друг, есть случаи, когда мужчинам лучше помолчать, а говорить должны дамы.
- Я, ей-богу, не знаю, что и как тут можно сказать, - смутилась мадам де Комбале. - Мой брак был неудачным… Я не знаю, как говорить с молодыми девушками, чтобы они поняли и поверили… и как говорить с молодыми людьми, я тоже не знаю. Но одно могу сказать: когда девушка из ревности хочет проучить возлюбленного и соглашается стать женой человека, которого не любит, это плохо!
- Это глупо, - поправил кардинал. - Даже если речь идет о герцогском титуле. Я был в этом королевстве главным извергом, главным интриганом, главным злодеем, но сейчас я попробую исполнить роль Купидона. Господин де Голль, возьмите медальон и откройте его.
Анри сделал, как велено, и увидел крошечный портрет, нарисованный карандашом.
- Кто это, ваше преосвященство? - спросил он.
Ришелье расхохотался, засмеялась и мадам де Комбале. Дама в накидке отвернулась.
- Господа, господа, тут ничего смешного нет, - покачал головой отец Жозеф. - В наше развратное время, когда молодые придворные по три часа прихорашиваются, румянятся и пудрят себе носы, встретить человека, который вообще не смотрит в зеркало, - истинное чудо. Господин де Голль, как вы полагаете, что за дама носила на груди ваш портрет? А потом, обидевшись на вас, выбросила его вместе с медальоном?
- Такой дамы при дворе нет… - чуть ли не заикаясь, промямлил Анри.
- Да вот же она! - не выдержала мадам де Комбале. - Мадемуазель, покажитесь! Ничего постыдного нет в том, что невеста признается в любви жениху.
Мари-Мадлен обняла женщину в накидке, чуть сдвинула ее капюшон, что-то зашептала ей на ухо. Анри вытянул шею, чтобы разглядеть профиль, но прическа госпожи де Комбале мешала ему.
Он уже догадывался, кто эта женщина, но не мог сам себе поверить: ведь он даже не пытался объясниться с Катрин де Бордо. Он не сказал ей ни слова о любви, а его ухаживания, наверно, были так нелепы, что она не обратила на них внимания!
Но это действительно была Катрин. Она вдруг откинула капюшон и подошла к креслу кардинала.