Иван(ходит и диктует). Как может цвести дерево, ежели у него высохли корни? Также и здесь. Пока в царстве не будет порядка, откуда взяться военной храбрости? Ты же, все презрев, одной храбростью хвалишься. А на чем храбрость основывается, то для тебя неважно! И выходит, что ты ничтожество. В доме ты изменник, в военных делах ничего не понимаешь, ежели хочешь укрепить храбрость в самовольстве и в межусобных бранях. Пожалуй, над тобой не следует совершать и последнего отпевания, ибо ты – еретик.
Пушкин. Государь милостивый, начало своего послания Курбский взял из Навата-еретика. То мной установлено. Вот, погляди, государь. (Подает бумаги.)
Иван. Добро ты сделал, Пушкин, что нашел. (Просматривает.) Начало своего письма ты написал, размышляя о наватской ереси, думая не о покаянии, а, подобно Навату, о том, что выше человеческой природы. А когда ты про нас пишешь "среди православных и среди пресветлых явившемуся", то оно так и есть. Как в прошлом, так и сейчас веруем верой истинной в истиного и живого Бога. А что до слов, "супротивным, разумеющий совесть прокаженную имея", то тут ты по-наватски рассуждаешь. Ты не думаешь об евангельских словах. Разве то совесть прокаженная – держать свое царство в своих руках, а своим рабам не давать господствовать? Это ли против разума – не хотеть быть под властью своих рабов? Сюда, Пушкин, послание о Мономаховом венце. И повествование о смерти царя Гидеона при захвате власти незаконным сыном Авимелехом. Все, чтоб подтвердить злодеяние Курбского. Также и святых отцов и из великих Четьи минеи… Также из Апостола. Годунов, приехали ли печатники?
Годунов. Приехали, государь милостивый. Иван Федоров и Мстиславец. Апостол привезли.
Иван. Немедля смотреть буду. Курбский, возгордившись храбростью, возгордился и книжной своей ученостью. Думает, сбежал с отечества, – так нет более на Руси ученых книжников.
Входят Федоров и Мстиславец. Кланяются
Федоров. Государь, с трепетом привезли тебе первопечатный московский Апостол.
Иван берет Апостол, читает
Федоров. Как ты велел, государь.
Иван. В первопечатном стесняться не пристало. И заголовки роскошные. (Радостно.) Дети мои, царевичи, поглядите, какой подарок сделан нам и всей Руси.
Царевич Иван. Узорные буквы красивы, батюшка!
Царевич Федор. Цветы и плоды красивы, батюшка!
Федоров. Государь, как ты велел. Крупные отделы возглавлены широкой заставкой, полной цветов и плодов, а мелкие части книги – более простыми лентами травяного и цветного орнамента. По душе ли тебе, государь?
Иван. По душе. И подгонка киновари к черному шрифту хороша. И сам шрифт хорош. (Радостно.) Милые мои, отныне имеем на Руси книгопечатание. (Обнимает Федорова и Мстиславца.) Щедро наградить их, да иных, кто с ними работу делал. Повсюду на торжищах указать о начале печатания как о важном государственном деле.
Мстиславец. Государь, зело возрадовались и Богу благодарение воздаем за твою царскую милость.
Иван. Типографию великую делать хочу. Напиши указ, Сафоний: Благоверный царь повелел устроить дом от своей царской казны, дабы печатному делу строиться, и нещадно дал от своих царских сокровищ делателям Николы-Чудотворца гастунского дьяку Ивану Федорову и Петру Тимофееву Мстиславцу для составления печатного дела и для совершения дела их. А первые наши печатные сии святые книги, "Деяния Апостольские" и "Святого Павла послания". Для того устроить особый дом – шанбу, сиречь типографию. В Кремле который дом, тот тесен. Годунов, государеву шанбу перенести из Кремля на Никольскую улицу.
Годунов. Исполним, государь.
Федоров. Надобно, государь, станки и шрифты.
Мстиславец. У нас, государь милостивый, три станка – надобно двенадцать. Надобны словолитцы, наборщики, печатники, батырщики, которые наливали бы краску на печатную форму; олифляники, чтобы разводили краску, рудники, чтоб коптили сажу и делали из нее типографскую краску, резчики – вырезать отливки для литер и формы деревянные для гравюр, знаменщики, сиречь художники, переплетчики…
Федоров. Всего, государь, надобно триста восемьдесят семь рублев, двадцать девять алтын, пять денег.
Иван. Годунов, заплатить из казны. Всем работающим дать хорошие оклады. Славно то. (Листает Апостол.) Сей Апостол первопечатный. Как будешь иные делать, то, сохранив каноническое, старайся перевести на просту мову, удобную для обучения детей.
Федоров. Государь, как быть с иноязычными словами?
Иван. Сколько тех иноязычных слов?
Федоров. Всего четыре. Слово "микелия" от греческого слова "микелон", заменено на торжище; "климаты" – от латинского "clima" – на слово "страна". Слово "крадоводя" – греческое, на слово "прельщает".
Иван. Прельщает – то не вполне удачный перевод. Еще помысли.
Федоров. Русское слово "състав" имеет восемнадцать значений, заменено с греческим "ипостась". Слово "пищаль" – в прежнее время "свирель", ныне "оружие".
Иван(листает Апостол). Вот слово "щегы" – надо бы заменить "кощуны", можно и "колдуны"; во фразе "блюдите, псы, блюдите, злые делатели!" глагол "блюсти" может быть воспринят двояко: в переходном и непереходном значении.
Федоров. Тут, государь, опасаясь ошибок, велел написать, как писано в древности.
Иван. Нет, в Апостоле исправь. Напиши "блюдетеся от псов, блюдетеся от злых делателей". То ныне важно, блюстись от псов, от изменников, таких как Курбский.
Нагой(входит). Государь милостивый, получена важная весть! Седьмого июля сего, 1506 года умер польский король Жигмонт Август.
Иван. То истинно важная весть! (Встает, ходит.) Свершилось событие особой важности. Скончался польский король. С ним прекратилась мужская линия Ягеллонов.
Нагой. Государь, среди претендентов на польский престол – ты сам и твой сын, царевич Федор. Для переговора едет сюда литовский посол Михайла Гарабурда и польский посол Федор Зенкевич-Воропай.
Царевич Федор. Батюшка, не хочу быть в Польше королем. Они, поляки окаянные, богоотступники латинские.
Царевич Иван. Истинно, батюшка, ведь они – католики. Они там, в Западной Руси, латинским ядом отравлены, к нам бы не занесли.
Иван. Сыны мои, мальчики, царевичи Иван и Федор! Против католицизма ныне православное просвещение. Так ли, Федоров?
Федоров. Истинно так, государь! В Западной Руси – Острожская академия, Киево-Могилянская академия, Киевское богоявленское братство – все это защита от католицизма.
Иван. А державное единение славянства – это помысел Божий. Так решим и ливонское дело, и литовское дело. Да не войной, единением решим, единой славянской державой. Все то добро обмыслить надобно. Однако, Нагой, отчего так поздно весть дошла?
Нагой. Удаление польской столицы, государь, неважное состояние дорог, дурная ямская служба, трудность перехода границы в военное время…
Иван. Надобно скоро и умело подготовиться к приезду польско-литовских послов. (Ходит.) Ежели Польша с Литвой присоединятся к Руси, то куды таким изменникам, как Курбский, бежать будет?! Малюта, надо все продумать, чтоб сделалось сие!
Малюта. Будем стараться, государь!
Иван. Руси от державного единения славянства – выгоды великие. А от католицизма внутри единой державы православие защитим, для того имеются у нас книжность православная и ученость. Федоров, прежде прочего ныне нам потребна в Москве азбука, наука ко чтению и разумению письма славянского, кириллицы. В начале книги – слоги, потом – "Отче наш" и "Верую". Диалексис, сиречь речения, простой русский диалект, изложение о православной вере в форме дислогии меж странным зловерным и православным благоверным.
Федоров. Я, государь, в Литве уже издавал книгу, называемую "Евангелие учительское". Выбрано из всех четырех Евангелий и многих Божественных писаний, а предисловие писано литовским гетманом Ходкевичем. Не напишешь ли ты, государь милостивый, предисловие к московскому изданию для защиты? А то, государь, невежественные грамотники, смущенные новизной типографского дела, все обвиняют меня в ереси и волшебстве.
Иван. Напишу, только бы время отыскать. Нагой, да ты, Годунов, да ты, Щелкалов, да все прочие! В приказах готовьте и обмыслите, чтоб переговоры с панами хорошо прошли. (Уходит в сопровождении царевичей.)
Занавес
Сцена 51
Золотая палата Кремля. Царь пытается договориться с послами Литвы и Польши о своем избрании королем. Литва – не против; Польша хочет младшего сына – царевича Федора, а не Ивана. Царь предлагает жениться на сестре Жигмонта Анне Ягеллонке, отправив Анну Васильчикову (пятая жена) в монастырь
Сцена 52
Варшава. Вольный сейм обсуждает избрание нового короля после бегства уже было избранного Генриха Анжуйского назад во Францию. Аристократы против кандидатуры Ивана, мелкие шляхтичи – за. Пламенная речь Курбского против Ивана. Шведы предлагают избрать королевой Анну Ягеллонку. Турки предлагают семиградского князя Стефана Батория, которого и избирают с условием последующей женитьбы на Анне
Сцена 53
Золотая палата Кремля. Царь принимает австрийских послов, но договориться с ними не удается
Сцена 54
Царь принимает и оскорбляет польско-литовских и шведских послов. От ливонских послов требует дани и приказывает их схватить, как подданных Москвы. Решает идти в поход на Ливонию
Сцена 55
Псков. Приказная изба псковского наместника
Иван. План новой беспощадной истребительной войны в Ливонии почнется отсюда, из Пскова. До сего времени дело тянулось вяло, целые годы. Тебя, Мстиславский, я послал сюда наместником, а и при тебе дело покорения этой страны шло очень вяло. Теперь я сам, царь Иван Васильевич, вступаю в Ливонию с таким огромным войском, какого еще не посылал в эту землю. Я, царь Иван Васильевич, приступаю к решительным действиям в Ливонии.
Мстиславский. Так как эта страна отдалась царству шведов, царству поляков, то ты, как московский государь, снова вооружишь против себя и тех и других. Меж тем, государь, мне, как псковскому наместнику, стало известно, что шведы не против мира. Шведский король писал мне… (Берет бумагу.) "Твоему государю мы желаем мира. Идет война, а мы не можем разуметь, за что вы с нами воюете. Если дело в Ревеле, то мы готовы предоставить его императору, и вы тогда у Цезаря промышляйте".
Малюта. То, государь, шведы хотят за наш счет договориться с австрийцами.
Иван. Я не остановлюсь, пока не захвачу Эстляндию и Лифляндию.
Мстиславский. Государь, вступив в Лифляндию, ты столкнешься с войсками Стефана Батория, поддерживающего шведов.
Иван. Кто есть Стефан Баторий? Я – московский государь, с войском, готов действовать против неведомого Батория. Где ныне Баторий?
Малюта. Баторий ныне занят осадой отпавшего от Польши Данцига и не может воспрепятствовать походу твоему, государь, на Лифляндию.
Нагой. Польский король в грамоте своей жалуется, что ты, царь, без объявления войны отбираешь у него ливонские города.
Иван. Я пошлю сему спесивому наглецу особое послание, а на сию грамоту ответить особо. Пиши, Сафоний!
Сафоний. Слушаюсь, государь.
Иван. Тебе, Стефану Баторию, нечего беспокоиться о Ливонии, старой московской вотчине, когда тебя самого взяли с неведомого семиградского воеводства только для занятия польской короны и Литовского Великого княжества.
Нагой. Государь! Продолжить ли переговоры о вечном мире, как прежде установлено было?
Иван. В переговорах о мире ставить требование: выдачу мне Киева, Каневца и Витебска.
Нагой. Государь, и Литва хлопочет о перемирии, хотя бы на полгода. Только бы не трогали ревельских мест.
Иван. Претензии на Ревель отвести решительно. Ревель буду держать своим именем (ходит). Может, переговоры вести не с Баторием, а прямо с Литвой? У Литвы по-прежнему обычно запрашивать и Киев, и Волынь, и Галич, потом великодушно уступить эти земли, а требовать себе Полоцк и Ливонию. Надобно указать им, что мы – великая держава. Некоторые же полуумы побегами в Польшу и Литву роняют честь отечества.
Нагой. Государь милостивый, такие требования невозможны. Ни поляки, ни литовцы не согласятся.
Иван. Отчего же невозможны? Милые мои, помыслите о династии! Литовские Гедиминовичи происходят от полоцких Рогволодовичей. Эти князья были славны великими государями, нашими братьями, по всей вселенной ведомыми, по коленству, родству нам братья. Поэтому корона польская и Великое княжество Литовское – наши вотчины, ибо из этого княжеского рода не осталось никого, а дочь королевская Анна, ставшая женой Батория, государству не помеха (ходит). Те обе сестры, Анна и Катерина, не хотели меня, истинного царя, а пошли за мужиков – семиградского и шведского.
Малюта. Шпигуны доносят, Катерина Ягеллонка приезжала к сестре, а ныне в Вильно. Можно послать летучий отряд для перехвата.
Иван. Пошли отряд, Малюта. Добром не хотят – то силой возьму Ливонию и женщину (ходит).
Мстиславский. Надобно, государь, учитывать не только разрыв со Швецией, но и опасность Турции.
Малюта. Вымыслы. На сей раз, государь милостивый, все благоприятствует тебе, даже крымские татары на твоей стороне и одновременно с твоим нападением на прибалтийские владения Польши произвели набеги на Волынь и Подолию. А они то не могут делать без согласия турок! В самой Литве, государь, нашлись люди, которые готовы вступить в изменнические сношения с Москвой. Государь милостивый, королевский дворянин Станислав Колымет намедни перебежал к нам на службу.
Иван. Хай войдет перебежчик.
Колымет (входит и кланяется). Ясновельможный царь, я, дворянин Станислав Колымет, служил у гетмана Николая Красного Радзивилла. Пан ясновельможный, бардзо тебя доступати! Potrapic… Przyjazd… Obronic… Ясновельможный царь, ехал ненароком… Wyjazda… Ominac… Chodz и bronic… Dobrodzeju… Бороняй от походу… Przyrodzenie… Натура, ясновельможный пан… Chwalic…
Иван. Что говорит, не пойму. Переводи, Пушкин. (Пушкин говорит с перебежчиком по-польски.)
Пушкин. Он говорит, под всею подсолнечной нет такого мудрого государя, как Иван Четвертый, русский царь.
Колымет(радостно кивает). Богато любит покой, pokoj – мир, цвет войска, повыкнуть… в поле живи… навек привыкать… zamoznie. Избавиться суд изломати. Меч обназил. Тебе, ясновельможный царь, уничтожать перед крулем польским!
Иван. То он, видно, про изменника Курбского доносит! Спроси его, Пушкин, что делается в Ливонии? (Пушкин говорит с перебежчиком по-польски.)
Пушкин. Он говорит, в Ливонии междоусобица. Магистр Ливонского ордена враждует с рижским архиепископом, города тянутся к Ганзе, городские вельможи не желают повиноваться ни Ордену, ни архиепископу, литовские и финские жители враждебны немцам. Однако союз с Речью Посполитой все может изменить и укрепить власть.
Малюта. Надобно поспешить, чтоб того не случилось. (Перебежчику.) Иди, ты более не потребен! (Перебежчик уходит.)
Иван. От Литвы и от немцев у нас пошло всякое разорение, грехов ради наших. Простой народ ливонский, теснимый романским духовенством, смотрит на меня как на защитника православия. Надобно большую войну за истинную веру.
Малюта. По твоему, государь, велению, к балтийскому побережью двинуты конные массы с Волги, из Ногай и с Терека. На расстоянии каждых четырех-пяти верст уже обстроены ямские дворы с большими помещениями для лошадей. Обозы телег и саней с порохом и свинцом направлены к западной границе.
Иван. Меня слишком долго удерживали от военного вмешательства, однако в случае раннего выступления можно предупредить раздел Ливонии между Польшей и Швецией. Ливония – не самостоятельная страна, давняя наша вотчина. У меня, государя, право господствовать над Русью. Киев, Смоленск, Полоцк – все то вотчины от московских правителей, происходящих от Мономаха. Нагой, посольскому приказу надо все то указать, по летописям и архивным извлечениям, а также по неоспоримым крепким нашим преданиям.
Нагой. Исполним, государь!
Иван(ходит). Ливонской войной войдем мы в европейскую историю. Ныне Ливония – одна из частей распадающейся Германской империи. То малое подобие Германии, со своими самовластными лютерскими да латинскими епископами, большим и мелким рыцарством, самовольными городами, бунтующим крестьянством. Такие страны, слабо сплоченные государственные тела, неминуемо должны стать жертвой завоевательных движений государств новых, опирающихся на господство одной главной народности. Выход к морю нужен России, особенно портовые ливонские города Балтики – Нарва, Ревель, Гаспаль, Рига! Такие замыслы были еще у моего деда, великого князя Ивана Третьего. Прежде всего он хотел устранить посредничество ганзейцев и завести прямую торговлю с Европой. Но не надо упускать и иных выгод завоевания: доходность богатого и населенного края, возможность вывоза из страны умелых работников, знающих свои ремесла. Уж дед мой, великий князь Иван, в войне с Орденом сильно налег на захват живой добычи, переселяя, на манер древних персов, Синахорета али Навуходоносора, пленных ливонцев в глубь Московии. Ливонию же надо сделать русским краем. Подобраны ли ливонским городам русские названия?
Сафоний. Подобрали для многих, как ты велел. (Берет бумагу.) Ревель зовется Колыванью, Нарва – Рогодивом, Венден – Кесью, Мариенбург – Алистом, Нейшлос – Сыренском, Вайсштадт – Белый Камень, Нейгауз – Новгородский, Тольберт – Толщебор, Засвеген – Истивин, Розитген – Резицы, Лаузен – Лужи.