Царевич Иван. Батюшка, при дворе царском и митрополичьем нас, Романовых, не хотели, надеясь, что родня новой царицы вытеснит из дворца нас, Романовых. Тот твой брак, батюшка, был скоропалителен. Не добившись успеха в Польше и Швеции, твои царские советники привели тебе невесту из Кабарды. Не то ли делается: не хотят ли нас, Романовых, вытеснить Нагие?
Иван(сердито). Ты, Иван-сын, подобно грешникам библейским, взялся рассуждать про наготу отца своего. Ты, сын мой – семя мое, семени ли про плод говорить? Изменники, такие как Курбский, упрекают меня в блуде. Я отвечу им откровенно и просто: "Буде молвите, что я о том натерпелся и чистоты не сохранил, то скажу, ибо все есть человецы". То ответ, что умершей благоверной моей царице Анастасии я, царь, начал яр быть и прелюбодей. Так же ответ и ныне дам: "Ибо все есть человецы". Я объявляю о праздновании двух браков: сына Федора с Ириной Годуновой и меня с Марией Нагой.
Царевич Иван. Батюшка, не про людское известье, про отечество мыслю. Пока ты, батюшка, празднуешь разом два брака, Баторий берет у тебя город за городом. Как бы, батюшка, торжества по поводу свадеб не заменились скорбью и унижением, когда ты, царь, узнаешь, что делается с твоим войском!
Иван(сердито). О, Иван-сын, то недоброжелатели мои мысли тебе вложили. А им – тезка их, дьявол! (Сердито кричит.) Ненавистник рода христианского дьявол мысль злую вложил!
Царевич Иван(тоже сердито). Батюшка, военные поражения подорвали престиж династии. Перед лицом вражеского нашествия ты, царь, медлишь и колеблешься, не решаясь бросить на чашу весов все силы и средства России, чтоб добиться изгнания врага из пределов страны. Наоборот, завел переговоры с безбожниками, с английскими еретиками, с австрийскими католиками, готовясь бежать из страны в случае опасности!
Иван(сердито). То дьявольская клевета изменников!
Царевич Иван. Нет, батюшка, в думе о том к прискорбью стало известно. Ливонская война показала, что Россия не может выиграть войну за Балтику без морского флота. Меж тем ты велел строить вместо морского флота речной. В окрестностях Вологды большие верфи, на которых строят английские корабельные мастера. Спущенные на воду большие плоскодоны предназначены для перевозки царской казны к северным морским портам, где казна будет перегружена на английские суда. Такое, батюшка, скрыть невозможно! То стало известно при моем, наследника, дворе и в Боярской думе. Малодушие твое, царя, производит самое дурное впечатление в государстве.
Иван. То от братьев твоих идет двоюродных и троюродных Романовых. Романовы хотят свою династию сделать вместо династии Калиты. Уж после прежней ссоры с тобой, Иваном, я, царь, заявил в присутствии бояр, духовенства и иноземцев, что намерен лишить тебя, нерадивого сына, права на трон да сделать наследником принца датского Магнуса.
Царевич Иван. Принц Магнус ныне изменил да перебежал к Баторию.
Иван(сердито). Иного найду! Охотников сесть на царское место много, а тебя, нерадивого, и братьев твоих Романовых не допущу! Казню твоих братьев и приближенных, а трон отдам не тебе, а инородцу! Так сделаю! Тебя ж, наследника, учить палкой буду! (Сильно бьет царевича Ивана палкой.)
Царевич Федор (кричит). Пресвятая Троица, помилуй нас!
Иван. Ежели учу брата твоего, Федор-сын, чего креститься и плакать?
Федор. Батюшка, в нужник хочу, живот ухватило.
Иван. Годунов, отведи царевича в нужник, да постой в сенях со свечой.
Годунов. Исполню, государь! И Ирина со мной будет.
Иван. Ты, Годунов, блюди сестру свою любезнейшую, девицу Ирину, невесту сына моего Федора!
Годунов. Уж будем блюсти, государь милостивый!
Иван. И ты, Нагой, блюди Марию Нагую, любезнейшую царицу мою, чтоб ей порухи никакой не было. А кто невежда неискусство какое почнет ей показывать, смерти предать!
Нагой. Потщимся, государь! (Мария Нагая кланяется царю и уходит.)
Иван. Ты, Иван-сын, помысли про отцовское ученье.
Царевич Иван. Помыслю, государь-батюшка. Если судить меня хочешь, то суди. Чем надо мной куражиться, то лучше суди.
Иван. Глуп ты, Иван-сын! Сколько б тебя, дурного, ни учил палкой, я никогда не помышлял и не помышляю о суде над тобой.
Царевич Федор (царевичу Ивану). О чем с батюшкой дрались? Не сведаю о чем?
Царевич Иван. Хил ты, Федор, и слабоумен!
Царевич Федор. Пресвятая Троица, помилуй нас! (Крестится и уходит с Годуновым и Ириной.)
Бельский. Государь милостивый, послы твои, коих к Баторию послал, приехали. С ними приехал посол Батория Венцлав Лопатинский.
Иван. Быстрей хай идут! (Входят русские послы, с ними посол Батория Венцлав Лопатинский. Послы кланяются.) Что привезли мне? Скажи ты, Евграф Пушкин!
Пушкин. Государь милостивый, ждали мы долго короля в Вильне, но когда король прибыл в Вильно, то с нами не захотел говорить, а велел возить нас за собой и общался с нами через панов, возил за войском под город Вильно, который взял Замойский. Потом на другие покоренные города. Сам Баторий осадил Великие Луки, и город был взят.
Иван(встревоженно). Великие Луки взяты?! Не измена ли? Сей город служил для нас, русских, складом военных припасов. Великие Луки уж не Ливония, а Россия, центр богатой и населенной русской области!
Бельский. Не иначе, изменой взял, государь, Великие Луки!
Царевич Иван. Стены Великих Лук ветхи и деревянны. Я о том говаривал.
Иван. И я там бывал. Стены там добры. Как большинство русских дубовых городов, Великие Луки окружены стеной, состоящей из дубовых бревен, меж которыми насыпана земля. Стены эти крепче полоцких и непроницаемы для раскаленных ядер, а польская артиллерия слабо может поддерживать канонаду. Не иначе, изменой взяли!
Пушкин. Гарнизон запросил капитуляции, когда один мазовецкий крестьянин поджег крепостную башню. Пока спорили об условиях сдачи, венгры ворвались в город, боясь, как бы добыча не досталась полякам, и устроили резню. Не было пощады никому. Перебили даже монахов, вышедших с крестным ходом.
Иван. Вот что сулит России Европа! А нас именуют варварами! Говорили ли вы, как велел, просили приостановить военные действия для заключения мира?
Пушкин. Говорили, государь милостивый, однако нас не слушали, над нами ругались.
Иван. Ради дипломатического искусства я ведь велел все сносить, всякую брань, бесчестье и даже побои! Я, помазник Божий, Стефана Батория, избранного короля, братом назвал! Что ж ему еще нужно?!
Пушкин. Государь милостивый, нам не давали ответа и возили за собой. Были взяты Озерище, Заволочь, Торопец, Невель. Шведский полководец Делагарди отнял у нас, русских, Везенберг. В лагере под Невелем мы, московские послы, предложили Баторию, как ты, государь, велел, разделить Ливонию и обоим государям именоваться ливонскими. Но Баторий, однако, был неумолим. Он требует всей Ливонии. Кроме того, уступки Себежа и уплаты четырехсот тысяч золотых за военные издержки.
Иван(гневно). Вся Ливония означает потерю Нарвы, то есть выхода к морю, окна в Европу. Поляки хотят перед нами окно в Европу затворить! (Нервно ходит.) Также требуют с меня контрибуции четыреста тысяч червонцев! Я знаю, Баторию вести войну нелегко, поляки и литовцы не дают денег, то он требует тех денег с меня на ведение против меня же войны! Вижу, заносчивость его не знает меры.
Пушкин. Кроме того, милостивый государь, Баторий требует Новгорода, Пскова и Великих Лук со всеми их землями.
Царевич Иван. Батюшка, то уж Россия! Поляки желают Россию разрушить! Следом за Баторием идет черная армия иезуитов, они хотят православие разрушить!
Иван(гневно). Так то ты, Лопатинский, послан, чтоб требовать от нас согласия на нашу погибель?
Лопатинский. Государь московский, я, посол великого короля Речи Посполитой Батория, привез тебе грамоту-ультиматум. В сем ультиматуме король Стефан Баторий согласен ограничить свои требования всей Ливонией, военным вознаграждением и разрушением некоторых пограничных крепостей.
Иван(гневно). Требовать от меня четыреста тысяч червонцев!
Лопатинский. Не золотых червонцев, а золотых дукатов! Ответ король согласен ждать недолго. Он дает тебе, московскому царю, пять недель для присылки послов. В противном случае король грозит сесть на коня.
Иван. Я немало отправил королю мирных послов, и ныне отправлю послов в путь, принимая во внимание желание своего соседа утолить его требования.
Царевич Иван. Батюшка, те требования унизительны для тебя, царя, и для России.
Иван. Иван-сын, я отвечу ему достойно.
Лопатинский. Государь московский, по просьбе бывшего твоего вельможи князя Курбского привез я также тебе от него письмо. (Подает письмо.)
Иван(берет письмо и читает). Вижу, изъязвительное письмо послал, назло мне и к моей большой досаде. Курбский, находясь на службе у своего нового государя, решил поднять оружие против своей родины. Что ж, прочту с вниманием и отвечу, но на сей раз не ему, холопу польского короля, а самому королю, чья заносчивость под стать холопской. (Уходит в сопровождении царевича Ивана.)
Занавес
Сцена 72
Москва, теремная палата. Ивану читают послание Курбского. Он решает не отвечать и диктует послание Баторию
Сцена 73
Варшава, сейм победителей. Предложения царя отвергнуты. Новгородские и псковские купцы приветствуют Батория. Посланец папы Антонио Поссевино и иезуиты предлагают свою помощь в переговорах. Для полной победы над Россией Баторий решает идти на Псков, а оттуда на Москву
Действие восьмое
Сцена 74
Золотая палата Кремля. Царь Иван IV сидит на троне. Рядом с ним царевич Иван. По обе стороны от царя и наследника – Борис Годунов, Афанасий Нагой и Богдан Бельский. Перед царем стоит польский посол Венцлав Лопатинский. Чтец Сафоний читает грамоту – послание Батория
Сафоний (читает). Я, король Речи Посполитой Стефан Баторий, требую всю Ливонию и четыреста тысяч золотых дукатов контрибуции. А что упрекаешь меня тем, что я был вассалом турецкого султана, то как смеешь попрекать меня ты, мать которого была дочерью латинского дезертира, ты, который кровью своей породнился с басурманами?! Твои предки, как конюхи, служили подножками царям татарским, когда те садились на коней, лизали кобылье молоко, капавшее на гривы татарских кляч.
Нагой. Государь милостивый, надобно ли читать такое непотребство?
Иван. Истинно, милые мои, я люблю полемику, остаток старых счастливых времен, когда государи были учены и задорны. Однако сия полемика производит грустное и досадное впечатление. Я бросил Баторию перчатку, мысля, что он поднимет ее и ответит в задорном стиле века, он же, плебей, ругается, как пьяница и разбойник.
Бельский. Государь милостивый, имя ему – Баторий, сиречь Оботур. А Оботур в псковском говоре – гордец, нахал.
Иван. Истинно так, гордец и нахал! Я отправил ему посольство, по-христиански прося мира, его, выборного, назвал братом, он же ругается дурными словами и требует выкупа. Нарушение всех преданий международного права есть притязание короля на выкуп. Ведь в Ливонии я – царь, наследственный государь, он же, Баторий, – пришелец, который осмеливается требовать выхода, сиречь выкупа, по басурманскому, татарскому обычаю. Однако читай далее, Сафоний, чтоб знать, до какой низости пал польский король.
Сафоний. Ты себя ложно выводишь не только от Пруса, брата цезаря Августа, но еще производишь от племени греческого. Если ты действительно из греков, то разве от Тиеста, тирана, который кормил своего гостя телом его ребенка. Ты не одно какое-нибудь дитя, а народ целого города, начиная от старших до найменьших, губил, разорял, подобно тому как и предок твой, князь Иван Третий, предательски жителей этого же города перемучил, изгнал или взял в полон. Потому назову тебя, царя, Каином, фараоном московским, Фаларисом, волком, вторгнувшимся к овцам, ядовитым клеветником чужой совести и плохим стражем своей собственной. Не забуду тебя, царя Ивана, кольнуть и в самое уязвимое место. Почему ты не пришел к нам со своим войском, почему своих подданных не оборонял? И бедная курица перед ястребом и орлом птенцов своих крыльями покрывает, а ты, орел двуглавый, ибо такова твоя печать, прячешься!
Царевич Иван. Батюшка, прошу дать мне войско, чтоб не было нам таких попреков, чтоб не писал тот Оботур, наглец, нам, потомкам Калиты: курица защищает от орла и ястреба своих птенцов, а ты, орел двуглавый, от нас прячешься! Оботур предлагает тебе, батюшка, во избежание пролития крови сразиться с ним на поединке. Я вместо тебя, батюшка, готов с тем Баторием сразиться!
Иван. Молод ты, Иван-сын, мальчик, да горяч. Что есть тот поединок, как не бесовское позорище? Нам ли, царям, подобно ловчим с псами и кречетами, биться против бешеного волка? Мы его по-иному одолеем, Божьим именем и во имя Пречистой Богородицы.
Борис Годунов. Государь милостивый, то изменник Курбский сию грамоту во многом против тебя королю писать помогал.
Иван. Истинно. А что тот Баторий упрекает меня и деда моего, великого князя Ивана Третьего, во взятии Новгорода, который изменники Литве отдать желали, то тот город наш, наша природная отчина, как Ливония. Нас за Новгород упрекает, а Варшава – польский ли город? Предки польских королей с Кондратом князем Мазовецким воевали, желая захватить герцогство Мазовецкое с главным городом – Варшавой. Герцогство Мазовецкое с Варшавой было независимо от Польши, главный город которой – Краков, а герцог Мазовецкий Кондратий вел переговоры с дедом моим, князем Иваном Третьим, про союз против Ягеллонов. Также Альбрехт, магистр прусский, вел переговоры с отцом моим, князем Василием Третьим, про союз против польских королей. А Гданьск, сиречь Данциг, не желал признать власть Польши. Не захватил ли его Баторий? Нас же, русских, он упрекает во многих захватах. Сами первые захватчики!
Сафоний. Читать ли далее, государь?
Иван. Читай, Сафоний. Поглядим, как они в своем глазу бревна не видят, а в чужом сучок замечают.
Сафоний (читает). Где твой брат Владимир? Где множество бояр и людей? Побил! Ты не государь своему народу, а палач. Ты привык повелевать над подданными, как над скотами, а не так, как над людьми. Самая величайшая мудрость – познай самого себя, и чтоб ты лучше узнал самого себя, посылаю тебе книги, которые во всем свете о тебе написаны. Если хочешь, еще и другие пришлю, чтоб ты в них, как в зеркале, увидел и себя, и свой род. Ты довольно почувствовал нашу силу – даст Бог, почувствуешь еще. Ты думаешь, везде так управляют, как в Москве? Каждый король христианский при помазании на царство должен присягать в том, что будет управлять не без разума, как ты. Правосудные и богобоязненные государи привыкли сноситься во всем со своими подданными и с их согласия ведут войны, заключают договоры. Вот и мы велели созвать со своей земли всех наших послов, чтобы охраняли совесть нашу и учинили бы с тобой прочное установление. Но ты этих вещей не понимаешь.
Иван (в ярости вскакивает с трона). Хватит читать сии поносные слова Оботура, гордеца и нахала! (Нервно ходит.) Меня ложно упрекает в убийстве двоюродного брата Владимира, которого я не погубил, погубили вельможи-интриганы Басманов, Висковатый да прочие. А когда Витовт воевал с двоюродным братом Ягайлом за отцово убийство, ибо Ягайла убил отца Витовта Кейстута, занимавшего польский и литовский престол?! Про все те польские межусобицы сами же пишут! Латинский католик епископ Марчин Кромер в книге своей об истории польского народа и его делах про какие только убийства и какую только кровь не писал! Нас же поляки лживо упрекают в пролитии крови! (Нервно ходит.) Ты, Венцлав Лопатинский, как смел приехать ко мне с такой грамотой?!
Лопатинский. Приехал от короля своего, привез лист, разметную грамоту, объявление войны.
Иван. Которые люди с такими грамотами ездят, таких везде казнят. Да мы, как есть государь христианский, твоей, убогий, крови не хотим. Нагой, отпущены ли русские гонцы Левонтий Стремоухов и Андрей Михалков!
Нагой. Король велел выбить их из земли своей, как злодеев.
Иван. И сего Лопатинского как злодея из земли нашей выбить! (Лопатинского хватают и уволакивают.) Бельский, какие вести с войны?
Бельский. Вести нехороши, государь. Поход Батория с войском направлен на Псков.
Иван. Псков – сильнейшая крепость, окраина Московского государства, давнишний оплот против западных врагов. Славно воевал он с Ливонским и Немецким орденом. Псков отдавать нельзя. Направлено туда подкрепление?
Бельский. Государь, из Нарвы мы, русские, увели часть гарнизона, отправили на подкрепление Пскову. Шведский герцог Делагарди поспешил тем воспользоваться, перешел со смешанным наемным войском, в котором также немцы и итальянцы, по льду Финского залива, взял Тольсбург, Гапсаль, Вейсенштадт и, се всего хуже, Нарву.
Иван(ходит). У меня не осталось больше владений у моря. Россия потеряла морские балтийские порты.
Годунов. Ко всем бедам, государь, присоединилась еще опасность восстания казанских и астраханских татар. С юга нападают тридцать пять тысяч ногаев и марийцев.
Иван. Однако Псков отдавать нельзя. Передайте то воеводе Ивану Петровичу Шуйскому. От сражения за Псков зависит судьба отечества.
Царевич Иван. Батюшка, прошу послать меня под Псков и дать армию!
Иван. Иван-сын, се надобно хорошо обмыслить. Нагой, послано ли к императору Рудольфу и папе для посредничества в Вену и Рим просить ходатайства императора и папы о заключении мира?
Нагой. Государь великий, Рудольф отклонил посредничество, но папа ухватился за это дело, видя возможность попытаться, нельзя ли склонить тебя, московского царя, к соединению церквей и к признанию папской власти. Папа выбрал для того ученого богослова Антония Поссевино.
Иван. Надобно указать папе, что вмешательство Батория в Ливонию связано с лютерством.