Действие десятое
Сцена 86
Москва. Успенский собор Кремля переполнен знатными именитыми гостями. Царь Иван с царицей Марией Нагой, царевичи Иван Иванович и Федор Иванович с женами Еленой Шереметьевой и Ириной Годуновой. Рядом с царем и наследниками Годунов, Нагой, Бельский и воеводы Иван Петрович Шуйский, Василий Федорович Скопин-Шуйский и прочие. Службу ведет митрополит Дионисий
Дионисий. Крестолюбивый православный государь наш царь и сыновья твои православные царевичи Иван Иванович и Федор Иванович с царевнами Еленой и Ириной! Ныне, когда Бог попустил крепкого врага на христиан грехов ради наших и на Псков приде польский и литовский король Баторий, то пошлет Матерь Божия, и Сын Божий, и сам Господь свыше помощь Свою. Своего архистратига, ангела грозного Михаила, воеводу святых небесных сил, бывшего древнего помощника Авраама на царя Содомского, да равноапостольного князя Владимира и сынов его святых страстотерпцев Бориса и Глеба, и святого великого Александра Невского. Молим тебя, царя Ивана, и наследников твоих, царевичей Ивана Ивановича и Федора Ивановича, и всех твоих вельмож, князей, бояр да прочих ратников. Как храбрый Самсон сильный ослиной челюстью тысячи иноплеменников убил, так и вы, наши государи, царь Иван с царевичами Иваном и Федором, хорошо управляли христианским государством Российским, покоряя и защищая его от соседних языческих царей, не нашей веры королей и всяких полководцев, приходивших на русское царство, чинивших насилие над православным их народом, а более всего стойко и мужественно обороняли монастыри и святые церкви, сражаясь за православную веру. В то время прибыли к царю вестники с северной стороны его государства, сказали о нападении самого злобного войска лифляндских рыцарей. Никакой враг не чинил столько зла и насилия нашим селам и городам. Да и не только простому люду. Они опустошили все окрестности чудотворного и святого монастыря Успения Пречистой Богородицы и много обид и вреда нанесли самому монастырю, осадив его. Когда услышал христолюбивый царь и великий князь Всея Руси Иван Васильевич, что не только его города и села грабят и насилуют немцы, но и на Печерский святой монастырь посягают, то послал он на лифляндских рыцарей свои войска и сам за дом Богородицы в поход поднялся. Вместе со своим царевичем, князем Иваном Ивановичем, принял благословение от отцов духовных. Придя в отчину свою, славный город Псков, почал государь приводить его в надежный для войны порядок: поставил военный совет из бояр, назначил воевод каждому полку, указал, кому каким делом ведать, если подступит враг, так как Псков стоял на рубеже, совсем близко от крепостей насильников-рыцарей. Из славного города Пскова пошел государь на врага, сокрушив его. Ныне же за грехи наши вновь вестники прибежавшие государю нашему возвестили, яко лютый король Степан разорил Полоцк-град. Королю же литовскому Степану многодельного нашего греха и многонеправедного ради ума беззаконного нашего, и за все неправды наши перед Богом и человеком, вследствие злых грехов наших, придал Бог ему, агарянину, Луки Велики и окрестны грады. По Великих Луках взятию со многим вознесением и возвышением готовится напасть на Русскую землю, на славный город Псков. Будем же просить Бога о помощи, и государя нашего, чтоб и на сей раз крепко стоял против супостата, защитил Русскую землю. Господи, помилуй! Аминь. (Хор поет.)
Иван. Митрополит Дионисий Всея Руси, царевичи – наследники мои и вы, слуги царевы! По полоцкому взятию рассвирепел и разгордился лютый той варвар, король Степан, устремление идти показывает на Русскую землю, поощрением же Божьим грехов ради наших. Под Великие же Луки желает прийти и на Псков. Слыша же сие, я, царь, государь и великий князь Иван Васильевич Всея Руси, от свирепого его нашествия великою кручиною объят был. В Великие же Луки послы свои послал, дабы со мной, с государем, мирен был. Он же, Баторий возгорделивый, ушесами своими о мире слышати не хощет, государевым же моим послам бесчестные и бездельные словеса сказал, взял их в заложение. К сему же всезакрытый и злоядовитый, яко от адовой утробы яд отрыгнул. Не токмо на Луки Великие свирепства свои, но и на окрестные грады показал по сатанинским своим превозглашениям и превознесся на славный град Псков.
Нагой. Истинно так, государь благочестивый. "Яко не токмо – рече – Луки Великие восприму со окрестными его градами, но и славный ваш Великий Псков, яко камень жерновый поворочу, поимев, и государем его буду именоваться. Также и Великий Новгород, – многогорделивый изрек, – возьму. Яко не может, – рече, – ни один град укрепиться или отсидеться от меня, великого; да смотри, – речет, – как грады государя вашего восприму и попленю". То сказал послам нашим.
Бельский. Государь милостивый, царь Иван Васильевич, во многом повинны христиан ненавистники, изменники-перебежчики. Приходят же в Литовскую землю к польско-литовскому королю, молят вкупе, совоспринимают его на брани с российским царем. Богомерзкие христопродавцы и поругатели Христовой веры и сил Креста Христова, государя нашего изменники князь Андрей Курбский со товарищи.
Иван. Истинно, сии христианоненавистники на меня, христианского государя, ополчаются. Иудейским советом на меня, владыку своего, подымают врагов. К польско-литовскому приходят королю на российского государя воинство поднимати, яко забывши Бога и возвратившись на грехи, яко рече писание. Их изменой рассвирепел и разгордился люто тот варвар, польско-литовский король Степан, также попущение Божьим грехам нашим. И то начало тяжким болезням Российской земли. Оттого хочу поклониться чудотворному образу Пречистой Богородицы, нашей спасительницы. (Кланяется иконе. Поет хор.)
Царевич Федор. Батюшка-царь молится со слезами. (Плачет. Иван тоже плачет.)
Царь Иван. Знаю, госпожа Богородица, что не отвергает Твоей молитвы Сын Твой, Господь наш. Помолимся же Ему. Пусть возвысит руку мою над злодействующим врагом за его насилие над христианами, а больше того над святыми монастырями своими, а больше того над нами, верными рабами Сына Твоего и Господа. Аминь. (Поет хор.)
Федор. За избавление от латын и от злой языческой веры молитва. А мне бы в пещеру, живущи, молиться, сухарями питаться и по утрам росу с камней слизывать. (Громко плачет.)
Годунов. Замолкни, царевич! Не делай шума да молись с батюшкой! Ты не монах, царевич!
Ирина. Молись так: "Господь, отца моего избавь, и меня, и отчину мою от латинского этого учения и от безвременной смерти". (Крестится.)
Федор. Господь, отца избавь! (Крестится, плачет.)
Елена Шереметьева (царевичу Ивану). Тяжко мне на сносях долго стоять!
Царевич Иван. Не плачься, стой, иначе батюшка осерчает.
Елена Шереметьева. Знаю, государь-батюшка меня не любит, особо же новая царица Мария Нагая не любит, боясь нашего наследника. Однако кто зачнет в чреве – то слабость телесная ради нужды.
Царевич Иван. Отбрось от себя женскую немочь, Елена, молись! (Крестится и молится. Елена тоже молится.)
Дионисий. Скажите, матушка царица Мария, слово свое!
Мария Нагая. Молиться буду: со всемогущей десницей защити господина моего, царя Ивана Васильевича, от латинского врага да от внутренних врагов! Николай Чудотворец во сне сказал мне: "Дщерь моя, мужайся и крепись, и не бойся бесноватого прельщения! Христос был ныне, повелел соблюдать тебя от бесов и от злых человеков, также и царевича, младенца Дмитрия". Ты ж, Господь, блюди господина моего, царя Ивана Васильича! (Крестится.)
Нагой. Блюди, Господь, государя нашего и отчину нашу! Государь наш, христианский миролюбец, от Батория весть нечистую одержал. Приде же та весть государю нашему, яко не токмо мир от него не желают латыны прияти, но и послы его государевы бездельно с собой под Луки повезли, иные же под Псков. И велехвальный свой помысел не токмо на Луки изрыгнул, но вельми превознесяся гордыню, и на Великий Новгород, паче же и более, на славный богоспасаемый Псков-город. "Той бо, – рече послам, – слышал Псков-град его, царя русского, превелик в земле вашей, каменнооградными крепостями преболе и паче иных утвержден. Сего мне, – рече, – подобает взяти. Великий же Новгород ни единого дни против меня постояти не может".
Царевич Иван. Батюшка, можно ли терпеть нам таковы речи от супостата?! Вспомним про наши победы, как ты, государь, пошел на врага, как достиг ты Лифляндской земли. Немцы пришли в полное смятение, прослышав, что идет на них русский царь с могучим войском. Знали они, что не устоят против него. Одни бежали в иные края, другие заперлись в крепостях, надеясь на свои твердыни, третьи же в спорах и смятении не могли решить, оставаться ли за твердыми стенами или покорно выйти навстречу русскому царю с дарами. Также по Божьей милости и по молитве Богородице и великим чудотворцам ты, государь и великий князь Всея Руси, не только отомстил врагу за дерзкие покушения на святыни, но и стал государем всей Лифляндии и прославился победами. Ныне же, батюшка государь, все то потеряно, и сами мы в спорах и смятении страшимся дерзкого Батория, запершись во Пскове.
Иван. Знаешь ли, царевич Иван-сын, что за грехи наши сила наша уменьшилась, а вся Европа против нас идет? Баторий вызвал из Европы свежее наемное войско числом великим. Которым, Бельский?
Бельский. Числом, говорят, до ста семидесяти тысяч, государь.
Иван. Такое великое войско Баторий двинул сим летом на Псков. Со своей стороны, Московское государство ополчилось до последних сил. Сколько всего, Годунов?
Годунов. У тебя, государь Иван Васильевич, может набраться ратных людей тысяч до трехсот, но это войско непривычное к бою и неопытное. Опытного же войска мало.
Иван. Слышишь ли, царевич Иван-сын, как ныне на Руси тяжко? При том же ныне боимся нового нашествия крымского хана. Невозможно сосредоточить все силы против Батория, а нужно ставить оборону против татар. Нагой, послать гонца к Никите Романову, написать: "Ты, Никита Романов с казаками, станешь на Донце против крымцев".
Нагой. Исполним, государь.
Иван. Сверх того, приходится защищаться против шведов.
Царевич Иван. Тем более, ежели воинов мало, сам царь должен идти для воодушевления войска под царской хоругвью!
Бельский. Царевич-батюшка Иван Иванович! Царь не может ныне оставить Москву, когда кругом измены.
Царевич Иван. Батюшка, тогда я пойду! Дерзаю, хочу идти против нечестивых варваров под Псков, и после Москвы, здесь, в Московском Успенском соборе, хочу в Псковском Успенском соборе молиться. Псковскую Успенскую Пароменскую церковь, где звонит победный колокол, посетить хочу.
Иван. Истинно, по моему велению мастер Логин Семенов отлил победный колокол с надписью: "Приказал государь царь тот колокол слити, как пришел государь царь и с ним его царевич Иван Иванович из немецкой земли в Псков".
Царевич Федор. Как велик тот колокол, батюшка?
Иван. Двести пудов, Федор-сын. Память в честь наших побед в Ливонии. За грехи наши последних побед.
Дионисий. Великий государь со своими верными слугами, на чудеса надейся! Без чудес страшного врага не одолеть.
Царевич Иван. Батюшка, дай мне войско, молю тебя слезами!
Иван. Нет, Иван-сын, во Пскове до 30 тысяч русских. Главное начальство над ними поручу князьям Василию Федоровичу Скопину-Шуйскому и Ивану Петровичу Шуйскому. После назначения на защиту Пскова оба Шуйских для того и отправились ныне со мной в Успенский собор, чтоб тут произнести присягу, что будут отстаивать город до последней возможности. Особо ты, Иван Петрович Шуйский! Ты – родовитый князь, ходил со мной в поход на Полоцк, также и в Ливонию, получил от меня не так давно сан боярина, был назначен вторым наместником псковским, производил во Пскове набор войска. Также возглавлял оборону. Ты ж, Василий Федорович Скопин-Шуйский, из рода князей суздальских, был воеводой сторожевого полка при походе в Южную Ливонию, был ты главный воевода во Пскове. Ныне, милые мои, наблюдая дерзость и угрозы Батория, с которым против Руси ополчилась вся Европа, я царь, слыша се, вельми вздохнув, из глубины сердца реку: воля Господня да будет!
Иван Петрович Шуйский. Исполним, государь, волю твою!
Скопин-Шуйский. Не посрамим, государь, хоругви с ликом Спасителя!
Иван. Годунов, в Великий же Новгород доброго воеводу послать!
Годунов. Пошлем, как велишь, благоверный государь!
Иван. В славный же великий богоспасаемый град Псков посылаю я, государь и великий князь Иван Васильевич Всея Руси, боярина своего и воеводу князя Василия Федоровича Шуйского-Скопина, другого боярина своего и воеводу князя Ивана Петровича Шуйского, воеводу Никиту Ивановича Овчина-Плещеева, князя Андрея Ивановича Хворостинина, князя Владимира Ивановича Бахтеярова-Ростовского, князя Василия Михайловича Ростовского-Лобанова и с ними воинов многих.
Годунов. Все распишем, государь, в Разрядном приказе.
Иван. Сих же предпомянутых бояр своих и воевод я, государь царь Иван и великий князь Иван Васильевич Всея Руси, отпущающи во Псков, наказываю им своим царским наказанием: за православную веру христианскую и за святые церкви мои, государя, и за моих государевых детей, и за все православное христианство на враги стояти и битися с ними от всей души и сердца и от всей крепости и с подручными воинами, даже до смерти. И всякими крепостями утвердити града Пскова стены, и бой учинити по чину, яко подобает осаде крепче быть. Сим же наказанием царским наказываю я, ваш царь и государь, и обеты царские обещаю вам. Аще Господь Бог избавит нас и вашим боярским и воеводским домыслом Господь Бог град Псков утвердит, пожаловать обещаю вас я, государь, яко ни на сердце у вас кому чается. Такова от меня милость.
Воевода Хворостинин. Бояре и воеводы, яко истинные рабы твои, государя, обещаемся тебе, нашему владыке, творити по твоему наказанию.
Воевода Овчин-Плещеев. На том же и христианскую верою верны тебе, государь.
Иван. Итак, с надеждой отпускаю вас, воеводы вы мои, в богоспасаемый град Псков против Батория.
Скопин-Шуйский. Обложивши богоспасаемый наш град Псков, своими лукавыми словесами наказал Баторий и высших своих гетманов, и ротмистров, и всего войска своего, распустив каждого на свое панство в свои полки. Сии же начальные волки ко кровопролитию извычны, его гетманы с подручными им мертвотрупоядательные псы, немилостивые их воины, обещаются к своему королю яко неутолимому аспиду по его повелению совершити и, разъехавшись каждый восвояси, осаду почали. Мы ж против них стоять будем.
Иван. Я, государь, царь и великий князь Иван Васильевич Всея Руси, сие слышу совершенное устремление на мою, государеву отчину, на славный град Псков уготовляющееся. А время сего свирепства нашим христианским законом святому Великому посту приходится. Тот враг и в пост кровоядствует. Я ж, государь, в преславный град Псков по боярина своего, по князя Ивана Петровича Шуйского, послал со товарищи, чтоб тут, в Москве, подробно расспросити о стоянии нашем. Тебя, Иван Петрович, приехавшему в Москву со товарищи, я, царь, государь, расспросить желаю о градоукреплении великого града Пскова. Как от них, панов, укрепиться великой крепости граду, и сколько наряду, и в коих местах угодно стоять им, и для которой обороны кому от которого места быти, и всяческими людскими укреплениями против осады крепче быти.
Иван Шуйский. Государь наш, царь и великий князь Иван Васильевич! В Пскове всего 20 тысяч гарнизону, а пришли в дополнение 2500 стрельцов, 500 донских казаков Мишки Черкашенина и 1000 конных детей боярских. А пушки, которые под Ревель были предназначены, задержали, слава Богу, в Пскове. Те пушки, что предназначены были для осады Ревеля в Ливонии, в Пскове поставили.
Иван. Годунов, нельзя ли еще подкрепление от иных крепостей?
Годунов. Все отдали, государь. Которые были в Юрьеве, у воеводы Пронского, немного людей из Нарвы и новгородских пригородов. В Нарве что сидел Елизаров, в Иван-городе – голова Тушин, в Копорье – Вельяминов, в Яме – опальный Василий Собакин. Всех послали в Псков. У Батория же, по известиям, 45 тысяч.
Скопин-Шуйский. Государь, в Пскове, ежели понадобится, то и земские возьмутся за оружие, включая женщин и детей.
Иван Шуйский. Об укреплении и прочем, все о том тебе, царю-государю, порознь и по чину и о богонадежного сотворения крепости расскажем в разряде. Ныне же тут, в Успенском соборе, к сему хочу присовокупить богонадежные слова: надейся, государь, совершенно надеждою крепкою на Бога и на необоримую крепкую стену и покров, христианскую нашу заступницу, истинную Богородицу, и на вся святые, и на твое, государево, высокое имя, яко Псков-град от польско-литовского короля всякими укреплениями может отстояться.
Дионисий. Еще и бысть Христовою благодатью. Аминь.
Хор (поет). Еще и бысть Христовой благодатью, аминь. Сладко умерети за православное, страдати за Христа, се живой вечно.
Царевич Иван. Батюшка, и я хочу сразиться за православную веру и за святые церкви не только до крови, но и до последнего издыхания. Отпусти меня в войско!
Иван. Нет, Иван-сын, пошлю моих воевод умелых, боярина и воеводу князя Ивана Петровича Шуйского. С радостью слышу сии слова твои о многоукреплении во граде Пскове, боярское и воеводское и всех подручных им воинов крепкое и неослабное в осаде сиденье. И всех жителей богохранимого града Пскова непреклонную веру и всякими строениями тщание за Бога, и за меня, своего государя, и за мои государевы дети, и за православную Христову веру, и за свои домы, и жены и дети умерети, всем произволяющим за град Псков от литовского короля.
Иван Шуйский. Государь благоверный, умрем все, нежели польско-литовским королем при наших животах взяти быти граду Пскову.
Дионисий. Подобает тебе, государю, за порученное стадо мужественно стояти. Да не нареченный наемник, а истинный пастырь, ибо душу свою предаешь за овцы.
Иван Шуйский. Овцы мы государевы, а против врага – волки. Не посрамим государя!