- Спору нет, слишком уж полагаться на их простодушие, конечно, не стоит, но, надеюсь, какое-то время у вас еще есть. Празутага кое-где могут помнить, и это тоже вам на руку. В поселения варваров вы оба не суйтесь, пусть поначалу ваши сопровождающие выяснят, что там да как. Их задача - вызнавать все, что может иметь отношение к плененной семье. Главное, не упустить ни малейшей зацепки, а найдя след, идти по нему, пока он не доведет вас до цели.
- Командир, как я понимаю, у нас всего двадцать дней. До истечения срока, назначенного друидами.
- Да, это так, - ответил за легата Плавт. - Но если они пройдут и… и худшее все же случится, я бы хотел, по крайней мере, предать тела своих близких достойному погребению. Даже если от них останутся только пепел да кости.
До конца дня небо оставалось уныло серым. В окружающие тропу непролазные дебри не залетало ни ветерка. Неподвижность деревьев и мертвая тишина тяготили Катона. Он убеждал себя, что все дело в рискованности затеянного предприятия, а молчаливый лес по-своему даже красив, но это слабо успокаивало. Любые сторонние скрипы ветвей или шорохи заставляли его подпрыгивать в седле и тревожно всматриваться в угрюмые придорожные тени.
Они огибали колючие заросли ежевики, когда неожиданно раздался треск, словно кто-то проламывался к дороге. Катон с Макроном мгновенно отбросили плащи за спину и выхватили мечи, лошади и пони, испуганно пятясь, заржали. Треск усилился, кусты закачались, раздвинулись - и из них, выдыхая пар, выскочил исколотый до крови острыми шипами огромный олень. Завидев всадников, он наставил на них ветвистые рога и угрожающе потряс головой.
- Убирайся! - крикнул Макрон, не сводя глаз с белых кончиков оленьих рогов. - Прочь с дороги.
Углядев просвет в кольце мечущихся, перепуганных лошадей и пони, олень ринулся к бреши. Кони шарахнулись в стороны, и благородное животное, взметая копытами опавшую листву, исчезло в лесной чаще.
Празутаг справился со своей лошадью первым, после чего оглянулся на римлян и разразился смехом. Макрон воззрился на него с яростью, но вид зажатого в его руке и изготовленного к удару меча неожиданно разрядил напряжение. Ответив на смех смехом, центурион убрал клинок в ножны.
Что-то побормотав, Празутаг натянул поводья и продолжил путь.
- Что он сказал? - спросил Макрон Боадику.
- Он не уверен, кто больше разволновался: ты или олень.
- Очень смешно. Скажи ему, что он и сам чуть было не свалился с лошади.
- Лучше не надо, - предостерегла Боадика. - Это гордец, каких поискать. Он очень чувствителен к таким замечаниям, даже сверх меры.
- Да ну? Что ж, если так, значит, между ним и мной есть что-то общее. Вот уж никогда бы не подумал. Давай переводи ему, что я сказал.
Макрон ожег девушку тяжелым взглядом.
- Давай-давай. Вперед с песней.
Празутаг оглянулся через плечо.
- Давай-давай! Вперед! - выкрикнул он, после чего, исчерпав, видимо, свои познания в латыни, перевел лошадь на рысь.
- Командир, - робко позволил себе вставить слово Катон, - не стоит доводить дело до ссоры. Празутаг единственный, кто знает дорогу. Лучше бы тебе с ним поладить.
- Поладить! - взвился Макрон. - Да этот подонок сам нарывается на хорошую драку!
- Чего мы, разумеется, не допустим, - твердо заявила Боадика. - Катон прав. Ваша взаимная и дурацкая неприязнь, разумеется, ни в коем случае не должна помешать спасению бедной женщины и детишек. Остынь.
Макрон уставился на нее, сердито посверкивая глазами. Боадика лишь пожала плечами и поскакала за Празутагом. Слишком хорошо зная вспыльчивый, но отходчивый нрав своего командира, Катон благоразумно предпочел промолчать, стараясь не встречаться с ним взглядом. В конце концов центурион, выругавшись, тронул коня, и маленький отряд продолжил путь уже в полном составе.