- Они нам сказали ложь, - проговорил старый шейх. - Они не путешествуют, иначе они сделали бы привал здесь, около воды. Клянусь бородой пророка, они солгали!
Все были того же мнения и решили, что оба этих человека принадлежат к каравану, расположившемуся возле берега и занимавшемуся собиранием добычи с какого-нибудь разбитого корабля.
Это был случай, который не следовало упускать. Арабы решились получить свою долю из находки, выпавшей на долю их соседей.
Рано утром на следующий день караван уже шел к морскому берегу, отстоявшему очень недалеко. Дуар из семи палаток виднелся почти на самом берегу. Несколько человек вышли вперед встретить прибывших.
Произошел обмен обычными приветствиями и новоприбывшие стали осматриваться вокруг. Несколько куч деревянных обломков, разбросанных на берегу, доказывали, что арабы не ошибались, предполагая, что здесь недавно произошло кораблекрушение.
- Бог един и равно добр ко всем, - сказал старый шейх. - Он выбрасывает корабли неверных на наши берега и мы пришли требовать нашу долю от Его щедрот.
- Мы охотно готовы уступить вам все, что вы имеете право от нас требовать, - отвечал человек высокого роста, по-видимому, начальник. - Магомет - пророк Того, кто посылает нам добро и зло. Осмотрите берег и постарайтесь найти что-нибудь.
На основании такого любезного приглашения верблюды были развьючены и арабы разбили палатки.
После этого новоприбывшие немедленно принялись за поиски остатков от кораблекрушения.
Но, к их удивлению, вся добыча ограничивалась несколькими обломками мачт и досок, не имевших для арабов никакой цены.
Сиди-Ахмет - так звали начальника - сказал, что они работают уже целых четырнадцать дней, вытаскивая груз, а между тем работа их еще и наполовину не кончена, так как вытаскивать грузы из корабля очень трудно. Старый шейх спросил, в чем состоит этот груз, но не получил ответа.
Тут была какая-то тайна. Семнадцать человек работали четырнадцать дней над разгрузкой разбившегося корабля, а нигде не видно и следов собранного товара!
Новоприбывшие решили ждать и во что бы то ни стало узнать правду, а затем потребовать своей доли, если окажется, что найденный груз этого стоит.
Оказалось, что арабы таскают на берег огромные камни-песчаники в несколько пудов весом каждый.
Удивление, выразившееся на лицах Билла и его товарищей, укрепило грабителей в убеждении, что они открыли нечто очень ценное. Это открытие только еще больше увеличило рвение арабов и они работали на славу.
Крумен попытался было объяснить своему хозяину, что эти камни, которым все придают, по-видимому, такую ценность, не что иное, как простой балласт.
Слова крумена были встречены улыбкой недоверия. Остальные арабы также не верили этому.
Люди Сиди-Ахмета решили, что крумен или лжец, или безумец, и продолжали свою работу с тем же усердием.
Старый шейх, услышав, что крумен настаивает на своем; покачал головой.
- Не могут же люди быть такими безумцами, - рассуждал шейх, - чтобы предпринять длинное морское путешествие только для того, чтобы перевозить ничего не стоящие камни.
А так как на корабле нет ничего похожего на груз, то камни должны быть ценные.
Пока крумен старался объяснить шейху, зачем иногда нагружают корабли камнями, подошел один из грабителей и сказал, что один белый больной лежит в одной из палаток и желает поговорить с неверными невольниками, о прибытии которых он только что узнал.
Крумен сообщил эту новость морякам и они поспешно направились к больному в надежде увидеть, может быть, даже соотечественника, который, как и они, имел несчастье быть выброшенным на негостеприимный берег Сахары.
Войдя в указанную им палатку, моряки нашли там лежавшего на земле человека лет около сорока. Он страшно исхудал - кожа да кости - но вовсе не казался больным и во всяком другом месте кроме Африки он никогда бы не мог считаться белым.
- Вы - первые англичане, которых я вижу за целые тридцать лет, - сказал он им, - а я уверен, судя по вашим чертам, что вы именно из Англии. Вы - мои соотечественники. Я также был прежде белым, но и вы станете такими же черными, каким сделался я, если, как меня, вас будет сжигать африканское солнце в течение целых сорока трех лет.
- Как! - вскричал Теренс. - Неужели вы так долго невольником в Сахаре? В таком случае да хранит нас Господь! Какую же можем мы питать надежду хоть когда-нибудь вырваться на свободу?
Голос молодого ирландца звучал отчаянием.
- Вероятнее всего, что вы никогда не увидите вашей родины, милый мальчик, - продолжал больной. - Однако же, теперь у меня есть некоторая надежда вырваться из неволи, а также выручить и вас, если только вы сами не испортите всего дела. Все зависит от вас и ваших товарищей. Ради самого неба не говорите арабам, что они безумствуют, собирая, словно какое-нибудь сокровище, балласт с погибшего корабля. Если вы это сделаете - я погиб, потому что я уверил их, что эти камни имеют большую ценность. Сделал я это для того, чтобы заставить их отвезти камни в какое-нибудь такое место, откуда я мог бы бежать. Это единственный случай, представляющийся мне за все эти годы. Не лишайте же меня этой надежды, если только у вас есть хотя капля жалости к соотечественнику!
Невольник рассказал затем, как он странствовал по пустыне более сорока раз с пятьюдесятью различными хозяевами.
- Неужели вы действительно надеетесь, - спросил Гарри Блаунт, - что они повезут балласт так далеко, как вы советуете, не справившись о его действительной ценности?
- Да, я уверен, что они перевезут его в Могадор, и на этом-то я основываю свою надежду.
Пока мнимый больной говорил таким образом, Билл смотрел на него с необычайным интересом.
- Извините, если я перебью вас и скажу вам, что считаю вас гораздо моложе, чем вы думаете, дорогой товарищ, - сказал Билл, - и я никогда не поверю, что вы в самом деле уже сорок лет разгуливаете по пустыне; наверное, не так давно!
Оба разговаривавшие, посмотрев друг на друга некоторое время, кинулись затем с распростертыми объятиями.
- Билл!
- Джим!
Старые друзья нашли, наконец, друг друга.
Эта сцена не требовала объяснения. Оставив старых друзей, мичманы вернулись к крумену. Последнему, наконец, удалось доказать старому шейху, зачем именно нагружают таким камнем корабли. Но Сиди-Ахмет и его товарищи все еще не хотели этому верить.
Они передали другу Билла мнение, выраженное новоприбывшими относительно стоимости их добычи.
- Само собой разумеется, - отвечал на это Джим, - что они во что бы то ни стало будут уверять вас, что груз не имеет цены. Они очень были бы рады, если бы вы его оставили для того, чтобы им завладеть. Разве здравый смысл не доказывает, что это обманщики?
- Который из вас меня выдал? - спросил Джим у мичманов, когда они остались одни.
Ему объяснили, что так как крумен не был предупрежден, то ошибка его невольная.
- Я должен с ним поговорить, - сказал Джим. - Если только эти арабы откроют, что я их обманул, они в ту же минуту меня убьют и, кроме того, ваш хозяин, старый шейх, наверное лишится своей собственности.
Крумена и шейха привели к нему в палатку.
- Не разуверяйте моих хозяев, - сказал Джим старику, - и они будут так заняты, что отпустят вас уйти спокойно. Иначе, если они узнают правду, они отберут у вас все, что вы имеете. Вы уже достаточно наговорили им, чтобы возбудить подозрение. Они ежеминутно могут убедиться, что я их обманул. Жизни моей грозит большая опасность, если я останусь у них. Купите меня и уйдемте вместе как можно скорее.
- Вы больны, - сказал шейх, - и, если я вас куплю, вам нельзя будет идти.
- Позвольте мне сесть на верблюда, пока я буду на глазах у моих хозяев, - торопливо проговорил невольник, - а потом вы увидите, могу ли я ходить. Они очень дешево меня продадут, потому что считают меня больным, а я не болен.
Старый шейх казался расположенным сдаться на этот совет и приказал делать приготовления к отъезду.
Сиди-Ахмет охотно променял Джима на старую рубашку и палатку из верблюжьей шерсти.
Шейх и его товарищи, купив Джима, немедленно тронулись в путь, оставив Сиди-Ахмета со всей шайкой продолжать их бесцельную работу.
Глава XVII. АРАБСКАЯ ДЕРЕВНЯ
Караван направился по большой дороге, проложенной в плодородной стране, по обеим сторонам которой тянулись сотни акров, засеянных ячменем.
В этот вечер по какой-то неизвестной причине арабы не делали остановки на ночлег в обычное время. Белые невольники прошли уже через несколько деревень, но арабы не останавливались даже и там, чтобы возобновить сильно истощившиеся запасы воды и съестных продуктов.
Несмотря на жалобы бедных невольников на голод и жажду, в ответ они слышали только приказание идти скорее. Удары подгоняли непокорных и подбадривали изнемогавших от усталости.
К полуночи, когда последние силы стали уже покидать невольников, караван подошел к деревне, окруженной стенами. Арабы остановились, шейх прокричал что-то и ворота раскрылись перед путниками. Старый шейх объявил невольникам, что здесь они напьются досыта. К этому шейх прибавил, что в деревне караван простоит дня два или три.
В деревню они вошли ночью и поэтому, естественно, не могли рассмотреть, куда занесла их судьба. На другой день утром оказалось, что караван стоит в центре квадрата, застроенного двумя десятками домов, окруженных высокой стеной. Здесь же на площади и между домов бродили стада овец и баранов, а также довольно большое количество лошадей, верблюдов и ослов.
Джим объяснил своим спутникам, что арабы Сахары имеют постоянные жилища, где они живут большую часть года в таких же деревнях, окруженных стенами.
Стены строят на случай нечаянного нападения, и для того, чтобы использовать их как изгородь большого скотного двора.
Из этого объяснения белые невольники заключили, что арабы приехали домой, потому что навстречу прибывшим вышли женщины и дети. Теперь стало ясно, почему арабы так быстро подвигались вперед весь предыдущий день.
- Я боюсь, что мы попали в такие руки, из которых нам не скоро удастся освободиться, - сказал Джим. - Если бы эти арабы были купцами, они отвели бы нас на север для продажи. А теперь мне почему-то кажется, что это - фермеры, земледельцы, занимающиеся грабежом только по необходимости. В ожидании пока созреет ячмень, они совершили экспедицию по пустыне в надежде добыть нескольких невольников, которые помогли бы им во время уборки жатвы.
Джим в этом случае не ошибался. Когда он и его спутники спросили у старого шейха, когда он рассчитывал отвести своих невольников в Свеору, араб отвечал:
- Наш ячмень теперь поспел и мы не можем оставить его неубранным. Вы нам поможете во время жатвы и это даст нам возможность отвести вас поскорей в Свеору.
- Вы в самом деле хотите отвести ваших невольников в Могадор? - спросил крумен.
- Конечно, - отвечал шейх. - Разве мы не обещали им этого? Но мы не можем бросить так наши поля. Бисмиллях! Наш ячмень пропадет.
- Этого именно я и боялся, - сказал Джим, выслушав крумена. - Они не имеют никакого намерения вести нас в Могадор. Подобное обещание двадцать раз давали мне различные хозяева.
- Что же нам делать? - спросил Теренс.
- Вы спрашиваете, что делать? А ничего, - отвечал Джим. - Мы никоим образом не должны помогать им. Если мы окажемся им полезными, они не выпустят нас. Я давно был бы свободен, если бы не старался заслужить благосклонность моих хозяев, работая на них. Это была с моей стороны большая ошибка. Мы не должны ни в чем помогать им.
- Но они заставят нас работать силой, - заметил Колин.
- Нет, не заставят, если мы будем твердо стоять на своем. По-моему, уж гораздо лучше быть убитым сразу, чем подчиняться арабам. Если мы станем работать во время жатвы, они заставят нас делать потом что-нибудь другое и лучшие дни вашей жизни пройдут в рабстве, как прошла и моя жизнь. Каждый из нас должен сделаться невыносимым, должен все портить своему хозяину и тогда они нас непременно продадут какому-нибудь купцу из Могадора, который наживет хорошие денежки, получив за нас выкуп. Это, по-моему, единственный исход. Арабы не уверены, что получат деньги за нас в Могадоре и благодаря этому они, конечно, не рискнут на такое далекое путешествие. К тому же они разбойники и уже по одному этому никогда не осмелятся войти в город. Мы должны во что бы то ни стало заставить их продать нас какому-нибудь купцу.
Все белые невольники дали клятву следовать советам Джима, хотя были заранее уверены, что их ждут жестокие страдания за отказ подчиняться требованиям арабов.
Началась борьба. Невольники отказывались работать, арабы стали их морить голодом и жаждой. Так продолжалось два дня. Наконец, арабы, испугавшись, что все невольники перемрут и они останутся в убытке, принесли воду и похлебку. Все это время невольники были заперты в каком-то хлеву.
Действие пищи на этих голодных людей было почти чудесным. Они сразу ожили и стали благодарить Джима за мужество и настойчивость.
- Все идет как по маслу! - вскричал старый моряк. - Мы победили! Нам не придется работать в поле, нам будут давать пищу, откармливать нас и продадут, а может быть, и отведут в Могадор. Возблагодарим Бога, давшего нам силу выждать время!
Так прошло еще два дня, в течение которых белым невольникам давали хорошие порции похлебки, а за водой им было позволено делать несколько шагов до колодца.
На пятый день вечером белых невольников в хлеву посетили трое арабов, которых они еще не видели. Гости были очень хорошо одеты, прекрасно вооружены.
Джим немедленно вступил с ними в разговоры. Он узнал, что это были купцы, путешествовавшие с караваном и попросившие приюта в деревне на ночь.
- Вы и есть те люди, которых мы желали встретить, - выпалил Джим. - Мы хотели бы быть купленными купцами, которые отвели бы нас в Могадор, где наши друзья внесут за нас выкуп.
- Один раз я купил двух невольников, - сказал один из арабов, - и с большими издержками отвел их в Могадор. Они мне сказали, что их консул купит их, но уже слишком поздно я узнал, что в городе у них не было консула. Мне пришлось вести их обратно и я потерял деньги, потраченные на путешествие.
- Это были англичане? - спросил Джим.
- Нет, испанцы.
- Я так и думал. Англичане наверняка выкупили бы.
- Это еще неизвестно, - сказал купец. - Английский консул не всегда бывает в Могадоре и, кто знает, согласится ли он еще внести выкуп за своих соотечественников.
- Как бы там ни было, для нас не имеет никакого значения, - сказал Джим. - У одного из молодых людей, находящихся здесь, есть дядя, богатый купец, живущий в Могадоре, и он заплатит выкуп не только за него, но и за всех его друзей. Трое молодых людей - офицеры английского флота. Отцы их богаты, они все великие шейхи в своей стране, и они служили, чтобы сделаться капитанами, когда их судно потерпело кораблекрушение. Дядя одного из них выкупит нас всех.
- У кого из них богатый дядя? - спросил один из арабов.
Джим указал на Гарри Блаунта.
- Вот у этого, - проговорил он. - У его дяди много кораблей, которые приходят ежегодно в Свеору с богатым грузом.
- Но черный человек не англичанин? - спросил еще араб.
- Нет, но он говорит по-английски. Он плавал на английских судах и будет куплен вместе с нами.
Затем арабы оставили моряков и пообещали вернуться на другой день утром.
После их ухода Джим передал своим товарищам весь разговор с арабами. У каждого из них в душе промелькнул проблеск надежды.
Арабы сдержали слово и на другой день утром пришли. Все невольники встали и позволили себя подробно осмотреть.
Убедившись, что все невольники могут вынести путешествие, один из арабов сказал Джиму:
- Мы купим вас, если вы докажете нам, что не обманываете нас, и если вы примете наши условия. Скажите племяннику английского купца, что мы требуем за каждого из вас выкуп в полтораста испанских долларов.
Джим сообщил об этом Гарри, который немедленно согласился на требуемую сумму. При этом Джим сделал оговорку, что за крумена "дядя" едва согласится дать больше ста долларов.
Несколько минут арабы тихо говорили между собой и затем один из них сказал:
- Хорошо. Мы согласны на сто долларов за негра, а теперь приготовьтесь к отъезду. Завтра утром на рассвете мы отправимся в путь.
Затем арабы ушли от невольников. После их ухода глубокая радость овладела последними: надежда на освобождение снова улыбалась им.
Джим передал свой разговор с предполагаемыми новыми хозяевами.
- Я хорошо знаю характер арабов, - сказал он, - и нарочно не хотел принимать всех их условий, не поторговавшись немного. Иначе они подумали бы, что мы обманываем их. К тому же, в виду того, что крумен не английский подданный, для получения выкупа за него могут встретиться большие затруднения и поэтому следовало во всяком случае условиться о возможно меньшей цене.
Вечером им принесли добавочную порцию пищи. По ее изобилию они заключили, что она была приготовлена на счет их новых хозяев, что предвещало хорошее будущее.
Они легли спать и наверное в первый раз со времени кораблекрушения провели превосходную ночь.
Глава XVIII. НОВЫЕ МУЧЕНИЯ
На следующий день утром арабы привели трех ослов, на которых во время путешествия по очереди могли садиться белые невольники. В качестве племянника богатого купца Гарри Блаунт пользовался наибольшей благосклонностью своих новых хозяев: в его личное распоряжение дали особого верблюда.
Гарри всеми силами старался отклонить такое ничем не заслуженное преимущество. Арабы не обратили внимания на его возражения, а несколько слов Джима заставили его скоро умолкнуть.
- Они рассчитывают, что вместе с вами выкупит и нас ваш богатый родственник. Вы ни в коем случае не должны поэтому отказываться от верблюда, иначе это может возбудить в них известные подозрения и тогда пропало все наше дело.
Кроме того, разве вы забыли, что в случае неудачи на вас ляжет вся ответственность и вы должны будете жизнью заплатить за обман, если на наше несчастье в Могадоре никто не согласится внести за нас выкуп. Принимайте же смело теперь награду за тот риск, которым грозит вам это путешествие. Ведь они обещали отрубить вам голову, если то, что мы им наговорили, окажется обманом.
Гарри не пришлось больше уговаривать - он с удовольствием оседлал верблюда.
Сделав около двенадцати миль, арабские купцы подошли к водоему, вокруг которого они и решили расположиться лагерем на ночлег. Ночь прошла спокойно и рано утром маленький караван отправился в путь.