После того как три брата поделили власть, двое младших как-то внезапно умерли. И если кто и заподозрил что-то, то бунтовать не посмел. Тут-то и проявились хитрость и коварство самого Рюрика, а также ловкость будущего боярина Страбы. Из всех свидетелей, знавших о подлом убийстве Рюриком собственных братьев, в живых остался один только Страба. Именно он, человек никогда и ничем не выделявшийся в боях и сражениях, смог оказать своему князю неоценимую услугу. Он подыскал людишек, которых заслал к обоим братьям своего князя, и, дождавшись от них доклада, что дело сделано и оба несчастных варяжских князя отравлены, он лично прирезал нанятых отравителей и зарыл их трупы в лесу. С тех пор и началось его продвижение при дворе Рюрика, захватившего все земли, которыми ранее управляли Трувор и Синеус.
Позже Рюрик подчинил себе и богатый Новгород. Правда, жители его взбунтовались, но хитрый и жестокий варяг сумел подавить восстание и стал полновластным правителем всех земель, населенных кривичами и ильменскими славянами. Перед смертью Рюрик призвал своего родича Олега, который в то время управлял делами князя в городке с названием Старая Руса, и назначил его князем, правящим от имени своего совсем тогда маленького сына – Игоря. Хоть Страба и питал надежду, что этот пост достанется не Олегу, а ему, но, по-видимому, сам Рюрик тоже не особо доверял Страбе – отравителю. И опасаясь за жизнь сына, назначил Страбу к Игорю
пестуном. Таким образом, Игорь стал гарантом высокого положения и власти боярина Страбы. Так Рюрик обеспечил относительную безопасность своему сыну.
– А ведь все это было так не просто, – вспомнил Страба минувшие события двадцатилетней давности. – Сделать так, чтобы два князя, два брата Рюрика, умерли почти одновременно, каждый в своем городке. Да, это была задачка не из легких.
Но он, Страба, тогда еще не боярин, а простой дружинник Рюрика, не имевший ни власти, ни особых заслуг, именно он стал тем избранником, на которого пал выбор великого завоевателя. Почему именно на него, Страба не знал, но знал, что Рюрик был великим человеком, и поэтому без сомнения все его решения и поступки были очень мудрыми и правильными.
– Когда моя дружина идет в бой, ты никогда не стоишь в первых рядах, – произнес Рюрик приглушенным голосом, когда Страба стоял перед ним один на один в его княжьем тереме. – Зато когда приходит время делить добычу, ты всегда получаешь лучшее.
Страба тогда впервые оказался перед грозным воином и князем и не знал, что ответить на такие обвинения. Колени его дрожали, и он чувствовал, что ему нечего сказать в свое оправдание.
– Ты и сейчас весь трясешься, и твой страх виден в твоих глазах, – усмехнулся старый варяг. – Но твой страх не лишает тебя способности мыслить, и я сейчас читаю то, что ты думаешь. А ты думаешь о том, что ты мог бы мне предложить из того, что не предложат мне те воины, которые во время боя стоят в первых рядах.
Рюрик повернулся к собеседнику спиной и посмотрел в окно. Страба лихорадочно соображал, чего же добивается от него хитрый варяг. То, что он находится здесь – это неспроста. Князь позвал его не для того чтобы наказать, нет. Значит он, Страба, нужен Рюрику – и это его шанс. Рюрик резко повернулся и почти выкрикнул:
– Ты сделаешь то, что я задумал, ты будешь молчать о том, что сделаешь, и тогда ты получишь многое. Ты получишь то, чего тебе никогда не достичь в боях и сражениях. Ведь во время боя ты боишься, но ты не совсем трус. Те, кто отдают жизни в боях, бескорыстны и погибают во имя славы, ничего не получая взамен. А ты будешь служить мне, рисковать и делать то, что угодно мне, и за это получишь богатство и власть.
Страба понял, что его час пришел. Он всегда был расчетлив и практичен. Он умел сражаться и убивать врагов, но предпочитал делать это так, чтобы иметь от этого пользу. Когда Страба узнал, что должен помочь Рюрику избавиться от братьев, то понял, что, сделав это, станет для него одним из самых близких, но заодно и самых опасных людей. Дружине может не понравиться то, что князь погубил братьев, и она может отвернуться от него, а это означало полное поражение. Значит, нужно сделать так, чтобы дружина ни о чем не догадалась, и, умертвив Синеуса и Трувора, он, Страба, стал для князя человеком близким, но не опасным. Поэтому он все продумает до мелочей.
Он готовил покушение несколько месяцев. Он не искал на роль убийц людей подобных себе, хитрых и расчетливых. Он нашел простаков, недолюбливавших обоих князей. Обманом и посулами заставил их себе служить, а потом, вложив им в руки отравленное зелье, привел свой план в исполнение. После этого он встретился с убийцами
в лесу и в момент расплаты прирезал обоих. Один из отравителей был простым конюхом при Синеусе, которого белоозерский князь обидел тем, что когда-то лишил его любимого коня. Убить его было не сложно. Второй был дружинником Трувора, недовольный решением своего князя, когда тот не дал ему положенной доли в добыче одного из походов. Этого Страба зарезал спящим в лесном шалаше, предварительно опоив хмельным медом.
Таким образом, оба брата Рюрика были мертвы, лишних свидетелей расправы над ними не осталось. Это была нелегкая задача, но Страба понимал, что следующая будет посложнее. Ведь теперь для Рюрика именно он, Страба, оставался единственным, самым опасным свидетелем, которого следовало бы тоже лишить возможности говорить. Этого нужно было избежать во что бы то ни стало, и Страба нашел решение этого вопроса.
Рюрик, как и все люди его времени, был суеверен. Бесстрашный воин, умелый полководец, хитрый, расчетливый правитель – приглашенный князь восточнославянских земель опасался гнева богов, а боги, как и люди того времени, были коварны и жестоки. Эти же качества были присущи и их служителям – волхвам и жрецам. Одним из таких жрецов был послушник Перунова культа – Ярогост, дальний родич Страбы. Именно к нему и пришел с богатыми дарами будущий боярин и попросил о помощи.
Ярогост, горбатый тощий старик, нечасто навещал княжьи хоромы, он жил в своей избушке в дремучем дубовом лесу и показывался на людях только в особых случаях. Но на этот раз он пришел к князю без приглашения. Идея была проста: служитель Перуна сумел внушить князю, терзаемому мыслями о том, что на его совести лежит смерть собственных братьев, что боги будут к нему милосердны лишь в том случае, если тот, кто убил братьев, станет хранить жизни Рюриковых потомков. Так Страба стал опекуном молодого княжича и одним из первых мужей при дворе князя.
Хитрый и расчетливый Страба за эти годы сумел не только втереться в доверие к юному княжичу, но и упрочить свое материальное положение. Он, используя свою власть и все выгоды, исходящие из этого, вел активную торговлю не только на улицах Киева и Новгорода, но и засылал свои суда и обозы в другие города и страны. Особенно бойко шла торговля с Каганатом и Византией. В Саркеле и Итиле расчетливый боярин имел собственные дворы и торговых людишек, являвшихся его представителями и ведших его дела, в том числе и политические. Огромный торговый двор имелся у Страбы и в Констан-
тинополе. Благодаря своим связям с нужными людьми и тем неоценимым услугам, которые оказывал им киевский боярин, он имел многочисленные льготы в торговых делах, не брезговал принимать довольно ценные подарки и деньги даже от самого императора. Все богатства Страбы в разных городах, странах и торговых походах стерегла
собственная верная дружина, большую часть из которой составляли скандинавы и варяги. Что бы знать, где и что творится в мире, боярина создал целую сеть соглядатаев и осведомителей. Засланные в разные страны и земли многочисленные шпионы доносили о том, где должны вырасти пошлины на те или иные товары, где назревает война, кто и где из правителей и важных людей имеет свои интересы и выгоды.
Таков был грозный боярин Страба, недругами которого невольно стали молодые радимичи Ропша и Радмир.
2
Страба был очень зол от того, что его дружинники из нурманов повздорили с отроками княжича, и теперь в глазах Игоря он предстал не в лучшем виде. Пусть мальчишка еще совсем ребенок, но он умен не по годам – кровь его отца дает о себе знать. Рюрик был хитер и коварен, и все эти качества унаследовал его сын. От своей матери-нурманки он взял жадность и какую-то безудержную жестокость. Всеми этими качествами юного княжича и старался воспользоваться хитрый боярин, чтобы оклеветать нынешнего князя и со временем занять его место.
Страба сидел в своем тереме. В маленькой комнатенке с единственным крохотным окошком под самым потолком, он, ссутулившись, восседал за дубовым столом и, нахмурив брови, и тяжело дышал. Вдруг негромкий стук в дверь прервал его размышления.
– Посетитель к тебе, боярин, купчина греческий, пускать аль не? – просунувшись в дверь, робко спросил вихрастый отрок, исполнявший в данный момент роль прислужника при Страбе.
– Я же сказал, что как только появится, сразу вести. Зови давай.
Отрок исчез, и через некоторое время в дверь, пригнув голову, вошел высокий худой человек, укутанный в длинный серый плащ с капюшоном, напрочь скрывавшим его
лицо.
– Может, еще чего надо, только вели, – прислужник, задержавшись в дверях, глуповато улыбнулся.
– Пошел вон, ничего не нужно! – рявкнул в ответ неизвестно чем рассерженный Страба.
Парень только пожал плечами и испуганно скрылся за дверью. Тем временем посетитель прошел вглубь комнатки, освещенной единственной маленькой свечкой, и откинул свой капюшон.
Это был мужчина неопределенного возраста, с темной, аккуратно постриженной бородкой и такими же темными, слегка вьющимися волосами. Лицо его не выражало никаких чувств и эмоций, а от взгляда серых, слегка прищуренных глаз веяло каким-то леденящим душу могильным холодом.
– Здравия тебе, великий воин и славный муж, привет тебе от нашего правителя, императора Василия. Давно мы с тобой не виделись, не общались, да вот думаю, пришло время дела наши обсудить, – первым начал беседу таинственный посетитель.
– Не надо бы про императора, а то мало ли что, и у стен есть уши, – недовольно проворчал Страба, позабыв даже ответить на приветствие гостя.
– Великий боярин так осторожен. Ну что же, это, бесспорно, похвально. Обещаю тебе впредь учесть твое пожелание. Ты позволишь мне сесть?
– Да, садись, – и Страба указал рукой на заранее приготовленный стул.
Гость бесшумно уселся на предложенное место. Несколько минут оба молчали.
– Ах да, может, ты голоден, если хочешь, я велю принести ужин и вина? – прервав затянувшееся молчание, произнес боярин.
– Не беспокойся, мой друг, не нужно формальностей. Мы встретились для доброй беседы, а не для насыщения наших животов. Наполненное чрево нуждается в затратах энергии на то, чтобы переварить съеденную пищу, а нам сегодня, я думаю, понадобятся все силы, чтобы решить наши дела и проблемы, – усмехнулся гость.
– Ты искал этой беседы, Фотий, что на этот раз нужно от меня Византии? – Страба начал заметно нервничать.
– Да-да, конечно. Не буду испытывать твое терпение. Нам нужно знать, что ждать от твоего князя, я имею в виду Олега. Он укрепляет свои позиции на границах с хазарами. Он отнял у Каганата его данников – радимичей и северян как ты думаешь, возможна ли война Олега с хазарами?
– Князю не нужна война со степью. Он пощипал хазар, но воевать с ними не станет, – с уверенностью заявил боярин. – Хазары – это щит, защищающий земли руссов от Дикого Поля. Если этот щит рухнет, вся степь полезет на приграничные земли князя и будет их грабить.
– А хазары, ведь они лишились подданых, – перебил боярина грек. – Разве правитель Хазарии не почувствует себя оскорбленным тем, что лишился данников?
– Не смеши меня, Фотий. Каганат теперь не тот, что был раньше. Бек озабочен междоусобицами и аланским восстанием, – усмехнулся Страба. – Ты не хуже меня знаешь о том, что творится в землях иудейских царей Хазарии. Ведь это твои соплеменники приложили к этому руку, затеяв смуту среди покоренных Каганом народов.
Услышав эту фразу, хитрый грек только улыбнулся в ответ.
– Киев сегодня силен. Об этом позаботились Рюрик и Олег. Раньше кочевники грабили славян, вытаптывали их поля и уводили в степи пленников. Когда-то скандинавские ярлы жгли и разоряли северные земли нынешнего русского княжества, а теперь хазары боятся тревожить эти земли, а бывшие викинги нанимаются в наши дружины. Нет, Бек не решится на войну с русами. На приграничных с Хазарией землях вовсю строятся заставы и укрепления, чтобы защитить новых данников Олега от набегов степняков.
– Но ведь на все это – на укрепления и сильное войско – князю нужны деньги, много денег, а Олег, как я слышал, берет с большинства покоренных народов лишь малую дань. Да и что можно взять с простых славян-варваров, никогда не знавших золота? Ведь Олег – варяг, а в роду у него были скандинавские викинги, им не свойственно завоевывать земли. Может, он решится на простой набег на Хазарию не с целью ее разорить и поработить, а просто для того чтобы взять богатства и добычу? – в голосе Фотия наряду с любопытством слышалась слабая надежда.
– Оставь эти мысли, Фотий. Какой набег, какая добыча? Олег – настоящий правитель и полководец, как ни грустно мне это признавать. Он расширяет свое государство, и многие покоренные народы идут за ним добровольно, – Страба тяжело вздохнул. – Укрепив свои границы с хазарами, он пойдет на юг, к уличам и дулебам , а когда завоюет их, двинется на тиверцев и хорватов . Олегу нужен прямой выход к морю, чтобы вести торговлю. А уж там, глядишь, и Византию потрясти можно будет, – и боярин с торжеством поглядел на скрывающегося под видом купца шпиона Византийского императора.
Фотий сидел, нахмурив брови. Все, сказанное боярином, не радовало его. Он думал.
– А возможно ли такое, что бужане и уличи, как и радимичи, встанут под знамена Киева добровольно?
– Уличи – это дикари, лесовики – лапотники, они добровольно под Олега не пойдут, – глядя на пылающую свечку, задумчиво произнес Страба. – Бужане и тиверцы,
в отличие от радимичей, под Степью не были, и дань платить им не с руки, но все эти народцы погрязли в усобицах между собственными вождями да князьками. Так что по примеру ильменских славян да кривичей, пригласивших на княженье варягов, тоже могут захотеть сильной власти. Вот, значит, такая история, могут эти народы и добровольно под Киевом оказаться или малой кровью будут завоеваны.
Несколько минут оба молчали, после чего Фотий, хитро улыбнувшись, заговоршици произнес:
– А ты прав, славный боярин, что-то у меня во рту пересохло, может, велишь вина да яств каких принести, а там и разговор продолжим.
– А чего ж не велеть, велю. Эй, Меньшак! – позвал Страба услужливого отрока, ожидавшего за дверью. – Неси нам вина фряжского да поесть чего, гость мой проголодался.
Через некоторое время оба заговорщика, испив хмельного и отведав боярской пищи, продолжили начатую беседу.
– Ты же понимаешь, что твоя торговля в нашей стране приносит тебе немалый доход и что имеющиеся у тебя льготы в пошлинах и налогах позволяют тебе вести торг с большой выгодой, – начал издалека коварный византиец.
– Ну и что ты хочешь этим сказать? – сразу напрягся Страба.
– Ничего, ничего такого, что будет неприятно узнать моему дорогому другу. Просто, насколько я знаю, ты не особо любишь князя Олега, это верно? – резко перевел беседу на другую тему хитрый грек.
Страба внимательно слушал.
– Если бы нашлись люди среди тех народов, которых подчинили себе Олег и Рюрик, которые были бы недовольны тем, что стали жить под властью киевлян. Если бы они пришли к бужанам и уличам да поведали бы тем о том, как велика дань князю и как тяжела жизнь его подданных, – Фотий внимательно следил за реакцией собеседника. – Моя страна и мой император, бесспорно, наградили бы того человека, который послал бы таких людей к уличам и тиверцам.
– Так ты хочешь, что бы Олег воевал со славянами долго и не вторгался в границы империи, – распрямив плечи, произнес хозяин дома. – Какова тогда будет моя выгода, если я помогу тебе в этом деле?
– Мой добрый друг не любит туманных намеков и длинных речей, а предпочитает сразу брать быка за рога. Так, кажется, говорят у вас, славян. Ну что ж, я думаю, что смогу убедить императора не брать с тебя вовсе никаких пошлин и налогов от торговли в Царьграде и, кроме того, ты получишь золото, много золота, на которое можно нанять воинов, которые станут верной опорой боярину. А если война Олега будет затяжной и длинной, а добыча от нее скудной, то дружина может взбунтоваться. Да и имея много золота, можно найти людей, способных сделать так, чтобы Олег внезапно заболел, а там глядишь и… – Фотий видел, что посеянное им семя дает свои всходы. – Я знаю людей, способных изготовить такое зелье, которое не имеет ни вкуса, ни запаха, но, выпив его, человек начинает чахнуть и в течение месяца или двух покидает этот мир.
Когда византийский гость покинул дом боярина, тот не мог уснуть до самого утра. Это был шанс, реальный шанс свергнуть нынешнего князя. Этот мальчишка – Рюрикович – недолюбливает Олега, побаивается его, подозревая, что тот добровольно не отдаст Игорю власть, когда придет его время. Если он, Страба, все сделает правильно, то можно будет избавиться от князя и занять его место. Имея византийские деньги, можно будет легко найти людей, способных посеять смуту среди уличских и бужанских князей. Ну а насчет того, чтобы избавиться от Олега, нужно хорошо подумать. После того, что случилось с братьями Рюрика о яде можно было и не помышлять. Но… эта ссора с нурманскими воинами, жаждущими мести княжьим отрокам. Да-да, это именно тот случай.
– Тот, кто принес мне тревоги и заботы, поможет и избавиться от моей главной проблемы, – и довольно усмехнувшись от пришедшей в голову идеи, Страба уснул.
3
– Так ты хочешь отомстить или нет? – боярин суро-ым взглядом сверлил могучего нурмана. – Или все твои слова пустой брех дворового пса?
Лицо Сигвальда побледнело. Среди знакомых нурманского воина были многие, кто только за эти слова готов был разорвать произнесшего их на куски. Но Сигвальд был воин, а не безумный берсерк, способный в приступе ярости убивать всех подряд по необходимости или без нее.
– Я не пес и не твой трель , чтобы ты разговаривал со мной в таком тоне, – в глазах Сигвальда появился яростный блеск, от которого Страба на миг почувствовал себя беспомощным. Он понял, что слегка перегнул палку. – Мы нанялись к тебе в дружину и принесли тебе клятву верности, но это не значит, что тебе дозволено все. Я могу отказаться от службы и уйти, когда захочу, добрый меч всегда в цене, ты должен помнить об этом.