Контр-адмирал С. Макаров".
Можно без всякого преувеличения сказать, что на рубеже двух веков - XIX и XX - макаровские "Рассуждения по вопросам морской тактики" стали настольной книгой не одного поколения военных моряков.
Труд, новаторский по своей сути, внимательно изучали в генеральных и морских штабах вероятных противников и союзников России в войнах будущего. К Макарову пристально присматривались иностранные разведки, прежде всего японская. В ее глазах в русском флоте для Страны восходящего солнца четко просматривалась крайне опасная личность.
"Рассуждения по вопросам морской тактики" вызвали всплеск повышенного интереса флотских офицеров к теории ведения морской войны. Автором книги в декабре 1906 года были прочитаны три лекции на собрании членов кронштадтского отделения Российского технического общества. Лекции читались Макаровым в переполненном зале Кронштадтского морского собрания.
После чтения лекций последовали их публичные обсуждения. Они проходили все в том же Кронштадтском морском собрании. Ведущими были почетный председатель, он же главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Н. И. Казнаков и председатель местного отделения Технического общества капитан 2-го ранга В. Ф. Васильев.
Открывая первое такое обсуждение, вице-адмирал Казнаков обратился к собравшимся с такими словами:
- При обмене мыслей людей, близко знакомых с делом и любящих его, истина обязательно должна выясниться. Нельзя не поблагодарить вице-адмирала Степана Осиповича Макарова за внесенную им лепту в дело разработки морской тактики. Надо надеяться, что, с другой стороны, предстоящий обмен мыслей может быть полезен и лектору как материал для дальнейших работ. А теперь приступим к нашей беседе.
Первым на обсуждении макаровских лекций зачитали письмо капитана 1-го ранга Рожественского, который, заболев, не смог присутствовать на обсуждении прослушенных им лекций. Автор письма не соглашался с некоторыми взглядами Макарова относительно применил принципа взаимной поддержки и корабельного резерва в морском бою.
Степану Осиповичу пришлось выйти к доске и разъяснить суть поднятого Рожественским вопроса. После этого ведущий сказал присутствующим:
- А теперь предлагаю высказаться по артиллерийской части лекций.
Однако с лектором, который утвердил себя в должности инспектора морской артиллерии, спорить не приходилось, Один из присутствующих в зале флотских артиллеристов, капитан 1-го ранга Скрягин так и сказал о том:
- Уважаемый вице-адмирал Макаров для флотских артиллеристов своими познаниями так авторитетен, что мы можем только приветствовать появление его книги по тактике, особенно главу об огневом морском бое.
Вице-адмирал Казнаков, встав, только развел руками:
- Если вопросов к лектору по артиллерийскому бою нет, тогда к делам кораблестроительным, к механике. Кто хочет задать вопросы лектору? Прошу.
Такой вопрос нашелся у флагманского инженер-механика Заозерского:
- Я хочу сделать замечание. Такая работа, как исправление лопнувшей паровой трубы, не может быть выполнена немедленно. Вообще такие работы могут выполнять только нижние чины, оставшиеся на вторичную службу. Согласен ли со мной лектор?
- Согласен полностью, - прозвучал ответ. - Нам надо в этом брать пример с коммерческих пароходов, имеющих команды опытных механиков. А опытны они по той причине, что много лет плавают на одном и том же пароходе.
Больше всего споров возникло по вопросам, касающимся минного дела. На вице-адмирала Макарова посыпался град вопросов. Спрашивали капитан 2-го ранга Колокольцев, лейтенанты Кладо, Левицкий, Покровский, Муравьев, штабс-капитан Престин...
- Самодвижущаяся мина - оружие еще несовершенное. На него нельзя смотреть как на артиллерийский снаряд в бою на больших дистанциях. Или это не так?
- Подводные минные аппараты больше опасны для судна не взрывом зарядного отделения мины под килем, а разрывом резервуара со сжатым воздухом. Так ли это?
- Не лучше ли стрелять из минного аппарата по цели, представляющей не одиночный корабль, а целую кильватерную колонну?
- Противник увидит издалека минный залп и постарается уклониться от самодвижущейся мины, что ему вполне удастся. Не лучше ли минный выстрел подкреплять еще и усиленным артиллерийским огнем?
- Возможно ли пускать мины в бою по одной и той же цели с разных углов и дистанций до нее?
- Следует ли удлинять усы ударника, чтобы застраховать себя от случайных отказов в стрельбе миной?
Макарову пришлось убедительно отвечать на каждый такой вопрос. Доказывать свою правоту, ссылаться на историю войн на море, на действия адмирала Ф. Ф. Ушакова, английского флотоводца Горацио Нельсона в Абукирском сражении и при Трафальгаре, опыт плаваний и учений Балтийской броненосной эскадры, свой личный опыт морехода и командира минного парохода "Великий князь Константин".
Макаров приводил примеры, которые стали бесценным достоянием мировой истории войн на море:
- Нельсон, экипажи которого были продолжительными плаваниями закалены в штормах, предпочитал тем не менее для сражения тихую погоду, ибо у прежних орудий не было даже прицелов, их наводили по телу орудия, сообщение же огня заряду было столь несовершенно, что вызывало разнообразие в скорости производства самих выстрелов. Поэтому стрельба на качке была гадательная. Кроме того, в свежий ветер атакующему было трудно держаться поблизости от своего противника и приходилось, следовательно, стрелять с больших расстояний. По этим причинам Нельсон предпочитал сражение в тихий ветер, считая, что при бурной погоде решительного боя быть не может, а нерешительный начинать не стоит.
- С какой дистанции надо открывать огонь в бою на море? Как это было в эпоху парусного флота? Прежние флотоводцы не разрешали открывать огонь, пока корабли не сблизились на пистолетный выстрел. По регламенту Петра Великого, капитану, открывшему огонь за пределами досягаемости его ядер, назначалась смертная казнь. Косвенно это означало: не торопись открывать огонь. Причин к этому было много, и главнейшие из них заключались в несовершенстве артиллерии и в неудобстве управления парусами кораблей, когда люди у пушек.
- С какой же дистанции сегодня следует открывать огонь, в эпоху парового флота? Теперь для управления движениями корабля служат совсем не те люди, которые у пушек, и пушки значительно усовершенствовались как в отношении заряжанию, так и в отношении к меткости. Сближение на пистолетный выстрел делает бой минным, что для большо-го судна невыгодно, а потому старое правило предпочтительно знать безусловно.
Следует заметить, что к морской истории, как к отечественной, так и зарубежной, начиная с кадетской юности, адмирал Макаров относился с большой бережностью. Он никогда ее не переиначивал на выгодный для своих рассуждений лад.
Степан Осипович при ответах старался говорить о главных своих тревогах. О том, что на Дальнем Востоке вызревает военный конфликт России с Японией. Больше всего примеров для подтверждения собственной правоты в "Ра-суждениях по вопросам морской тактики" приводилось им из недавней Японо-китайской войны:
- В морской войне дело первостепенной важности - разбитие неприятельского флота. Как это было в войне Японии с Китаем...
- Руководствуясь этим принципом, японский адмирал Ито должен был сначала уничтожить китайский флот, а потом уже обратиться за содействием к армии фельдмаршала Ямагато...
- Для уничтожения китайского флота японскому надо было перейти к порту Артур и брать этот порт с моря или же блокировать его, чтобы запереть в нем флот Китая...
- Операции на берегу от этого, без сомнения, сильно пострадали бы, ибо движение береговой армии и подвоз провианта всецело зависели бы от поддержки флота...
- Береговые перевозочные средства были крайне недостаточны, и фельдмаршал Ямагато требовал, чтобы перевозка всех материалов была как можно дальше от линии операции. Да и время тогда японцев не ждало - наступала холодная погода...
- Адмирал Ито понимал, как важно уничтожить китайский флот, но обстоятельства заставляли его поступать иначе...
- При более энергичном противнике, чем китайский флотоводец, может быть, японцам следовало поступать иначе. Но в тех обстоятельствах, в которых оказался адмирал Ито, выбор рода действий был правилен и оправдался в победном морском деле у устья реки Ялу...
- Отсюда мы можем вынести заключение, что Наполеон Бонапарт был прав совершенно, когда сказал, что на войне обстановка повелевает...
Ответы Степана Осиповича Макарова на вопросы, которые сыпались на него от заинтересованных слушателей, были не чем иным, как собственной оценкой Японо-китайской войны на море. Действий китайского флота и японского флотоводца Ито. Анализ тактических действий последнего, которой оказался на войне выше диктата обстоятельств.
Макаровские лекции по тактике в Кронштадтском морском собрании и их последующие обсуждения в том же зале словно проходили под одним девизом: "Помни войну!"
Откликом автора "Рассуждений по вопросам морской тактики" на обсуждения его лекций стала статья в одном из номеров журнала "Морской сборник" за 1897 год. В публикации вице-адмирал Макаров лишний раз подчеркнул для флотских читателей четыре главнейших принципа морской тактики, а именно:
"...1) Нападение большими силами на часть неприятельского флота;
2) Нападение на слабую сторону неприятеля;
3) Подставление неприятелю своей сильной стороны;
4) Взаимная поддержка..."
...Макаров на рубеже двух столетий, когда шло техническое перевооружение армий и флотов, уловил неизбежные следствия этого процесса. Сверхмощная боевая техника потребовала повышения морального фактора в войне. И флотоводец со всей настойчивостью учил матросов и офицеров всему тому, что потребует война на море.
В те годы менялись даже привычные поговорки Степана Осиповича. Он теперь любил говорить следующее:
- Дайте мне корабль из дерева, а людей из железа.
- Для успешного проведения боя нужны высокие нравственные качества всех корабельных чинов.
- Вопрос о том, где должны быть выше моральные качества бойцов, - в армии или на флоте, есть вопрос праздный.
Пока "Рассуждения по вопросам морской тактики" осмысливались во флотских кругах, каждодневная служба Макарова шла своим чередом, оставляя всякий Раз ему очень мало времени для личной жизни. Степан Осипович продолжал жить так, как потом он откровенно скажет:
- В море - дома, на берегу - в гостях.
Еще будучи гардемарином, он весь отдавался флотской службе и именно тогда полюбил корабельную жизнь. Не изменил он этому жизненному правилу и тогда, когда надел адмиральский мундир. Стало несравненно больше и обязанностей, и ответственности, и стремлений добиться на своем жизненном пути новых высот. Хотя карьеристом в плохом понимании этого слова Макаров никогда не был.
Степан Осипович никогда не скрывал своего "низкого происхождения". Более того, гордился тем, что мог выбиться, как говорится, "в люди". Да и в верхах всегда помнили происхождение его дворянства и от случая к случаю напоминали напористому и бескомпромиссному адмиралу, флигель-адъютанту и императорскому гвардейцу о "боцманской" родословной.
Биографы и исследователи жизни талантливого флотоводца считают, что глухая, незримая стена отделяла всю жизнь Макарова от правивших тогда Россией кругов. Он не был своим даже в Адмиралтействе. Однако при этом в столичных, придворных и правительственных кругах уже сформировалось мнение, что в критических ситуациях без "худородного" Макарова не обойтись:
- Макаров нужен там, где будет для империи сложно. Не важно где - в греческом Архипелаге или в морях вокруг Японии.
- Он уже раз сделал на Черном море из торгового парохода самый грозный в той войне броненосец.
- Может повторить то достижение еще раз. Когда будет нужно для России...
Макаров стал великим русским флотоводцем благодаря действительно титаническому труду. Он не мог в тех условиях рассчитывать на первотолчок и поддержку при продвижении по служебной лестнице, которые многим другим его сослуживцам давала родословная. Макаровские "Рассуждения по вопросам морской тактики" стали результатом многих лет упорнейшего труда "всезнайки", которому в жизни приходилось рассчитывать только на самого себя.
Именно происхождение из флотских низов во многом предопределило его познания в области воинского духа: так тогда называли моральный фактор в войне. Степан Осипович следовал лучшей традиции отечественной военной школы - суворовской традиции.
Макаровские "Рассуждения" по духу, самой сути сродни суворовской "Науке побеждать". Чего стоит, например, только одна такая выдержка:
"Дело духовной жизни корабля есть дело самой первостепенной важности, и каждый из служащих, начиная от адмирала и кончая матросом, имеет в нем долю участия".
Для Макарова характерна любовь к матросу. Он никогда не считал себя "барином". Сам сын некогда рядового матроса, свою любовь к нижним чинам флотоводец проявлял через требовательность и продуманную систему обучения. Тем самым он добивался, чтобы как можно меньше подчиненных встретили смерть в грядущей войне. Степан Осипович приучал людей к мысли, что если они не сумеют спасти свой родной дом - корабль, то и им не будет спасения в битве на море, в походе, во время шторма.
Будучи командиром кораблей, а затем занимая различные адмиральские должности, Макаров видел свой начальственный долг в неустанной заботе о нижних чинах. Вся его служба в ранге флотского командира пронизана постоянной и искренней заботой об условиях жизни и быта матросов. И прежде всего судовых экипажей, мир повседневного обитания которых заключался в четырех стальных "стенах".
Макаров относился к числу людей бескорыстных, ибо ратное служение Отечеству считал святостью. Здесь его можно считать продолжателем дела великих флотоводцев России - Ф. Ф. Ушакова и П. А. Нахимова. Те, в свою очередь, брали жизненный пример с творца побед в Хиосском и Чесменском морских сражениях адмирала Григория Андреевича Спиридова...
После годичного отсутствия на Балтике Макарова возвращают назад. В Адмиралтействе не без оснований сочли, что боевая учеба на Тихоокеанской эскадре налажена должным образом. В январе 1896 года следует назначение исполняющим делами старшего флагмана первой флотской дивизии Балтийского моря. А с мая по сентябрь того же года Степан Осипович командует Практической эскадрой, держа свой флаг на эскадренном броненосце "Петр Великий".
Учебное плавание кораблей Практической эскадры того года запомнилось морякам-балтийцам своей насыщенностью. Время первым флагманом зря в море не терялось. Артиллерийские стрельбы сменялись минными атаками, постановкой заграждения, испытаниями различных способов связи, отработкой взаимодействия кораблей. Контр-адмирал Макаров требовал от командиров:
- В море надо людей и себя учить одному: тому, что потребует реальная война.
При этом Степан Осипович, собирая офицеров в кают-компании флагманского броненосца "Петр Великий", не забывал напоминать:
- Военный флот строится государством не для парадов, а для войны. Всегда помните о ней.
- Каждый корабль Практической эскадры есть боевая единица флота. Боевая единица морской силы государства.
- Помня об этом, помните о войне...
Учения чередовались с коротким отдыхом. Устраивались шлюпочные состязания на призы. Степан Осипович, сам хороший гребец, часто становился главным арбитром гонок шлюпок. Такой водный праздник становился каждый раз большим событием в жизни Практической эскадры. На броненосных кораблях к призовым гонкам относились серьезным образом, отбирая в команды самых сильных и выносливых для гребли моряков.
После шлюпочных гонок по макаровскому нововведению следовал час испытания всевозможных рационализаторских, технических предложений судовых изобретателей из числа офицеров и нижних чинов. Многие из них трудились по персональным заданиям самого адмирала. Тот имел прекрасную черту характера начальствующего человека: всегда отмечать и хвалить профессиональную сметку моряков:
- Без смекалки моряку быть никак нельзя. Матрос должен быть ушлый, всегда готовый на бой и в поход.
Часто первым флагманом Практической эскадры проводились инспекторские смотры кораблей. В ходе их команды экзаменовались на профессиональную зрелость. Макаров никогда не делал громких разгонов, уважительно относясь к личностям подчиненных. Сам оставаясь всегда спокойным, никого не торопил и не нервировал. Может быть, именно поэтому его моряки трудились без принуждения, охотно и много, с удовольствием.
Макаров, заботясь о становлении молодых офицеров и начинающих командиров кораблей, часто говорил им в наставление старшего жизненным, флотским опытом человека:
- В плавании не следует пропускать ни одного случая попрактиковаться в упражнениях, полезных в боевом отношении.
- То, что офицер будет требовать от своих подчиненных, он обязан безукоризненно выполнять сам; учась сам, он должен учить и воспитывать других.
- Нет общих мерок для всех и каждого; прежде всего необходимо изучить способности и индивидуальность своего подчиненного, а уже после этого вести работу с ним.
- Командир должен быть примером поведения и исполнения служебных обязанностей для подчиненных; во флотской жизни иначе нельзя...
В своих наставлениях Макаров порой иронизировал над флотской жизнью, говоря:
- Если смотры и парады не обходятся без репетиций, то как же можно допустить, что в таких сложных условиях, как исправление повреждений, полученных в бою, можно обойтись без предварительной тренировки.
О периоде командования Макаровым Практической эскадрой флота Балтийского моря (ее обычно называли Балтийской эскадрой) сохранилось несколько интересных мемуарных заметок.
В воспоминаниях флотского офицера Н. Орлова, участника Русско-японской войны, рассказывалось об отношении Степана Осиповича к целесообразному использованию служебного и личного времени. Адмирал говорил подчиненным:
Всякий человек должен уметь поесть и поспать. Какой мне толк, что иной от усердия три ночи не спит? Ну, он тогда никуда и не годится!
- Тот хорош, кто при самой большой спешке умеет выспаться...
Воспоминания писались людьми, которые наблюдали личность флотоводца какое-то время. О бытности его во главе Балтийской эскадры флаг-офицер Зилоти рассказывал:
"В кампанию 1896 года, командуя Практической эскадрой, адмирал Макаров на флагманском корабле "Петр Великий" сам вел эскадру, маневрируя на Трансзундском рейде, огибая вехи в обычном расстоянии, и вдруг... "Петр
Великий" напоролся на камни! И с поврежденной деревянной обшивкой проскочил дальше (стальной корпус корабля был обшит деревом с целью предохранения подводного борта от повреждения камнями. - А. Ш.).
- Определяйте расстояние и направление на вехи! - тотчас скомандовал находившимся на капитанском мостике людям адмирал.
И командир, и штурманские офицеры оценили расстояние - кто в 25, кто в 30 саженей. Вывод напрашивался сам собой: значит, курс корабля был взят слишком близко от мели.
- Не менее 75 саженей! - с уверенностью сказал Макаров и велел разыскать подводный камень.