... тверский, югорский, пермьский, вятцкий, болгарский и иных, государь и великий князь Новгорода,...
... Поди, и Новгород забрали!
... Низовские земли, черниговский, резанский, полотцкий, ростовский, ярославский, белоозерский, удорский, обдорский, кондинский, и всея Сибирския земли и Северные страны повелитель,..
- Чуешь, уже и Сибирский! На святки, как с бояр Хворостининых шкуру драли, еще Сибирский не был.
... и государь отчинный земли Лифлянские и иных многих земель государь повелеть соизволил:...
Тут мы наконец понимаем, что водки не видать. Если бы кормить-поить собирались, то было бы не "повелеть соизволил", а "милостиво пожаловал".
А охрипший горлопан доходит до сути, и выясняется, что завелась на Руси измена, какой доныне не бывало. Выискался безбожный тать…, - фу, даже именовать мерзко! - Семка Строганов. Государь пожаловал сего татя великими землями Сибирскими от Камы до Камня, от Камня - до Края небес, и от Края небес - до Края их.
Видывал ли кто из вас, хрестьяне, столь много земли? Вот ты, мужик, сколько земель имеешь? Сорок на сорок сажень? Аршин? Вершков? А Семке-вору царь, почитай, всю землю поднебесную, окромя вышесказанных псковских да резанских кусков отдал. На, владей, да и нас не забывай. Малым сухариком, рыбкой красненькой побалуй!
Так нет же! Вор Семка все хлеба сибирские сам сожрал, всю рыбу переел да распугал, всю птицу повыловил, Сибирь разорил, расточил, басурманам распродал!..
Народ ежится в смертном страхе. На такие грехи придумана ли казнь? Не будем ли все, братцы, виноваты?
Но нет, слава Богу. За сии воровские грехи повелел вышеперечисленный царь одного только Семку Строганова казнить смертью! А как казнить, не сказывал. Сюрприз готовит европейским наблюдателям.
Чтение приговора народу базарному очень нужно. А то, как же остальные люди русские о представлении узнают? А так - по-соседски услышат, обговорят, обсудят новость, подготовятся к зрелищу, и намного лучше его усвоят!
И вот в Страстную Пятницу умоют Семена, причешут, оденут в белое полотно, вывезут на Красную площадь (это, если голову и прочие члены рубить), или на Болото (если варить) и поставят пред православным миром.
И поклонится раб Божий на все четыре ветра. Особо - барышням и бабам, отдельно - дипломатам иноземным. Перекрестится на соборы, на каждую окрестную церковку, которых, как известно, в Москве - сорок сороков, т.е.1600 штук числится. Но докреститься ему не дадут, нечего волынить, послы стынут, бабы простужаются. И снова зачитают Семену приговор недельной давности - с прибавлением, что нужно тебя, Семка, сначала посечь батогами либо кнутом, потом порубить-покрошить в беф-строганов, а что останется, сварить вкрутую. Готовый продукт - выбросить собакам, вон их сколько набежало.
Ну, как сечь да рубить, мы с вами, братья милостивые, приблизительно понимаем. А как варить, это я вам сейчас вкратце объясню. А то вдруг придется, а вы не сумеете.
Варка врага народного бывает в основном двух видов - увар и запар.
Увар - это быстрое приготовление мясных блюд - годится для вареников, пельменей, раков и воров губернского масштаба. Блатных придворных тоже так отваривают.
Для увара воду или масло следует довести в котле до кипения. По православным праздникам в целях религиозной назидательности вместо обычного постного масла иногда применяют земляное, черное - "нафту", привозимую с дальних промыслов. Земляное масло хорошо тем, что напоминает видом и запахом смолу адских котлов. Есть, правда, одно неудобство: кипящая нафта при неосторожном обращении с огнем вспыхивает. Оно бы и ничего, - взлетает адское пламя, грешник принимает кару по полной программе, - но может выйти и неприятность. В прошлом году на Крещение стали протопопа Никодима Содомского в нафту сажать, а она как рванет раньше времени! Так молодца Ивана-крестителя заодно и спалила.
Ну вот. Когда юшка в котле закипит, быстро окунаем в нее клиента. Пять минут, и готово! Можно подавать. Только остудить не забудьте, а то собачки морды могут попортить.
К рецепту увара остается добавить три соображения.
Первое. Нефтяным рассолом, все-таки, злоупотреблять не следует. Нефть недешева, да и собаки есть готовое блюдо с нефтью обычно отказываются. Если не голодный год.
Второе. Объем жидкости следует рассчитывать по закону Архимеда. То есть, из объема котла вычитать объем купальщика, чтобы кипяток при его погружении не перелился через край. Если вы в античной математике не сильны, можете определить объем экспериментально. Подберите мужичка-дублера, одинаковой или чуть большей, чем у главного акванавта дородности. Посадите его в холодный котел. Излишек жидкости выльется. Потом отнимите еще десятую часть объема, - на расширение жидкости от нагрева. Вот и все.
И третье. Градус кипения масла намного выше, чем у воды, и если вы на воде готовите, то раствор нужно подсолить. Чем больше соли, тем выше температура. Тем здоровее увар.
А запар - дело другое, серьезное! Оно - для особых гадов, всенародных врагов, воров государевых, всероссийских.
Объект внимания усаживается в котел заранее. Начинаем воду или масло медленно подогревать. Сначала, особенно зимой, это даже приятно. Но вот температура повышается, пациент начинает нервничать, суетиться. Тут уместно подойти к нему и спросить ласково:
- Любо ли тебе, добрый молодец? По здорову ли тебе приходится? А по здорову ли было государя нашего, сиротинушку, обворовывать? Последнюю корку у него красть? Последнюю икринку хитить?
- Да что ж ты так орешь, урод?! Постесняйся девок красных! Вон они уж и в обморок валятся от твоих криков. Послы по тебе совсем изрыгались! Видать, тебе обычай наш московский не по нраву? Так ты бы заранее сказал, мы бы тебя на кол подсадили. На колу оно, брат, прохладнее - девкам нагляднее, да и тебе самому всю Русь великую до горизонта видать. Ну, все, успокойся, ты нам всех собак распугал!
Так мечтал о знатной казни наш узник, когда за полночь к нему пришли. Первым в келью втиснулся громадный мужик.
"Конец спаси пресвятая Богородица", - быстро, без знаков препинания забормотал Семен.
Но вошел еще один человек, с факелом, и узник увидел, что гости одеты слишком нарядно для ночных убийц.
- Ну, Семка, - начал старший, - сказывай, как ты уговор нарушил, как наше жалованье осквернил?
"Царь!", - понял Семен, и, перевернувшись со спины на колени, заголосил бойко:
- Батюшка наш, великий государь, царь и великий князь, Иван Васильевич, Русии самодержец, владимерский, московский, новгородский, царь казанский, ...
- Короче говори, убогий!
- ... удорский, обдорский, кондинский, и всея Сибирския земли и Северные страны повелитель...
- Ужо и Сибирский! - ехидно скривился Грозный, - ты мне лучше признавайся, как ты меня, обдорского, ободрать хотел, как кондинского закондомить пытался, куда от удорского удрать собирался? И куда войско гонял, воеводе не давал?
- Чести и славы тебе, государь казанский, хотел, - Семен с перепугу перемежал речь титульными огрызками, как икотой, - короткий путь до Сибири найти пытался, туда, государь псковский, по весне собирался, туда, до Камня и войско на разведку ходило...
- Титлы оставь! Путь знаешь? Разведал?
- И путь знаем, и знатоков тамошних наловили, и для языков человечка переняли, - Семена колотила крупная дрожь, то ли от простуды, то ли от ужаса.
И тогда видя, что толковой беседы с этим раздавленным существом сегодня не получится, государь отчинный земли Лифлянские и иных многих земель повелеть соизволил: купца родового Семена Строганова пожаловать теплой спальней-умывальней, покормить по-человечески, полечить, приодеть и... - нет, не варить его, тощего, - ... а доставить во середу на душевную беседу.
"Пытать будут", - не верил счастью Семен.
Все-таки Богоматерь правильно поняла его нескромную мольбу.
Глава 8
1581
Москва
Жажда иглы
А грозному государю не терпелось "восприять" волшебную иглу. Ему чудилось в кошмарах, что онемел он всем телом, ни двинуться не может, ни встать, не пойти.
Однажды, засыпая, Иван слушал очередной абсурдный сказ, из тех, которыми с некоторого времени потчевал его на ночь Мелкий Бес, оттеснивший с почетного ложа и баб шахерезадых, и Федьку Смирного.
Сказ выходил на тему дня. Будто замешкался Иван с отправкой ловчих за Птицей Сирин. Будто не нашлось на то богатыря, - все в Ливонии сгинули. А какие не пали в бою, те полегли к немецким бабам, завлекающим усталых витязей волшебным пением и художественным свистом.
Пришлось Мелкому Бесу лично Птицу ловить, государя выручать. За сей подвиг МБ всего-то и запросил, что сафьяновых сапожек, звания окольничьего, да жениться на ведьме-Марье. Царь сначала волынил, хотел Марью под себя прибрать, но особенно жмотил сафьяновых сапожек. А время играло на МБ. У царя по утрам уже не только до колен немело, но и выше под простынкой не пошевеливалось. Поэтому царь терпел-терпел, да и согласился.
МБ сгонял в Сибирь, договорился с Птицей на своем языке, да на ней же верхом назад и воротился. А чего время зря изводить, с клеткой золотой, пудовой по замерзающим рекам таскаться?
Он Птицу в полете поторапливал. То шенкелями ее освежит, то перо смыкнет, то за грудь ущипнет. Наконец прилетели. Быстро поклевали огурца с хреном и водкой, и стали песни орать, яйцо высиживать. Но вот беда. Летелось-то быстро, пилось пьяно, пелось весело, а сидится как-то натужно. Запор.
А государь тем временем каменеет..., нет, скорее студенеет. Холодный, вялый, как студень, становится. Пришлось МБ позвать Большого Брата.
Как загремит ББ колокольным набатом, как трахнет землицу сейсмостойкую, как завоет на Птицу: несись, курица! А то, была синяя, станешь рябая! Сирин, конечно, испугалась, и выкинула яичко недоношенное. Не шибко золотое. Так, желтенькое чуть-чуть. Но иголка в нем нашлась!
Побежали к Ивану, ББ дыхнул на него дыхом паралитическим. Иван и отрубился. Пришлось окна во дворце отворять, впускать ветер свежий, сибирский - норд-ост называется, сильно с похмелья помогает. Пока Иван в коме пребывал, воткнули ему иголку, куда следует, ушко с ниткой снаружи оставили, для аварийного выдерга.
Пришел Иван в себя, да не встанет никак. Все-таки, сильно ослаб, поздновато мы с норд-остом подоспели. Сам Иван не встает, а главный член его государевой думы, гляди-ка, - подымается! Подействовала иголка!
Встает, значит, этот хрен отдельно от Ивана, на хозяина ему плевать. Сразу начинает выпытывать, от кого у птички яичко, да смотри мне, Мелкий, не балуй тут, мы сами теперь балованные будем. А вы, господин Большой Боярин, соизвольте на Литовскую границу убыть, и кричать там пострашнее. Назначает Федьке Смирному подготовить примерку Шапки Мономаха на свою облупленную головку. И отправляется в подклеть.
Тут Иван просыпается, мычит нечленораздельно, толкает МБ в бок:
- Тащи сюда Семку Строганова, босяк!
Притаскивают Семку. Царь его тычками гонит в Сибирь. Семка отпирается непогодой, неподходящим сезоном, нехваткой войск.
Царь берется за посох, переводит его в положение "наготове" - острием на Семку. Приходится МБ вмешаться. Мелкий шепчет вкрадчиво, но весомо:
- Сэр. Если этого козла выпустить в сибирский огород, то:
аз) только мы его и видели в закаменных просторах; оттуда еще никто подобру не возвращался;
буки) кость у молодца тонкая, не выдюжит зимней службы; и, наконец, веди) сильно я, Ваня, за девственные свойства нашей птички опасаюсь. При таких ловцах о двух яйцах, третье может подкидным вылупиться. Глянь на его рожу!
Грозный отвечает Мелкому, что согласен, так за чем же дело стало? - давай его в мерины переориентируем?
- Нет, - спасает МБ Семку, - сдохнет он от вашей ориентации, а нам спешить нужно. Короче я так решаю. Семку держать будем тут, в заложниках для мелких нужд. А за Птицей пошлем кого-нибудь поумней да поздоровей. Вот есть у Семки человечек один. Его посол твой Матвейка Юрьев выкупил у смерти за заклятый ярмачок - золотой пятачок. Сила ярмачка такова, что купленный человечишко покорен и верен будет во веки веков, хоть сам он богатырь, а хозяин его хмырь. Семен наш, не будь дурак, перенял купленного богатыря у Юрьева за персидскую ендову. И велел Юрьев богатырю на прощанье Семку слушаться. Вот мы и прикажем ему завтра за Птицей сходить, пока веленье Юрьево не развеялось. А сейчас пора спать.
На сон грядущий попросил Иван Мелкого рассказать ему сказку про заклятый ярмачок.
Глава 9
1581
Древняя Русь
Ярмак заклятый
Ну, Ванечка, - начал МБ голосом покойной Аграфены Оболенской, - ложись на бочок - под головку кулачок и слушай.
- В старые времена продали фарисеи и книжники господа нашего Иисуса Христа за тридцать серебряных монеток римской чеканки, - тут речь Мелкого поменялась, из распевно-сказочной стала поучительной, академической.
- Иудины деньги пошли в оборот. И с ними проклятие пало на всю имперскую монетарную систему. Величие Рима постепенно сошло на нет, вложения капиталов потеряли рентабельность, империя погибла.
- Однако, евреи не поняли опасности распространения проклятых денег. Они посчитали, что раз им удалось самого Христа купить, то всех прочих они купят и подавно. И вот, к середине первого тысячелетия новой эры вектор иудейской экспансии повернулся в наши края...
- Ты слышишь, Иван? Жиды на Русь нацелились, а ты дрыхнуть? - не спи! - слухай дальше!
- В самом узком месте нашего простора, где едва не совокупляются Волга-матушка и Дон-батюшка, образовалось Хазарское ханство - Каганат. В строгом соответствии с Ветхим Заветом там наблюдалось с одной стороны - каждой твари по паре, с другой - вавилонское столпотворение этих пар. То есть, среди неразумных хазар было полно и славян, и берендеев, и печенегов, и прочих. Евреев только пока не находилось. Но, слава богу, мы не все антисимиты, допустили иудеев к нам погостить. Иудеи в бытовом смысле в наших краях не прижились, но веру-тору свою нам на прощанье оставили. И стало Хазарское княжество первым нашим государством с официальной монотеистской религией. Ну, и славно.
- В 80-х годах 10 века, т.е. 980-х годах, твой, Ваня, пра-пра... - сам знаешь, сколько раз, "пра" - ...дед Владимир Красно Солнышко затосковал об истинном Боге. Ты также знаешь, что собрались русский, армянин и немец... - нет, это из другого анекдота, - еврей, исламист и грек православный агитировать деда в свою веру. Грек прибыл из Царьграда, мусульманин из Волжской Булгарии, а еврей - не настоящий, а хазарский - из Саркела - волгодонской столицы Каганата. Весь подвох состоял в том, что евреи деда Вову хотели забашлять. Они его держали за фраера мелкого. Насыпали в мешок стандартную дозу в тридцать монет, но не римских тетрадрахм серебряных, а своих ярмаков золотых.
- Дед Владимир ярмаки оприходовал, но тендер провел по всем понятиям и выбрал наш дорогой православный закон. Конечно, не без консультации с умными... людьми, - тут Мелкий гордо приосанился и глянулся в зеркало.
- Обрели мы веру бесплатную и неподкупную. Но евреи за этот кидок, естественно, приговорили Вована к денежному проклятию.
- И вот же черт! - МБ снова посмотрелся в зеркало, - заклятые эти тридцать монет в государстве нашем осели. Куда ни попадала такая денежка, везде происходил ступор в делах. Правда, в скорости, Владимир сплавил эти башли в Крым. Выкупил за них наших пленных. Однако, угроза человечеству не исчезла, а затаилась в сундуках Бахчисарая. И намедни случилась беда. Матвей Юрьев, посол твой, отъезжая из Бахчисарая (пардон за рифму), продал татарам старую шубу за горсть подержанных монет. Среди пестрого нумизматического мусора оказался и один заклятый ярмак из коллекции твоего пращура.
Нынешние и будущие события ты понял: ярмак - за Ермошку, Ермошку - за Птицей, Птицу - за яйцо, в яйцо - иголку...
Тут МБ заметил, что Иван уже спит, и запел голосом Аграфены:
Баю-баюшки-баю,
Баю деточку мою,
Спи, Ванюшка, засыпай,
Кого баю, тех и бай.
- Ты это, Мелкий, - Иван забормотал с закрытыми глазами, - Федьке скажи, пусть утром Строганова мне сюда подаст. Расспросить хочу...
Глава 10
1581
Москва
Завтрак при царе
Семен Строганов, умытый, одетый, почти здоровый сидел на лавке в трапезной недалече от царя. От этого сидения Семену было очень не по себе. Не елось совершенно. И только, когда бывший кравчий Годунов, с утра произведенный в окольничьи, силком влил ему чашу вина, Семен смог, наконец, рассказывать.
Вот общий смысл его рассказа, ибо передавать столь путаную речь дословно дураков нет.
К новому 7087 году от сотворения мира, который в Древней Руси наступал 1 сентября 1578 года от рождества Христова, Семен Строганов собрался из Чусового в Казань на ярмарку. Оставил племянников на хозяйстве, снарядил кораблики для продажных товаров и обратных покупок. Товар у Семена был не шибко интересный - от 800 до 1000 песцовых да собольих шкур, - кто ж их считает да разбирает. Назад Строганов желал привезти тканей всяких разных - голубых да красных, пороху намеревался добыть у соответствующих людей, прочих диковин надеялся углядеть.
В Казани у заутрени Семен встретил государева посла Матвея Юрьева, знакомого по Москве. Они поздоровались, поговорили о делах крымских, краях сибирских. Как-то незаметно переместились на званый ужин к воеводе, стали изливать друг другу душевные глубины. Семен показал Матвею персидскую серебряную ендову, купленную на ярмарке. Ендова Матвею очень приглянулась. Он хоть и не просил ее продать, но интерес показывал. От щедрого сердца Семен возьми да и подари ендову. А послу отдариваться нечем. Так он и стал дарить Семена своим немым холопом Ермошкой. Ермошка этот, донской казак Ермолай сын Тимофеев понимал также кличку "Ярмак". Непонятная кличка, государь, нечеловеческая.
- Что за "ермак" такой? - хитро спросил Грозный, - что сие слово значит?
Но Семен только плечами пожал, а Мелкий, разомлевший у печи, знал, да помалкивал, - не любил вмешиваться в многолюдные разговоры. И не любил одно и то же дважды повторять.
Семен продолжал:
- Ермолай под этим прозвищем послушнее был, чем под православным именем. Позовешь его по-людски, он пока-а подымется! А шепнешь "Ярмак!" - как ошпаренный вскакивает, подбегает, кланяется.
И вот, сказал Юрьев Ермолаю тихое слово, так Ермолай за Строгановым и пошел. И даже понес его местами, где после воеводского пира идти не получалось.
Сначала Семену было забавно, что такой здоровенный мужик за ним как собачка поспешает. Потом надоело.
Как-то, незадолго до отправки в Пермь, сидел Семен, глядел на Ермолая и размышлял вслух.
- Какую бы тебе службу, молодец, придумать, чтоб ты зря хлеб не ел?
- Любую, хозяин, - неожиданно пророкотал богатырь, - могу в поле ходить, могу морем плавать, зипуна добывать. Могу странником, могу ратником, могу и атаманом.
Ночью Семен не мог заснуть, все ворочался. Чудились ему Сибирские земли, походы да войны, которые братья покойные затевали, да так и не затеяли.
Когда утром Семен проснулся, был у него готов добрый замысел.
- Слышь, Ярмак, а ежели я тебя отпущу на волю, да попрошу службу сослужить, сослужишь?
- Хребта не пожалею.