Морская сила(Гангутское сражение) - Фирсов Иван Иванович 30 стр.

Ватранг вышел с капитаном на палубу и кивнул в сторону шхер:

- На берегу русские начинают укрепляться и возводить батареи - видимо, к чему-то готовятся.

Шлюпка с капитаном к ночи не вернулась, а на следующий день Форсе привез письмо.

- Русский адмирал принял меня почтительно. Они желают вернуть нам пленных, захваченных у ге­нерала Армфельда. Среди них есть офицер и пастор.

"Все это неплохо, - подумал Ватранг, - но у ме­ня не постоялый двор и лишние нахлебники ни к че­му. Правда, я могу отправить их в Стокгольм с очеред­ным транспортом".

- Русских галер я насчитал около сотни, - про­должал Форсе, - у них по одной-две пушки. Суда по­строены добротно. На адмиральской галере всюду чи­сто и порядок. Матросы выглядят бодро. На берегу много палаток, я насчитал больше сотни. Там живут солдаты. Мне кажется, среди них есть много боль­ных. Как я понял, они готовятся, быть может, сце­питься с нами на абордаж. Солдаты упражняются с мушкетами и шашками, бегают по сходням.

"Сотни наших пушек первым же картечным зал­пом разнесут эти суденышки, - подбадривал себя Ватранг. - К тому же рыбаки сказали, что русские то и дело хоронят своих солдат".

Настроение флагмана передалось и подчиненным. Капитан "Бремена" Фришен дружил с генералом Армфельдом. В очередном письме он похвалился ус­пехами: "Мы с нашим флотом в этом году устроили неприятелю большой сюрприз: захватили 30 торго­вых судов, предназначавшихся для Петербурга, с ценными грузами из Франции, Англии, Голландии и все отправили в Стокгольм. Среди этих судов было несколько, которые были проданы русским. Теперь адмирал наш хочет попытаться, не возможно ли нам каким-нибудь образом устроить неприятелю еще нео­жиданность, что, кажется, будет нелегко, так как его галеры стоят среди самых скал, а главный его флот хорошо защищен в Ревеле… На русских галерах ныне свирепствуют тяжелые болезни, так как ежедневно хоронят 30-40 человек, а большинство рекрутов, ко­торые у них были на галерах, уже перемерли". Похо­же, благодушие у шведов воцарилось не только у Ган-гута. Шаутбенахт Таубе, томимый у Аландских ост­ровов безделием, начал придумывать. Уж он-то, в от­личие от Ватранга, уверен в несокрушимости эскадры у Гангута. Чаще, чем Ватранг, он посылал донесения королевскому Совету. Таубе уже начал "вести воен­ные операции с русскими, которые появляются то там, то здесь, отрядами в 1000 человек". Но храбрые шведы нагнали на них страху. "Во время мелких опе­раций неприятель уже потерял 500-600 человек, и это нагнало на него такой ужас, что можно почти быть уверенным, что, если его атакуют теперь 3-4 ты­сячи человек, он, вероятно, скоро бы решился поки­нуть Або". Только его шхерботы предупредили втор­жение неприятеля на Аланды, - русские готовят в Або 400 судов. "Но с Божьей помощью, - успокаи­вал Таубе правительство, - нам нечего их бояться, так как у нас имеются галеры, которые уже и-раньше одолевали их".

Так, не сделав ни одного выстрела, не увидев ни одного русского матроса, успокаивал шведских сена­торов отважный шаутбенахт. В Або не было ни одной русской галеры, а Таубе клялся, что он блокирует рус­ский флот и не пропустит ни одной, "даже самой ма­лой лодки". Смелый шаутбенахт не поскупился на словоизлияния и обещал сенату "вытеснить непри­ятеля из Або", тем более что противник, по его сло­вам, "до того охвачен трусостью и боязнью из-за ожи­даемого нами подкрепления из Швеции, что уже уда­лил из Або большинство своих полков".

На "Бремене" царило приподнятое настроение. Только что из Стокгольма пришла весть: из Карлскро-не на помощь эскадре срочно отправляют несколько шхерботов. Теперь шведский адмирал спокойно взи­рал на галерный флот и играл в карты со своими ад­миралами.

- Русские галеры у нас в мышеловке…

Не раз промерил Апраксин за две недели все скры­тые фарватеры в шхерах, наметил маршруты для скампавей, установил пушки напротив шведской эс­кадры. Даже послал подарок шведскому адмиралу: отвезли шведов, плененных в сражениях на берегу.

"В 7-й день поутру, - записал адъютант в журна­ле генерал-адмирала, - шведских арестантов одинпастор да 153 человека урядников и солдат отправ­лены к неприятельскому флоту с капитаном Лукою Демьяновым, и приказано оному капитану при при­бытии… учинить сигнал с шлюпки из единой пушкш

В 8-й день вышеописанный капитан, передавпленных, возвратился к флоту…"

"Пускай шведский адмирал в ус не дует", - хит­ро щурился Апраксин, поглядывая на зеркальную

поверхность залива. Припоминал свои прежние за­думки.

Свой план он высказал вечером за ужином Змаеви-чу и прибывшим с войсками генералам Голицыну, Бутурлину и Головину:

- Размыслил я, што ныне-то нет-нет да штиль полный бывает, нам на руку. Ватранг, подобно лени­вому коту на солнышке, не шевелит парусами. - Ап­раксин задорно посмотрел на собеседников. - Мы на скампавеях мимо него пробьемся, нам бы токмо щель найти или уйти в море подалее. Отпишу-ко о сем госу­дарю. А прежде схожу к Гангуту, досмотр учиню.

Журнал генерал-адмирала отметил: "В 14-й день г. адмирал с г.г. генералами ездил на шлюпке для осмо­тра неприятельского флота, и перед полуднем, преж­де возвращения их ко флоту, прибыл на скампавее из Ревеля от Ц.В. капитан-командор Сивере с письмом, с ним инженер-майор Люберас и несколько штурма- _ нов".

- Государь послал промерить фарватер для ко­раблей эскадры, - доложил Сивере. - Он подумыва­ет о подмоге вам.

- Сие приятно, - вздохнул Апраксин, - но ток­мо когда сбудется? Время-то уходит, как бы шведы неочухались.

Вызвал капитан-поручика Пашкова:

- Ввечеру на бригантине пойдешь в Ревель, с эс­тафетой государю. На словах передашь, что нынче войсками весь берег до Гангута оседлан, как бы швед не надумал десантировать.

Море велико, в одном краю штилит, а в другом штормит. У Ревеля больше недели дул северный про­тивник. Пришла бригантина от Апраксина. Прочитав донесение, Петр выслушал капитан-поручика.

- Не спит адмирал, блюдет неприятеля, - по­хвалил царь Апраксина. - Ветер стихнет, пойдем и мы к Гангуту. - И тут же приказал Бредалю гото­вить фрегат "Святой Павел".

"В 18-й день поутру, получа способный ветер, по-руча команду над корабельным флотом капитан-ко­мандору Шелтингу, пошел государь на том же фрега­те "Святой Павел" к Порколу… Прийдя к шхерам,сел на полугалеру (а фрегат отпустил к Елизинфор-су) и прибыл к Порколу того же дня в 8 часу пополуд­ни и тут ночевал".

Покидая фрегат, Петр распорядился капитану Бредалю:

- Фрегат перегонишь в Гельсингфорс, а сам на любой галере дуй в Твермине. Там ты будешь нужен.

Почти два месяца не виделись генерал-адмирал и контр-адмирал. Обнялись, и Петр первым делом спросил:

- Што Ватранг?

- Постреливает покуда на якорях для острастки, мы с ним любезностями обмениваемся. Отослал к не­му пленников. Неча их задарма кормить.

Не терпелось Петру своими глазами увидеть не­приятеля.

- Бона там, подле уреза, на горизонте, - сказал Апраксин, протягивая подзорную трубу. - Ежели дымки нет, разглядишь. Полезай на ванты.

Солнце поднялось к зениту, не слепило.

Петр долго всматривался в даль, что-то прики­дывал.

Внизу на палубе переминались с ноги на ногу Ап­раксин, Змаевич, Голицын, Бутурлин, Головин. Гене­ралы прибыли доложить о своих полках и дивизиях.

Цепляясь ботфортами за поперечные струны-сту­пени, царь спустился и спрыгнул на палубу.

- Гляжу, Ватранг не шевелится, паруса подоб­рал? - возвращая подзорную трубу Апраксину, спро­сил Петр.

- Когда как, - ответил генерал-адмирал, засме­ялся. - Обвыклись мы с ним. Коли наш дозор под­крадется ближе, ихняя пушка для острастки ядром- другим пальнет. А так покуда не азардирует. Ждет нас не дождется.

- В дозоре-то кто нынче? - спросил царь.

- Капитан Лихудеев, государь. С ним три скампавеи. То не все. На бережку тож дозор. У Гангута три батальона солдат стерегут шведа.

- Ладно. На море определились, поглядим солдатушек на берегу.

Осмотрев построенные вдоль палаток батальоны, царь взобрался на каменистый косогор, кивнул в сто­рону деревни:

- Рыбаки, чаю, за рыбкой шастают в море?

- Не без этого, государь, - утвердительно отве­тил Апраксин, - чухонцы здесь рыбкой кормятся.

- Як тому, Федор Матвеевич, рыбку-то они и шведам доставляют, - продолжал допытываться царь.

- Грешным делом и такое случается, - пояснил Апраксин, - куда денешься. Не воевать же нам с ними.

Петр примирительно хлопнул Апраксина по плечу:

- Ну, вели генерал, угощай чем Бог послал, про­голодался я. - Царь жестом пригласил генералов. - А вы мне, господа генералы, за трапезой о своих делах поведаете. Да и передохнуть пора с пути.

"В 21-й день царское величество и генералитетездили на шлюпках для осмотрения неприятельско­го флота, и того же числа в ночь 15 скампавей посла­но за один остров перед флот неприятельский…"

Царь на передней шлюпке велел грести за линию дозора.

- Господин контр-адмирал, не дозволено, - сер­дито заметил Апраксин, - все и отсель видно беа оку­ляра.

Петр молча отмахнулся, гребцы замедлили взмах весел.

Борт шведского дозорного корабля сверкнул пла­менем, окутался дымом.

Не долетев полкабельтова, всплеснув воду, плюх­нулись три ядра. Гребцы остановились. Побледнев­ший Апраксин круто повернул руль, шлюпка развер­нулась.

- Навались! - гаркнул Апраксин.

За кормой прогремел второй залп, ядра упали на том месте, где только что крутилась шлюпка… Петр через силу улыбнулся.

- Смазывай пятки, генерал-адмирал, баталия, кажись, почалась.

Далеко впереди частили веслами шлюпки с гене­ралами, навстречу спешили три дозорные скампавеи на выручку…

В Твермине Петр посоветовал Апраксину:

- Отряди в ночь к шхерам десятка полтора скампавей. Пускай швед досматривает, что мы не дрем­лем, коли что - отвадим поначалу.

На следующий день Петр прошагал весь полуост­ров пешком.

"В 22-й день ездили сухим путем на Гангут для рекогносцирования же неприятельского флота. Какс моря, так и с земли оного сочли (без крейсеров, ко­торых было 6): 13 линейных кораблей, 4 фрегата,1 блокгоус, 2 бомбардирских галиота, 2 шнявы,6 больших и малых галер; три судна, за островомвидны были как наши русские бригантины, а подлин­но рассмотреть было невозможно. Командиры надфлотом были вице-адмирал, 2 шаутбенахта".

К вечеру проголодались. Уставшие, сели ужинать. Петр запивал вином, наливал фужер Апраксину. Вре­мя шло к полуночи.

- Што, Федор, надумал? Лето кончается, не зи­мовать же здесь.

- Есть одна мыслишка. Углядели мы здесь, ры­бари лодьишки свои таскают к просеке.

- Ну-ну, - встряхнулся Петр, - которая к весту пролегла?

- Как есть верно, Петр Лексеич. Они по той про­секе свои рыбацкие лодчонки перетаскивают на ту сторону Гангута. Змаевич там прошагал. Переволока та у них драгелем прозывается, версты полторы.

Петр не дослушал, схватил кафтан, шляпу, мет­нулся к двери:

- Борзо призови Змаевича, айда на сию перево­локу. Гляди, солнышко скоро взойдет.

Не прошло и получаса, как в предрассветной ти­шине по мокрому песку зачавкали ботфорты. Впере­ди, размахивая руками, саженными шагами вымери­вал переволоку царь. За ним едва поспевали Апрак­син, Змаевич, бригадиры. Дойдя до середины, Петр на минуту остановился. Здесь переволока чуть изги­балась, и теперь в обе стороны, на востоке и западе, проглядывалась зеркальная гладь моря. На душе по­веселело.

Продолжая вышагивать, Петр невольно перенесся мыслями в недалекое прошлое, на Белое море. Пят­надцать годков минуло с тоя поры. От затерянной на берегу моря рыбацкой Нюхчи до берега Онеги волок­ли сквозь чащу лесов, через болота, по кочкам, пер­вые суда на Балтику. Полтораста верст. Напропалую валили вековые деревья, стелили гати, сотни солдат­ских рук, перекинув через плечо канаты, тянули, во­лочили громадные яхты…

Петр первым подошел к урезу воды. Обмакнул са­поги, смывая налипшую грязь, расправил плечи, вздохнул полной грудью терпкий, с солоноватым при­вкусом воздух. Вдали за островками и шхерами ухо­дил к горизонту Ботнический залив.

Запыхавшиеся спутники вытирали о мох сапоги, устало переглядываясь. Царь крикнул стоявшему в стороне Змаевичу:

- Сколь насчитал?

- Четверок тысяч, две сотни, два десятка шагов, государь.

Петр растянул рот в улыбке:

- По моему счету тройка тысяч, четыре сотни, семь десятков. Оно и понятно. Твоя мерка менее моей.

Продолжая улыбаться, Петр повернулся к стояв­шему рядом Апраксину:

- Сколь верст от Нюхчи до Онеги, Федор Матве­евич?

- Верст полтораста. - Будучи Архангельским воеводой, генерал-адмирал дотошно изучил тот край.

- То-то, - облегченно вздохнул Петр, - а здесь от силы версты три, не более. Стало быть, день-другой скампавеи, которые полегче, переволокем.

- Как так?

- А вот сей же час сыскивай среди солдат сотни три плотников, тащи топоры с галер, руби кругляк, вокруг его навалом. Стели гать. Переволоку будем ла­дить денно и нощно…

Вечером "командировано для делания мостов от полка по 100 человек с майором Преображенским".

В полдень, как повелось, к "Бремену" подошли две рыбацкие лодки. На палубу вышел Ватранг. Ут­ром ему доложили с дозорного корабля, что у русских на рейде Твермине необычная суета: строятся солда­ты, куда-то уходят.

Адмирал поманил к себе капитана:

- Позовите ко мне рыбаков.

Сняв шапки, переглядываясь, четыре чухонца по­клонились Ватрангу.

- Что делается у русских? - Расставив широко полные ноги, Ватранг мерил взглядом оробевших ры­баков.

Первым заговорил высокий, худощавый, с морщи­нистым лицом, пожилой чухонец:

- Так что, ваша милость, у русских объявился ихний царь Петр.

У Ватранга взметнулись лохматые, с проседью брови. Он потер пухлой рукой тщательно выбритый подбородок. "Теперь жди чего-нибудь непредвиден­ного. Значит, вчера это он подходил на шлюпках близко к дозору. Неспроста появился царь Петр, оста­вил в Ревеле эскадру".

Адмирал достал кошелек, звякнул монетами.

- Ты говоришь, русский царь появился? А поче­му у них такой шум и суета в лагере?

Вперед выступил пониже ростом, молодой чухонец:

- Русские начали рубить лес, настилают ветки и бревна на драгеле.

- Каком таком драгеле? - удивился Ватранг.

- Который ведет через лес к другому берегу Рилакс-фиорда. По этому драгелю мы свои лодки таска­ем, когда рыбка уходит от Ганге.

Адмирал кинул рыбакам две монеты и зашагал в раздумье на ют. "Итак, царь уже начал действовать. Наверняка через драгель они перетащат десяток-дру­гой небольших галер и обойдут нас стороной. Чего до­брого, атакуют с двух сторон. От Твермине и Гангу-да… Теперь мои замыслы искать неприятеля у Ревеля нарушаются".

В полдень, несмотря на воскресный день, каюту Ватранга заполнили флагманы и капитаны.

"С чего же вздумалось старику лишать нас вос­кресного отдыха?" - перешептывались капитаны за спинами сидевших в первом ряду флагманов.

Обычно добродушное лицо адмирала нахмури­лось. Молча вскидывая брови, бросал сердитые взгля­ды на входивших…

Всегда обстоятельно рассуждавший Ватранг в этот раз был немногословен:

- В Твермине прибыл царь Петр. Русские соору­жают переволоку на перешейке, готовятся перета­щить галерный флот. Нам более нельзя оставаться в бездействии.

Адмирал сделал паузу и продолжал, глядя на Лилье:

- Посему полагаю вице-адмиралу Лилье с эскад­рой отправиться без промедления к Твермине. Блоки­ровать выход галер, бомбардировать их и уничто­жить.

Ватранг взглянул на Эреншильда, голос его смяг­чился:

- Вам, дорогой шаутбенахт, предстоит с фрега­том капитана Сунда, галерами и шхерботами сняться с якоря и следовать к Рилакс-фиорду. Займите пози­цию ближе к берегу у драге ля. Как только появятся русские галеры, уничтожайте их до основания.

Продолжая, Ватранг сообщил, что сегодня же он пошлет распоряжение шаутбенахту Таубе прибыть с эскадрой к Гангуту. -

- Шхерботы и галеры Таубе послужат нам доб­рой подмогой.

По заведенному порядку высказались все флагма­ны и капитаны. Старший флагман остался доволен единством мнений своих подчиненных, которые еди­нодушно высказались в поддержку его планов. Под­писи в протоколе свидетельствовали об их решимости вступить в решающее сражение с неприятелем.

В этот же день гонцы каждому капитану вручили приказ адмирала. Но в приказе не отразишь всех пе­рипетий минувшего дня. Все это тщательно отража­лось флагманом в журнале экспедиции.