Темные силы - Михаил Волконский 3 стр.


- Надо было все-таки дать ему знать; нельзя ни в коем случае упустить его!

- Я взял его на себя, - успокоил Крыжицкий, - так уж и сделаю все, что нужно. Надо дать ему время почувствовать свое новое положение.

- А где он теперь?

- Нанял комнату у одного чиновника и переехал туда.

- Ну так ты следи за ним, - сказал председатель и, сочтя разговор о молодом человеке законченным, достал из кармана довольно увесистый кошелек и сказал:

- Получена ассигновка из Франции!

Лица у присутствующих посветлели. Один Крыжицкий совершенно равнодушно глядел на то, как председатель раздвигал кольца кошелька и доставал оттуда золотые монеты, блестевшие при свете яркой масляной лампы.

Председатель разложил монеты на семь равных стопок и показал на них: получайте, дескать.

- Надо отдать справедливость, - заметил член этой компании с голубой кокардой, - счет в Париже ведут добросовестно!

- Лишь бы быть здоровым! - улыбнулся другой, пряча деньги в карман.

- А у меня есть новость, - сказал третий, у которого была красная кокарда. - Не знаю только, можно ли будет тут сделать что-нибудь?!

- Говори, а там посмотрим! - остановили его.

- Дело в том, что существует графиня Савищева!

- Ее сын - приятель с моим Николаевым! - вставил Крыжицкий. Он уже называл Сашу Николаича "своим".

- Ну так вот у этой графини, - продолжал начавший разговор, - состояние от умершего мужа, и оно, по завещанию, перешло к ней. Но в этом завещании есть один прелюбопытный пункт: там сказано, что графиня может пользоваться и распоряжаться наследством как собственностью до тех пор, пока она носит фамилию Савищевой. Это муж сделал для того, чтобы она не вышла замуж после его смерти.

- Имение у него, значит, было благоприобретенное, а не родовое, раз он мог оставить его жене, а не сыну? - спросил Крыжицкий.

- Родовое имение у него было пустячное: маленькие земли в Тверской губернии; они перешли к сыну, а деньги у него были благоприобретенные и положены в банк, так что вдова их тронуть не может, а наследство состоит в процентах.

- Много?

- Да, в банке лежит миллион.

- Неужели миллион? Откуда же граф благоприобрел его?

- На его имя казенные подряды давались.

- Ты изучил это дело или только намереваешься приняться за него? - остановил говорившего председатель.

- Нет, изучил до некоторой степени, в подробностях! - подхватил тот.

- И убедился, что одному тебе нечего делать тут, потому решил поделиться с нами своими сведениями? - спокойно проговорил председатель.

- Нет, отчего же! - стал оправдываться человек с красной кокардой, - Я бы все равно сообщил.

Но председатель, видимо, хорошо знал, что говорил.

- Вот видишь ли! - усмехнулся он. - Дело с наследством графини Савищевой слишком интересно для всех нас, чтобы мы, со своей стороны, не следили за ним. И я знаю, что и Синий, и Зеленый, и Голубой тоже знакомы с ним немного.

Перечисленные при этих словах неожиданно смутились и потупились. Они, действительно, каждый отдельно, думая, что делает это в полной тайне, намеревались воспользоваться выгодным, на их взгляд, делом…

Глава VII

- Ну что же, значит я не один! - проговорил Красный. - Но только я и подозревать не мог, что еще трое заняты тем же делом!

- Так же, как и они не подозревали, - сказал председатель, - что дело известно еще кому-нибудь, кроме них, а главное, что ваши розыски известны и мне!

Синий кивнул головой и, как бы желая играть в открытую, прищелкнул языком и протянул:

- М-м-да!

Голубой ничего не возразил, а Зеленый начал было отнекиваться.

- Всего третьего дня, - остановил его председатель, - ты рассматривал духовное завещание графа Савищева у нотариуса.

- Ну, и больше ничего! - возразил Зеленый. - Больше я ничего не знаю.

- Хотя этого вполне достаточно для начала дела, - перебил его председатель, не церемонившийся в своем разговоре. - Этот миллион должен попасть к нам сообща, одному тут не справиться! Ну, говори, - обратился он к Синему, - что ты знаешь о графе Савищеве и графине и что ты думаешь об этом деле?

- Я думаю, - начал Синий, - что если бы нашлась возможность к тому, что графиня Савищева изменила свою фамилию, то это был бы большой шаг вперед.

- Ты что же, хочешь выдать старуху замуж? - насмешливо вставил Зеленый.

- Нет, есть иной способ!..

- Какой же?

- А хотя бы добиться задним числом расторжения брака ее с графом, то есть признать ее брак незаконным! Граф-завещатель не предвидел этого случая, между тем если брак будет расторгнут, графиня лишится фамилии и по букве завещания должна будет лишиться и наследства.

- Но тогда оно перейдет к его сыну!

- Ты поглупел! - возразил Синий. - Если брак будет расторгнут, значит и сын тоже будет незаконным и наследовать ничего не сможет, а наследство должно будет перейти в руки дочери брата графа Савищева, который тоже умер, и его дочь - единственная наследница. Где она теперь - неизвестно, но, очевидно именно в силу этой своей неизвестности, ее обстоятельства не блестящи и ее можно будет склонить к послушанию. Надо будет только найти ее.

- Ну, а главное-то? - спросил Крыжицкий. - Есть хоть какая-нибудь возможность самый-то брак объявить незаконным?

- На этот счет у меня уже составился план, - подхватил Синий. - Впрочем, может быть, мы сообща придумаем что-нибудь лучше!

- Придумывать тут нечего! - остановил председатель, - И никакие измышления не нужны. Дело в том, что в метрическом свидетельстве, по которому венчалась графиня, ее годы уменьшены на пять лет. Это ее маменька смастерила, чтобы скрыть года дочери и выдать, что она моложе, чем на самом деле; этого будет достаточно, если иметь в руках метрическое свидетельство - на нем сделана подчистка. С хорошими деньгами это можно будет оборудовать.

- Да нам все уже известно! - воскликнул Красный. - У вас уже все дело как на ладони!

- Как видишь! - усмехнулся опять председатель. - И напрасно ты терял время, чтобы производить розыски по нему.

- Теперь, значит, прежде всего, - проговорил Крыжицкий, - надобно достать подчищенную бумагу, метрическое свидетельство, а затем найти наследниц. Есть хоть какие-нибудь указания, где она?

Председатель отрицательно покачал головой и ответил:

- Никаких.

- Тогда надо их найти! - решительно произнес Оранжевый, молчавший до сих пор.

- Надо их найти! - повторил председатель. - И этим займитесь вы! А добыть метрическое свидетельство мы поручим Желтому; пусть он это сделает.

- К сожалению, я с ней не знаком и она меня не знает! - сказал Крыжицкий, у которого была желтая кокарда.

Председатель пожал плечами и спокойно произнес:

- Ты пойдешь к ней и заинтересуешь ее делом оберландовского наследства, скажешь, что она якобы может получить его, а когда войдешь с ней в сношения, добьешься того, что она передаст тебе свои документы для хлопот по этому наследству.

Крыжицкий молча наклонил голову в знак согласия и того, что он понял все и в дальнейших указаниях не нуждается.

- Ну, - заключил председатель, - на этот раз довольно! Соберемся опять через месяц, на этот месяц работы всем хватит; надо поретивее взяться за это дело, а то мы уже давно не предпринимали ничего крупного, даже перед Парижем и Крымом стыдно. Так надо, чтобы через месяц все было налажено!

И с этими словами он встал, кивнул всем головой и вышел.

- Надо отдать ему справедливость: ловок! - подмигнул вслед ушедшему председателю Красный.

- Н-да-а! Этого не надуешь!.. Все знает! - согласился Синий, отстегивая свою кокарду и пряча ее в карман.

Остальные тоже сняли свои кокарды, спрятали их и опять стали обыкновенными людьми, гостями Крыжицкого.

И Крыжицкий, которого они опять стали называть Агапитом Абрамовичем, как добрый хозяин, пригласил их в столовую закусить чем Бог послал.

Глава VIII

Эти люди, собравшиеся у Агапита Абрамовича под видом гостей на тайное заседание, очевидно, принадлежали к одному из секретных обществ, которых было много в начале XIX столетия во времена процветания масонства и всяких братств, преследовавших по своим статутам более или менее возвышенные цели.

Однако общество, собравшееся у Крыжицкого, возвышенных целей не преследовало, а напротив: задачи у него были самого прозаического свойства; то есть материальные блага, или, попросту, обогащение.

Наряду с масонами, розенкрейцерами, магами, перфекционистами в начале девятнадцатого века в Европе существовало и общество "Восстановления прав обездоленных".

Под сенью этого настолько пышного названия действовали люди, отыскивавшие действительно обездоленных наследников с тем, чтобы помочь им в получении следуемых им по закону или по завещанию состояний от родственников, умерших ранее. Это общество поначалу было организовано по образцу мистических тайных союзов с известной иерархией, посвящениями, разделением на степени, совершением обрядов - и в первые годы своего существования оно искренне помогало только действительно обездоленным, само пользуясь скромным процентом.

Однако этот процент быстро увеличился, и члены общества "Восстановления прав обездоленных" стали, главным образом, заботиться о себе и собственных выгодах.

Они уже не отыскивали лишенных наследства или состояния по несправедливости, чтобы восстановить их права, а старались прежде всего найти богатые спорные наследства и сделать так, чтобы львиная часть пришлась на их долю, а якобы облагодетельствованные ими наследники получили крохи.

Приемы, которые они употребляли для этого, не всегда можно было одобрить с точки зрения даже снисходительной морали.

Но были ли это прямые наследники?

Нет, с юридической стороны они были неуязвимы и стояли на почве самого строгого закона, обделывали свои дела так, что к ним нельзя было придраться.

Они пользовались огромными связями и огромными капиталами.

Главари, направлявшие "рабочих" всего общества, находились в Париже, где и зародилось самое общество на почве запутанных юридических отношений, созданных французской революцией, в особенности в области наследственных прав.

Отделения и агенты союза были повсюду, между прочим, и в России.

У Крыжицкого было именно сборище вожаков, действовавших в Петербурге.

Единственным, что осталось от прежней обрядовой стороны, были кокарды и разделение вожаков и стоявших за каждым из них агентов по цветам.

На другой же день после заседания Крыжицкий отправился по порученному ему делу.

Самой графини Савищевой он не знал, но о ее сыне имел понятие и решил, что в данном случае лучше всего действовать через него. Вопрос только состоял в том, ехать ли прямо к Савищеву на дом или постараться встретиться с ним на нейтральной почве, как бы случайно, в театре или в ресторане.

Однако нейтральная почва была очень неопределенна и во всяком случае ее нельзя было использовать сейчас.

Агапит Абрамович решился ехать на дом. Он оделся с изысканностью и, вместе с тем, строгостью, которую всегда соблюдал в своем костюме, и, сев в карету (она у него была собственная), отправился к молодому графу.

Он застал его, как и рассчитывал, только что поднявшимся с постели, за утренним кофе.

Крыжицкий велел сказать о себе, что он приехал по важному делу, и Савищев принял его, немножко удивившись; какое это отыскалось важное дело, которое могло касаться его; он всю свою жизнь привык бездельничать.

Крыжицкий, зная, как разговаривает важное лицо с подобными графу молодыми людьми, вошел и довольно развязно раскланялся, хотя заговорил очень вкрадчиво и почтительно:

- Я вам приехал представиться, граф, по очень важному делу; оно вам может дать огромные средства, кроме тех, которые вы имеете.

Савищев поднял брови и отодвинул от себя лежавшие на подносе нераспечатанные записочки и конверты с пригласительными билетами, которые он каждый день получал по утрам по своему положению видного молодого человека, выезжающего в свет.

Слова Крыжицкого заинтересовали его больше, чем эти записочки.

- Вы говорите, громадные средства? - переспросил он.

- Да, граф. Есть данные и очень серьезные, по которым вашей матушке с уверенностью может достаться оберландовское наследство…

- Да неужели? - воскликнул Савищев с оживившимся лицом.

Об оберландовском наследстве было тогда известно в петербургском обществе и оно даже как бы вошло в поговорку. Когда хотели дать шутливое обещание, то говорили: "Я это сделаю, когда получу оберландовское наследство".

Лет сорок тому назад умер в Пруссии последний барон Оберланд, не оставив по себе прямых наследников. Добросовестные немцы стали разыскивать наследников косвенных и допытались, что потомство баронов Оберландов в Германии прекратилось и что оно может существовать только в России, куда один из баронов с этой фамилией переехал на службу к Петру Великому. Это стало известно в петербургском обществе и вскружило несколько мечтательных голов, которые соблазнились перспективой: а не достанется ли им неожиданное богатство?

Надо отдать справедливость Савищеву, что он никогда ранее не мечтал о возможности своего родства с Оберландами и обычно смеялся над теми, которые пытались отыскать это родство для себя.

Но теперь, когда совершенно незнакомый ему, но, по-видимому, солидный человек, подал ему эту мысль, то он в первую минуту подумал, что вдруг это и на самом деле может быть.

- А есть ли оно на самом деле, это наследство? - спросил он.

- Есть, - уверенно подхватил его слова Крыжицкий, - об этом было сообщение в "Санкт-Петербургских ведомостях" в 1797 году с правом поиска наследников. - Он достал из портфеля старый номер "Санкт-Петербургских ведомостей" и показал его графу.

Тот прочел объявление и оно показалось ему почему-то очень убедительным.

- Так какие же данные вы имеете относительно меня? - спросил он.

- Относительно вашей матушки! - поправил его Крыжицкий.

- Ну, все равно, относительно моей матушки…

- Дело в том, что до сих пор в России искали баронов Оберланд по мужской линии, но оказалось, что по этой линии их нет. По женской же ваша матушка, рожденная Дюплон, ведет прямое происхождение от баронов Оберландов и прямо от Карла Оберланда, служившего в России при Петре Первом. У него был сын, женатый на Доротее Менден; от этого брака родилась дочь, вышедшая замуж за Дюплона.

- Вы это знаете наверное? - обрадовался Савищев, все более увлекаясь.

- Надо теперь доказать родственную связь вашей матушки с этим Дюплоном - и тогда наследство ваше.

Савищев задумался и потом, вдруг вскинув голову, произнес:

- Нет, этого не может быть.

- Отчего же?

- Оттого, что это было бы слишком хорошо!

- Вот два слова, - улыбнулся Крыжицкий, - которые не идут вместе! Уж если хорошо, то это не может быть слишком!..

- А скажите, пожалуйста, - вдруг сообразив и сейчас же изменив тон, протянул Савищев, - сколько эта история может стоить?

- То есть хлопоты по наследству?

- Да, хлопоты.

- Ну, это подробность, о которой можно будет сговориться. Уплата по получении наследства, а до тех пор никаких расходов с вашей стороны не потребуется.

Это окончательно убедило Савищева, и его разговор с Крыжицким закончился тем, что он обо всем обещал переговорить с матерью.

Агапиту Абрамовичу только этого и было нужно.

Глава IX

Условились, что Крыжицкий приедет на другой день в два часа, к тому времени, когда старая графиня имела обыкновение выходить из своей уборной.

Агапит Абрамович, разумеется, был аккуратен. Его провели по громадной лестнице во второй этаж дома, который занимала графиня.

Вся ее обстановка была выдержана в стиле XVIII века, видимо, потому, что ее просто никогда не обновляли с тех пор.

Вещи были дорогие и прочные; они состарились, как и их хозяйка, но от этого хуже не стали. Напротив, они как бы внушали к себе уважение, заставляя замедлять шаг и принимать почтительную позу.

Сама графиня оказалась маленькой старушкой, но очень суетливой и подвижной. Она была одета и, в особенности, причесана по старой моде. Ее седые волосы, не нуждавшиеся в пудре, были зачесаны кверху, как у Марии Антуанетты. По старой привычке она еще и румянилась, но делала это с большим искусством и тактом.

Когда Савищев ввел к ней Крыжицкого, она сидела на кушетке и быстро перебирала спицами гарусное вязанье.

- Вы нам приносите, говорят, очень интересные вещи, - встретила она Крыжицкого, не оставляя своего занятия. - Ну, садитесь и рассказывайте.

Крыжицкий сел и слово в слово повторил то, что накануне говорил ее сыну.

Графиня оказалась очень осведомленной в своей родословной до прадедушки включительно, но и Крыжицкий подготовился к разговору с ней и тоже хорошо знал историю Дюплонов.

- Ах, милый, как это интересно! - поворачиваясь из стороны в сторону, говорила быстро Савищева. - Вы знаете и о моем дедушке Модесте? Это очень интересно!.. Не правда ли, Костя, это было очень интересно? - обернулась она к сыну.

Костя, разумеется, был занят не дедушкой, а возможностью получить громадное наследство, но не противоречил матери и согласился с ней.

По расчету лет выходило, что если в самом деле дочь барона Оберланда вышла замуж за Дюплона, то это должен был быть прадед графини, а между тем та уверяла, что ее прадед был женат на княжне Ступиной-Засецкой.

Крыжицкому важно было получить метрику графини, для чего он смело выдумал брак с Дюплоном баронессы Оберланд, самое существование которой было сомнительно.

Он не ожидал, что ему придется считаться с такими генеалогическими познаниями графини. Но он разговаривал смело, уверенный, что если графиня была сильна в генеалогии, то ее сведения по арифметике были не такими большими.

В годах она действительно запуталась и только спрашивала, какой же это Дюплон был женат на баронессе Оберланд!

- Вот это-то и надо выяснить, - наконец, решил Крыжицкий, разрубая тем самым этот гордиев узел.

Назад Дальше