– Обманет, – залпом выпив спиртное, объяснил второй гангстер. – Такая скотина! И мальчишку потом обязательно убьет.
Сарычев согласно кивнул – оценка, данная одним бандитом другому, не вызывает возражений.
– Хотите выкуп? – предложил бывший есаул, вспомнив о своем вчерашнем выигрыше. – Как я понял, Тоболин находится у вас в качестве заложника?
– Лучше назовем его гарантом вашего согласия на сделку, – уточнил Антуан. – Нам нужен "Золотой Будда" из коллекции покойного профессора Тоболина, которую захватили люди Филиппова. В обмен мы отдаем Евгения.
""Золотой Будда"? – удивился Павел Петрович. – Вот какая история. Неужели пришел тот случай, когда надо обратиться к Хансену и просить его помощи? Но могут узнать подручные Дасти и что тогда станется с мальчишкой? Зачем им "Золотой Будда"? Пойти в полицию? Опять же, что после этого случится с Евгением? Наверняка они его запрятали так, что скоро не сыщешь".
– Я могу увидеть мальчика?
– Зачем? – недовольно процедил второй гангстер. – Вам недостаточно записки? Можем устроить телефонный разговор.
– Пожалуйста, будьте так добры, – хищно улыбнулся Сарычев.
Гангстер встал и направился к стойке. Павел хотел последовать за ним, но Антуан предупредил:
– Сидите, вас позовут!
Вскоре Павла Петровича действительно позвали к телефону. Передавая ему трубку, гангстер буркнул:
– Не больше минуты.
– Алло! – подув в микрофон, сказал Сарычев.
– Павел Петрович? – раздался в наушнике голос Евгения. – Вы меня узнаете? Простите, что так получилось, но без вашей помощи мне не выбраться.
– Где ты? – закричал Павел, но у него уже вырвали трубку и положили на рычаги.
– Не надо эксцессов, – примирительно сказал подошедший Антуан, протискиваясь между Сарычевым и вторым гангстером, чтобы предотвратить драку. – Мы собрались не для этого.
– Послушайте, – взяв тяжело дышавшего от злости Павла под руку и уводя его от стойки, продолжил Антуан. – Мы не хотим сами заниматься этим делом. Может возникнуть ненужное внимание полиции и других заинтересованных людей, что только повредит мальчишке. Ваши деньги нам тоже не нужны. Принесите "Золотого Будду" и забирайте профессорского сынка. Согласны?
– Когда вы хотите его получить? – глухо спросил Сарычев.
– В течение недели, максимум десяти дней, – поправив галстук, любезно улыбнулся второй гангстер, но его улыбка показалась бывшему есаулу оскалом гиены. С каким удовольствием он дал бы по зубам этому подонку.
– Для получения статуэтки понадобятся деньги, – поглядев в глаза Антуана, медленно сказал Павел Петрович.
– Как ее добывать – ваши проблемы, – ответил тот. – Когда "Будда" окажется в ваших руках, звоните сюда, в бар "Королевского павлина". Спросите господина Антуана, и мы договоримся об обмене.
"Придется разыгрывать эту партию по чужим нотам, – закусил губу Сарычев, – но что еще остается делать?"
– Хорошо, я вынужден подчиниться обстоятельствам, – сказал он. – Обещаю позвонить в ближайшие дни.
Сделав вид, что он не заметил протянутой на прощание руки Антуана, Павел, четко печатая шаг, направился к выходу.
– Минутку, господин Сарычев, – окликнул его второй гангстер. – Не пытайтесь за нами следить. Это не угроза, а предупреждение.
Бывший есаул только досадливо дернул плечом и вышел.
– Дерьмо! – проводив его тяжелым взглядом, процедил гангстер.
– Не обращай внимания, – засмеялся Антуан. – Меньше чем через неделю он принесет в зубах "Золотого Будду". Или я не знаю русских! А потом пусть его ищут люди Филиппова, полиция и сам Господь Бог…
* * *
Завалившись на постель в номере меблированных комнат "Бристоль", Сарычев мрачно уставился в низкий потолок, покуривая сигарету. Тоболин нашелся, но совсем не там и не так, как хотелось бы. Слава богу, Евгений жив и есть возможность выкупить его, пусть даже ценой кражи у Филиппова "Золотого Будды". Впрочем, какая кража? Борис Васильевич завладел им отнюдь не праведным путем – не купил, не выиграл в карты, не получил в счет погашения долгов или по наследству. "Будду" для него украли подручные, чуть было не лишившие жизни законного наследника и владельца коллекции.
Горько усмехнувшись, бывший есаул сел, опустив руки между колен. Зачем Антуану, работающему на Дасти, статуэтка "Золотого Будды"? Загадка. Коллекция профессора Тоболина имеет большую ценность, и стоимость рариретов с каждым годом растет, но бандитам нужен именно "Золотой Будда". Почему?
Не из-за этой ли статуэтки лишился жизни профессор? Вполне может быть. Он никогда не показывал Павлу своей коллекции и не рассказывал никаких историй, связанных с "Золотым Буддой". Или сам покойный историк не знал, чем обладает, не ведал, что однажды приобрел в коллекцию свою будущую смерть? И настал момент, когда "Будда" начал пожинать кровавую жатву, забирая жизнь за жизнью? Какая же древняя чертовщина таится в нем?
Потерев лицо ладонями, Павел Петрович встал, оделся и вышел из номера – ставки сделаны, банкомет раздал карты, и пора начинать игру, от выигрыша в которой зависит жизнь не только Евгения, но и его собственная. Ладно, пусть Антуан, Дасти, Филиппов и прочие считают, что у них на руках все козыри, пусть! Сарычев припрячет в рукаве свою карту – старичка в шутовском колпаке, прозванного "Джокером", – и в нужный момент даст ему возможность выпрыгнуть на зеленое сукно стола и заплясать на нем, ломая все расчеты противников.
Вряд ли Филиппов, обнаружив исчезновение сокровища, сразу же кинется заявлять в полицию – он прекрасно знает, как оно к нему попало. Борис Васильевич наладит на поиски своих псов, а на это нужно какое-то время, за которое Сарычев должен успеть все сделать.
Немного побродив по улицам и убедившись, что за ним никто не следит, Павел нанял рикшу и поехал к китайским кварталам. Расплатившись с рикшей, он привычно углубился в лабиринт запутанных улочек трущоб и вскоре вышел к неприметному домику, где жил старый китаец.
– Мне нужны деньги, – поздоровавшись с хозяином, сказал Сарычев. – Пока не все. К тебе никто не приходил?
– Нет, – старик принес сверток и положил его перед Павлом. – У тебя что-то случилось, капитана?
Сарычев улыбнулся – по китайскому обычаю, старик именовал его капитаном, как местные жители привыкли называть любых европейских военных, даже бывших, независимо от звания.
– Ты слышал о Дасти? – отсчитав часть купюр и заворачивая оставшиеся в старую газету, поинтересовался Павел Петрович.
– Дасти – это опиум, – помрачнел старик. – Мой единственный сын умер от опиума. Ты не можешь быть вместе с Дасти! Значит, ты против него?
– Пока не знаю, – задумчиво покусав кончик уса, ответил бывший есаул. – Скорее "против", чем "за". Ты его когда-нибудь видел, этого пресловутого Дасти? Или что-нибудь знаешь о нем?
– Нет, – старик сел на циновку, положив руки на колени, – его никто не видел и не знает, кроме ближних подручных. Зельем торгуют оптом и в розницу. Мелкие торговцы вообще ничего не знают, а до крупных тебе не добраться. Они богатые люди, имеют сильную охрану. А те, кто курит опий, тем более не знают ничего, кроме жажды курить его вновь и вновь. Чем я могу помочь?
– Ожиданием, – отдавая ему сверток с оставшимися деньгами, улыбнулся Сарычев. – И вот еще что, скажи-ка, где сейчас наш общий знакомый Панда?
– У него лавка на углу бульвара Адмиралов.
– Панда стал торговцем? – удивленно покрутил головой Сарычев, недоверчиво глядя на старого китайца. – Неужели дьявол настолько постарел, что подался в монахи? Странно.
– Того, что он взял в Гонконге, ему хватит до гроба, – положив рядом с собой сверток, усмехнулся старик. – Ты хочешь просить у него помощи? Он тебе не откажет. Панда не забывает старых друзей. Чем я еще могу тебе помочь?
– Ожиданием, – загадочно улыбнувшись, повторил Сарычев и, не прощаясь, вышел из фанзы на улицу…
Лавку Панды он отыскал быстро – все в округе знали, где она расположена. Правда, лавкой ее назвать трудно – скорее это был своеобразный универсальный магазин, торговавший всякой всячиной, начиная от иголок и мыла, кончая готовым платьем и ювелирными изделиями местных кустарей.
Увидев гостя, вошедшего в его кабинетик, Панда встал, заулыбался, широко раскинул руки, готовясь обнять бывшего есаула:
– Павел Петрович! Какая радость! – покрытое крупными родимыми пятнами лицо хозяина магазина, действительно имевшее некоторое сходство с мордой панды, – бамбукового медведя, – лучилось непритворным радушием.
Панда свободно говорил на десятке языков, был хватким и ловким человеком, но, главное, Сарычев не знал лучшего специалиста, виртуозно вскрывавшего любые сейфы. Несколько лет назад, сорвав крупный куш при ограблении банка в Гонконге, Панда перебрался сюда и, как выражались в преступном мире, "завязал".
– У меня мало времени, – опускаясь в легкое кресло, сообщил Павел Петрович. – Нужна помощь.
– Сколько? – сразу спросил Панда.
– Дело не в деньгах, – слегка поморщился Сарычев. – Дай хороший пояс.
– Ты решил сменить профессию? – удивился хозяин магазина. – Лучше я дам тебе смышленого человека, и он все сделает. Не спрашиваю, зачем тебе это надо, ты только скажи, когда и что взять.
"Виляет старый знакомый, – подумал Сарычев. – Я держу его на крючке с Гонконгом, а он хочет ответить мне тем же здесь?"
– Нет, мне не нужен твой человек. Дай пояс, только хороший, и я постараюсь справиться сам.
– У тебя золотые руки, Павел, – сладко улыбнулся хозяин магазина, – если бы ты в свое время не отверг мои предложения, сколько денежных ящиков можно было расколупать! Страшно подумать! Но ты не боишься нарваться на незнакомую систему? Хитрые щеколды, сигнализация, стреляющие дверцы, когда в тебя вдруг летят пули из открытого сейфа? Лучше возьми моего человека.
– Нет, – твердо ответил Сарычев. – Только пояс. И еще пусть мне быстро скажут, где отыскать некоего Григорьева, он же Алексей Владимирович Гришин.
– Сделаем, – заверил Панда, – выпей пока чаю…
Через два часа Сарычев вышел из магазина. Под пиджаком у него был надет широкий кожаный пояс, во внутренних кармашках которого прятались всевозможные отмычки из прекрасной стали, и прочий инструмент для вскрытия сейфов. Свой путь Павел Петрович держал к заведению "Зеленый терем", где, по сведениям вездесущего Панды, отдыхал в обществе прелестной дамы господин Гришин.
Еще через полчаса он стоял напротив "Зеленого терема", разглядывая здание публичного дома, стыдливо скрывавшего свою сущность под вывеской эротического клуба. Швейцара у подъезда не было, и это обстоятельство понравилось Павлу Петровичу. Слегка насвистывая, он размышлял над тем, что наслаждающийся женскими ласками Гришин не подозревает о том, какую цену ему на самом деле придется заплатить за посещение борделя. Впрочем, если незнакомый ему Алексей Владимирович окажется благоразумным, удастся обойтись без эксцессов.
Прикинув на глазок расположение номеров в "Зеленом тереме", бывший есаул решительно перешел дорогу и открыл дверь заведения. Пройдя через сумрачный холл, где на столах лежали альбомы с фотографиями обнаженных красоток, он направился прямо к стойке. Дородный мужчина в толстых очках приветливо улыбнулся:
– Решили отдохнуть? Мы всегда к вашим услугам.
– Прекрасно, – хмыкнул Павел Петрович. – У вас здесь находится один мой знакомый. Такой рыжеусый, светлоглазый. По-моему, его зовут Гришин.
– Что вы? – непритворно изумился толстяк. – Мы не даем справок о наших клиентах.
– Придется, – вздохнул Сарычев и показал глазами вниз. Толстяк посмотрел и покрылся потом: на краю стойки лежал ствол револьвера, направленного ему прямо в живот.
– Господин, э-э, из полиции? – промямлил толстяк.
– Частный сыск, – солидно объяснил бывший есаул. – Хлопотное дело. И нервное. Клиенты жмоты, а надо зарабатывать на жизнь. Итак? Мы расстаемся довольные друг другом или?..
Толстяк закатил глаза к потолку и показал два пальца. Потом трижды помахал перед лицом Сарычева растопыренной пятерней.
– Второй этаж, пятнадцатый номер? – на всякий случай шепотом уточнил бывший есаул.
– Мы не даем справок, – кивнув, громко ответил толстяк.
– Каждый экономит, как может, – пряча револьвер, заметил Павел. – Я сэкономил десятку, вы сохранили жизнь. И упаси вас бог!..
– Понял, – быстро заверил толстяк, протирая запотевшие стекла очков. – Все понял. Единственная просьба, не шуметь в номере. Если можно, – просительно добавил он.
– Можно. Пошлите туда за счет клиента дюжину бутылок, – поднимаясь по лестнице, распорядился Сарычев, успевший оборвать шнур телефона.
По его расчетам он располагал не более чем тридцатью минутами. Сейчас толстяк будет стонать и охать, но насчет спиртного распорядится. Потом он станет думать, как вызвать полицию и, найдя способ, вызовет. Вот и истечет время для разговора с Гришиным. Если, конечно, он здесь.
Поднявшись на второй этаж, бывший есаул прошелся по пустому, полутемному коридору, прислушиваясь, что делается за дверями номеров. Видимо, клиентов сейчас не так много, поскольку в большинстве комнат царила тишина. Зато из пятнадцатого номера доносился веселый смех и плеск воды. "Купаются, черти", – усмехнулся Павел.
В конце коридора виднелась дверь черного хода, но она оказалась заперта. Сарычев выглянул в окно – внизу крыша соседнего здания, а за ним, через дорогу, начинался парк.
Вернувшись к двери с номером "пятнадцать", бывший есаул резко ударил в нее плечом и, сорвав замок, влетел внутрь с наганом в руке. Разбросанные вещи, полупустые бутылки, разобранная смятая постель, а из ванной сердитый окрик:
– Кто там?
Сарычев метнулся на голос. Сидя по пояс в ванной и положив себе на плечи ноги дамы, рыжеусый человек держал в мокрой руке бокал с шампанским. Дама бросала в него невесомые хлопья пены и визгливо хохотала.
– Свои, – направив на рыжеусого ствол, буркнул Сарычев. – Не дергайся, у моей игрушки легкий спуск.
Рыжеусый выронил бокал и побледнел, дама сдавленно вскрикнула, затравленно оглянувшись на вошедшего.
– Тихо! – приказал Павел.
Дама забилась в угол квадратной ванны, не решаясь орать – она выросла в трущобах и слишком хорошо знала, что случается, если не вовремя откроешь рот, когда на тебя направлен револьвер.
"А он пьяница, – поглядев в водянистые глаза рыжеусого, понял Сарычев. – Тем лучше!"
В дверь номера постучали. Рыжеусый приподнялся, но под сердитым взглядом есаула сник и глубже погрузился в воду – он жестоко страдал, что позволил себе расслабиться и оставил браунинг в номере. Что надо этому широкоплечему подтянутому человеку с неприятными синими глазами? А в дверь стучат – не означает ли этот стук неожиданное спасение?
– Принесли выпивку, – усмехнулся Сарычев и крикнул, – входите, сюда!
Горничная в коротеньком платьице вкатила тележку, уставленную бутылками. Павел быстро схватил ее за руку и втащил в ванную.
– Посиди здесь. Будешь открывать бутылки. Ну чего ждешь, давай, начинай!
Горничная дрожащими руками откупорила бутылку. Рыжеусый смотрел на происходящее, теряясь в догадках – что происходит. Неужели к ним ворвался сумасшедший маньяк?
– Пей, – приказал горничной Сарычев. – Прямо из горлышка. Откажешься, пристрелю!
Глядя на бутылку расширенными от ужаса глазами, она начала пить.
– Ты Гришин? – Павел посмотрел на рыжеусого. – Не отпирайся! Если мы не договоримся, я уйду, оставив тебя с пулей в башке!
– Мы договоримся, – поежившись от сквозняка, заверил Алексей Владимирович. Получать пулю в лоб не хотелось, а сумасшедший, похоже, не намерен шутить.
– Где коллекция, которую взяли у Тоболина?
– Дома, у Филиппова. В сейфе.
– Где сейф? Быстро!
– На втором этаже, в бильярдной, рядом с книжным шкафом. Он закрыт картиной с Наполеоном.
– Пей, пей! – прикрикнул Сарычев на горничную, опустившую бутылку. – Пей до дна. И этим дай по пузырьку.
– Что вы хотите? – держа в руках открытую бутылку, мрачно спросил Гришин. Бросить бутылку в голову незнакомца и резко выпрыгнуть из ванны? Навалиться, отнять револьвер и душить, душить…
Нет, не получится – он успеет выстрелить. Запрокинув горлышко над широким открытым ртом, Алексей Владимирович начал вливать в себя спиртное, напряженно кося налитым кровью глазом на сумасшедшего с наганом.
– Ты тоже пей, – приказал Сарычев притихшей в углу ванны голой проститутке. – Не стесняйся, я угощаю! Так, пустую посуду на пол. Осторожно, не делайте резких движений, я этого не люблю. Берите еще по бутылочке. Пейте! Ну!
"Он накачает нас до потери пульса, – отстраненно подумал Гришин, давясь спиртным, но глотая его под дулом нагана. – Бог мой, надо же было так вляпаться!"
– Пейте быстрее! – покрикивал есаул.
Горничная устало закрыла глаза и блаженно вытянула ноги, не обращая внимания на лужи на полу. Пробормотав несколько грязных ругательств, она притихла. Но Гришин еще держался – его лицо приобрело свекольный оттенок, глаза выпучились и остекленели, движения стали размашистыми и неверными, но он проталкивал и проталкивал в себя спиртное.
"Прошло не менее тридцати минут, – прикинул Сарычев, – пора уходить". На полу стояло и валялось уже не менее полдюжины пустых бутылок. Гришин все чаще тяжело сопел и отдувался.
– Допивай! – велел ему Павел и выскочил в коридор. Быстро обшарив одежду подручного Филиппова, он нашел браунинг и сунул его в свой карман.
В ванной раздался грохот и жуткие ругательства. Посмотрев, в чем дело, Сарычев увидел валявшегося на полу Гришина – видимо, тот вылез из ванны, но запнулся о ноги уснувшей девицы из буфетной и, будучи прилично пьяным, упал. Подняться ему не удалось – Павел ударил Гришина рукоятью револьвера по затылку и выбежал в коридор.
Так, оставшиеся в номере вряд ли в ближайшие два-три часа смогут сказать что-либо членораздельное, а ему надо очень торопиться. Рванув на себя створки оконной рамы, Сарычев вылез на карниз и спрыгнул на крышу соседнего дома – возвращаться обратно мимо толстяка не имело смысла. К тому же вот-вот должна появиться полиция. И она появилась.
Прячась за трубой, Павел увидел, как у подъезда "Зеленого терема" остановилось полицейское авто и из него с горохом посыпались синие мундиры. Да, он был прав, толстяк нашел способ сообщить в участок. Теперь остается уповать на собственную ловкость и везение.
Пробежав по крыше, он уцепился за водосточную трубу и начал спускаться. Когда до земли осталось не больше двух метров, Павел разжал руки и полетел вниз. Приземлился он неудачно, на четыре точки. И тут же кто-то навалился сверху, пытаясь заломить ему руки.
Сарычев ловко вывернулся, лягнул нападавшего ногой, сбросил с себя. Выпрямившись, увидел полицейского в синем мундире и, не раздумывая, резко боднул его головой в лицо. Полисмена отбросило назад, и он сполз по стене, выронив дубинку.
Больше не оглядываясь и стараясь не слышать раздававшихся отовсюду свистков постовых, Павел кинулся к парку…