Борис не дал ему уйти в сторону от вопроса. Нетерпение, знакомый зуд ощущения возникшей цели. Всегда для того, чтобы включиться в полную силу своих возможностей, у него должна была возникнуть осязаемая, выпуклая, расцвеченная красками его природного воображения цель. Он действительно не словом, не набором букв определял ее. Он видел эту цель, воплощенную в цепочке конкретных, последовательных образов. Это трудно было объяснить кому-то, он и не пытался это делать. Это видение, облеченное в слова, теряло четкость, особенно в начале своего возникновения. Оно должно было отстояться, затвердеть так, как если бы он некое аморфное вещество мог уже в твердом состоянии взять в руки.
– Я знаю, что недорогие, но плохого качества, даже скорее разового использования, солнечные очки какой-то парень продает прямо на пляже в Атлантик-сити, в таких маленьких киосках с разной пляжной мишурой. Мои связи среди производителей аксессуаров действительно обширны, но больше о таких вещах я, пожалуй, не вспомню.
Девушки принесли кофе и эклеры. Разговор завязался вокруг нового фильма – "Виновен в измене" – о несчастном борце с коммунистическим и фашистским режимом кардиналом Минсенти. Анна оказалась весьма просвещенной в политических процессах, происходящих в этот момент в Америке.
– Этот фильм хорош только игрой актеров – Чарлз Бикфорд и Бонита Грэнвилл были превосходны, но в целом – это просто антикоммунистическая истерия.
Она раскраснелась, но, поглядев на Бориса, остановилась и уже спокойнее, тоном аналитика:
– Вот то, что сейчас творится в Корее, – естественное продолжение нашей политики непримиримости к любым проявлениям попыток пойти иным путем развития общества.
Роберт возмутился:
– Ты хочешь сказать, что мы должны позволить китайцам и Сталину захватить весь корейский полуостров только потому, что таким Анечкам кажется, что северокорейские бандиты имеют право убивать демократическую идею южных корейцев, а вместе с идеей и людей – женщин, детей, стариков?
Мэри прервала эту политическую дуэль, в которой она ничего не понимала и от этого чувствовала себя лишенной внимания, вызвавшим всеобщий интерес новым телевизором, встроенным в специальный шкаф с полками для пластинок. Верхняя крышка откидывалась, и там уютно прятался проигрыватель.
– Мой подарок жене по случаю… – и Роберт с Мэри, отрепетированно взявшись за руки, продекламировали:
– У нас будет бэби!
– У нас будет бэби!
– Роберт и Мэри мечтали о бэби!
Роберт выстрелил пробкой от шампанского в потолок, и они наполнили бокалы. После всех поздравлений, поцелуев и объятий, гости решили, что пора хозяев оставить наедине со своим счастьем.
Борис собрался проводить Анну, и, уже прощаясь, Роберт вдруг воскликнул:
– Знаешь, а у меня есть адрес одного парня, правда, он проживает далековато, в Италии, но я встречался с ним на выставке тут, у нас. Он произвел на меня очень хорошее впечатление. Наши общие друзья рассказывали, что он чудесный механик, золотые руки. Он занимается пластмассой и очками тоже, только не солнечными, а с диоптриями, но ведь это не так важно. Важно, что он еще не задрал нос, и еще мне кажется, что вы подходите друг другу, если, конечно, я что-то понимаю в людях.
Они вернулись в гостиную, и Роберт, порывшись в записной книжке, написал Борису адрес и телефон синьора Витто дель Веккио.
Борис поймал такси и назвал адрес своего отеля. Анна удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала.
Они молча доехали до "Астории". Она лишь на секунду задержалась у входа и затем решительно перешагнула порог с каким-то ожесточением в сузившихся глазах. Он хочет этого, но ведь и она тоже. Аня подала ему руку, и он, почувствовав эту ее решимость, поцеловал ее в шею. Все решилось в эту секунду. Стоило ей повести себя иначе – и он был готов отвезти ее домой.
Залесский проснулся от бившего в глаза солнечного света. Улыбнулся от прилетевшей мысли: "Вот и пригодились бы солнечные очки".
Он уже понимал, что эта идея завладела им в полной мере. Привыкнув к свету, он увидел у окна обнаженную девушку. Аня почти высунулась наружу, не обращая внимания на свою наготу. Что она может там рассматривать? Боже, она совсем ребенок. Он не мог сдержать охватившего его веселья, легкого радостного чувства от того, что эта девочка рядом. Она обернулась с выражением нашалившего котенка:
– Там мальчишки украли у зеленщика помидоры!
Его накрыла волна невероятной нежности. Он накинул на себя халат, подошел к ней и укрыл пледом. Она прижалась к его груди и сладко, всем телом, потянулась.
– Аня, а давай поженимся?
Он произнес это шутливо и неожиданно для себя, но тут же почувствовал, как она напряглась, и повторил уже серьезно:
– Выходи за меня.
В этот момент вспомнилась картина склоненной над колыбелью девушки, которая привиделась ему в момент их первого знакомства у входа в "Stork Club". Он правильно поступает. У него будет семья, дети, он восстановит утерянный покой, домашний уют. С этой девочкой у него все получится. Она покачала своей головкой: конечно, она согласна, – и обняла его изо всех сил за шею. Так они стояли некоторое время, и это были счастливые минуты!
Они сняли небольшую, уютную квартиру в районе Вашингтон-Хайтс, недалеко от медицинского центра Колумбийского университета, места ее учебы.
Залесский не оставил заинтересовавшую его тему и несколько месяцев кропотливо изучал рынок и производство очков в Штатах. Очками с диоптриями занималось немало компаний. Из крупных фирм лидировала фабрика Ray-Ban. Но серьезного производства того, что он искал, – очков солнцезащитных, с той ценой, которая его интересовала, Борис не нашел.
Наконец, когда он почувствовал, что обладает некоторыми знаниями в этой области и способен говорить со специалистами, используя по крайней мере понятный для них язык, лексику, при которых сможет объяснить, чего он хочет добиться, Залесский позвонил сеньору дель Веккио.
В аэропорту Мальпенса самолет приземлился поздним вечером. Дель Веккио в том первом телефонном разговоре настойчиво предлагал встретить его, он был очень приветлив и явно заинтересован в связях с американским партнером. Убедившись в твердом намерении Бориса самостоятельно добраться до места назначения, небольшого городка Агордо в провинции Беллуно, он выразил сожаление и согласился ожидать гостя в доме, добавив: "С нетерпением".
Таксист задал традиционный вопрос, в каком отеле его клиент намерен остановиться? Борис улыбнулся – надо соблюсти традицию. Его упрекали в Париже, удивлялись в Нью-Йорке его вольному или невольному выбору самых престижных и дорогих отелей. Ну что ж, он может себе это позволить! Компенсировать проживание в течение почти четырех лет в отелях типа "барак".
– В самом лучшем!
Он провел ночь в "Principe Di Savoia".
Этот отель станет в дальнейшем постоянным местом его проживания при посещении Милана. Утром он взял напрокат новенький Fiat 1400 и, сверившись с картой, отправился на северо-восток в сторону Альп. Четыреста километров пути по прекрасной восстановленной после войны дороге. Великолепные пейзажи, открывающиеся за каждым новым поворотом, превратили эту поездку в наслаждение. Он не мог отказать себе в желании на короткое время завернуть в Венецию и от Падуи свернул на трассу, проходившую через этот сказочный город. Борис остановился на берегу одного из многочисленных каналов и выпил кофе с горячей булочкой в маленьком кафе. "Мы побываем здесь с Анной", – он представил, как она будет смотреть на эти старинные здания, вырастающие прямо из воды, улицы, мостовые, которые словно случайно вынырнули на поверхность бесконечных каналов с прочерченными элегантными гондолами, серебристыми полосами их маршрутов. Но сегодня ему нужно продолжить путь к тому, что он всю жизнь обозначал словом цель.
Дом дель Веккио находился в двух кварталах от знака, обозначающего въезд в этот городок, с узкими извилистыми улочками, с типичными для предгорий крутыми подъемами и спусками. Высокий светловолосый мужчина встретил его у ворот обширного двора, обнесенного выкрашенным в коричневый цвет деревянным забором.
Витто пригласил гостя в дом.
На столе, занимавшем большую часть комнаты, горели свечи и стояли закуски – много неизвестных Борису блюд. К столу вышла жена Витто и двое его детей – мальчики десяти и двенадцати лет. Они не говорили по-английски, и отец переводил им то, что говорил Борис. Впрочем, он владел английским приблизительно на том же уровне, на каком Борис был способен общаться по-итальянски. Ноэми, так звали хозяйку, была немногословна и оживилась, только когда Витто стал перечислять названия холодных закусок, которые были приготовлены, без сомнения, специально к приезду гостя. Ужин растянулся допоздна, и они договорились с утра осмотреть фабрику и обсудить дела. Ему отвели комнату на втором этаже, просто устроенную: деревянная мебель из некрашеных досок, покрытых лаком, пахнущее свежестью белье, аромат цветущих черешни и миндаля за окном. Все это располагало к спокойствию, и его сон, ничем не потревоженный, длился до самого утра.
Фабрика представляла собой примыкающий к дому ангар площадью в тысячу квадратных метров. У Витто работало около двадцати человек.
Они располагались за столами сборки, у нескольких токарных и шлифовальных станков. Присутствовали и незнакомые Борису приспособления. В конце цеха находилось небольшое помещение, которое с натяжкой можно было назвать кабинетом хозяина. Они проговорили до полудня. Борис описал ту задачу, которую ставил перед собой: разработать несколько моделей солнечных очков, которые можно будет производить массово, соблюдая определенные стандарты. Для этого и производство, и сборку желательно сосредоточить в одном месте, на одном предприятии. При этом цена должна находиться в пределах одного доллара США. В случае соблюдения всех этих условий он готов стать эксклюзивным покупателем фирмы синьора дель Веккио на американском рынке.
Витто внимательно его выслушал и положил перед ним темные очки с очень большими, закрывающими пол-лица линзами.
В таких очках молодые ребята едут к морю на мотоциклах – это стало модным в последнее время.
– Но это единственная модель, которую мы целиком производим в нашем цеху. Все остальные образцы собираем из деталей, которые поступают к нам из десятка других фабрик. Ведь все население Агордо только этим делом и занимается. Кто-то изготавливает дужки, кто-то метизы, соединяющие их с оправой, линзы привозят из соседних городов. Вы правы в том, что, сконцентрировав производство в одном месте, мы сами сможем разрабатывать модели и создавать коллекцию. Что касается цены, то мы должны хорошо посчитать наши возможности, связанные с приобретением оборудования, которое мы прежде не использовали, располагая деталями, полученными из специализированных производств, и, конечно, все будет зависеть от количества заказов.
Борис провел в Агордо три месяца и вернулся в Нью-Йорк с двенадцатью образцами, которые были собраны вручную в цеху дель Веккио. Был разработан план по унификации производства, куплены дополнительные станки и материалы, в расчете на немедленное производство нескольких тысяч штук подготовленных моделей: восемь женских и четыре мужских черного и коричневого, под черепаху, цвета, с серыми и коричневыми линзами. Женские были украшены стразами "Swarovski". Камни обходились дель Веккио в 10 центов, но при массовом производстве, о чем Борис договорился с Жоффруа, цена может опуститься до шести-семи центов за камень.
В июле 1951 года на выставке оптических товаров в Нью-Йорке Залесский снял маленькое место в 4 квадратных метра. В центре островка он установил круглый столик с зеркальным верхом, уложил на него все 12 пар образцов и опустил свисающую с потолка лампу на расстояние полутора метров от его поверхности. Рядом, за обычным столом, расположились две девушки – его жена Анна и ее подружка-сокурсница с медицинского Мира Зингер. Под ярким светом лампы блеск полированной пластмассы и сияние камней производили сильное впечатление, но еще привлекательнее для посетителей была цена – 5 долларов за мужские очки и 7 долларов за женские очки со стразами.
С первых минут открытия выставки у их столика стал клубиться народ. Задавали обычные в таких случаях вопросы: что за материал, каков минимальный заказ, какие могут быть скидки?
– Анна, я проинструктировал тебя, а ты помоги Мире, ответы тебе известны. Я на ногах с пяти утра и кроме стакана чая и сигарет еще ничего не держал во рту. Пока я съем пару сандвичей и выпью кофе, думаю, ничего не случится и вряд ли кто-то успеет оформить заказ.
На самом деле, его просто трясло от нервного возбуждения, и он не хотел, чтобы девушки это видели. В баре у дальнего выхода огромного выставочного центра он заказал виски, бутерброды и кофе. У него завязался разговор с таким же проголодавшимся джентльменом. Тот продавал цейсовские линзы для всех видов биноклей, подзорных труб и телескопов. Борис слушал, не перебивая, обо всех тонкостях сложного производства и конкуренции со многими другими производителями этого товара. Виски, нервное напряжение, голос этого парня, гул заполненного людьми здания погрузили его в какое-то пограничное состояние. Он понимал, что не время и не место напиваться, и в конце концов отправился в мужскую комнату, подставил голову под холодный кран и простоял так несколько минут. Придя в себя и высушив волосы салфетками для рук, он направился к своему крошечному островку. Он дважды прошел возле того места, где должен был находиться его столик, с трудом пробиваясь сквозь толпу, но не увидел его и только проходя в третий раз, понял, что он не видит своей выставки потому, что она находится в центре этого людского скопления. Когда он протиснулся, наконец, к девушкам, окруженным, как уже стало понятно, покупателями, Анна возмущенно выговорила ему:
– Мы ничего не успеваем, садись, бери ручку и работай.
Он ошарашенно посмотрел на толстую пачку бланков заказа, испещренных ее аккуратным почерком, такая же стопка лежала перед Мирой, которая так была занята работой, что даже не подняла на него головы. Залесский не подумал о дополнительных стульях, и заказчики стояли, мешая друг другу, в неудобных позах. Пришлось еще раз покинуть девушек и принести с помощью сотрудников выставки еще несколько штук.
За четыре дня заказы от двухсот пятидесяти клиентов составили почти триста тысяч пар очков всех видов. Это было невероятно. Он дал телеграмму дель Веккио, сообщил, что вылетит к нему в ближайшие дни. А сам, вооружившись результатами выставки и уложенными в специальную сумку образцами, отправился к Стивену Грину, предварительно договорившись на этот раз встретиться на его рабочем месте.
– Я вижу, вы не с пустыми руками, – произнес Стив, встречая гостя.
– Признаться, я испытываю определенный интерес к тому, что вы смогли придумать за эти месяцы. Я чувствовал некоторую вину за то предложение, которое сделал вам, помните? "Найди то, не знаю что". Но, судя по вашему виду, догадываюсь, что вы это "не знаю что" нашли.
Он внимательно выслушал все, что ему сообщил Борис, рассмотрел образцы выложенных на стол очков. На некоторое время задумался и затем спросил:
– Что вы думаете по поводу очков для детей и спортивной серии? Это вам информация к размышлению, а то, что вы принесли сегодня, оставьте у меня. Интерес, проявленный на выставке к этой небольшой коллекции, скорее, как к идее, впечатляет. Мы рассмотрим ваше предложение на совете директоров до конца месяца. Но вне зависимости от продолжения нашей истории, я должен вас поздравить. Вы выполнили, как минимум, два условия из предложенных мной тогда в клубе: этого товара должно быть в наших магазинах мало или не должно быть вовсе – и, действительно, солнцезащитных очков до сих пор в нашем ассортименте не было. И второе – маленькие вещи, которых хватит для размещения во всей сети наших магазинов из одного морского контейнера. Однако подождем решения комиссии.
На этом они расстались.
Через три дня Залесский вновь ночевал в отеле "Principe Di Savoia".
Спать не получалось, адреналин событий не отпускал. "Что меня во всем этом волнует? – он задавал себе вопросы, стараясь сориентироваться в собственных чувствах. – Деньги? По сегодняшним меркам я достаточно обеспечен. Много денег? Это заводит, это может стать самодостаточной целью, но я ведь чувствую, что дело не в этом. Азарт созидания. Как-то пафосно звучит, это для митинга, но в этом что-то правильное есть. Нет, все-таки как-то глубже это чувство. Вырваться из серой массы, из обыденности жизни. Добиться в какой-то области положения, которое дает тебе чувство самоуважения, состоятельности, чувство собственного достоинства. Это так? Или это дешевая погоня за престижем и банальное желание обеспечить себя дорогой мишурой? От лукавого все эти душевные метания. Добиться успеха в любом деле – это естественное желание человека. В моем случае добиться успеха – это создать настоящий бизнес. А настоящий бизнес – это финансовый успех, это путь к открытию чего-то нового, и это люди, много людей, которым ты даешь работу, занятие в жизни, средства к существованию".
Пустел мини-бар, путались мысли. "Надо работать, много работать – и это все оправдает", – последнее, что он объяснил себе перед тем, как все-таки провалиться в сон.
На этот раз Залесского встречали у входа в цех все двадцать работников дель Веккио, выстроенных им в шеренгу. При его появлении раздались приветственные крики. Борис разобрал "Савойа" и испугался, что они еще соберутся гимн спеть. Но на самом деле, почувствовал даже мурашки. Чего стоят его ночные мудрствования, сомнения – вот жизнь, вот люди, которых он обеспечил работой, наверное, на годы, вот и простой, понятный смысл его дела.
Витто разложил перед Борисом расчеты своих возможностей по материалам, по рабочей силе и по срокам, в которые он сможет уложиться с заданием. Заданием, к которому никто не был готов. У этого уравновешенного, спокойного человека тряслись руки. Он старался говорить убедительно и от этого выглядел еще более растерянным. Борис понял, что в сроки, необходимые для обеспечения заказчиков продукцией, от трех до шести месяцев, с тем ресурсом, которым обладала фирма дель Веккио, справиться невозможно.
Было понятно, что существует две проблемы: производственные мощности и кадры. Переманивать людей из других артелей, в атмосфере маленького городка, в котором практически каждое хозяйство было устроено наподобие цеха дель Веккио, было неприемлемо по моральным соображениям. Поиск обученных специалистов на стороне потребует времени, к этому Витто был готов. Но даже если он увеличит количество работников вдвое, по его выкладкам, с имеющимся оборудованием, на существующей площади цеха, быстрее, чем за 18 месяцев, с заданием справиться не получится. Это при том, что его фирма самая крупная в округе и единственная способная к тому, чтобы сосредоточить у себя практически весь цикл производства.