– Вы знаете, Клифф – очень сложный человек, и я, пожалуй, не вспомню случая, когда бы он с такой теплотой и так безапелляционно рекомендовал кого бы то ни было. Впрочем, мне он просто никого никогда не рекомендовал. И вот – это письмо. Поэтому мне очень интересно с вами пообщаться. И давайте поступим следующим образом. Я освобожу для вас вечер, – и он посмотрел в свой блокнот:
– В ближайшую пятницу, в девять часов вечера, в ресторане "Stork Club" на Пятой авеню.
До пятницы оставалось два дня, и Борис позвонил Роберту Митчелу. Тот уже через тридцать минут примчался в Асторию из нижнего Манхэттена, где располагался его офис. Он влетел в лобби в распахнутом пальто и сбитой на затылок шляпе и с ходу набросился на Бориса с упреками:
– Как ты мог не позвонить перед вылетом? Я ведь мечтал встретить тебя в аэропорту. Но бог с ним, теперь мы прыгаем в мою машину и едем ко мне. Я успел позвонить Мэри, и она ждет нас. Я буду кормить тебя не этой ужасной ресторанной едой, ты увидишь, как питается средняя американская семья.
– Средняя? – Борис рассмеялся, и они отправились к стоянке.
Через час они вошли в двухэтажный таунхаус в тихом квартале района Грэмерси. Мэри, укутанная в шаль веселая, молоденькая девушка, поздоровалась, протянув запястье: ладошки были выпачканы в угольной саже. Она показала на виднеющийся сквозь заднюю дверь прихожей небольшой дворик с жаровней по центру.
– Располагайтесь, – гостю и: – Роберт, за дело! Все для барбекю готово. Я вымою руки и накрою стол на веранде.
Борис с удовольствием принялся помогать Роберту укладывать на решетку стейки из превосходной аргентинской говядины. На решетку легли и миниатюрные колбаски, и куриные крылышки.
Но начали они объедаться с горячих бейглов, разрезанных вдоль на половинки, смазанные тонким слоем масла, поверх которого легла свежайшая нарезка розовой лососины, просто таявших во рту. Уже после одной такой бараночки Залесскому показалось, что он уже не способен съесть что-то еще. Но перед барбекю на столе появился еще и томатный суп-пюре и к нему – тост с американским сыром. Мэри давала характеристику каждому блюду, но тактично добавляла, что он не обязан съедать все, надо лишь каждое блюдо попробовать. Он качал головой, соглашаясь, и съедал все, так было вкусно. Притормозил, когда увидел надвигающийся на них невероятно красивый шоколадный торт, один вид которого, несмотря на переполненный желудок, вызывал слюноотделение.
Вернувшись в отель, он даже не мог вспомнить, о чем они беседовали, так поглощены были этим праздником стола. Однако договорились: уик-энд провести вместе, познакомить Бориса с городом и – Роберт таинственно прищурился – еще кое с кем.
Перед встречей со Стивом Борис испытывал некоторое волнение. На него произвели сильное впечатление и сам Стивен Грин, и та информация, с которой он познакомился из доступных источников о Macy’s. Волнение вызывало и то, что он не имел ясного понимания о цели их встречи. И на что рассчитывать в этой ситуации, откровенно не представлял.
В таком настроении он подошел к золотой цепи-символу одного из самых престижных клубов мира, перегородившей вход в "Stork Club". Его остановил вопрос о том, заказан ли столик и кто его ждет в зале. Он назвал имя Стивена Грина, и цепь, снятая одетым в униформу с золотыми галунами швейцара, пропустила его в тихий уют большого зала. Официант в смокинге и бабочке, выяснив в свою очередь, с кем он ожидает встречи, провел его к столику в дальнем от рояля и небольшого оркестра углу.
Стивен появился через несколько минут. Он тут же закурил, предложив Борису сигареты какой-то неизвестной кубинской марки, которые ему привозят из Гаваны партнеры и которых не найти в табачных лавках Нью-Йорка. Он заказал водку "Московская" в честь гостя, который, как он себе представил, из приблизительно тех российских краев.
В нем не было того налета чопорности, присущей его брату. И волнение Бориса, в течении короткого времени, растворилась в живой атмосфере беседы с этим человеком.
Когда Стив узнал, где он остановился, то не смог скрыть своего удивления:
– Мистер Залесский! Я пригласил вас в это заведение, желая задать тон вашему вхождению в жизнь Соединенных Штатов на высокой ноте. В этом ресторане или, скорее, клубе собираются сливки общества, и, я надеюсь, вы в скором будущем найдете свое место среди них. Между нами, у эмигрантов с головой это получается успешнее, чем у аборигенов, а у вас, судя по рекомендации моего брата, с головой все в порядке, и доказательством этому может служить ваш выбор отеля. Вы задали себе этот тон без моей помощи.
Борис рассмеялся:
– Должен вас разочаровать, это не был осознанный выбор. Я просто спросил таксиста, где лучше остановится? Он переспросил: в хорошем месте? или в лучшем? Я, не задумываясь, предпочел ответить – в лучшем. Ну, а когда увидел, куда он меня привез, отступать было поздно.
– Извините, Борис, я задам вам вопрос не вполне корректный в обычных условиях, но сегодня у меня задача быть вашим советчиком по дальнейшему вашему устройству в жизни этой страны и этого города. Так что можно относиться ко мне, как к доктору, от которого секретов нет. Отель "Вальдорф-Астория" – это дорогая штука. Надо полагать, ваше состояние позволяет вам проживание в его номерах?
Борис рассказал Стиву всю свою короткую бизнес-историю без утайки, действительно как доктору, понимая, что искренность в этой ситуации единственно верный путь.
Дослушав его до конца, Стивен заметно повеселел. Он поднял наполненную русской водкой рюмку:
– Ну что ж, вы, оказывается, весьма состоятельный молодой человек, и мы сейчас выпьем за это и за то, что я теперь знаю, о чем мы с вами поговорим.
– Вы имеете некоторое представление о том, что такое сеть крупных торговых центров, каковой является "Macy’s Inc". По моему мнению, вам, ввиду открывшихся обстоятельств, не нужно находиться внутри этой компании, как физическому лицу. Вам нужно находиться снаружи и стать партнером, как юридическому лицу. Наша привлекательность состоит в том, что мы предоставляем огромное количество площадок для реализации товара под флагом престижного имени, при высочайшей профессиональной организации бизнеса, гарантирующего наилучшие возможности прямого выхода к миллионам потребителей. Для того чтобы попасть на эти площадки, многим приходится ждать годами, приходится испытывать все ужасы беспощадной конкурентной борьбы, что позволяет нам получать наилучшие товары по наилучшей цене. Что я могу сделать для протеже своего брата? Я помогу вам избежать всяческих бюрократических проволочек и обещаю внимательно и благосклонно отнестись к вашим предложениям, разумеется, если эти предложения не будут находиться в противоречии с интересами нашего бизнеса. И поверьте – эта опция, – он улыбнулся, – доступна лишь единицам, вы обязаны ею воспользоваться – это редкий шанс.
– Теперь, что я бы вам посоветовал: на что обратить внимание при выборе направления для инвестиций. Во всех традиционных товарных группах царит жестокая многоуровневая конкуренция. Найдите что-то такое, чего нет, или оно присутствует в незначительных объемах на наших прилавках. Что-то небольшое по объемам в физическом смысле, что, например, уместившись в одном морском контейнере, сможет занять свое место в сотне наших магазинов. Я понимаю, это звучит как "найди то, не знаю что", но на то вы, по характеристике Клиффа, и талант, способный на неординарные решения.
Они проговорили до полуночи о тонкостях бизнеса, о ситуации в послевоенном мире, о местной кухне, о Чарли Чаплине, с которым Стивен оказался близко знаком, и завсегдатаях – посетителях этого ресторана, среди которых можно было встретить очень интересных людей, звезд экрана, политиков, капитанов крупного бизнеса.
Борис подумал, что сюда было бы интересно прийти с Митчелами. Роберт говорил, что его юная жена с ума сходит по кино, по театру и знает всех ведущих актеров. Вот и устрою им приключение. Он поинтересовался у Стива насколько сложно заказать тут столик.
– Можно и за месяц не получить места, но я завтра улетаю в Калифорнию, а на воскресенье у меня как раз есть заказ, и мы перепишем его на вас.
Мэри от радости запрыгала и захлопала в ладоши:
– "Stork Club"! Ведь туда не попасть! Борис, вы гений! Роберт, мы едем покупать мне платье для приемов. Нам нужно выглядеть не хуже всей этой надутой публики, иначе я умру со стыда.
– Роберт! – Борис обратился к партнеру, когда они вышли покурить на веранду. – Как ты справляешься? – Он кивнул в сторону убежавшей проводить ревизию своего гардероба юной леди. Оба рассмеялись.
– Знаешь, когда у нас закрутилось, я жутко комплексовал, ведь она почти на двадцать лет меня младше. Но она – совершенно естественная, искренняя девчонка и с самого начала вела себя так, будто мы из одного колледжа, ну может я на один курс старше. Вот таким я теперь себя и ощущаю.
Воскресный вечер в "Stork Club". Ни одного свободного места. На Мэри черное платье с глубоким декольте, на шее жемчужное ожерелье. Все куплено накануне. Роберт сияет, он был рад причине подарить жене что-то значительное – ожерелье из дорогих – и он горд тем, как выглядит Мэри. А выглядит она потрясающе. На ее фоне Анна Варшавер – воплощение скромности и смущения. Это подружка Мэри, и это сюрприз, о котором Роберт таинственно намекал во время их чревоугоднического вечера.
Анна настолько отличалась от тех женщин, которые окружали его в последнее время, что он чуть не рассмеялся, когда она протянула ему свою мягкую ладошку, повинуясь напору представившей ее подруги:
– Это – лучшая девушка Нью-Йорка! Она умная, красивая и просто пупсик.
На слове "пупсик" Мэри подтолкнула Анну к нему, и та, словно извиняясь за такое представление, пожала плечиками и протянула ему руку.
– Анна Варшавер! И, пожалуйста, простите мою подружку. Я никакой не пупсик, я учусь в Колумбийском университете на медицинском, – и она строго посмотрела на Мэри, которая только усилила поток хвалебной характеристики своей протеже. Тут уже Роберт попытался остановить ее:
– Анечка сама о себе все расскажет, ты ее ужасно смущаешь.
Весь этот разговор происходил перед входом в клуб и закончился после того, как они переступили его порог. Атмосфера заведения предполагала некую возвышенность поведения, по стенам были развешаны портреты "великих", посещавших это место в разное время. Возможность увидеть некоторых из них сидящими за столиками была разлита в окружающем воздухе, словно хороший коньяк, будоражащий воображение. Залесский пропустил Анну вперед, ее волосы коснулись его лица, что-то непонятное произошло за эти несколько мгновений, пока они двигались к зарезервированному для них столу.
Борис, всего минуту назад познакомившись с этой молодой особой, которой на вид было немногим более двадцати, представил вдруг уютную комнату, кроватку с младенцем в ее центре и склоненную над ней Анну. Эта удивительная картина высветилась перед ним, словно кадры немого кино на белой стене. Пораженный этим видением, он, как только все заняли свои места, уставился на ничего не подозревающую девушку, забыв на какое-то время о чувстве такта. Аня от этого взгляда густо, от корней волос до окружавшего стройную шейку белого воротничка, покраснела. Роберт с Мэри победно переглянулись, в их глазах развевался американский флаг: "Йес! Мы сделали это!".
А Залесский в это время пытался проанализировать, что произошло. Эта девочка, этакая отличница, этакая правильная, воспитанная, так легко покрывающаяся румянцем смущения, совсем не его образ "прекрасной дамы". Пупсик! Большие глаза, ресницы, словно опахала, маленький аккуратный носик, рот-вишенка. Миниатюрная фигурка, при этом ножки, как и обнаженные руки, налиты крепкой полнотой, словно яблочным соком. И все это вместе было как-то по-особенному сексуально. Он рассмеялся про себя: "Стеснительная куртизанка". Господи, что за ерунда приходит в голову. И встряхнув, перед тем как уложить на колени, салфетку, словно прогоняя ею рой неожиданных мыслей, он присоединился к изучению меню.
Играл маленький оркестр, прекрасно звучал рояль. Они пили легкое розовое вино. Роберт учил девушек правильно есть устрицы. Мэри, забыв, что она важная дама в шикарном наряде, вертела головой в надежде увидеть их – самых-самых. И в какой-то момент она схватила за руки сидевших по обе стороны от нее мужчин.
– Ущипните меня, если это во сне.
Роберт ее ущипнул, и Мэри приглушенно взвизгнула:
– Сумасшедший! Я ведь фигурально. Посмотрите, кто сел к роялю!
Все повернулись в том направлении, откуда зазвучал необыкновенно приятный голос, окрашенный печалью баритон.
– Это же Синатра!
Борис вопросительно посмотрел на Роберта.
– Этот парень покорил сердца всех наших сопливых девчонок.
Роберт тут же получил пинок под столом за пренебрежительный тон в отношении кумира. Мэри не могла усидеть спокойно и то и дело порывалась сорваться с места и продвинуться поближе к певцу, от которого их отделял всего один ряд столиков. Роберт удерживал ее:
– Брось, что ты собралась делать?
– Автограф! Я не переживу, если не получу его.
Борис заметил, что выглядит "кумир" как-то уж очень невесело.
– Так у него, говорят, неприятности. Отлучили от студии в Голливуде и что-то в семье не ладится, – пояснил Роберт.
– Мэри, ему сейчас точно не до автографов.
– Ничего вы не понимаете! Наоборот, это поддержка для него в такой ситуации, это ведь внимание, это ведь интерес и это любовь публики!
И она, стряхнув мужнюю руку, ринулась к роялю. Борис рассмотрел худощавое лицо этого молодого мужчины. Если он лишь изображал грусть и печаль, то, надо отдать ему должное, делал это весьма талантливо. А пел он без сомнения замечательно.
Мэри, между тем, дождавшись, когда он закончит, стоя у рояля, зааплодировала громче всех и, сложив руки на груди, жестом показала певцу, что мечтает получить автограф. Ее голос потонул в шквале оваций, но он понял ее немую жестикуляцию и протянул руку за тем, на чем нужно было расписаться. И Мэри вдруг поняла, что у нее с собой ничего нет. Она обернулась к своим спутникам и, понимая, что они ее не услышат, просто помахала руками. Борис первый сообразил, в чем дело, не найдя ничего лучшего, схватил приготовленный официантом на красивом листе тисненой бумаги с гербом клуба счет. Он прорвался сквозь образовавшуюся из таких же, как и Мэри, любителей автографов толпу, и в тот момент, когда она протягивала Фрэнку этот обязанный стать историческим бланк, нечаянно задев локтем, смахнула положенные певцом на полированную поверхность рояля темные очки. Пролетев чуть более полуметра, они легли прямо под ботинок Бориса, продолжавшего в этот момент движение, и с негромким хрустом разломились на две половинки. Залесский поднял эти обломки и с сожалением посмотрел на Синатру:
– Мы постараемся починить, – но продолжить не смог. Мэри запричитала извинения и почти успела расплакаться, но Фрэнк вышел из-за рояля, поцеловал ей руку и с улыбкой сказал:
– Пусть эти очки останутся у вас, как символ моей сломанной жизни!
Он и сопровождавшие его друзья покинули клуб. А назавтра в желтой прессе вышли статьи с заголовками: "Синатра во всеуслышание объявил о том, что его жизнь и карьера окончательно разрушены".
Две половинки оправы из черного пластика, с сохранившимися линзами серого цвета, лежали на комоде в гостиничном номере Бориса Залесского. Он смотрел на них, прикидывая, можно ли их починить. Позавтракав яичницей с беконом и чашкой крепкого кофе, он отправился в город, решив найти магазины, торгующие очками, в надежде получить у них совет по этому поводу. Мэри решила оставить себе эти "светозарные осколки" и в случае их восстановления, и в случае, если они так и останутся половинками. Почему ему захотелось посетить несколько таких магазинов, ясно он себе не представлял. Разве что сравнить цены. Но что-то иное копошилось в подсознании. В этом было какое-то зерно, и он его нащупает. Это состояние ему знакомо. Надо только не давить на себя, не гнать лошадей, свободно держать поводья – и прозрение наступит.
Это когда тебе не нужен разыскиваемый объект, он постоянно попадается на глаза, другое дело, когда ты разыскиваешь его целенаправленно, он растворяется в пространстве, словно мираж. Борис потратил несколько часов, пока ему удалось разыскать один за другим пять магазинов, торгующих очками с диоптриями. Очки с линзами против солнца были только в двух из них, в количестве всего нескольких штук. Починить то, что он им показывал, все посчитали невозможным, и удивили его ценой, которую предположительно назначили этим очкам, если бы они были целы, около ста долларов.
Следующим утром он договорился с Митчелами встретиться у них к ужину, где должна была быть и Анна. Она обещала прийти к ним после занятий, и у него образовался целый свободный день. Он уже знал, что ему хотелось сделать. Он еще не знал, для чего это ему нужно.
Эти сломанные очки! Он видел, как хорошо они выглядели на печальном лице Фрэнка Синатры. Дело было уже не в починке. Заинтересовала цена, показавшаяся несуразно дорогой. Ведь они, в сущности, безделица, что за нужда в них, когда достаточно просто прищуриться, шляпу поглубже надвинуть на лоб– и вот уже солнце не мешает. Он положил сломанную оправу в карман и вышел на улицу. На этот раз много времени, чтобы обойти уже знакомые магазины, не понадобилось. Он задавал одни и те же вопросы: "Много ли таких очков в сезон покупают?", и получив ответ, что пару десятков, не больше, спрашивал еще: "А в чем причина, что так мало?", и ответ был, что дорого и привычки их носить нет.
– А за сколько стали бы покупать много?
И все сходились на цене в 10 долларов.
Барбекю был вновь превосходным. Мэри не могла наговориться, переполненная впечатлениями, от того вечера в клубе. Она уложила в шкатулку с драгоценностями "артефакты" в виде этих двух пресловутых половинок, торжественно переданных ей Залесским, и не уставала благодарить Бориса, подкладывая ему самые лучшие кусочки. Анна помогала подруге в веселой суете обслуживания двух мужчин, и было видно, что она старается не задерживать взгляд на Борисе, но это как раз и выдавало невольное желание девушки, уловить его внимание к себе. Перед тем, как перейти к заключительной части пиршества, мужчины, уже соблюдая некоторую традицию, уединились в уютной беседке на краю лужайки их "а ля деревенского" мирка.
– Роберт, среди клиентов, которых обслуживает твоя компания, нет ли тех, кто занимается производством солнечных очков?
Борис сформулировал этот вопрос еще перед тем, как отправиться к Митчелам, и произнес его, дождавшись подходящего момента.
– Ты по поводу починки этих несчастных половинок, которые попали в шкатулку фанатки Мэри Митчел? Брось, в таком виде они для нее даже ценнее. А уж о том, чтобы вернуть их в восстановленном виде Синатре, и вовсе не стоит думать. Во-первых, для него это не потеря, а во-вторых, я бы на твоем месте не стал связываться с моей женушкой в момент, когда она впадает в ярость. Правда, в таком состоянии она прекрасна, вот бы я посмотрел…
И Роберт собрался развивать эту тему, но серьезность приятеля его остановила:
– Или ты о чем-то другом? Объясни.
– Просто скажи, что ты знаешь о том, кто производит, кто продает, есть ли где-то такой товар по доступным ценам?
Роберт внимательно посмотрел на своего гостя.
– Ты, я вижу, задумал что-то серьезное?
– Так есть у тебя какая-то информация по этому поводу?