- Да и кто бы не стал дурачить старика? - воскликнула она с презрением. - Когда женщина молода, она любит инстинктом, а не по долгу. И первая хитрость была самой лучшей: в первую брачную ночь моя служанка легла вместо меня с моим мужем, который был так пьян, что ничего не заметил. А теперь, когда я знаю, что такое любовь, я буду обманывать вас и весь мир, чтобы сохранить то, чего добилась, - неважно, во что мне это обойдется.
Дождь прекратился так же внезапно, как начался. Туман рассеялся. Все стихло. Карфэкс выпустил запястье Линнет, сам не понимая, зачем вцепился в него. В ушах у него звенело, и это подсказало ему, что гром грянул совсем близко: он даже оглох на время. Линнет возилась с рассыпавшимися волосами, из которых выпали шпильки.
- Мы счастливо отделались, - заметил доктор. - Всю жизнь мечтал быть застигнутым грозой за городом.
- Простите, - ответила Линнет. - Я не знаю, что на меня нашло в кузнице, но меня вдруг затошнило от запаха раскаленного металла. Я почувствовала, что должна выйти на свежий воздух, иначе умру. А это место я люблю. Здесь можно дышать полной грудью, в долине же задыхаешься.
Они вышли из-под остролиста, и Линнет, пошевелив ногой мусор, нагнулась и что-то подняла.
- Взгляните, - сказала она, - какой странный камень. В середине дырка - он похож на кольцо.
Карфэкс взял у нее эту вещицу и повертел в руках.
- Это наручень, - медленно произнес он. - Похоже на сланец, и он пролежал здесь не одно столетие. Может быть, его сделали здесь, на этом самом месте. Я дам его осмотреть эксперту и установлю дату.
- Нет! - Линнет чуть не выхватила камень у него из рук. - Какое значение имеет дата?! Я предпочитаю сохранить его. Это подошло бы для мужской руки.
Они выбрались из рва в поле. От мокрой травы поднимался пар. Гроза, сопровождаемая затихавшими раскатами грома, направилась в сторону Лискэрда. Карфэкс помотал головой, пытаясь прочистить уши. Он все еще не пришел в себя.
- Кассандра так же не любит гром, как и я, - сказал он, когда они шли через поле к кузнице. - Надеюсь только, что им удалось ее удержать. Что мы обсуждали перед тем, как все это произошло?
- Ничего существенного, - пожала плечами Линнет. - У меня болела голова, но это прошло - так же, как и гроза.
Когда они добрались до кузницы, то обнаружили, что Кассандру уже подковали, а яблоки отвлекли ее от грозы и успокоили. Что касается кузнеца и его сына, то они считали само собой разумеющимся, что доктор Карфэкс и его спутница пережидали грозу в жилой части дома, за кузницей.
Возвращение в Трой прошло без всяких происшествий. В пути Линнет болтала о своем детстве на ферме "по ту сторону воды", а доктор не заговаривал о нынешних сложностях в ее супружеской жизни. Они расстались у конюшни Кассандры: доктор должен был препоручить свою лошадь заботам конюха и вовремя вернуться, чтобы подготовиться к вечернему приему, а хозяйка "Розы и якоря" - отправиться в гостиницу и приступить к исполнению своих обязанностей в баре.
- Дайте мне знать, - сказал Карфэкс, дневные размышления которого были столь грубо прерваны из-за нее, - если я чем-нибудь могу вам помочь, в любое время.
Она подала ему руку и улыбнулась.
- Что до этого, - ответила она, - то я редко болею. Но уж если такое случится, то предпочту оказаться именно в ваших руках. - С этими прощальными словами она стала спускаться с холма, доктор же в замешательстве смотрел ей вслед.
Когда спустя полчаса он вошел в свой дом через парадный вход, то увидел, что в холле его ждут два посетителя. Это были сборщик таможенных пошлин и полицейский инспектор.
- Добрый вечер, - поздоровался с ними доктор. - Каким злым ветром вас занесло сюда в такое время? Какой-нибудь правонарушитель сломал себе шею, пытаясь увильнуть от правительства Ее Величества?
Оба мужчины поднялись на ноги.
- Можно выразиться и так, - ответил инспектор. - Правда, речь идет не о шее, а о челюсти. Это шкипер шхуны "Жоли бриз", который сегодня утром подрался, а днем с приливом отплыл. По правде говоря, он доставлял много хлопот, и мы были рады от него избавиться. Но дело в том, что час назад его команда самостоятельно привела судно обратно, и на борту у них мертвый шкипер. Я хотел бы получить от вас свидетельство о смерти, сэр, если вы не против пойти на шхуну и подписать его.
Да, это был трудный день. Карфэкс взял свою шляпу, которую только что положил в холле на скамью.
- Он умер от полученного удара? - спросил доктор.
- Похоже на то, - ответил инспектор, - но решающее слово за вами. Во всяком случае, по словам команды, он так и не пришел в себя. А молодой человек, который это сделал, все еще на свободе. Если бы мистер Макфейл знал, что дело так обернется, он бы никогда не позволил ему уйти. Это тот бретонский парень, который несколько месяцев назад плавал на "Жоли бриз".
Доктор Карфэкс нахмурился.
- Бретонский парень? - переспросил он. - Но мне известно из авторитетных источников, что он уплыл на "Дауншире" и сейчас, должно быть, уже далеко.
Таможенник покачал головой и робко улыбнулся.
- Это не так, доктор, - возразил он. - "Дауншир" уплыл без него. Парень явился слишком поздно. Именно тогда он и подрался со шкипером, и, надо сказать, сражался с ним, как Давид с Голиафом: этот великан свалился, как вол. Сейчас-то я понимаю, что поступил неправильно, дав парню улизнуть, потому что теперь, когда шкипер… - Он взглянул на инспектора: - Ведь этого парня будут разыскивать за убийство, не так ли?
Мистер Трежантиль полулежал в постели на подушках. На ночном столике стояли бутылка легкого вина и бокал. Сверяясь с записями, разбросанными на одеяле, он небрежным почерком подытоживал их содержание на листке бумаги.
"Согласно Готфриду Страсбургскому, - писал он, - Тристан повстречался с великаном Урганом на мосту, предварительно отрубив ему руку, и, ослепив его на оба глаза, сбросил с моста на скалы, и тот умер. В благодарность за то, что Тристан избавил его страну от такого чудовища, его друг Жилен подарил ему волшебную собачку Пти-Крю, которую Тристан тотчас же отнес своей возлюбленной, королеве Изольде. Именно после этого король Марк, обезумев от ревности, изгнал любовников. Поэт Беруль, - добавил он в сноске, - не упоминает о сражении с великаном и о подаренной собачке, но описывает бегство любовников в лес Моруа, где они находят приют у отшельника Огрина. Очевидно, возникла путаница с именами Урган и Огрин. Любопытно, что в поэме Беруля содержатся элементы примитивного, можно даже сказать варварского свойства: в одном случае Тристан снимает с противника скальп, что позволяет предположить следующее: так называемый средневековый роман о Тристане и Изольде основан на гораздо более древнем и грубом сказании, ведущем свое происхождение с доисторических времен".
ГЛАВА 21 "Косматого Ургана я убил…"
Косматого Ургана я убил
И тем Пти-Крю волшебную добыл.
- Сегодня дети как-то необычно спокойны, - заметил мистер Бозанко, обращаясь к жене, когда со свечой в руке поднимался по лестнице в спальню. - И если бы они уже не были привычны к грозам, я бы сказал, что на них так подействовала эта недавняя гроза.
Миссис Бозанко молчала, поскольку остановилась перед дверью детской, прислушиваясь. Там все было тихо, и она последовала за мужем в спальню.
- Это из-за Амиота, - спокойно ответила она. - Они расстраиваются из-за него.
Фермер поскреб подбородок и нахмурился.
- Тут уж ничего не поделаешь, - сказал он. - Я и сам к нему привязался, но никогда не думал, что он будет с нами всегда. Рано или поздно он бы снялся с места, даже если бы между ним и миссис Льюворн не было этой любовной муры, как ты считаешь. А если он склонен к амурам - по-моему, таковы все французы, - то лучше ему здесь не болтаться: ведь наша девчушка быстро растет.
Шокированная миссис Бозанко пристально взглянула на мужа.
- Габриель, - всполошилась она, - что у тебя за мысли! Ведь Мэри только что исполнилось четырнадцать, она еще играет в куклы!
- Может, оно и так, дорогая, может, и так. - Мистер Бозанко поставил свечу на туалетный столик. - Но если бы ты слышала, как она плакала навзрыд вчера вечером возле конюшни, ты бы сказала, что ей никак не меньше шестнадцати и сердце ее разрывается от горестей первой любви. Вот что чудно: у женщин возникают разные фантазии насчет того, что кто-то на кого-то не так посмотрел, и при этом они ничего не видят у себя под носом.
Миссис Бозанко, сражавшаяся с непослушными крючками лифа, ничего не ответила. Она вспомнила, как Мэри прижалась лицом к оконному стеклу, за которым лил дождь и сверкали молнии, и как-то странно спросила: "Сколько людей погибло от грозы?" Она наверняка думала об Амиоте. Но ведь "Дауншир", слава богу, сейчас далеко в море, и там хорошая погода.
В детской было тихо, но это вовсе не означало, что дети спят. Ничего подобного. Они укладывали в корзину продукты, которые взяли в кладовой.
- Если нас спросят, - прошептала Мэри без малейших угрызений совести, чего с ней не бывало прежде, - мы скажем, что где-то поблизости разгуливает вор.
- Я с радостью хожу голодный, - заявил Джонни, который откинул штору, чтобы взглянуть на небо. - Половина моего ужина в любом случае отправлялась в мои карманы. Смотри-ка, проясняется, и на небе появились звезды. Я считаю, нужно отправиться в путь сейчас, пока у нас есть шанс.
- Лучше подождать до рассвета, - предложила его более практичная сестра. - Если вдруг все раскроется, мы можем сказать, что рано утром пошли в лес по грибы.
И в доказательство того, что ей не нужен будильник, Мэри привязала кусочек бечевки к большому пальцу ноги, а другой конец - к столбику кровати. Таким образом, если она повернется в кровати, ее разбудит боль. Если бы ее сейчас мог видеть отец, его теория насчет первой любви полностью бы подтвердилась.
Но первым проснулся Джонни - без всякой бечевки. Открыв глаза, он увидел, что бледный рассвет уже вползает в окно. Выскользнув из постели и взглянув на часы, подаренные Мэри в день рождения, он обнаружил, что скоро пять. Джонни перевел взгляд с приготовленной корзинки на спящую сестру, и возникший у него накануне план, окончательно оформившийся во сне, обрел величие и великолепие грандиозного приключения. А заключался он в следующем: они с Амиотом сбегут вместе и отправятся искать счастья. Амиот будет рыцарем, а он - оруженосцем, и они станут бродить по лесам Корнуолла - а если не будет лесов, то хотя бы по вересковым пустошам возле Браун-Уилли - и добывать пищу, охотясь на дичь, ставя силки на птиц, хоть это и жестоко, а еще можно ловить в ручьях форель. Но если их будет сопровождать Мэри, все это превратится в несбыточные мечты. Ведь известно, что в подобных случаях девчонки - это обуза. С собой можно брать только девицу в беде, но Мэри еще не взрослая девица и к тому же не в беде.
Джонни быстро и бесшумно оделся и, тихонько выбравшись с корзинкой из комнаты, стал спускаться по лестнице, держа башмаки в руках. Он вышел во двор с черного хода; воздух был еще очень холодным, но первые лучи утреннего солнца уже осветили деревья за домом. То, что мальчик не отправился в лес по тропинке, которая в конце концов привела бы его в Вудгейт, к другу, а прошел по двору к свинарнику, которым не пользовались, открыл дверь и начал ползать на коленях по свежей соломе, было частью его плана. Этот план переплелся с его сном, и он знал лишь, что повинуется порыву, более сильному, нежели любой приказ. Он подобрал что-то с соломы и отправился в путь, чтобы в одиночестве осуществлять свою миссию, заключавшуюся в помощи Амиоту Тристану.
"Странно, - размышлял он, - но я ни капельки не боюсь. А любой бы напугался: ведь я один иду по тропинке, а кругом ни души. Я бы боялся, если бы не сон". И ему так живо представилась картинка, как они с Амиотом, смеясь, сражаются бок о бок против трех гнусных баронов, которые подскакали к ним верхом, и Джонни поражает их одного за другим ударом меча (эти бароны имели несомненное сходство с мистером Макфейлом, сборщиком таможенных пошлин в Трое, полицейским инспектором и его помощником), что, если бы они сейчас действительно выскочили из зарослей, размахивая копьями и боевыми топорами, он бы их не пощадил. Какой плотной стеной стоят деревья, и ветви их переплелись, а большие кроны доходят до самого неба - вчера он этого не замечал. Влево уходит барсучий след - а может быть, медвежий? Нет, это вздор: в Англии не осталось медведей, и драконов тоже; правда, никто не может сказать, что стало с их телами; может быть, их похоронили под корнями деревьев или в каких-то неведомых пещерах. А куда исчезли двуручные мечи, и золото, и кольца, украшавшие пальцы разных леди, и браслеты, и драгоценные камни? Исчезло так много прекрасного! Никто, даже его отец, не знал ответа на эти вопросы.
"И вот что странно, - подумал Джонни, добравшись до возвышенности и бросив взгляд на запад, где виднелись холмы. - Кажется, там бивачные костры, наверху, где Замок Дор, и всадники скачут, а за ними следуют собаки, большие, как олени". Но это, конечно, обманчивый свет раннего утра превратил деревья на фоне неба в причудливые фигуры. Джонни срезал путь, спускаясь лесом, и уже был виден блеск воды и белый туман, окутавший долину. Мир еще спал - бодрствовал только Джонни, пробиравшийся между молодыми дубами; влажные листья, опавшие во время вчерашней грозы, приглушали его шаги. Когда он наконец добрался до полуразрушенного дома, утонувшего в тумане, у него от удивления перехватило дыхание: несомненно, в бухте был какой-то мужчина, он подтягивал багром плоскодонку к поросшему травой берегу. Он был бос и обнажен до пояса, длинные волосы разметались по плечам.
- Амиот! - позвал Джонни. - Амиот!
Мальчик побежал, забыв о тяжелой корзинке, и, зацепившись ногой за корень дерева, пересекавший тропинку, полетел в яму с ежевикой. Он ударился виском о зазубренный осколок старого глиняного горшка, который выбросили бог знает сколько веков назад. И осколок этот лежал тут, невидимый и покрытый плесенью, пока столь отважный, но такой неосторожный путешественник во времени Джонни Бозанко случайно не наткнулся на него и как-то странно не затих.
Линнет Льюворн тоже рано поднялась в то утро. По правде говоря, она почти всю ночь глаз не сомкнула. Разговоры в баре все время вертелись вокруг возвращения в гавань "Жоли бриз" с мертвым шкипером на борту.
- Это из-за того удара, - заявил Тим Уди с авторитетным видом человека, старший сын которого лижет марки в конторе таможни. - Он рухнул как подкошенный и так и не пришел в себя. Он отплыл из Троя наполовину ослепший, у него в мозгу свернулась кровь.
- Может быть, он и ослеп наполовину, - вмешалась Дебора, поставив на стойку бара кружку пива, - а если так, то все это от выпивки, но не от нашей, а той, что он заглотил в "Короле Пруссии", на набережной. Отсюда-то я его быстренько спровадила.
Она метнула взгляд на свою хозяйку, которая гордо стояла поодаль, между общим баром и баром-салоном, не принимая участия в беседе. Хозяин гостиницы, напротив, с заинтересованным видом повернулся к Деборе.
- Значит, ты его обслуживала, не так ли? - осведомился он. - Причем после того, как ему нанесли тот удар? Если не ошибаюсь, тебе придется выступить в качестве свидетельницы.
Дебора пожала плечами:
- Ну что ж, я готова присягнуть, что шкипер был в полном порядке.
- Все это очень хорошо, - продолжал Марк Льюворн. - Может быть, тебе и показалось, что он в полном порядке, но шкипер, несомненно, скончался в результате последствий этого удара. Очень странно, что он внезапно заболел и через несколько часов покинул этот мир. Не сомневайтесь, они арестуют человека, который повинен в этом, и он предстанет перед судом как убийца, а может, и того хуже…
При этих словах Линнет выступила вперед, не обращая внимания на собравшихся, с горящим взором и гневным румянцем на щеках.
- И что же придает вам такую уверенность? - спросила она. - Если вы изучали в молодости право, то я впервые об этом слышу. Мы не успеем оглянуться, как вас выберут мировым судьей. - Кто-то в дальнем углу хихикнул, но сразу умолк, когда хозяин гостиницы бросил злобный взгляд в ту сторону.
- Это был бы не такой уж плохой выбор, - медленно произнес он, сверля жену взглядом. - Уж я бы позаботился, чтобы правосудие свершилось. Сейчас некоторым сходит с рук то, что они делают, не имея на это никакого права.
Такое заявление вызвало интерес. Все взоры обратились к мистеру Льюворну. Да, в этот вечер после закрытия бара посетители, отправляясь по домам, будут обсуждать не только смерть шкипера, но и ссору на публике между хозяином "Розы и якоря" и его молодой красавицей женой.
Бен Тэбб, который почти двадцать лет был старшим на спасательной шлюпке, человек очень миролюбивый, попытался потушить пожар.
- Ну да ладно, - сказал он, - вполне естественно, что женщины защищают парня, попавшего в беду. Шкипер "Жоли бриз" - небольшая потеря, упокой Господи его душу. Да к тому же, думаю, он сам и задирался. Не волнуйтесь, миссис, они его оправдают.
- Оправдают? - повторила Линнет, подняв брови. - Сначала им нужно его поймать. - С этими словами она, шурша юбками, размеренным шагом направилась к дверям, оставив собравшихся спорить дальше. Но она успела заметить задумчивый взгляд своего мужа и хитрую усмешку на остреньком личике Неда Варкоу, который, время от времени поглаживая больную ногу, вытирал стаканы в дальнем конце бара.
Ее вспышка могла повредить и Амиоту, и ей самой. Подозрения рождали уверенность, и теперь могли догадаться, кто ее предполагаемый любовник, с которым она гуляла при луне. Так или иначе, но одно было несомненно: Амиоту грозит опасность, и не со стороны ее мужа Марка Льюворна или его шпиона Неда Варкоу, а со стороны самого закона. Последнее ей стало известно от Деборы, которая незадолго до закрытия бара взбежала по лестнице наверх, чтобы сообщить своей хозяйке то, о чем проговорился припозднившийся посетитель бара, младший из двух констеблей Троя, на минуту утративший бдительность.
- Рано утром в Лантиэн отправится отряд полиции, - прошептала служанка, просунув голову в дверь спальни. - Если мистер Бозанко не сможет сообщить им ничего нового, будут обыскивать округу. Они намереваются быть там к семи утра.
Линнет лихорадочно соображала. Это означало, что они хотят задержать Амиота, чтобы допросить, потому что причиной смерти шкипера явился все-таки удар по голове.
- Когда начинается прилив? - шепотом спросила Линнет.
- Где-то около семи, миссис. Не бойтесь, я знаю, чего вы от меня хотите. В пять часов утра у причала вас будет ждать лодка.
Таким образом, когда Джонни Бозанко вылез из своей кровати в Лантиэне, две молодые женщины уже упорно гребли в предутреннем свете; они проплыли мимо морга, где накануне вечером доктор Карфэкс вскрывал Фугеро, после чего были приведены в действие силы закона; мимо безмолвных судов, ожидавших своей очереди у мола гавани Троя, и наконец добрались до спящих лесов и полей, окутанных туманом, где у кромки воды рос папоротник, доходивший человеку до пояса.