Этот человек, штаб-квартира которого располагалась в Афинах, был и, разумеется, все еще оставался командующим всеми Королевскими ВВС в Греции. Всего несколько недель назад он командовал тремя эскадрильями истребителей и несколькими эскадрильями бомбардировщиков, но теперь у него остались только мы. Меня удивило, как ему удалось нас отыскать.
- Где вы, черт побери? - закричал командор.
- Мы здесь, сэр, наверху! - отозвались мы. Он поднял голову и увидел нас.
- Быстро спускайтесь! - крикнул он.
Мы сползли вниз и побрели к нему, Он стоял возле автомобиля, ощупывая нас колючим взглядом своих бледно-голубых глаз. Потом достал из машины толстый пакет размером со среднюю Библию, обернутый белой бумагой и опечатанный красным сургучом. Пакет был гибким на вид и немного гнулся в его руках.
- Этот пакет, - сказал он, - нужно немедленно доставить обратно в Элевсин. Это крайне важно. Его нельзя потерять и нельзя допустить, чтобы он попал в руки врага. Мне нужен доброволец, который сейчас же доставит пакет.
Никто не вышел вперед, но не потому, что мы боялись вернуться в Элевсин. Мы уже ничего не боялись. Просто нам надоело исполнять дурацкие приказы.
- Я отвезу, - наконец сказал я.
Я вечный доброволец. На все соглашаюсь.
- Молодец, - сказал командор воздушного флота. - Вас там будут ждать. Его зовут Картер. Прежде чем отдать пакет, спросите у него имя. Ясно?
Кто-то сказал:
- Они только что снова бомбили Элевсин, сэр. Мы видели, как они туда направлялись. Сто девятые. Целая туча.
- Знаю, - отрезал командор. - Это не имеет значения. - Итак, вы, - сказал он, уставившись на меня пронзительными светло-голубыми глазами, - доставите пакет Картеру. Не подведите меня.
- Так точно, сэр, - сказал я.
- Кроме Картера там никого не будет, - пояснил командор. - Если, конечно, немцы уже не заняли аэродром. Если увидите немецкие самолеты на аэродроме, ради Бога, не вздумайте садиться. Сразу же улетайте.
- Есть, сэр, - сказал я. - Куда?
- Снова сюда. Возвращайтесь прямо сюда. Как вас зовут?
- Лейтенант авиации Даль, сэр.
- Очень хорошо, Даль, - сказал он, покачивая пакет на ладони. - Ни при каких обстоятельствах он не должен попасть в руки врага. Берегите его, как зеницу ока. Я понятно излагаю?
- Так точно, сэр, - сказал я, ощущая собственную важность.
- Все время летите на очень малой высоте, - сказал командор, - тогда вас не засекут. Быстро садитесь, находите Картера, отдаете ему пакет и убираетесь к чертовой матери.
Он вручил мне пакет. Мне очень хотелось знать, что в нем, но я не посмел спросить.
- Если вас по пути собьют, сожгите пакет, - приказал командор. - Надеюсь, у вас есть спички?
Я молча смотрел на него. Если такой гений руководил нашими операциями, неудивительно, что мы оказались в жопе.
- Сожгу, - сказал я. - Все понятно, сэр.
- Мне кажется, если его собьют, пакет сгорит вместе с ним, - вставил старина Дэвид Кук.
- Вот именно, - сказал командор. - Когда вернетесь сюда, не садитесь. Просто кружите над полем. - Он повернулся к остальным: - Вы сидите в кабинах и, как только увидите его, выруливайте на взлетную полосу и взлетайте. Вы, - сказал он, показав на меня пальцем, - присоединитесь к ним, и все вместе летите в Аргос.
- Где это, сэр?
- Еще километров восемьдесят вдоль побережья, - ответил командор. - По картам посмотрите.
- Что будет в Аргосе, сэр?
- В Аргосе, - сказал командор, - все готово к вашему прилету. Наземный персонал вашей эскадрильи уже там. И ваш командир тоже.
- В Аргосе есть аэродром, сэр? - спросил кто-то.
- Посадочная полоса, - сказал командор. - Примерно в полутора километрах от моря. Наш флот стоит в открытом море и ждет команды забирать войска. Вашей задачей будет обеспечить воздушное прикрытие военно-морскому флоту.
- Нас только семеро, сэр, - сказал кто-то.
- Вы будете выполнять жизненно важное задание, - провозгласил командор, ощетинив усы. - Вы будете защищать половину Средиземноморского флота.
Помоги им, Господи, подумал я.
Командор воздушного флота ткнул пальцем в меня.
- Шевелитесь! Доставите пакет и сразу назад! Одна нога здесь, другая там!
- Есть, сэр, - сказал я.
Подойдя к своему "Харрикейну", я взобрался в кабину и пристегнулся. Таинственный пакет положил на колени. На полу кабины под ногами у меня была бумажная сумка с вещами и борт журналом. Фотоаппарат, я четко запомнил, висел на ремне у меня на шее. Я вырулил на взлет и оторвался от земли. Летел я очень низко и быстро и за восемь минут долетел до Элевсинского аэродрома. Сделал один круг над полем, высматривая немцев на их самолетах. Поле казалось совершенно пустынным. Бросив взгляд на ветровой конус, я развернулся и сел против ветра.
Не успел я остановиться, как до меня откуда-то издали донесся вой сирен воздушной тревоги. Я выскочил из самолета со своим драгоценным пакетом и залег в канаву, идущую по периметру поля. Огромная стая пикирующих бомбардировщиков "Стука" в сопровождении истребителей пролетела над моей головой, направляясь в сторону Пирея. В Пирее они стали бомбить корабли.
Я вернулся в кабину и подкатил на своем "Харрикейне" к штабной хижине. Маленькие домики были испещрены пулями, все окна разбиты. Несколько хижин еще тлели.
Я вышел из самолета и подошел к обгоревшим домикам. Вокруг не было ни души. Весь аэродром пуст. Издали, из гавани Пирея, до меня доносились звуки воздушного боя: "Стуки" пикировали на суда, и мне было слышно, как рвутся бомбы.
- Есть здесь кто-нибудь? - крикнул я.
Мне стало очень одиноко. Словно единственный человек на луне. Я стоял между штабным и соседним домиком. Из разбитых окон тянулся серо-голубой дымок. Злополучный пакет я крепко сжимал в правой руке.
- Эй! - позвал я. - Есть кто живой?
Снова тишина. Потом за одной из хижин замаячила какая-то фигура. Это оказался невысокий средних лет мужчина в светло-сером костюме и мягкой фетровой шляпе. Он выглядел нелепо в своем безукоризненном наряде среди разрухи и запустения.
- Думаю, этот пакет для меня, - сказал он.
- Как вас зовут? - спросил я.
- Картер, - ответил он.
- Держите, - сказал я. - Кстати, что там внутри?
- Спасибо, что привезли, - улыбнулся он.
Мистер Картер понравился мне с первого взгляда. Я прекрасно понимал, что он собирается остаться здесь, когда немцы оккупируют Грецию. Уйдет в подполье. А потом его, вероятно, поймают, будут пытать и убьют выстрелом в голову.
- С вами все будет хорошо? - спросил я. Мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать грохот бомб, рвавшихся в гавани Пирея.
Он пожал мне руку.
- Прошу вас, улетайте немедленно, - сказал он. - Ваш самолет бросается в глаза.
Я вернулся в "Харрикейн" и завел двигатель. Из кабины оглянулся на мистера Картера. Я хотел помахать ему на прощанье, но он исчез, Я открыл задвижку дросселя и взлетел прямо с места.
Я быстро летел на малой высоте в Мегару, где остальные шестеро ждали меня на летном поле с работающими двигателями. Заметив меня, они друг за другом поднялись в воздух, и неровным строем мы полетели на поиски Аргоса.
Командор воздушного флота говорил, что это посадочная полоса. На самом деле она оказалась самой узкой, самой неровной, самой короткой полоской травы, на которую нам когда-либо приходилось сажать самолет. Но деваться было некуда, и мы приземлились.
Время близилось к полудню. Вокруг посадочной полосы в Аргосе росли вездесущие оливковые деревья, и среди деревьев мы заметили множество палаток. Палатки всегда видно с воздуха, даже если они прячутся среди оливковых деревьев. О Господи, подумал я. Сколько времени им потребуется, чтобы найти нас? Несколько часов, не больше. Нельзя было ставить эти палатки. Наземный персонал мог бы поспать под деревьями. И мы тоже. Наш командир жил в отдельной палатке, и мы нашли его там сидящим за столом.
- А вот и мы, - сказали мы.
- Хорошо, - сказал он. - Вечером выйдете в дозор над флотом.
Мы стояли и смотрели на майора, сидевшего за столом, на котором не было ни одной бумажки.
Здесь что-то не так, сказал я себе. Немцы ни за что на свете не позволят нам устроить здесь аэродром для наших семи самолетов. Наши командиры явно рассчитывали на худшее, потому что среди оливковых деревьев были выкопаны глубокие щели-убежища. Но самолет в них не спрячешь, и палатки прятать тоже некуда, особенно палатки ослепительно белого цвета.
- Как вы думаете, сэр, скоро нас обнаружат? - помню, спросил я.
Майор провел рукой по глазам, потер их костяшками пальцев.
- Кто знает, - наконец сказал он.
- До завтра нас сотрут с лица земли, - осмелев, сказал я.
- Мы не можем сбежать и бросить армию без прикрытия с воздуха, - сказал командир эскадрильи. - Мы должны сделать все, что в наших силах.
Мы вывалились из командирской палатки в паршивом настроении.
КРАХ В АРГОСЕ
Выйдя из палатки майора, мы с Дэвидом пошли прогуляться по лагерю. На самом деле мы искали что-нибудь поесть. Мы были на ногах с половины пятого утра, а сейчас было уже почти два часа дня. Никто ничего не ел и не пил со вчерашнего вечера. Мы валились с ног от голода и жажды.
В оливковой роще стояло палаток двадцать пять, но мы с Дэвидом быстро обнаружили столовую. Местные греки очень скоро сообразили, в чем дело, и теперь стекались к лагерю, волоча за собой маслины и вино в огромных количествах. Мы с Дэвидом купили ведро сочных черных маслин и две бутылки вина и уселись в тени под деревом. Мы выбрали место прямо между нашими "Харрикейнами", так что они все время находились у нас под присмотром. Греки толпами слонялись по лагерю. Должно быть, мы стали первым боевым военно-воздушным подразделением в истории, открытым для всеобщего обозрения.
Итак, чудесным теплым апрельским днем мы вдвоем сидели в тени оливкового дерева, ели сочные маслины и пили вино из бутылок. С нашего места открывалась широкая панорама Аргосского залива, но там не было никаких признаков ни эвакуационного флота, ни ВМС Великобритании. В бухте лишь стояло на якоре большое грузовое судно, и из носового трюма поднималось облако серого дыма. Нам сказали, что это еще один артиллерийский корабль, доверху загруженный боеприпасами, и что немцы уже бомбили его сегодня утром. Из-под палубы теперь выбивалось пламя, и все ожидали страшного взрыва.
- Ну, вот мы и здесь, - сказал Дэвид, - сидим на солнышке, потягиваем винишко, а вокруг творится черт знает что.
- Немцы отлично знают, что в Греции осталось семь "Харрикейнов". Они нас найдут и сотрут с лица земли. Тогда все небо Греции будет принадлежать им.
- Точно, - сказал Дэвид. - И найдут они нас очень скоро.
- И тогда наш лагерь превратится в пекло, - сказал я.
- Я залягу в ближайшем окопе, - сказал Дэвид.
Мы жевали вкусные горьковатые маслины, выплевывали косточки, потягивали вино из бутылок и испытывали странное умиротворение. Я не сводил глаз с артиллерийского корабля и ждал, когда он взорвется.
- Что-то не видно никаких солдат, садящихся на корабли, - заметил Дэвид. - Кого мы собираемся охранять сегодня вечером?
- А если серьезно, - сказал я, - как ты думаешь, мы выберемся отсюда живыми?
- Нет, - покачал головой Дэвид. - Думаю, в течение двадцати четырех часов мы все погибнем. Либо нас собьют в небе, либо достанут прямо на земле. У них хватит самолетов, чтобы полностью нас уничтожить.
В половине пятого вечера мы все еще сидели на том же месте, когда сверху вдруг послышался рокот и одиночный "Мессершмит-110" на низкой высоте пронесся над нашим лагерем.
"Сто десятый", как мы его называли, представлял собой скоростной двухмоторный истребитель с экипажем из двух человек и с более широким радиусом действия, чем одномоторный "сто девятый".
Мы вскочили на ноги, чтобы увидеть, как он разворачивается над водами залива и возвращается, держа курс прямо на нас и по-прежнему летя на очень малой высоте. Он демонстрировал полнейшее презрение к нашей противовоздушной обороне, потому что знал, что у нас ее просто нет, и, когда он пронесся над нами во второй раз, мы разглядели летчика и заднего стрелка, которые, откинув крышу кабины, в упор смотрели на нас.
Пилот истребителя никак не рассчитывает встретиться лицом к лицу с вражеским летчиком. Для него враг - это самолет. Но сейчас я видел обычных людей. От близости этих двух немцев у меня по спине побежали мурашки. Я видел, как их бледные лица в обрамлении черных шлемов поворачиваются ко мне, очки подняты высоко на лоб, и на какую-то тысячную долю секунды мне показалось, что наши с пилотом взгляды встретились.
Пилот совершил три мастерских виража над нашим лагерем и улетел на север.
- Все! - сказал Дэвид Кук. - Засекли!
Люди по всему лагерю сбивались в кучки и обсуждали последствия появления 110-го. Недолго немцы нас искали.
Мы с Дэвидом точно знали, что произойдет дальше.
- Можно прикинуть, - сказал я. - Чтобы вернуться на базу и доложить о нашем местонахождении, ему потребуется примерно полчаса. Еще полчаса уйдет на подготовку к вылету всей эскадрильи. И еще через полчаса они будут здесь и вышибут нам мозги. Значит, эскадрилья сто десятых начнет бомбить нас через полтора часа, то есть в шесть вечера.
- Мы могли бы сами атаковать их, - сказал Дэвид. - Если мы всемером заранее поднимемся в воздух, то сможем напасть на них сверху.
К нам подошел начальник строевого отдела.
- Приказ командира, - сказал он. - Сегодня вечером вы все барражируете над кораблями военно-морского флота, и как можно дольше. Взлет ровно в шесть вечера!
- В шесть часов! - воскликнул Дэвид. - Но ведь они явятся именно в это время!
- Кто явится? - не понял строевик.
- Эскадрилья сто десятых, - сказал Дэвид. - Мы все вычислили. Они прилетят бомбить нас на земле в шесть вечера.
- Похоже, вы располагаете лучшей информацией, чем ваш командир, - сказал строевик.
Мы попытались объяснить ему, что, по нашему мнению, должно произойти, но все было напрасно.
- Выполняйте приказ, - сказал строевик. - Наша задача - прикрывать корабли, эвакуирующие армию.
- Какие корабли? - сказал Дэвид. - Какую армию?
Я был всего лишь лейтенантом, но пропади все пропадом, если я это так оставлю.
- Послушайте, - сказал я, - не могли бы вы получить для нас разрешение взлететь не в шесть, а, скажем, в половине шестого или хотя бы без четверти? Нам бы это очень помогло.
- Попробую, - сказал строевик и ушел. Неплохой он был малый, все-таки.
Вернулся он через пять минут и помотал головой.
- По-прежнему ровно шесть, - сказал он.
- Где все эти корабли, которые мы должны прикрывать? - спросил я.
- Между нами, - сказал строевик, - похоже, они и сами не знают. Придется вам полетать над морем и поискать их.
Когда он ушел, я сказал:
- Вот что я сделаю. В пять пятьдесят пять я буду сидеть в своей кабине на самом конце взлетной полосы с работающим двигателем и ждать сигнала. Потом пулей сорвусь с места.
- А я сразу за тобой, - сказал Дэвид. - Думаю, если нам повезет, мы уберемся еще до их появления.
Без пяти шесть я сидел наготове в своем "Харрикейне" с работающим двигателем в самом конце взлетной полосы. Дэвид сидел рядом, готовый тут же последовать за мной. Штабной офицер стоял на земле неподалеку, поглядывая на свои наручные часы. Пятеро других летчиков тоже уже выводили свои самолеты из-под оливковых деревьев.
Ровно в шесть штабной офицер поднял руку, и я открыл задвижку дросселя. Через десять секунд я уже был в воздухе и направлялся к морю. Оглянувшись, я заметил Дэвида, который летел неподалеку от меня. Он догнал меня и пристроился с правого борта, едва не задевая мне крыло. Через минуту я посмотрел назад, рассчитывая увидеть за нами остальные пять "Харрикейнов". Их не было. Дэвид тоже оглядывался. Потом он посмотрел в мою сторону и покачал головой. Разговаривать друг с другом мы не могли, потому что наши радиостанции не работали. Но надо было выполнять приказ, так что мы продолжали полет над морем. Обогнули дымящийся артиллерийский корабль на случай, если он вдруг взорвется прямо под нами, и полетели дальше на поиски военных кораблей.
Мы летали над морем больше часа, но за все это время не увидели ни одного корабля. Позже мы узнали, что главная эвакуация осуществлялась с берегов Каламата, на много километров к западу от Аргоса, и Ю-88 и "Стуки" беспрестанно их бомбили. Но нам никто ничего не сказал. Мы возвращались назад, и, подлетая к Аргосскому заливу, я вдруг кое-что заметил. Это был самолет, маленький двухмоторный самолет, который летел по направлению к Аргосу, прижимаясь к прибрежным горам.
Ага! - подумал я. Немецкий разведчик. Решил провести рекогносцировку местности. Немец, кто же еще? Кроме немецких, других самолетов в Греции не было, не считая наших "Харрикейнов", а это был никакой не "Харрикейн". Сейчас он у меня получит, сказал я себе, снял гашетку с предохранителя и включил обзорное поле прицела. Потом открыл дроссель и спикировал прямо на двухмоторный самолетик.
В следующее мгновение я увидел "Харрикейн" Дэвида, несущийся рядом в опасной близости от меня. Он отчаянно раскачивал крыльями, махал мне рукой из кабины и мотал головой из стороны в сторону. И все время показывал на самолет, который я собирался атаковать.
Я опять поглядел на этот самолетик. О Боже мой, на фюзеляже - эмблема Королевских ВВС! Еще пять секунд - и я бы по нему выстрелил. Но что делает маленький гражданский безоружный самолетик в зоне боевых действий? Теперь я видел, что это "Хэвиленд Рапид", двенадцатиместный пассажирский самолет. Мы оставили его и направились к нашему летному полю.
До него еще оставалось несколько километров, когда мы увидели дым. Кое-где черный, кое-где серый, он плотным покрывалом лежал на нашем летном поле и оливковой роще. Я с ужасом представил, что мы увидим после приземления, если, разумеется, еще сможем приземлиться в таком дыму.