Пипину пришлось доказывать, что на его банковском счете всего сто двадцать тысяч франков. Но тут как раз подоспел первый транш американского кредита, разрешивший недоразумение ко всеобщему удовольствию.
Хотя восстановить монархию было сложно, короновать короля в Реймсе оказалось еще сложнее. Дядюшка Шарль был полностью прав насчет плодовитости аристократии при республиканском строе. Благородные не только размножились сверх всякого приличия, они еще и никак не могли прийти к согласию по поводу коронации. Все считали, что церемония должна быть освящена древней традицией - но насколько древней и какой именно традицией?
Все заинтересованные лица требовали, чтобы коронацию отложили до лета. Дома моды были завалены заказами на придворные платья. Производителям посуды требовалось время, чтобы изготовить миллионы чашек, кружек, тарелок, пепельниц и панно не только с королевским гербом, но и с профилями короля и королевы. Летом ожидался наплыв туристов, что сулило само по себе хорошую прибыль.
Встали ребром проблемы, которых раньше не существовало. Свеженазначенные церемониймейстеры, герольды, кастеляны и фрейлины метались туда-сюда как настеганные, в окнах гильдии королевских историков ночи напролет горел свет.
Изо всех музеев повытаскивали кареты, костюмы и знамена. Не осталось ни единого художника, кому не нашлось бы работы по дорисовке и перерисовке гербов и гербовых щитов. Знать размножилась так основательно, что все гербовые щиты пришлось перекраивать. По общему соглашению цезарианские левые перевязи на гербах отменили, чтобы избежать нивелировки среди ныне здравствующей аристократии и не принижать достоинство вымерших родов.
Каретных дел мастера, полжизни не имевшие работы, вышли из богаделен и приютов прямить спицы и обода государственных карет и руководить заменой кожаных рессор.
Оружейники заново выучились ковать и покрывать чеканкой и позолотой латные рукавицы, шлемы и кирасы - молодые дворяне желали красоваться на коронации в полном рыцарском облачении, невзирая на погоду.
Производители синтетики срочно разместили добавочные заказы на бархат и искусственный, устойчивый к моли горностаевый мех.
Возникли проблемы с короной - ее попросту не существовало. Однако ван Клифф, ван Арпель, Гарри Уинстон и Тиффани объединили усилия мастеров и имеющиеся в наличии драгоценные камни и соорудили корону высотой три фута, так густо усеянную самоцветами, что на спинке трона пришлось сооружать специальную подставку, иначе вес короны сокрушил бы монаршую шею. На церемонии корону несли четверо священников, а после коронации ее разбили на кусочки, оценили каждый камушек и продали в общей сложности за двенадцать миллионов долларов. Фирмы, создавшие корону, получили право изображать на своих вывесках и ярлыках королевский герб с добавлением слов: "Его Величества короля Франции коронных дел мастер".
Кроме проблем государственного переустройства, финансовых, внешнеполитических и церемониальных, переход от республики к монархии повлек за собой тысячи перемен, почти незаметных для среднего гражданина.
В Париже как грибы после дождя стали появляться центры обучения забытым навыкам: стрельбы из лука, изящной походки (с тростью и без), поклона, реверанса, галантного целования руки, тайного языка вееров, утонченных оскорблений и защиты чести. Школы фехтования были переполнены. Старый генерал Виктор Гонцель, лучший в мире специалист по обращению с дульнозарядными кремневыми пистолетами, каждый день давал уроки полусотне дворян, которые готовились стать придворными.
На все эти приготовления Пипин смотрел осуждающе. Из-за прихода вооруженной алебардами делегации, предложившей учредить роту королевских телохранителей, он пропустил лунное затмение. Бедлам, учиненный Наследственным орденом королевских карликов, вынудил его искать убежища в магазинчике дядюшки Шарля.
- В "Фоли-Бержер" проводится конкурс, - пожаловался он дядюшке. - Выбирают королевскую любовницу. Дядюшка, я уважаю национальные традиции. В молодости я отдал им дань, хотя это оказалось дорого и поразительно быстро мне наскучило. Но - представляешь? - они принимают заявки со всех стран мира! Это же форменное безобразие. Даже Мари дуется на меня из-за этого. Черт побери, дядюшка, ты хоть раз слышал, какую чушь несут эти девицы?
- Мне обычно удавалось тем или иным способом избегать огласки, - заметил дядюшка. - Мой мальчик, кое-где ты, конечно, можешь проявить твердую королевскую волю, однако ты сильно ошибаешься, если думаешь, что можно быть королем Франции, не имея любовницы, этого вечного источника любопытства твоих подданных, идеала капризной непосредственности, грации и лукавства.
- Но из-за королевских любовниц страну постоянно лихорадило!
- Конечно. В том-то вся и соль. Тебя что, твоя астрономия совсем лишила здравого смысла и знания истории?
- Я заведу министра! - решительно сказал Пипин. - Немедленно. Я обязательно подыщу какого-нибудь Мазарини. Или Ришелье. Пускай за все отдувается он.
- Никакой стоящий министр не позволит тебе отвертеться от любовницы. Ты только представь себе - король без любовницы! Все равно что голый! Франция этого не потерпит.
- Все кому не лень только и делают, что суют нос в мои дела. Меня еще не короновали, а уже ни на минуту не оставляют в покое… Кстати, должен тебе сказать: ты пренебрегаешь своим наследственным статусом. До меня дошли слухи, что ты обнаружил целый чердак неподписанных Буше.
- Нужно же как-то зарабатывать на жизнь, - сказал дядюшка. - Но вернемся к тебе. Не думай, будто я бросил тебя на произвол судьбы. Я много размышлял. Пипин, пожалуйста, выслушай меня внимательно. В Америке чиновники крупного ранга или партийные лидеры, обнаружив, что добросовестное исполнение служебных обязанностей идет вразрез с их личными интересами, нашли удобный выход. Они прибегают к услугам рекламных агентств и передают им информацию о своих делах или делах своих партий. Большие рекламные агентства, с их огромным штатом, с их, как говорят американцы, "ноу-хау", способны управляться и с организационными проблемами, и с общественным мнением, и с кадрами, и с прессой. Если подобная компания может обслужить и президента, и политическую партию, - почему бы ей не обслужить короля? Ты только представь, какой у них опыт, какая компетентность! Они строят внешнюю политику, не подлаживаясь под бюрократа, которому дела давно опостылели, а из соображений наибольшей выгоды. Можно ли быть осторожнее и мудрее тех, чей доход зависит как раз от осторожности и мудрости? Если ты сумеешь договориться с таким агентством, то сможешь спокойно вернуться к своему телескопу. Рекламное агентство сделает за тебя все и проследит, чтобы в прессу попало только нужное. Они, я думаю, смогут решить и проблему королевской любовницы.
- Звучит заманчиво, - сказал Пипин.
- Но это еще не все. Представь себе такую простую вещь, как появление перед публикой на телеэкране. Предвижу: как королю Франции тебе обязательно придется выступить по телевидению.
- И что они тогда будут делать?
- Предположим, президенту нужно произнести речь. Всякая случайность должна быть исключена. Президента консультирует профессиональный оратор, указывая, где сделать паузу, что акцентировать, где повысить голос; но поводу каждой мелочи советуются с человеком знающим, показавшим на собственном примере, как понравиться публике.
- С Мэрилин Монро, например?
- Что-то в этом роде. И это еще не все. Потом к делу подключаются братья Вестморы, спецы по гриму. Президент не просто говорит. Совсем нет. Его выступление ставят как спектакль. Репетируют. Доводят до совершенства. Публичная речь - не просто озвученный человеком текст. Говорящий может быть искренним, но речь его может прозвучать фальшиво. Ведь речи, как правило, пишут не те, кто их произносит. Их пишет агентство. Президент - очень занятой человек. Иногда он даже не успевает прочесть свою речь перед началом репетиций. Кстати…
- Что?
- У вас есть собака?
- У Мари есть кот.
- Не важно. Да и для Франции, наверное, это не так актуально.
- Ты думаешь, агентства возьмутся за это? - спросил с неподдельным интересом Пипин.
- Постараюсь разузнать, не привлекая лишнего внимания. Во всяком случае, спросить у них самих не повредит. Пусть это и не самое прибыльное дело, но какая честь, какая ответственность - представлять короля Франции! Для агентства это очень выгодно. Это называется "престиж фирмы", и его стараются поддерживать на самом высоком уровне. Я постараюсь разузнать. Будем надеяться на лучшее.
- Я очень, очень надеюсь, - сказал король.
Весна в Париже выдалась, как всегда, чудесная. Фабрики круглые сутки работали, производя все "королевское" и "национально-французское". А предчувствие хороших времен и стабильности побудило фабрикантов урезать зарплаты.
Само собой, мадам восприняла изменение своего статуса со здоровым энтузиазмом. Как переезд из одной квартиры в другую, более просторную, но с теми же проблемами. Мадам составляла списки покупок. И жаловалась, что ее муж несерьезно относится к новым обязанностям.
- У нас тысяча дел, а ты попусту слоняешься по дому, - упрекала она его.
- Знаю, - отвечал он тоном, означавшим, что он не слушает.
- Ты сидишь и читаешь!
- Знаю, дорогая.
- Что же такое ты знаешь? Что, по-твоему, полезного для нас ты собираешься вычитать?
- Извини?
- Я спрашиваю, что ты читаешь?
- А, историю.
- Историю? Сейчас?
- Я изучаю историю моей семьи и наследовавших нам семей.
- Мне всегда казалось, - сказала мадам раздраженно, - что короли Франции, даже бездарные, неплохо жили и без исторического образования. Конечно, бывали исключения.
- Дорогая, как раз об исключениях я и думаю. О Луи Шестнадцатом, например. Ведь он был добрым человеком. И имел добрые намерения.
- А может, он был просто дурак.
- Может, - сказал Пипин. - Но я его понимаю, хотя мы и не родственники. Думаю, я немного похож на него. Я пытаюсь понять, где он ошибся. Я бы не хотел попасть в ту же ловушку.
- Вы витаете в облаках, месье. Вместо этого вы бы лучше поинтересовались, что с вашей дочерью!
- А что с ней? Что она еще натворила?
Клотильда жила необычной жизнью. Когда в возрасте пятнадцати лет она написала ставший бестселлером роман "Прощай, моя жизнь", ее общества домогались, ее обхаживали самые изощренные умы того времени. Ее превозносили редукционисты, ресуррекционисты, протонисты, неэкзистенциалисты и квантумисты. Книга заставила сотни психоаналитиков просеивать и изучать ее подсознательное. У Клотильды был свой столик в "Кафе Тривши", где вокруг нее вились обожатели и где она решала проблемы религии, философии, политики и эстетики. За этим самым столиком она начала второй роман, который получил название "Здравствуй, смерть", но так и не был дописан. Ее поклонники основали новую философскую школу "клотильдизма", которую заклеймила Церковь и из-за которой шестьдесят восемь восторженных юнцов покончили с собой, спрыгнув с Триумфальной арки.
За увлечением политикой и религией последовал символический брак с белым быком в Булонском лесу. Знаменитые дуэли Клотильды, когда она вывела из строя трех престарелых академиков и сама получила укол рапирой в правую ягодицу, обсуждал весь Париж. Все это она успела, не разменяв и третьего десятка. В статье, напечатанной в "Дебезбелье", она написала, что ее карьера не оставила ей времени для детства.
Потом она достигла той стадии, когда все дни проводят в кинотеатрах, а вечера - в спорах о сравнительных достоинствах Грегори Пека, Тэба Хантера, Марлона Брандо и Фрэнка Синатры. Мэрилин Монро, по ее мнению, перезрела, а Джина Лоллобриджида - просто корова. Клотильда отправилась в Рим, где сыграла в трех версиях "Войны и мира" и в двух - "Камо грядеши", но отзывы критиков повергли ее в такое уныние, что превращение в "Ее Высочество принцессу Франции" подоспело как раз вовремя. Здесь по крайней мере конкуренции было поменьше.
Клотильда начала думать о себе во множественном числе. Говорить "наши люди", "наше положение", "наш долг". Ее первом высочайшим волеизъявлением стал пуск фонтанов в Версале. За ним последовал план (не без исторических параллелей), особенно дорогой сердцу принцессы. Она наметила поблизости от Версаля местечко, для которого придумала название "Милый загончик". Там она хотела устроить маленькие коттеджи, корали, амбары и салун. Там постоянно калились бы на кострах клейма, быки-двухлетки с бешеными глазами кидались бы на стены загонов. В "Милый загончик" съехались бы Рой Роджерс, Алан Лэдд, Хут Гибсон, Гэри Купер - сильные, немногословные. Они почувствовали бы себя в "Маленьком загончике" как дома. Клотильда в кожаной юбке и черной рубашке подносила бы им текилу в толстостенных стаканчиках. А если бы заговорили револьверы - разве этого избежишь, когда собираются сильные, страстные, суровые мужчины? - тогда принцесса бинтовала бы раны и нежными августейшими руками утешала бы страдающих от боли, но мужественно молчащих страдальцев. Этим планы Клотильды на будущее пока полностью исчерпывались.
Приблизительно тогда же она стала снова брать своего старого плюшевого медвежонка в постель. И до безумия влюбилась в Тода Джонсона.
Она встретила его в "Лез Амбассадор", куда пришла вместе с молодым Жоржем де Маринэ - точнее, графом де Маринэ - семнадцатилетним апатичным бездельником. Жорж окольными путями вызнал, что Клотильда слыхала о приезде в Париж Тэба Хантера. А попутно (поскольку принадлежал к тому же фан-клубу) выяснил, что Хантер вечером обязательно объявится в "Лез Амбассадор".
Тоду Джонсону случилось сидеть рядом с Клотильдой поблизости от сцены. Клотильда наблюдала за ним, чувствуя, как кровь стучит в висках, а сердце колотится о ребра. В конце концов, наклонившись к нему и стараясь перекричать визг скрипок, она спросила:
- Вы американец?
- Ну, - ответил Тод.
- Будьте осторожнее. Шампанское они открывают до тех пор, пока им не прикажут остановиться.
- Спасибо. Они уже начали. А вы француженка?
- Конечно.
- Не знал, что сюда и французы заходят.
Под столом Жорж сильно пнул Клотильду в щиколотку. Клотильда покраснела.
- Пардон, - сказал Тод. - Разрешите представиться. Тод Джонсон.
- Я знаю, как это делают в Америке, - сказала Клотильда. - Я была в Америке. Позвольте вам представить графа де Маринэ. А теперь, - сказала она Жоржу, - вы должны представить меня. Как полагается в Америке.
Жорж старательно сощурился, изображая презрение.
- Знакомьтесь, мадемуазель Клотильда Эристаль.
- Слышали, как же, - сказал Тод. - Вы актриса?
Клотильда сделала ему глазки и кокетливо промурлыкала:
- Нет, месье, не более чем любая другая женщина.
- Это хорошо, - сказал Тод. - У вас классный английский.
Жорж произнес равнодушным тоном, который считал крайне оскорбительным:
- Месье, должно быть, говорит по-французски?
- У меня принстонский французский, - ответил Тод. - Могу задавать вопросы, а ответов не понимаю. Но я учусь. Пару недель назад я вообще был ни бум-бум.
- Вы надолго в Париж?
- Сам еще не знаю. Можно заказать вам шампанское?
- Если прикажете им остановиться. Не позволяйте им надувать вас, как какого-нибудь… аргентинца.
Вот так это и началось.
Тод Джонсон был идеальным американским юношей - высокий, голубоглазый, коротко стриженный, неплохо, по тогдашним стандартам, образованный, хорошо воспитанный и вежливый. Его отцом был X. У. Джонсон, Король Яичный, правивший из своей резиденции в Петалуме, штат Калифорния, и имевший, по слухам, двести тридцать миллионов белых леггорнов. Королем X. У. Джонсон сделал себя сам, собственными усилиями выкарабкавшись из отчаянной бедности.
Так что Тод, при всем своем богатстве, блеском родословной не отличался. После полугодовой прогулки по Европе ему надлежало вернуться домой, в Петалуму, начать с самых азов куриного бизнеса и потихоньку, не торопясь добраться до самого верха - чтобы унаследовать дело. Про куриную империю Тод рассказал Клотильде только после нескольких свиданий. Но к тому времени он так вскружил ей голову, Клотильда так размякла и расчувствовалась, что забыла рассказать про свои семейные новости. Клотильда-романистка, Клотильда-путешественница, коммунистка, принцесса перестали существовать. В двадцать она влюбилась, как пятнадцатилетняя, со вздохами и слезами. Принцесса Франции стала настолько рассеянной и апатичной, что мадам была вынуждена применить старое народное средство, уложившее, правда, Клотильду на некоторое время в постель, но зато позволившее обойтись без психиатра. Ее телу пришлось поработать, чтобы выжить под действием народного средства, и рассудок волей-неволей встал на место. Любви это не помешало, но здравомыслия добавило.
19** год выдался для американского рекламного бизнеса жарким. У "Би Би Ди и компани" работы было по горло - они переписывали американскую конституцию и проталкивали на рынок новое авто типа "гольф-амфибия".
"Райкер, Данлап, Ходжсон и компаньоны" взяли бы заказ во Франции, в принципе, еще осенью, но их ведущие специалисты работали на раскрутке "Нью дент" - новой зубной пасты, способствующей росту зубов.
"Мерчисон и коллеги" занимались нефтепроводом, прозванным в прессе "У-топ", - двадцатичетырехдюймовой трубой, протянутой по морскому дну от Саудовской Аравии до Нью-Джерси, с плавучими насосными станциями через каждые пятьдесят миль. Дело осложнялось постоянным вмешательством мистера Банджера, демократа, сенатора от Нью-Мексико, изводившего всех нелепыми расспросами. Его, видите ли, интересовало, почему ресурсы и материалы армии и флота используются частными компаниями. "Мерчисон и коллеги" проторчали в Вашингтоне большую часть весны и все лето.
Если бы хоть одно из этих крупных агентств не было занято и оказало содействие, коронация прошла бы с меньшими потерями.
Нет такого пера, которое смогло бы в полной мере описать всю роскошь, сумятицу, драматичность, торжественность и безалаберность, царившие пятнадцатого июля на коронации в Реймсе. Газеты посвятили событию не один миллион слов. Всякая газета тиражом больше двадцати тысяч экземпляров выделила полноцветный разворот с фотографиями.
На первой полосе нью-йоркской "Дейли ньюс" красовался четырехдюймовый заголовок "Лягушатники коронуют Пипку".
О коронации написал каждый американский журналист, репортер и внештатный обозреватель.
Конрад Хилтон не упустил случая открыть новый отель "Хилтон-Версаль".
Издатели заранее закупили права на автобиографии всех французских аристократов.
Знаменитая Луэлла Парсонс выпустила передовицу под заголовком "Осчастливит ли Клотильда Голливуд?".
Читателю следует поискать подробности этого великого для Реймса и Парижа дня в тогдашних газетах. Там в деталях описаны и давка в соборе, и галдеж спекулянтов, и сувенирные лавки, забитые дешевыми статуэтками и модельками королевских карет, и колыхающаяся на площади толпа, и пробка по дороге в Реймс, сравнимая разве что с финалом велогонки "Тур де Франс". Одна фирма сколотила капитал на торговле миниатюрными гильотинами.