- Нет, вам там не понравится, - сказала она, придвинув к нему бокал, чтобы он налил ей еще сидра. - Одни протеины и прочие полезные вещества. Люди подходят к вам и… простите, но у вас такая прекрасная аура!
- Что прекрасная?
- Никогда не слышали про ауру? О, какой вы счастливчик! Я чищу свою часами. А об астральной плоскости слышали?
Об астральных плоскостях он слышал и порицал их.
- Так вот. К счастью, это была аура Хелен, а не моя, и сестре надо было холить ее и лелеять. А я сидела, зажав рот платком, чтобы не рассмеяться, пока специалист по ауре не ушел.
- Удивительные с вами обеими случаются истории. Меня еще никто не спрашивал про мою… как она там называется? Может, ее у меня нет.
- Ауры не может не быть, но у вас она, наверное, такого ужасного цвета, что никто не осмеливается о ней даже упомянуть.
- Но скажите мне, мисс Шлегель, вы действительно верите в сверхъестественное и тому подобное?
- Очень трудный вопрос.
- Почему? Вам сыр "Грюйер" или "Стилтон"?
- "Грюйер", пожалуйста.
- Лучше возьмите "Стилтон".
- "Стилтон". Потому что, хотя я не верю в ауры и считаю, что богословие - это лишь остановка на полдороге…
- …все-таки, возможно, в этом что-то есть, - нахмурившись, закончил он за нее.
- Даже не совсем так. Вполне может статься, что это неправильный путь. Мне трудно объяснить. Я не верю во все эти модные фантазии, и все же не могу себя заставить сказать, что я в них не верю.
Похоже, мистеру Уилкоксу этого было недостаточно.
- Значит, вы не дали бы мне слово, - продолжал он, - что вы не являетесь адептом астральных тел и всего такого прочего?
- Дала бы, - сказала Маргарет, удивившись, что эта тема оказалась для него такой важной. - В самом деле, я даю вам слово. Когда я говорила, что чищу свою ауру, я просто пыталась пошутить. Но почему вы хотите определенности в этом вопросе?
- Не знаю.
- Нет уж, мистер Уилкокс, знаете.
"Да, я", "нет, не ты", - послышалось от сидевших напротив влюбленных. Маргарет секунду помолчала, а потом сменила тему.
- Как ваш дом?
- С тех пор как неделю назад вы почтили его своим присутствием, там ничего не изменилось.
- Я говорю не о Дьюси-стрит, а, конечно же, о Говардс-Энде.
- Почему "конечно же"?
- Вы не могли бы отказать вашему жильцу и сдать его нам? Мы почти совсем потеряли голову.
- Дайте подумать. Мне хотелось бы помочь. Но я считал, что вы желаете остаться в городе. Вот вам совет: выберите район, потом решите, какая цена вас устроит, и не отступайте от принятого решения. Так я получил и Дьюси-стрит, и Онитон. Сказал себе: "Я хочу жить именно здесь", - так и случилось. Онитон - редкое место.
- Но я-то отступаю от принятых решений. Мужчины, мне кажется, гипнотизируют дома. Запугивают их одним своим взглядом, и те, дрожа, сами идут к ним в руки. Женщины так не могут. Меня вот, наоборот, дома завораживают. У меня нет власти над вещами, наполненными жизненной энергией. Ведь дома - живые. Или вы не согласны?
- Вы меня ставите в тупик, - ответил он и добавил: - Кажется, именно так вы разговаривали со своим конторским служащим?
- Да? То есть да, разговаривала. Более или менее. Я со всеми так разговариваю - или пытаюсь.
- Я знаю. И сколько, вы думаете, он из всего этого понял?
- Это его дело. Я не считаю, что в разговоре нужно подстраиваться под собеседника. Без сомнения, можно найти какое-то средство обращения, которое покажется вполне приемлемым, но оно так же похоже на что-то настоящее, как деньги похожи на еду. В нем не будет ничего питательного. Вы передаете его низшим классам, а они возвращают его вам, и все это называется социальными контактами или общими усилиями, когда на самом деле это взаимное самодовольство, если хотите. Наши друзья в Челси этого не видят. Они говорят, что следует прилагать все усилия, чтобы быть понятным, и жертвовать…
- Низшим классам, - перебил мистер Уилкокс, вклинившись в рассуждения Маргарет. - Ну-ну, стало быть, вы все-таки признаете, что существуют богатые и бедные. Это уже кое-что.
Маргарет нечего было ответить. То ли он был невероятно глуп, то ли понимал ее лучше, чем она сама.
- Вы признаете, что, если богатство разделить на всех поровну, через несколько лет вновь появятся те же самые богатые и бедные. Работяга вылезет наверх, а бездельник скатится на дно.
- С этим все согласны.
- Ваши социалисты - нет.
- Мои-то согласны. Ваши, может, и нет. Но я сильно подозреваю, что ваши вовсе не социалисты, а кегли, которые вы смастерили для собственного удовольствия. Мне трудно вообразить живое существо, которое так легко сбить с ног.
Он возмутился бы, если бы это сказал мужчина. Но женщинам позволено говорить все - таково было одно из его непреложных убеждений - и он лишь парировал с веселой улыбкой:
- Мне решительно все равно. Вы сделали два убийственных предположения, и я от всего сердца готов с вами согласиться.
Когда ленч закончился, Маргарет, извинившись, что не сможет поехать на ипподром, отправилась домой. Иви почти с ней не разговаривала, и Маргарет заподозрила, что встречу за ленчем устроил ее отец. Они оба начали двигаться к более близким отношениям, отдаляясь от собственных семей. Началось это давно. Она была подругой его жены, и поэтому он подарил ей на память тот серебряный флакон для нюхательной соли. С его стороны было очень мило сделать такой подарок. И он, в отличие от многих мужчин, всегда предпочитал ее общество обществу Хелен. Но в последнее время их сближение было поразительно скорым. За неделю они прошли больше, чем за два года, и начали по-настоящему понимать друг друга.
Она не забыла его обещания испробовать кухню Юстаса Майлса и пригласила его, как только смогла договориться с Тибби, чтобы тот составил им компанию. Мистер Уилкокс пришел и смиренно отведал здоровой и полезной пищи.
На следующее утро Шлегели уехали в Суонидж. Новый дом они так и не нашли.
18
Когда они сидели за завтраком у тетушки Джули в доме "На заливе", сдерживая проявления ее чрезмерного гостеприимства и наслаждаясь морским видом, Маргарет получила письмо, приведшее ее в смятение. В нем мистер Уилкокс объявлял о "важных переменах" в его планах. Ввиду замужества Иви он решил отказаться от дома на Дьюси-стрит и был готов сдать его в аренду на год. Письмо было написано в деловом ключе: мистер Уилкокс четко разъяснял, что для них сделает, а чего не сделает. И какова арендная плата. Если они согласны, Маргарет следовало приехать немедленно - это слово было подчеркнуто, что необходимо делать, когда обращаешься к женщинам, - и с ним вместе осмотреть дом. Если же они отказываются, то он будет крайне признателен за телеграмму и в этом случае передаст дело агенту.
Письмо взволновало Маргарет, ибо она не могла понять, что на самом деле оно означает. Если она ему нравится, если он уже однажды нашел способ пригласить ее к Симпсону, то, быть может, это такой же способ вытащить ее в Лондон и там сделать ей предложение? Она сформулировала этот вопрос для себя как можно более откровенно, надеясь, что ее сознание отзовется каким-нибудь возгласом вроде: "Какая ерунда! Ну и глупая же ты!" Но сознание лишь чуть-чуть встрепенулось и затихло. Некоторое время Маргарет сидела, глядя на мелкие волны и размышляя, не покажется ли эта новость странной для остальных членов семьи.
Как только она начала говорить, звук собственного голоса придал ей уверенности. Скорее всего за письмом ничего не стоит. Реакция родных тоже была предсказуемой, и в шуме начавшегося разговора исчезли все ее страхи.
- Тебе нет надобности ехать… - начала хозяйка дома.
- Надобности нет, но не лучше ли будет все же поехать? Ситуация становится довольно серьезной. Мы упускаем возможности одну за другой, и в конце концов окажемся на улице с узлами и чемоданами. Мы не знаем, чего хотим, в этом наше несчастье…
- Нет, просто у нас нет настоящих привязанностей, - сказала Хелен, уплетая поджаренный хлебец.
- Не поехать ли мне сегодня в город, снять дом, даже если он самый неподходящий, вернуться завтра дневным поездом и начать наслаждаться жизнью? Я буду злиться на себя и раздражать окружающих, пока не покончу с этим делом.
- Но ты не совершишь ничего необдуманного, Маргарет?
- Там не может быть ничего необдуманного.
- Кто такие эти Уилкоксы? - включился в разговор Тибби. Вопрос, прозвучавший глупо, на самом деле был совсем не простым, ибо тетя Джули с трудом могла на него ответить.
- Лично я даже не представляю, как себя вести с этими Уилкоксами. И не вижу, какое они имеют к нам отношение.
- И я тоже, - согласилась Хелен. - Странно, что мы не теряем их из виду. Из всех наших гостиничных знакомых остался только мистер Уилкокс. Уже больше трех лет прошло, и за это время мы утратили связь с гораздо более интересными людьми.
- Интересные люди не предлагают нам дома.
- Если ты начнешь рассуждать в духе честных англичан, я запущу в тебя этой патокой.
- Дух честных англичан куда лучше, чем дух космополитов, - сказала Маргарет вставая. - Ну что, дети, как нам поступить? Вы видели дом на Дьюси-стрит. Что мне ответить: "да" или "нет"? Тибби, душа моя, ты как думаешь? Я очень хочу заставить высказаться вас обоих.
- Все зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слово "да…".
- Ничего от этого не зависит. Скажи "да".
- Скажу "нет".
Теперь Маргарет заговорила довольно серьезно.
- Полагаю, - начала она, - наша порода вырождается. Мы не можем решить даже такой незначительный вопрос. А что будет, если мы столкнемся с проблемами более серьезными?
- С этими-то мы запросто разделаемся, - откликнулась Хелен.
- Я подумала об отце. Как он решился уехать из Германии, когда в молодости за нее воевал и все его чувства и друзья были прусские? Как он смог перебороть свой патриотизм и найти иную цель в жизни? Меня бы это убило. Ему было почти сорок, и он поменял страну и идеи, а мы в нашем возрасте не можем поменять дом. Это унизительно.
- Ваш отец, возможно, и мог поменять страну, - сказала миссис Мант весьма раздраженно. - И это, наверное - хотя вовсе не обязательно, - дело хорошее. Но менять жилье он мог не лучше вашего - точнее, гораздо хуже. Век не забуду, как натерпелась бедняжка Эмили, переезжая из Манчестера.
- Так я и знала! - воскликнула Хелен. - Я же говорила: мы путаемся в несущественном. А когда происходит что-то большое, настоящее, мы все решаем в одночасье.
- Путаемся, дорогая моя? Ты была слишком мала и не помнишь - точнее, тебя тогда вовсе не было. А мебель погрузили и отправили еще до подписания договора об аренде дома на Уикем-плейс, и Эмили ехала в Лондон на поезде с младенцем на руках - это была Маргарет - и с небольшим багажом, практически не зная, где будет ее новое жилье. Съезжать из этого дома, быть может, трудно, но это ничто по сравнению с теми мучениями, которые нам всем пришлось претерпеть, чтобы вы туда въехали.
Хелен закричала с набитым ртом:
- И это человек, который бил и австрийцев, и датчан, и французов, тот, кто победил и немцев, сидевших у него внутри. А мы такие же, как он.
- Говори о себе, - сказал Тибби. - И не забывай, пожалуйста, что я космополит.
- Может, Хелен и права.
- Конечно, она права, - подтвердила Хелен.
Должно быть, Хелен действительно была права, но в город она не поехала. Поехала Маргарет. Прерванный отдых, пожалуй, самая худшая из мелких неприятностей, и человеку можно простить уныние, если деловое письмо отрывает его от моря и друзей. Маргарет не верилось, что отец когда-нибудь испытывал схожие чувства. В последнее время у нее начались проблемы со зрением, поэтому она не могла читать в поезде, а на пейзаж за окном смотреть было скучно - она проезжала здесь только вчера. В Саутгемптоне она "помахала" Фриде: та ехала к ним в Суонидж, и миссис Мант высчитала, что их поезда должны пересечься, - но Фрида смотрела в другую сторону и Маргарет продолжила путь, чувствуя себя одинокой старой девой. И правда, только старая дева могла вообразить, что мистер Уилкокс за ней ухаживает! Как-то раз она была в гостях у одной такой - бедной, глупой и непривлекательной. У дамы развилась настоящая мания: ей все казалось, что любой общавшийся с ней мужчина непременно в нее влюбляется. Как обливалось кровью сердце Маргарет, когда она наблюдала за бедняжкой, постоянно пребывающей в этом заблуждении! Как она выговаривала ей, объясняла и в отчаянии уступала! "Возможно, меня и обманул викарий, дорогая, но молодой человек, который приносит дневную почту, действительно мной увлечен и даже…" Маргарет всегда казалось, что из всех закоулков старости этот самый отвратительный; впрочем, она и сама могла в него попасть хотя бы по причине своей девственности.
Мистер Уилкокс лично встретил ее на вокзале Ватерлоо. Она сразу заметила, что он не такой, как обычно. Прежде всего он обижался на каждое слово.
- Ужасно мило с вашей стороны, - начала она, - но, боюсь, ничего не получится. Дом был построен не для семейства Шлегелей.
- Что? Вы приехали с намерением отказаться?
- Не совсем так.
- Не совсем так? В таком случае едем.
Она остановилась полюбоваться автомобилем. Он был совсем новый и еще красивее, чем тот пурпурный гигант, который вез тетю Джули к разразившейся три года назад катастрофе.
- По-моему, он очень хорош, - сказала она. - Как вы его находите, Крейн?
- Пойдемте, пора, - сказал хозяин автомобиля. - Откуда, Бог мой, вы узнали, что моего шофера зовут Крейн?
- Да я ведь знакома с Крейном: однажды он возил нас с Иви. Я знаю, что у вас есть горничная по имени Мильтон. Я вообще знаю много всякой всячины.
- Иви! - откликнулся он обиженным тоном. - Вы ее не увидите. Ушла куда-то с Кахиллом. Ничего хорошего, скажу я вам, все время быть одному. Целый день работаю - работы и в самом деле невпроворот, - а когда прихожу вечером домой, признаюсь вам, мне так тошно.
- Как ни нелепо это звучит, мне тоже одиноко, - ответила Маргарет. - Тяжело покидать свой старый дом. Я почти ничего не помню, что было до Уикем-плейс, а Хелен и Тибби в нем родились. Хелен говорит…
- Вы тоже чувствуете себя одиноко?
- Ужасно. Привет, парламентарии, вот вы и вернулись!
Мистер Уилкокс взглянул на здание парламента с презрением. Более серьезные рычаги власти находились совсем в другом месте.
- Да, опять разглагольствуют, - сказал он. - Но вы говорили…
- Про мебель, но это не столь важно. Хелен утверждает, что одна лишь мебель остается, а дома и люди погибают, и что в конце концов мир станет пустыней, заваленной стульями и диванами - вы только представьте! - которые перекатываются в бесконечном пространстве и на них даже некому присесть.
- Ваша сестрица - мастер пошутить.
- По поводу Дьюси-стрит она говорит "да", а брат - "нет". Уверяю вас, мистер Уилкокс, помогать нам - дело нелегкое.
- Вы не такая уж непрактичная, какой хотите казаться. Меня не проведешь.
Маргарет рассмеялась. Но она была именно такая уж непрактичная. Не умела сосредоточиться на деталях. Парламентарии, Темза, молчаливый шофер вмешивались в процесс поисков жилья и требовали ее реакции или комментария. Невозможно видеть современную жизнь в ее непрерывном течении и одновременно всю целиком, а Маргарет предпочитала видеть всю целиком. Мистер Уилкокс, напротив, замечал лишь непрерывное течение жизни. Он никогда не отвлекался на таинственное или частное. Темза могла бежать вспять, шофер мог скрывать под нездоровой кожей свои чувства и философию. Но они знали свое дело, а он знал свое.
И все же ей нравилось быть с ним. Она видела в нем не упрек, а стимул, отрицание мрачной тоски. Будучи на двадцать лет старше, он сохранил дар, который она, как ей казалось, уже утратила - не ту творческую силу, что присуща юности, но ее самоуверенность и оптимизм. Он точно знал, что наш мир - очень приятное место. У него был прекрасный цвет лица; волосы поседели, но не поредели; густые усы и глаза, которые Хелен сравнила с конфетами "Коньячные шарики", были так соблазнительно опасны - и не важно, смотрели они на трущобы или на звезды. Когда-нибудь, лет через тысячу, этот тип людей, быть может, и не будет востребован. Но сейчас те, кто считают себя выше их - хотя, возможно, они и вправду выше, - все-таки должны воздать им по заслугам.
- Во всяком случае, вы быстро откликнулись на мою телеграмму, - заметил он.
- О, я все-таки способна понять, когда мне предлагают что-то хорошее.
- Я рад, что вы не презираете прелести этого мира.
- Боже мой, нет, конечно! Это делают только идиоты или формалисты.
- Рад, очень рад, - повторил он, неожиданно смягчившись и обернувшись к ней, словно ее замечание доставило ему удовольствие. - У тех, кто претендует на звание интеллектуалов, слишком много ханжеского нытья. Я рад, что в вас этого нет. Самоотречение хорошо как средство укрепления характера. Но я не выношу людей, пренебрежительно отзывающихся о радостях жизни. Обычно они преследуют корыстные цели. А вы как относитесь к таким людям?
- Радости жизни бывают двух видов, - сказала Маргарет, тщательно подбирая слова. - Те, что мы можем разделить с другими: например огонь, погода или музыка, - и те, что не можем, - например еда. Все зависит от того, о чем идет речь.
- Я, конечно, имею в виду разумные радости. Мне не хотелось бы думать, что вы…
Он склонился к ней, фраза осталась недоговоренной. Маргарет совсем перестала соображать, и в голове у нее все завертелось, как огонь в маяке. Он ее не поцеловал, потому что было половина первого и машина проезжала мимо конюшен Букингемского дворца. Но атмосфера была так насыщена чувствами, что люди на улице, казалось, существовали лишь в воображении Маргарет, и она удивилась, что Крейн этого не понял и не свернул. Хоть она и чувствовала себя идиоткой, но увидела, что мистер Уилкокс был, несомненно, более - как бы это сказать? - более углублен в психологию, чем обычно. Ведя свои дела, он научился верно судить о характере человека, но в этот день он, казалось, смотрел на вещи шире и замечал и иные качества, не только аккуратность, послушание и решительность.
- Я хочу обойти весь дом, - объявила она, когда они прибыли на место. - Как только вернусь в Суонидж, а это будет завтра днем, я еще раз поговорю с Хелен и Тибби и вышлю вам телеграмму: "да" или "нет".
- Договорились. Столовая.
Они начали обход.