- Пошли, Джеки, - помедлив, сказал Леонард. - Мы только обременяем этих дам, а сами ничего не стоим. Они уже потратили кучу денег, чтобы помочь мне найти место, но им это никогда не удастся. Для таких ничтожеств, как мы, никакой работы нет.
- Мы бы желали найти для вас работу, - очень вежливо произнесла Маргарет. - Мы правда хотели бы… И я, и моя сестра. Просто вам не повезло. Идите в гостиницу, выспитесь хорошенько, и когда-нибудь, если сочтете нужным, отдадите мне деньги.
Но Леонард стоял на краю пропасти, а в такие моменты все видится очень ясно.
- Вы сам не понимаете, что говорите, - сказал он. - Теперь я никогда не найду места. Если богатые терпят неудачу в одной профессии, они берутся за другую. Но это не про меня. У меня была своя ниша, но я из нее выпал. Я мог вполне успешно заниматься одним определенным видом страхования в одной определенной конторе и получать за это жалованье - вот и все. Поэзия - ничто. Ваши деньги тоже ничто, если вы следите за моей мыслью. Я хочу сказать, что, если человек, которому двадцать с небольшим, теряет конкретную работу, с ним все кончено. Я видел, как это происходило с другими. Какое-то время друзья давали им деньги, но в конце концов они все равно падали в пропасть. Ничто не поможет. Весь мир против нас. Всегда будут богатые и бедные.
Он замолчал.
- Хотите что-нибудь попробовать? - предложила Маргарет. - Я не знаю, что делать. Это не мой дом, и хотя мистер Уилкокс будет рад видеть вас в любое другое время… Как я уже сказала, я не знаю, что делать, но я постараюсь сделать для вас что смогу. Хелен, предложи им что-нибудь. Возьмите сандвич, миссис Баст.
Они подошли к длинному столу, за которым еще стоял слуга. Покрытые глазурью торты, бесчисленные сандвичи, кофе, крюшон из красного вина, шампанское остались почти нетронутыми: гости не смогли всего этого одолеть. Леонард отказался. Джеки сказала, что немного попробует. Маргарет оставила супругов пошептаться и снова заговорила с Хелен.
- Хелен, - сказала она, - мне нравится мистер Баст. Я согласна, что ему стоит помочь. Согласна, что мы несем прямую ответственность.
- Нет, косвенную. Через мистера Уилкокса.
- Позволь мне сказать тебе раз и навсегда, что, если ты не изменишь своего к нему отношения, я ничего не буду делать. Конечно, с логической точки зрения ты права и имеешь основания высказываться о Генри весьма нелицеприятно. Только я не собираюсь тебя слушать. Так что выбирай.
Хелен смотрела на закат.
- Если ты обещаешь отвести их тихонько в гостиницу "Георг", я поговорю с Генри - но, имей в виду, поговорю так, как считаю нужным, без всяких нелепых воплей о справедливости. Меня твоя справедливость не волнует. Если бы речь шла только о деньгах, мы с тобой могли бы все решить сами, но он хочет получить работу, а этого мы не можем ему дать. Но Генри, вероятно, может.
- Это его долг, - проворчала Хелен.
- Долг меня тоже не волнует. Меня волнуют судьбы разных людей, с которыми мы знакомы, и то, как при существующем положении дел постараться кое-что улучшить. Мистер Уилкокс терпеть не может, когда его просят об одолжениях: таковы все деловые люди, - но я обращусь к нему с этой просьбой, рискуя нарваться на отказ, потому что хочу кое-что улучшить.
- Прекрасно. Обещаю. И не слишком волнуйся.
- Тогда веди их в "Георг", а я попробую. Бедняги! Они, кажется, и правда очень устали.
Попрощавшись с Бастами, Маргарет добавила:
- Я тебе еще не все сказала, Хелен. Ты потакаешь только собственным желаниям. И я не собираюсь с этим мириться. С возрастом ты становишься все менее сдержанной. Подумай об этом и постарайся изменить свой характер, иначе впредь нам будет трудно.
Маргарет вернулась к Генри. К счастью, он присел отдохнуть: забота о физической форме была для него важным делом.
- Это местные? - спросил он с приятной улыбкой.
- Ты не поверишь, - ответила Маргарет, садясь рядом. - Теперь уже все в порядке, но это приехала моя сестра.
- Хелен здесь? - воскликнул он, собираясь встать. - Но она ведь сказала, что не приедет. Я решил, что она презирает свадьбы.
- Не вставай. Она приехала не на свадьбу. И я отправила ее в "Георг". - Гостеприимный по природе, Генри начал было возражать. - Нет. С ней вместе приехали двое ее протеже, так что ей надо быть с ними.
- Тогда пусть они все остановятся у нас.
- Мой милый Генри, ты их видел?
- Я точно заметил какую-то женщину в бесформенно-коричневом.
- Бесформенно-коричневая была Хелен. А ты заметил еще двоих в бесформенно-сине-зеленом и бесформенно-желто-розовом?
- Что? Так они пришли попировать?
- Нет, по делу. Они явились ко мне, и позже я хотела бы с тобой об этом переговорить.
Маргарет устыдилась собственной дипломатичности. При общении с человеком по фамилии Уилкокс ее все время подмывало оставить дружеский тон и стать той женщиной, какую он желает видеть! Генри сразу же понял намек и возразил:
- Почему позже? Скажи сейчас. Сейчас самое время.
- Сказать?
- Если история не очень долгая.
- Ну, не на пять минут. А в конце - кульминация: я хочу попросить тебя найти в твоей конторе работу для этого человека.
- Какова его квалификация?
- Не знаю. Он клерк.
- Сколько лет?
- Пожалуй, лет двадцать пять.
- Как его зовут?
- Баст, - сказала Маргарет и чуть было не напомнила, что они уже встречались на Уикем-плейс, но вовремя остановилась. Встреча была не слишком приятная.
- Где он работал раньше?
- В банке Демпстера.
- Почему уволился? - спросил он, все еще ничего не вспомнив.
- Они сократили штат.
- Ладно, я с ним встречусь.
Это было платой за тактичность и преданность, проявленные ею в тот день. Теперь она понимала, почему некоторые женщины правам предпочитают влияние. Миссис Плинлиммон, осуждая суфражисток, заявила: "Стыдно должно быть женщине, которая не может повлиять на мужа и заставить его голосовать так, как ей нужно". Тогда Маргарет поморщилась, но теперь она сама влияла на Генри, и хотя была рада своей маленькой победе, понимала, что именно так одерживаются победы в гареме.
- Я буду рада, если ты его возьмешь, - сказала она, - только не знаю, насколько он компетентен.
- Сделаю что смогу. Но, Маргарет, ты не должна рассматривать это как прецедент.
- Нет, конечно же, нет…
- Я не в состоянии пристраивать твоих протеже каждый день. Это помешает делу.
- Обещаю - больше не буду. Просто здесь особый случай.
- Все протеже - особый случай.
Она не стала возражать. Генри поднялся и с подчеркнутой любезностью подал ей руку, помогая подняться. Какая пропасть лежала между этим Генри и тем, каким его хотела видеть Хелен! Да и сама она - вечно разрывающаяся между этими двумя людьми, то принимая мужчин такими, какие они есть, то стремясь вместе с сестрой к Истине. Любовь и Истина - их вражда, наверное, вечна. Быть может, на ней и покоится весь зримый мир, а если бы они были едины, то сама жизнь могла бы исчезнуть в разряженном воздухе пространства подобно духам, исчезнувшим, как только Просперо помирился со своим братом.
- Из-за твоего протеже мы опоздали, - сказал Генри. - Фасселлы уже, должно быть, собрались уезжать.
В общем, Маргарет была на стороне мужчин, таких, какие они есть. Генри спасет Бастов, как он спас Говардс-Энд, тогда как Хелен и ее друзья рассуждают об этической стороне спасения. У него были грубые и простые методы, но ведь и мир создан грубо и просто, а красивые горы, реки и закаты, возможно, суть всего лишь внешние украшения, с помощью которых не слишком искусный мастер скрывает швы. Онитон, как и она сама, был несовершенен. Яблони чахлые, замок в развалинах. Он тоже пострадал в пограничной войне между англосаксами и кельтами, между тем, что есть, и тем, что должно было бы быть. Запад вновь отступал, вновь звезды в нужном порядке высыпали на восточном небе. Без сомнения, нам нет на земле покоя, но есть счастье и, спускаясь с холма под руку с любимым человеком, Маргарет чувствовала, что сейчас оно выпало и на ее долю.
К своей досаде, она заметила, что миссис Баст все еще в саду. Мистер Баст и Хелен оставили ее доедать угощение, а сами пошли в гостиницу снять номер. Женщина эта показалась Маргарет отвратительной. Пожимая ей руку, она чувствовала, как ее охватывает ужасный стыд. Она не забыла, какая причина заставила Джеки явиться на Уикем-плейс, и вновь на нее потянуло зловонием пропасти - еще более отталкивающим оттого, что было оно непроизвольным. И ведь в самой Джеки не ощущалось ничего зловещего. Она тихо-мирно сидела с куском торта в одной руке и пустым бокалом из-под шампанского в другой.
- Она слишком устала, - прошептала Маргарет.
- Она слишком кое-что другое, - сказал Генри. - Так не пойдет. Я не допущу, чтобы она сидела у меня в саду в таком состоянии.
- Неужели она… - Маргарет побоялась сказать "пьяная". Теперь, готовясь стать его женой, она выбирала слова. Генри отнюдь не приветствовал рискованные темы.
Он подошел к женщине. Та подняла голову, и ее лицо засияло в сумерках словно гриб-дождевик.
- Мадам, вам будет гораздо удобнее в гостинице, - резко сказал он.
- Так ведь это ж Ген… - проговорила Джеки.
- Ne crois pas que le mari lui resemble, - извиняющимся тоном сказала Маргарет. - Il est tout â fait different.
- Генри! - повторила Джеки, на этот раз совершенно отчетливо.
Мистер Уилкокс вышел из себя.
- Не могу поздравить тебя с твоими протеже, - сказал он.
- Генри, не уходи. Ты ведь любишь меня, дорогуша, верно?
- Господи, что за женщина! - вздохнула Маргарет, подбирая юбки.
Джеки указала на Генри куском торта.
- Ты хороший парень, правда хороший. - Она зевнула. - Знаешь, я тебя люблю.
- Генри, ради Бога, прости.
- За что, скажи на милость? - спросил он и так напряженно взглянул на Маргарет, что она испугалась, не стало ли ему вдруг дурно. Казалось, он шокирован гораздо больше, чем того требовали обстоятельства.
- За то, что втянула тебя в это.
- Пожалуйста, не извиняйся.
Джеки не умолкала.
- Почему она зовет тебя "Генри"? - с невинным видом спросила Маргарет. - Она была с тобой раньше знакома?
- Знакома с Генри? - сказала Джеки. - Кто ж не знаком с Генри! Он удовлетворяет тебя, как когда-то меня, дорогая. Ох уж эти парни! Погоди… Но мы все равно их любим.
- Теперь ты довольна? - спросил Генри.
Маргарет стало страшно.
- Не понимаю, что здесь происходит, - сказала она. - Пойдем в дом.
Но он решил, что она притворяется. Решил, что ему нарочно подстроили ловушку. И увидел, как рушится вся его жизнь.
- В самом деле не понимаешь? - язвительно спросил он. - Зато я понимаю. Прими мои поздравления: твой план удался.
- Это план Хелен, а не мой.
- Теперь я понимаю, почему тебя так интересовали Басты. Все здорово продумано. Меня забавляет твоя осмотрительность, Маргарет. Но ты права - она была необходима. Я мужчина, и, как у всякого мужчины, у меня есть прошлое. Имею честь освободить тебя от обещания выйти за меня замуж.
Она все еще не понимала. В теории ей была известна темная сторона жизни, но она не могла осознать ее как факт. Потребовалось еще несколько слов от Джеки - слов недвусмысленных и неоспоримых.
- Так значит… - вырвалось у нее, когда она вошла в дом. Она не дала себе договорить.
- "Так значит" что? - переспросил полковник Фасселл, который был в холле и готовился к отъезду.
- Мы говорили… Мы с Генри только что ужасно поспорили, и я утверждала…
Выхватив у лакея шубу Фасселла, она предложила свою помощь. Фасселл протестовал, и они в шутку разыграли целую сцену.
- Нет, позволь уж я, - сказал Генри, который вошел в дом следом за Маргарет.
- Спасибо большое! Видите - он меня простил!
Полковник галантно ответил:
- Думаю, не так уж много ему пришлось прощать.
Фасселл сел в машину. Через некоторое время за ним последовали дамы. Горничные, обслуживающий путешественников железнодорожный агент и тяжелый багаж отбыли раньше по боковой ветке. Переговариваясь, выражая благодарность хозяину и напутствуя свысока будущую хозяйку, гости укатили.
Тогда Маргарет спросила:
- Так значит, эта женщина была твоей любовницей?
- Ты высказываешься со свойственной тебе исключительной щепетильностью, - ответил он.
- Скажи, пожалуйста, когда?
- Зачем?
- Пожалуйста, когда?
- Десять лет назад.
Маргарет ушла, не сказав ни слова, ибо это была трагедия не ее, а миссис Уилкокс.
27
Устроившись на ночь в шропширской гостинице, Хелен задумалась, зачем потратила восемь фунтов на то, чтобы одним стало худо, а другие разозлились. Теперь, когда волна возмущения стала спадать, она спрашивала себя, какие силы пробудили эту волну. По крайней мере никому не было причинено вреда. Маргарет разыграет все как по нотам, и хотя Хелен не одобряла методы сестры, она знала, что, в конце концов, это пойдет Бастам на пользу.
- Мистер Уилкокс поступает совершенно нелогично, - объясняла она Леонарду, который, уложив жену в постель, сидел с Хелен в пустой гостиничной столовой. - Если бы мы сказали ему, что его долг - взять вас на работу, он, вероятно, отказался бы. Все дело в том, что он не получил должного воспитания. Не хочу настраивать вас против него, но иметь с ним дело весьма тяжело.
- Не знаю, как благодарить вас, мисс Шлегель, - только и смог сказать на это Леонард.
- Я верю в личную ответственность. А вы? И вообще во все личное. Ненавижу… Наверное, мне не следует этого говорить, но Уилкоксы определенно идут по неверному пути. Хотя, возможно, в этом не их вина. Возможно, маленький кусочек сознания, который говорит "я", вообще выскочил у них из головы, и тогда обвинять их - пустая трата времени. Есть одна кошмарная теория, согласно которой сейчас рождается особая порода людей, предназначенных в будущем управлять всеми нами только потому, что у них в головах нет этого маленького кусочка, говорящего "я". Слышали о такой?
- У меня совсем нет времени читать.
- Так может, думали, что на свете есть два вида людей: те, что подобны нам, живущим по подсказке этого кусочка, находящегося в самом центре сознания, и те, другие, что на это не способны, ибо в их сознании вообще нет центра. Они не могут сказать "я". Они на самом деле вообще как будто не существуют, а потому о таких говорят "сверхчеловек". Пирпонт Морган ни разу в жизни не сказал "я".
Леонард собрался с мыслями. Если его благодетельнице угодно завести интеллектуальную беседу, он должен постараться ее поддержать. Хелен была для него важнее загубленного прошлого.
- Я еще не добрался до Ницше, - сказал он. - Но всегда считал, что его сверхчеловек - это своего рода эгоист.
- О нет, вы не правы, - ответила Хелен. - Ни один сверхчеловек ни разу не сказал: "Я хочу", - потому что "я хочу" неизбежно ведет к вопросу: "Кто я?" - а следовательно, к Состраданию и Справедливости. Он говорит лишь "хочу": "Хочу Европу", - если это Наполеон; "Хочу жен", - если это Синяя Борода; "Хочу Боттичелли", - если это Пирпонт Морган, - но никогда "я". И если бы вы могли пронзить его насквозь, то обнаружили бы внутри ужас и пустоту.
Леонард помолчал немного, а потом спросил:
- Могу ли я заключить, мисс Шлегель, что мы с вами принадлежим к тем людям, которые говорят "я"?
- Конечно.
- И ваша сестра тоже?
- Конечно, - ответила Хелен резковато. Она, хоть и досадовала на Маргарет, не желала ее обсуждать. - Все порядочные люди говорят "я".
- А мистер Уилкокс? Пожалуй, он не…
- Не думаю, что нам стоит обсуждать мистера Уилкокса.
- Понимаю, понимаю, - согласился Леонард.
Хелен спросила себя, с чего это она вдруг заговорила так высокомерно. Раз или два в тот день она поощряла критические суждения мистера Баста, а сейчас почему-то осадила его. Боялась ли она его предположений? Если так, то ее поведение было отвратительно.
Но Леонард счел высокомерный тон Хелен вполне естественным. Все, что она делала, было естественно и не могло никого обидеть. Пока две мисс Шлегель были вместе, они казались ему какими-то нереальными: их лица с выражением предостережения мелькали, сменяя друг друга, у него перед глазами, - но каждая мисс Шлегель в отдельности воспринималась им по-иному. В случае Хелен - девица была не замужем, в случае Маргарет - собиралась выйти замуж, но в обоих случаях одна не походила на другую. Наконец-то для Леонарда пролился свет на это пребывающее в достатке высшее общество, и он увидел, что в нем есть множество мужчин и женщин и одни из них более благосклонны к нему, чем другие. Хелен стала для него "своей", она отчитывала его, переписывалась с ним и вчера в порыве благородного неистовства ворвалась к нему в дом. Маргарет, хотя и не была злой, оставалась строгой и сдержанной. К примеру, ему бы не пришло в голову предложить ей помощь. Она ему никогда не нравилась, и он начал думать, что его первое впечатление верно и что младшая сестра тоже недолюбливает Маргарет. Нет сомнения, что Хелен одинока. Она, отдававшая другим так много, взамен получала так мало. Леонарду было приятно осознавать, что он избавит Хелен от неприятного чувства, если будет держать язык за зубами и скроет то, что ему стало известно о мистере Уилкоксе. Когда он забирал Джеки с лужайки, та объявила ему о своей встрече. Поначалу шокированный, он все же не стал особенно мучиться из-за ее рассказа. Однако теперь у него не осталось иллюзий относительно собственной жены - это было лишь еще одно пятно на той любви, которую никогда нельзя было назвать чистой. Сохранить совершенство совершенным - вот достойный идеал, если, конечно, будущее позволит ему иметь идеалы. Хелен и - ради Хелен - Маргарет не должны ничего узнать.
Но когда Хелен заговорила о его жене, Леонард смутился.
- А миссис Баст - она когда-нибудь говорит "я"? - спросила Хелен не без ехидства, а потом добавила: - Она очень устала?
- Будет лучше, если она побудет в своей комнате, - сказал Леонард.
- Мне с ней посидеть?
- Нет, спасибо. Ей не нужна компания.
- Мистер Баст, что за человек ваша жена?
Леонард покраснел до корней волос.
- Вы уже должны привыкнуть к моей манере общения. Этот вопрос вас оскорбляет?
- Нет, о нет, мисс Шлегель, нет.
- Просто я люблю честность. Не притворяйтесь, что у вас счастливый брак. У вас с ней не может быть ничего общего.
Леонард этого не отрицал.
- Полагаю, это вполне очевидно, - смущенно заметил он, - но Джеки никому не делала ничего дурного. Когда происходило что-то не так или до меня доходили какие-то слухи, мне всегда казалось, что в этом виновата она, но сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что вина лежит больше на мне. Мне не следовало жениться на ней, но раз уж так случилось, я должен быть с ней и содержать ее.
- Как давно вы женаты?