Еще в течение десяти дней она жила наедине со своим секретом в оставленной людьми метрополии, посещая места, где ей предстояло впоследствии жить постоянно. Ничего плохого, рассуждал Сесиль, не будет в том, что Люси освоится с рамой, в которую вставлена картина современного общества, в то время как само общество пока находится на гольф-кортах и за городом. Погода была прохладной, но вреда она Люси не принесла. Несмотря на то что был не сезон, мистеру Визу удалось собрать на обед гостей, которые - все без исключения - были внуками знаменитостей. Еда была так себе, но разговоры произвели впечатление на девушку своим тоном изысканной скуки. Похоже, все устали от всего, и вялый энтузиазм овладевал человеком только в том случае, если он допускал какую-нибудь промашку, вызывавшую ироническую, хотя и сочувственную реакцию. С высот местного общества пансион Бертолини и Уинди-Корнер выглядели одинаково убого, и Люси понимала, что карьера в Лондоне сделает ее еще более чуждой тому, что она так любила в прошлом.
Внуки знаменитостей попросили ее сыграть. Она сыграла из Шумана. "Теперь немного Бетховена", - попросил Сесиль, когда капризную прелесть музыки вытеснила тишина. Но Люси покачала головой и вновь заиграла Шумана. Волшебная мелодия взлетела прочь от бренного мира, и оборвалась, и вновь взлетела. Есть особая печаль в незавершенном - печаль самой жизни, но не искусства; она пульсирует в оборванных фразах и заставляет в унисон трепетать сердца аудитории.
Не так, совсем не так играла Люси на маленьком задрапированном фортепиано в пансионе Бертолини, и вряд ли мистер Биб, если бы он был свидетелем сегодняшнего концерта, сказал бы самому себе: "Слишком много Шумана".
Когда гости ушли, а Люси отправилась спать, миссис Виз принялась ходить по гостиной, обсуждая с сыном только что закончившийся обед. Миссис Виз была замечательной женщиной, но она была затянута в трясину лондонской жизни, а чтобы жить среди такого количества народа, необходима крепкая голова. Тот мир, в котором она вращалась, подавил ее индивидуальность; она видела слишком много сезонов, слишком много городов, слишком много людей, и даже с Сесилем она вела себя как машина - словно он был не ее сын, а некое общество ее потомков.
- Сделай так, чтобы Люси стала одной из нас, - говорила она, внимательно следя за концовкой каждого предложения и делая паузу перед тем, как заговорить вновь. - Она становится чудесной, просто чудесной.
- Она всегда чудесно играла.
- Да, но она сбрасывает с себя налет Ханичёрчей; лучших из Ханичёрчей, я бы сказала. Она уже практически не цитирует слуг и не расспрашивает, как делать пудинг.
- Это с ней сделала Италия, - задумчиво сказал Сесиль.
- Возможно, - проговорила миссис Виз, думая о музее, в котором для нее сконцентрировалась вся Италия. - Возможно. И помни, Сесиль, не позже января ты должен на ней жениться. Она уже одна из нас.
- Но как она играла! - воскликнул Сесиль. - Какой стиль! И как она держалась за Шумана, когда я, как идиот, требовал Бетховена. Шуман как раз подходил к сегодняшнему вечеру. Именно Шуман. Знаешь, мама, я хочу, чтобы наши дети получили такое же образование, как Люси. Пусть ощутят свежесть жизни в общении с честным сельским людом, потом - Италия для смягчения нрава и, наконец, Лондон. Я не очень-то верю в чисто лондонское образование, - сказал он и осекся, вспомнив, что сам учился именно в Лондоне. Подумал и закончил: - Во всяком случае, не для женщин.
- Итак, сделай так, чтобы она стала одной из нас, - повторила миссис Виз и отправилась спать.
Когда миссис Виз уже засыпала, из комнаты Люси раздался крик - крик человека, которого настиг ночной кошмар. Люси, если хотела, могла бы позвонить горничной, но миссис Виз решила пойти сама. Она застала девушку сидящей на постели с ладонью у щеки.
- Простите, миссис Виз - это мои сны, - проговорила Люси.
- Плохие сны?
- Нет, просто сны.
Старшая леди улыбнулась и поцеловала Люси, сказав очень отчетливо:
- Ты должна была послушать то, что мы про тебя говорили. Он восхищается тобой больше, чем когда-либо. Пусть тебе приснится именно это.
Люси ответила поцелуем, по-прежнему прикрывая щеку ладонью. Миссис Виз ретировалась в свою спальню. Сесиль, которого крик не поднял ото сна, храпел. Темнота окутала квартиру.
Глава 12. Двенадцатая глава
Был субботний день, ясный и радостный после обильных дождей, и жил в нем дух юности, хотя и стояла на дворе осень. Все нежное и доброе торжествовало. Проезжавшие через Саммер-стрит автомобили почти не поднимали пыли, а оставляемый ими запах выхлопных газов вскоре развеивался ветром и уступал аромату мокрых берез и сосен. Мистер Биб, наслаждаясь прелестью жизни, облокотился о калитку своего дома. Рядом, также облокотившись, стоял Фредди и покуривал трубочку.
- А что, если мы пойдем да и немного помешаем новым жильцам? - предложил мистер Биб.
- Мм…
- Они вас позабавят.
Фредди, которого никогда не забавляли его соплеменники, предположил, что новые жильцы могут быть немного заняты, так как они только что переехали.
- И все-таки неплохо бы им помешать с их делами, - не унимался мистер Биб. - Они того стоят.
Отворив калитку, мистер Биб направился через треугольный газон к вилле "Кисси".
- Эй! Здравствуйте! - крикнул он в открытую дверь виллы, через которую был виден изрядный беспорядок.
- Здравствуйте! - послышался низкий голос.
- Я кое-кого привел с вами познакомиться, - продолжал мистер Биб.
- Сейчас спущусь.
Проход был заблокирован гардеробом, который грузчики не смогли поднять по лестнице наверх. Не без труда мистер Биб обошел его. Холл был забит книгами.
- Эти люди любят читать? - прошептал Фредди.
- Я полагаю, они умеют это делать. Редкое умение в наши дни.
Священник стал рассматривать корешки.
- Что мы здесь имеем? Байрон. Именно так. "Шропширский парень". Никогда не слышал. "Путь всякой плоти". Тоже не слышал. Гиббон. Ничего себе! Джордж читает по-немецки. Так. Шопенгауэр. Ницше и так далее. Я полагаю, юное поколение занято весьма серьезными делами, Ханичёрч.
- Мистер Биб, взгляните на это, - прошептал Фредди, охваченный благоговением.
На карнизе гардероба рукой любителя была начертана инструкция: "Не доверяй новому делу, если оно требует новой одежды".
- Занятно, не правда ли? Мне нравится, - сказал мистер Биб. - Наверняка это дело рук отца.
- Как это странно!
- Ты не согласен с изречением?
Но Фредди был сыном своей матери и полагал, что мебель портить нельзя.
- Картины, - продолжил осмотр священник. - Джотто! Клянусь, они привезли это из Флоренции.
- У Люси есть такая же.
- Кстати, мисс Ханичёрч понравилось в Лондоне?
- Она приехала вчера.
- И хорошо провела время?
- Очень хорошо, - ответил Фредди, взяв в руки книгу. - Они с Сесилем близки как никогда.
- Приятно слышать.
- Жаль, что я такой глупый, мистер Биб.
Священник пропустил замечание Фредди мимо ушей.
- Люси была почти ничем не лучше меня, но все скоро изменится, как думает мама. Она будет читать самые разные книги.
- Вы тоже.
- Только медицинские книги, - уточнил Фредди. - Но не те книги, о которых можно поговорить. Сесиль обучает Люси итальянскому, и он говорит, что она отлично играет. В ее игре есть множество вещей, которые я раньше не замечал. Сесиль говорит…
- Что, в конце концов, эти люди делают там, наверху? Эмерсон, мы придем в другой раз.
Сверху сбежал Джордж и, ни слова не говоря, почти втолкнул их в комнату.
- Позвольте мне представить вашего и моего соседа, - произнес мистер Биб. - Мистер Ханичёрч.
И тогда Фредди ляпнул. Может быть, он был смущен, может, чувствовал к Джорджу дружеское расположение, а может быть, счел, что тому неплохо было бы умыться. Но, так или иначе, он встретил Джорджа приветствием:
- Здрассьте. Сходили бы вы искупались.
- О, конечно, - ответил Джордж совершенно спокойно.
Мистер Биб едва не рассмеялся.
- Здрассьте? Здрассьте? Сходили бы искупались? - хмыкнул он. - Это лучший разговор при знакомстве из тех, что я слышал. Но я полагаю, это может работать только среди мужчин. Вы можете представить себе леди, которую другая леди представляет третьей, и та говорит: "Здравствуйте! Сходили бы вы искупались"? И тем не менее вы говорите о том, что существует равенство полов.
- Равенству полов только предстоит осуществиться, - проговорил, спускаясь по лестнице, старший Эмерсон. - Добрый день, мистер Биб. Я говорю вам: все мы станем настоящими товарищами; и Джордж того же мнения.
- Мы должны поднять дам до своего уровня? - спросил священник.
- Сад Эдема, - продолжал Эмерсон, все еще спускаясь, - который вы поместили в прошлом, еще только грядет. И мы войдем в него, когда перестанем презирать собственное тело.
Мистер Биб отказался размещать сад Эдема в каком-либо конкретном месте.
- В этом, - продолжал Эмерсон, - но не в прочих вещах, мужчины ушли вперед. Мы презираем наши тела в меньшей степени, чем это делают женщины. Но мы войдем в сад Эдема только тогда, когда станем товарищами.
- Эй, - пробормотал Фредди, напуганный обилием философских изречений. - А как же с купанием?
- Когда-то я верил в возможность возвращения к природе, - говорил Эмерсон. - Но как мы можем вернуться к природе, если мы никогда не жили как часть природы? Сегодня, я верю, мы должны открыть природу. Сделав множество завоеваний, мы обязаны теперь обрести простоту. Это наше главное наследство.
- Позвольте мне представить мистера Ханичёрча, чью сестру вы должны помнить по Флоренции, - вставил наконец слово мистер Биб.
- О, здравствуйте! Очень рад встрече с вами и тому, что вы предложили моему сыну искупаться. И очень рад, что ваша сестра выходит замуж. Брак - серьезная обязанность. Нет никаких сомнений, что она будет счастлива, так как мы знаем и мистера Виза. Он был в высшей степени добр к нам. Мы случайно встретились в Национальной галерее, и мистер Виз помог нам снять этот замечательный дом. Надеюсь, я не разочаровал и не расстроил сэра Гарри Отуэя. Я встречал так мало домовладельцев-либералов, и мне не терпится сравнить их отношение к законам об охоте с отношением консерваторов. О, какой ветер! Это хорошо, что вы пойдете купаться. Вы живете в благословенном месте, Ханичёрч!
- Да нет! - замямлил Фредди. - Я должен, то есть я обязан… я буду иметь удовольствие нанести вам визит позже, как говорит мама, я надеюсь.
- Посетить? Юноша, в каких гостиных вас научили этой пустой болтовне? Посещать надо бабушек. Слышите, как гуляет ветер в соснах? Благословенное место!
На помощь пришел мистер Биб.
- Мистер Эмерсон! Это делается так: он нанесет вам визит, я нанесу вам визит; потом вы или ваш сын нанесете нам визит до истечения десяти дней. Я надеюсь, вы все поняли про десятидневный интервал. А то, что я вам вчера помог с установкой карнизов, не считается. И то, что Джордж пойдет купаться с Фредди, тоже.
- Да, Джордж! Иди и купайся! Не трать время на пустые разговоры. И приведи их к чаю. Захвати молока, печенья, меду. Эта перемена будет тебе на пользу. Джордж очень много работал в своем офисе. Мне кажется, он не вполне здоров.
Джордж поклонился. Мрачный и весь покрытый пылью, потный, как и грузчики, которые только что таскали мебель.
- Вы действительно хотите искупаться? - спросил Фредди. - Это только небольшой пруд. Вы, наверное, привыкли к чему-нибудь и получше.
- Я уже сказал "да", - ответил Джордж.
Мистер Биб почувствовал, что обязан помочь своему молодому другу, и повел молодых людей в сосновую чащу. Как удивительно хорошо было здесь! Некоторое время их преследовал голос мистера Эмерсона, который посылал им вслед добрые пожелания вперемешку с порциями философских знаний. Вскоре он смолк, и только ветер шумел в зарослях папоротника и верхушках деревьев.
Мистер Биб, который умел молчать, но не мог выносить молчания, вынужден был сам вести разговор, так как ни один из молодых людей во время всей экспедиции не проронил ни слова. Священник говорил о Флоренции. Джордж слушал внимательно, выражая свое согласие или, напротив, несогласие неброской, но выразительной жестикуляцией, смысл которой постичь было столь же сложно, как и смысл движения раскачивающихся макушек над их головами.
- И какое же это удивительное совпадение, то, что вы встретились с мистером Визом! - воскликнул мистер Биб. - И разве вы думали, что встретите здесь весь пансион Бертолини?
- Я - нет. Но мисс Лэвиш мне сказала.
- Когда я был помоложе, то очень хотел написать "Историю совпадений".
Со стороны Джорджа - никакой реакции.
- Хотя, - продолжал мистер Биб, - совпадения случаются гораздо реже, чем мы предполагаем. Например, если подумать, не является ли чистым совпадением то обстоятельство, что вы оказались здесь?
К его облегчению, Джордж начал говорить:
- Именно так. Я обдумывал это. Это - Судьба. Все есть Судьба. Судьба сводит нас и разлучает, сводит и разлучает. А мы - просто прах, который носит ветер Судьбы.
- Ничего вы толком не обдумали, - отозвался мистер Биб. - Позвольте дать вам полезный совет, Эмерсон: ничего не приписывайте судьбе. Никогда не говорите "Я этого не делал", потому что, десять к одному, вы это делали. Сейчас я допрошу вас. Скажите, где вы впервые встретились со мной и мисс Ханичёрч?
- В Италии, - ответил Джордж.
- А где вы встретили мистера Виза, который собирается жениться на мисс Ханичёрч?
- В Национальной галерее.
- Он любовался итальянской живописью. Вот вам и объяснение, а вы говорите о совпадениях и судьбе. Вы совершенно естественным образом стремитесь ко всему итальянскому, и то же самое делаем мы и наши друзья. Все это значительно сужает поле встреч, и мы неизбежно находим друг друга.
- Я здесь благодаря Судьбе, - настаивал Джордж. - Но вы можете назвать Судьбу Италией, если вам это больше нравится.
Мистер Биб мягко ушел от столь тяжеловесной интерпретации предмета разговора. Но он был бесконечно терпим по отношению к молодости и совсем не хотел обижать Джорджа.
- Именно ради таких случаев я все-таки и собираюсь написать "Историю совпадений".
Молчание.
Чтобы закруглить эпизод, священник произнес:
- Мы так рады, что вы приехали.
Молчание.
- Пришли! - воскликнул Фредди.
- Отлично! - отозвался мистер Биб, вытирая лоб, и добавил, как бы извиняясь: - Вот и пруд. Жаль, что он небольшой.
Они спустились по скользкому от сосновых иголок берегу. Пруд лежал, обрамленный зеленью, - скорее прудик, способный вместить человеческое тело и достаточно чистый, чтобы в нем отразилось небо. Благодаря прошедшим дождям вода затопила прибрежную траву, и она изумрудным кольцом окаймляла водоем, так и соблазняя окунуться в его влажную прохладу.
- Замечательный пруд, - сказал мистер Биб. - Такой пруд не стоит и расхваливать, он хорош сам по себе.
Джордж сел там, где земля была сухая, и принялся расшнуровывать ботинки.
- Как чудесен здесь кипрей! - продолжал священник. - Я особенно люблю кипрей, когда он дает семена. А как называется это ароматическое растение?
Никто не знал и, собственно, не хотел знать.
- Эта резкая смена растительного покрова! Небольшой участок водяных губок, а по обеим сторонам - заросли вереска, папоротник, боярышник, сосны.
- Мистер Биб! Вы купаетесь? - спросил Фредди, сбрасывая с себя одежду.
Священник отрицательно покачал головой.
- Вода отличная! - крикнул юноша, бросаясь в пруд.
- Вода как вода, - пробормотал Джордж. Намочив сначала волосы - верный признак безразличия к удовольствиям купания, - он вслед за Фредди двинулся к источнику божественной прохлады, но вид у него был такой индифферентный, словно сам был холодной статуей, а пруд - корытом с мыльной пеной. Потренировать мышцы, смыть пыль с кожи - это он понимает. Что до остального… Мистер Биб наблюдал за молодыми людьми, за тем, как семена кипрея танцуют хаотично на поверхности воды.
- Пуфф, пуфф! - пыхтел Фредди, в два взмаха переплыв прудик и уткнувшись в заросли прибрежного тростника.
- И что, это стоит труда? - стоя на залитом водой краю пруда, спросил Джордж, в облике которого было что-то от моделей Микеланджело.
Но не успел он задать второй вопрос, как кромка берега под его весом обрушилась и он упал в пруд.
- Пуфф, пуфф! - жизнерадостно пыхтел Фредди. - Я, похоже, проглотил головастика. Мистер Биб! Вода чудесная, просто класс!
- Да, вода неплохая! - проговорил Джордж, появившийся на поверхности после своего падения в воду, и чихнул на солнце.
- Вода класс! - не унимался Фредди. - Давайте, мистер Биб. Пуфф! Пуфф!
Священник, которому было жарко и который, как правило, предпочитал уступать уговорам, когда это было возможно, огляделся. Вокруг - никаких прихожан, за исключением сосен; поднимаясь вверх по склонам, они приветливо машут своими вершинами на фоне голубого неба. Как это все восхитительно! Мир автомобилей и церковного начальства перестал существовать. Вода, небо, вечнозеленые деревья, свежий ветер - вещи, которые не способна уничтожить даже зима и которые лежат за пределами человеческой воли.
- Ну что ж, я, пожалуй, тоже окунусь, - пробормотал мистер Биб, и вскоре его одежда, связанная узелком, лежала на берегу рядом с узелками Фредди и Джорджа, а сам он приобщился к прелестям купания.
Вода была самой обычной, и было ее немного. К тому же, как заметил Фредди, плавание в заросшем пруду напоминало плавание в салате. Три джентльмена плескались, стоя в воде по грудь, и напоминали собой трех нимф Рейна из вагнеровского "Кольца нибелунгов". Но то ли потому, что прошедшие дожди придали воде особую свежесть, то ли из-за солнца, изливавшего на землю волшебный жар, то ли потому, что двое из джентльменов были молоды телом, а третий - душой, но с ними вдруг произошла резкая перемена: они забыли и Италию, и ботанику, и Судьбу, и принялись играть. Мистер Биб и Фредди заливали друг друга снопами брызг. Несколько настороженно они принялись брызгать водой и в Джорджа. Сперва он был спокоен, и они заволновались - не обидели ли они гостя. Но потом силы юности вырвались наружу - он засмеялся, бросился на них, стал брызгать на них водой, толкать их под воду, шлепать по мокрым плечам и спинам, вытаскивать из воды и вновь бросать в пруд. Захлебываясь от смеха, они наконец выбрались на берег.
- Бежим вокруг пруда! - предложил Фредди, и они рванули под мягкими лучами солнца; и Джордж споткнулся, упал, и должен был снова лезть в воду. Потом рискнул побежать и мистер Биб - в высшей степени памятное зрелище!
Они бегали, чтобы высохнуть, потом купались, чтобы освежиться, потом играли в индейцев в зарослях кипрея и папоротника и снова купались, чтобы смыть с себя пыльцу и семена растений. И все это время три узелка одежды тактично лежали друг подле друга на берегу и провозглашали:
- Мы! Мы тут самые главные! Без нас не начнется никакое дело! Любая плоть в конце концов обращается к нам.
- Удар! - закричал Фредди, схватив узелок одежды Джорджа и установив его возле воображаемой стойки ворот.
- Футбол! - в ответ закричал Джордж, нанося удар ногой по узелку Фредди.
- Гол!
- Гол!
- Пас!