возносится как на волшебном эле-ваторе туда, где его окружают возвышенные эле-
менты, после вдыхания которых
неожиданное толкование Писания и смелая трактовка сложнейших юридических казусов
становятся для него делом эле-
ментарным.
Те, с кем я выпивал, встретили мою речь восторженными криками, но Сайида
тут же стащила меня со стола и поволокла к
посадочному терминалу номер тридцать два, потому что по громкоговорителю только
что объявили, что посадка на наш рейс
заканчивается. Я начал возиться с моим ремнем, но застегнуть его смог только с
помощью стюардессы. Стюардесса была
хорошенькая, с обесцвеченными перекисью волосами до плеч и мускулистым телом,
тщательно вымоченным в духах
"Чарли". Я пробормотал что-то о бесплатной выпивке, но она ответила мне, что для
моей же собственной пользы она не
будет подавать мне спиртные напитки. Я заснул еще до того, как выключили свет,
чтобы позволить пассажирам расстегнуть
привязные ремни и закурить. Когда после поездки на такси я обнаружил себя
глядящим на воды Цюрихского озера, я
почувствовал себя намного лучше. Я дышал свежим ночным воздухом и понимал, что
жизнь прекрасна.
Мы с моей спутницей взошли на мост над тем местом, где Лиммат впадает в
озеро, так что слева от нас очутилась река, а
справа – озеро. После того, как мы перебрались на правый берег, я повел Нафишах
в Старый город. Кончено, больше всего
бы меня порадовало сейчас, если бы Сайида сейчас смогла увидеть, как я занимаюсь
любовью со шлюхой прямо на
рыночной площади, но сначала нужно было сделать дела. Хотя я не бывал в этом
городе уже восемьдесят лет, Шпигельгассе
я отыскал без особенного труда. По пути в мою прежнюю резиденцию, мы прошли мимо
дадаистского клуба, в котором я
провел немало прекрасных вечеров. Хорошо, что я жил в верхней части улицы,
потому что в нижней части Шпигельгассе
выглядела довольно мрачно. Мы миновали две площади и затем остановились. Нужный
мне ключ по-прежнему был
прикован к решетке водостока короткой цепочкой.
– Идем, – сказал я Нафишах. – Здесь нет ничего, кроме старых воспоминаний.
Пошли лучше на левый берег.
Я провел моего психопомпа по Гроссмюнстерплатц, чтобы дать ей возможность
полюбоваться статуей Шарлеманя. Из
соображений безопасности я решил, что будет лучше промолчать о значении здания,
которое украшает эта статуя. Если
Сайида когда-либо интересовалась историей реформатства, то она несомненно
наслышана и об Ульрихе Цвингли и о башнях,
которые Виктор Гюго иронически окрестил "перечницами". Окольными путями я отвел
Нафишах обратно на то место, с
которого мы начали свое путешествие. Достав долларовую купюру из кармана, я
поднял этот талисман высоко над головой и
попросил Нафишах следовать за мной на расстоянии шести шагов. Таким образом мы
прошествовали полторы мили по
Банхофштрассе, торговому бульвару, прославленному на весь мир благодаря своим
липам. Шикарные дамские лавки,
фирменные магазины, дорогие ювелиры и бутики не интересовали меня. Изысканные
рестораны влекли гораздо сильней, но
в основном мое внимание было обращено на импозантные банки и деловые центры,
поскольку здесь располагался, в первую
очередь, престижный деловой квартал. После того как наша прогулка закончилась и
зеленая бумажка полностью сыграла
уготованную ей роль, я сжег две трети ее, а оставшуюся треть положил в задний
карман в качестве талисмана.
– Время пришло! – объявил я, подводя Сайиду к какой-то неприметной двери.
Затем я использовал тот самый ключ, ждавший меня на протяжении стольких
лет. Мы зашли в элегантно обставленную
комнату и камера внутреннего наблюдения зафиксировала, как мы уселись на кожаный
гарнитур, предоставлявший
желанный приют многим усталым путникам. Мы сидели в молчании почти четверть
часа, пока в комнату не вошел какой-то
человек и не обратился к нам по-французски. Он извинился за задержку, объяснив,
что ему необходимо было свериться с
записями.
– Никаких проблем, – заверил я его, вставая.
Он повел нас через надежно охраняемое здание к стеклянному лифту и по
дороге мы немного побеседовали на смеси
английского, итальянского, немецкого и французского. Пока мы спускались все
глубже и глубже в пучины земные, я не
обменялся с моим ангелом ни словом. Через стеклянные стены лифта мы видели
мелькавшие мимо великолепные коллекции
произведений искусства, многие из которых были похищены у их законных владельцев
Гитлером и его приспешниками во
время последней войны между империалистическими державами. Лифт остановился и мы
прошли вереницей комнат,
наполненных до потолка бесценными побрякушками. Наконец, мы достигли цели нашего
путешествия. Дверь распахнулась,
демонстрируя нам комнату, доверху наполненную серебренными и золотыми слитками,
картинами старых мастеров и
коллекционными винами.
– Это ваш русский вклад, – объявил наш провожатый на столь чистом
английском, что ему позавидовал бы любой диктор
Би-Би-Си. – Я заверяю вас, сэр, что все находится в полном порядке.
– Да, да, все в полном порядке, я просто хотел, чтобы моя спутница увидела
некоторую часть моих запасов. Теперь мы
можем идти.
Номера я, разумеется, зарезервировал в отеле "Савой", поскольку мне
нравились тамошнее до хруста накрахмаленное
белье и великолепно вышколенный персонал. Покинув хранилище, мы с Сайидой
направились прямиком туда. Я заказал
сандвичи и стаканчик спиртного на ночь и через пять минут после того, как
насладился этой скромной пищей, уже лежал в
постели. Я уснул как убитый и проснулся на заре оттого, что почувствовал, как
Нафишах теребит моего восставшего ото сна
красавца. Поскольку время для полноценного секса еще не наступило, я позволил
девице просто хорошенько выдрочить
меня. Пока малютка трудилась над моим любовным мускулом, а любовные соки
вскипали в моем паху, я отчаянно пытался
вспомнить, где я познакомился с этой девчонкой. В чаду похмелья я пришел к
выводу, что эта похотливая пышечка – актриса,
пытающаяся заполучить какую-нибудь роль в моем фильме.
Такси доставило нас в аэропорт в кратчайшее время. Моя спутница делала
какие-то загадочные намеки на неожиданные
перемены в моем настроении в течение нашего путешествия, которое она считала
чем-то вроде оккультного испытания.
Несмотря на то, что я находил подобное самомнение, которое я счел довольно
неуклюжей попыткой применить систему
Станиславского, по меньшей мере глупым, я убедил лицедейку после того, как мы
пройдем паспортный контроль в Хитроу,
отвезти меня в Фаррингдон. Я, должен признаться, был несколько обеспокоен,
обнаружив, что имею при себе паспорт на
чужое имя, в который, однако, была вклеена моя фотография. Тем не менее я решил,
что лучше будет воспользоваться этой
подделкой, чем заявлять, что я где-то посеял свои документы.
Хотя я не могу сказать, что явился слишком рано, но я и не опоздал. Когда я
вошел в двери, Ванесса Холт элегантно
восседала на одной из деревянных скамей в "Отменном Бифштексе". Для начала
будущая звезда заказала "артишоки под
винегретным соусом", в то время как я остановился на "теплой спарже под сыром
"пекорино"". Мне нравилось, как выглядит
моя визави и я быстро пришел к выводу, что она посещала то же самое театральное
училище, что и моя бесстыжая случайная
знакомая из Цюриха, поскольку и та, и другая практиковали метод Станиславского,
взявши за основу нелепую выдумку о
том, что они принимают от меня посвящение в оккультное общество.
– Я горю, я пылаю, я сгораю, я ведьма и бесы вселились в меня, – заявила
распутница, когда я налил ей второй бокал
"Креман де Бургонь" урожая 1993 года.
Я был доволен тем, что выбрал именно это место, славящееся своим
гостеприимством и отличным качеством
обслуживания, для романтического ужина с неуравновешенной юной девицей.
"Отменный Бифштекс" позиционирует себя
как "заведение для продвинутого рабочего класса", и официантка оказалась самим
совершенством: услышав последнюю
реплику Ванессы, она восприняла ее как нечто само собой разумеющееся и
недрогнувшей рукой подала хрустящий
картофель к заказанному Ванессой "бифштексом по-татарски" и "овощи на гриле" к
моему "салату из козьего сыра". Пища
была великолепно приготовлена, а обслуживание – просто великолепно", благодаря
чему создалась великолепная атмосфера,
в которой эксцентричные беседы воспринимаются как нечто само собой разумеющееся,
если они ведутся в воспитанной
манере, не оскорбляющей чувств других посетителей.
– Успокойся, сорока, – сказал я, протягивая руку через стол для того, чтобы
погладить девицу по голове. – Ты слишком
долго вращалась в компании мелкотравчатых ветреных скудоумных вертопрахов, не
проявляющих должного почтения ни к
религии, ни к закону. Не строй воздушных замков, а лучше-ка закажем с тобой
десерт и тогда я научу тебя, для чего следует
использовать крем-брюле.
– Если бы мне не была ведома сила твоей сексуальной магии, – подначила меня
в ответ Джоанна, – я бы решила, что ты
просто одержим похотью!
В течение нескольких минут мы обменивались подобными колкостями, после чего
мне стало ясно, что Сюзанна ищет не
приключения на одну ночь, а мужа на всю жизнь. В конце концов я заказал
"творожный пудинг с карамельной подливкой", в
то время как моя спутница предпочла шербет. Мы завершили трапезу чашкой
каппуччино, и в самом добродушном
настроении я повел девицу к выходу из ресторана.
– Где ты живешь? – полюбопытствовала Миранда.
– Забыл адрес, – отозвался я.
– А я хочу посмотреть твой городской особняк и последний балансовый отчет
из банка, – надула губки Фелиция.
– Если ты не хочешь трахаться со мной, – прорычал я, – тогда, может, ты все
же не откажешься посмотреть как я буду
изображать тварь о двух спинах с какой-нибудь уличной проституткой?
– Ни за что! – возопила Соня и начала отчаянно махать рукой, пытаясь
остановить такси.
По некоторым причинам я обрадовался, когда черная машина исчезала в
направлении Кингз-Кросс. У меня было такое
ощущение, словно я уже встречал эту девушку в прошлом существовании и теперь ее
присутствие в моей жизни несколько
угнетало меня. Я направился к линии метро на Фаррингдон, но потом остановился и
задумался за каким чертом она мне
сдалась. Лучше пройтись пешком по Фаррингдон-роуд. Но только я свернул на Сент-
Джонс-гейт, как тут же застыл, словно
вкопанный. Рыцари Святого Джона, то есть иоанниты, в первую очередь обогатились
от разгрома тамплиеров, поскольку в
их руки перешла большая часть собственности, принадлежавшей впавшему в немилость
ордену. В Англии госпитальеры
были распущены во время Реформации, но в викторианскую эпоху вновь возродились в
протестантском обличье. Я
раздумывал в нерешительности, что мне делать дальше – посетить музей ордена Св.
Иоанна или же осмотреть церковь
Великого Приорства на другой стороне улицы.
Я шагнул с тротуара на мостовую и тут меня чуть не сбил автобус. Мне сразу
же представилось, как мое бесчувственное
тело отвозят на машине районной бригады "скорой помощи" в больницу. Как я ни
хотел полюбоваться на знаменитый
фламандский триптих в музее, мне все же не хотелось ради этого рисковать жизнью.
А риск, как оказалось, был слишком
велик. К тому же церковь Великого Приорства имела круглый в плане неф,
подозрительно похожий на нефы тамплиерских
церквей. Решив, что осторожность – мать отваги я попятился назад, но тут же
замер, осознав, что это может оказаться частью
сатанинского ритуала. Пока я стоял на месте ни жив, ни мертв, ко мне подошел
человек в черном костюме.
– Истинная сущность Начал, – заявил он, – слагается из четырех элементов в
следующем порядке: Природа, чья власть
заключается в ее подчинении Воле Божией, устроила все таковым образом, что
слагающие ее четыре элемента находятся в
беспрестанном взаимодействии между собой, и, в соответствии с ее повелением,
огонь устремляется на воздух, образуя Серу.
От воздействия воздуха на воду образуется Ртуть. Вода, воздействуя на землю,
производит Соль. Земля же взятая сама по
себе, не имея на что воздействовать, ничего не производит, но становится маткой
или утробой для сих трех Начал. Мы
преднамеренно говорим о трех Началах, ибо хотя Древние упоминают лишь два,
совершенно ясно, что они упустили из вида
третье, а именно Соль, не по невежеству, а из желания ввести в заблуждение не
посвященных в тайны.
– Изыди, Белимот, изыди! – возопил я, отмахиваясь от призрака.
Рядом заскрежетали тормоза и раздалось завывание полицейской сирены.
Движение остановилось и в небесах возник
огненный ангел. Я поднял руки, призывая его смилостивиться, и тут же
ослепительный свет залил тротуар вокруг меня.
Завеса облаков разорвалась, превратившись в схватившиеся в битве на небесах
фигуры Льва и Рыцаря. Рыцарь вложил в
ножны меч и сражался со своим четвероногим противником врукопашную. Лев яростно
клацал зубами, пытаясь укусить
Рыцаря, но тот был достаточно ловок, чтобы увернуться от его смертоносных
клыков. Наконец Лев признал свое поражение,
упав на спину и задрав в воздух все четыре лапы. Незнакомец, досаждавший мне,
исчез и я нашел в себе силы, чтобы
добраться до Барбикана.
Глава 6
Я закрыл глаза и расслабился, а когда снова открыл их, Сайида Нафишах
исчезла. Вместо нее напротив меня сидел
человек, в котором я узнал доктора Кевина Каллана. Именно он держал меня под
контролем, именно от него я, судя по всему,
скрывался всю жизнь. Я проследовал за Калланом, мы сели в автомобиль и поехали в
кабинет доктора в Белгравии.
– Плоховато выглядите, – дружелюбно сказал Каллан. – Витаминчиков бы вам
вколоть.
– Я не хочу убивать его, – рыдал я, пока меня пристегивали ремнями к
операционному столу. – Почему я должен его
зарезать?!
– У вас нет выбора, – сказал доктор, выкручивая мне руку. – Вы думаете, что
вырвались из-под контроля, но каждый эпизод
в вашей печальной истории запрограммирован нами.
– Не понимаю!
– Это следующая стадия наших экспериментов по контролю над сознанием, -
принялся объяснять хирург. – Мы хотим
научить наших пациентов сознательно активировать различные личности, которые мы
создали в их мозгу. Овладев этим
умением, они с легкостью справятся с любой ситуацией, возникшей в ходе ведения
ими шпионской деятельности.
– Но у меня нет склонности к совершению убийств, – простонал я.
– Какая чушь! – рявкнул Каллан. – Неужели вы не знакомы с так называемой
миметической теорией возникновения
желания?
– Нет.
– Мы ценим вещи, – принялся разъяснять доктор, – потому что их желают
другие люди. Мы усваиваем систему ценностей,
подражая другим, – короче говоря, мы не столько желаем вещи сами по себе,
сколько желаем походить на ближних. Но если
мы желаем того же, что и другие, то конфликт неизбежен. Для того чтобы положить
конец этому конфликту, необходим
суррогат, очистительная жертва, убийство, после которого в социуме воцаряется
покой. В вас мы запрограммировали
личность, идентичную той, которая имплантирована в сознание двойника Филиппа
Слоана. Это неизбежно приведет к
конфликту между вами и кинематографистом, и конфликт этот вы сможете разрешить
только через ритуальное человеческое
жертвоприношение!
– Но это ужасно! – простонал я. – Это же так ужасно!
– Ничего ужасного, – настаивал Каллан. – Этот акт разом окупит все
вложения, сделанные в мои исследования! Как бы вы
не упирались, в конце вы сделаете то, что хочу от вас я!
– Ни за что! – вскричал я, но тут игла вошла в мою вену, и началось
беспамятство, которое продолжалось то ли несколько
недель, то ли несколько месяцев.
***
Я заснул, а когда я проснулся, оказалось, что я очутился вновь на Брик-
лэйн. Сайида была в квартире вместе со мною, и
она налила мне порцию "отменнейшего шотландского виски из запасов наследников
Уильяма Гранта, изготовленного и
бутилированного в Шотландии независимой компанией, сохраняющей свои традиции на
протяжении пяти поколений".
Нафишах начала открывать кухонные шкафчики, но все они оказались совершенно
пусты. Наконец я обнаружил банку
консервированной фасоли, но хлеба все равно не было, так что поесть дома не
удалось. Тогда мы вышли и направились в
"Пакистанский Ресторан Клифтона" на углу Брик-лэйн и Ханбери-стрит (на которой,
кстати, пресловутый Джек
Потрошитель совершил одно из своих убийств). В ресторане было немного шумно,
зато обслуживание и еда оказались
просто великолепными.
– Вот это настоящая пакистанская кухня! – восхищалась Сайида, уплетая за
обе щеки заказанное ею "карри из курицы". -
Настоящая пакистанская еда должна подаваться в той же посуде, в которой она
готовилась! Это форменное издевательство,
когда ты заходишь в индийский ресторан и обнаруживаешь, что заказанное тобой
горячее блюдо переложили в холодную
тарелку!
– Знаешь, – сказал я, ковыряясь ложкой в моей порции кoрмы
‹индо-
пакистанское блюдо – овощи или мясо, тушеные в
йогурте, заправленном пряностями›
, – существует тест, чтобы проверить,
действительно ли еда готовилась в той посуде, в
которой тебе ее подали. Надо посмотреть на ее цвет. Если все сделано правильно,
цвет по краям должна отличаться от цвета
в центре, а цвет на поверхности – от цвета внутреннего слоя. Моя порция этот
тест прошла успешно.
– Ты прав, – подтвердила Нафишах. – Моя тоже.