Кроха отстраняется, присаживается на угол столика. Широко раздвигает руками ноги. Крашеные ногти бегают вокруг лобка. Потом ныряют внутрь. Она поворачивается - ее палец бегает от ануса до влагалища и обратно. И искоса поглядывает на Надин, которая сползла вниз по стене и теперь сидит на корточках. Они улыбаются друг другу, словно выполняют какую-то серьезную и нужную работу. Но ни о чем при этом не думают.
Мужчина сидит, вытаращив глаза. Он роется в кармане пиджака, находит презерватив, встает и подходит к Маню сзади. Перед тем как войти в нее, начинает надевать резинку. Маню оборачивается и хватает его за запястье:
- Только член. Без ничего.
Он пытается ей объяснить, что это не ее дело. Что это глупо, что хуже для нее, если не принять предосторожностей. Она делает шаг назад, прижимается к нему задницей. Он слабо сопротивляется, позволяет себя дрочить и неубедительно протестует. Потом начинает поглаживать ее ягодицы, повторяя, что хочет трахнуть ее именно вот так, излить в нее все свое семя.
Вдруг Маню садится. И заявляет:
- У тебя почти не стоит. Ты меня достал.
Вытаскивает из сумки бутылку, отпивает из горла, передает Надин. Закуривает сигарету. Мужчина раздражен их странным поведением. Он готов уйти, но не позволяет либидо - когда еще представится такой случай!
Он садится рядом с ней и робко предлагает, хотя готов проявить и настойчивость:
- Я не знаю, что происходит. Может, ты могла бы… Может в рот возьмешь?
Он решил, что даст отсосать без презерватива. И считает себя большим хитрецом.
Она гасит сигарету и отвечает:
- Тебе повезло, что у меня есть женская совесть и вкус к хорошо сделанной работе. А не то бы я уже давно вышвырнула тебя вон.
И тут же берет его член в рот и принимается за работу. Он поворачивается к Надин, словно ища у нее поддержки и утешения. Он решил, что она участливее малышки, и надеется, что она что-то сделает для него.
Надин в ответ зло на него смотрит. В нем есть что-то омерзительное.
Маню стоит на коленях между ног мужчины. Работает на совесть и по привычке гладит ему внутреннюю поверхность бедер. Он говорит: "Как хорошо, сейчас кончу" и гладит ее по голове. Потом хватает за затылок и буквально насаживает на член. Она пытается высвободиться, но у него крепкая хватка, и ему хочется залезть ей до самой глотки. Она изо всех сил вцепляется ему в яйца ногтями.
Девицы падают на спину и хохочут.
Мужчина стоит у раковины, ругается и смывает кровь.
Они буквально лопаются от смеха, видя его ярость. Тогда он взрывается:
- Не вижу ничего смешного. Вы - настоящие…
Он пытается подыскать подходящее слово, а они повторяют: "Что, слабо тебе?" и снова хохочут.
Он злится, обзывая их малолетней блядвой и дегенератками. Поспешно начинает одеваться. Когда он направляется к двери, Маню перестает смеяться и преграждает ему дорогу:
- Блядва и дегенератки - это ты хорошо придумал. И соответствует истине. Но не тебе об этом говорить, уебок! И тебе никто не разрешал уйти.
Он протестует, что они не договаривались об оплате, что у него нет при себе денег и как она имеет наглость требовать деньги после того, что сделала. Маню изо всех сил бьет его кулаком прямо в лицо, шипит на него. Ее лицо перекошено от ярости, рот искривлен, но она старается не производить лишнего шума:
- Я разве говорю о деньгах?
Мужчина застывает. Он не ожидал, что получит по морде. Он, похоже, не привык к насилию. Он словно впал в кому. Он не прикрывает лицо и не пытается защищаться. Надин бьет его в висок ночником. И вскрикивает в момент удара, как теннисистка. У мужчины подкашиваются ноги. Маню хватает его за горло и валит на пол. Она почти ничего не весит, но она так разъярена, что без труда справляется с ним. Садится ему на грудь и сдавливает горло. Мужчина начинает кричать - Надин хватает покрывало, накидывает ему на лицо и садится верхом. Он отбрыкивается, но они держат его крепко. Маню шепчет:
- Дурак, зачем ты только достал гандон. С гандоном ты прокололся. Мы тебя раскусили, ты - сам гандоновый тип. Если ты трус, то не трахай незнакомых девок. Заруби себе на носу. Надо быть осторожней. Никогда не знаешь, на кого нарвешься. Сегодня ты нарвался на блядву, которая убивает таких гандонов, как ты.
Мужчину бьют судороги. Он яростно колотит по полу руками. Быть может, он в детстве занимался дзюдо и сейчас вспомнил, как просят о пощаде.
Надин встает и бьет его ногами, как Фатима била легавого. Чем больше бьет и сильнее, тем заметнее, как что-то лопается под ее ударами. Она чувствует, как на совесть работают мышцы ее ног.
Они пинают тело, пока тип не перестает шевелиться.
Девицы вспотели и еле дышат. Маню приподнимает покрывало, с отвращением кривится и встает.
В пиджаке они находят немного денег.
Они моют руки, подкрашивают ресницы. Нервно усмехаются, повторяя: "Что, слабо тебе?" и "Гандон рваный!"
Никто их не останавливает, когда они покидают отель. Они сделали все без лишнего шума.
Надин настаивает на том, что бы сесть в поезд.
На улице их охватывает приступ безумного смеха. У Надин заболела спина, и ей надо остановиться, чтобы передохнуть. Маню трясет головой:
- Вот, блядь, я даже поверить не могу. Этот мудак думал, что я стану глотать его малафью, а я взяла и яйца ему поцарапала. Вот бедняга! Не повезло ему, что ни говори!
Глава двадцать четвертая
Они проходят через весь состав в поисках купе для курящих. Усаживаются, но Маню тут же уходит в вагон-бар за "баунти".
Надин включает плейер, смотрит в окно. В поезде почти никого нет, кондиционер не работает. Без желаний легче жить. Особенно ночью.
Маню дергает ее за рукав:
- То место, куда мы едем, недалеко от Коломбея. На обратном пути, если хочешь, зайдем в аптеку.
- Если получится с брюликами, поедем сразу в Нанси, чтобы встретиться с Фатимой. Будет херово, если попадемся, не отдав их. Мне вообще плевать на аптеку, какого черта туда возвращаться. Хочешь навестить мать?
- Он убил твоего приятеля.
- А если не он, а его брат?
- Жаль, а то я хорошую реплику придумала. Заходим, разглядываем конфетки, опираемся о стойку, шутим и заявляем: "Ты знаешь, мудак, что это был наш приятель". Вот так.
- И ты называешь это убийственной репликой?
- Ага. Просто и эффективно. Идеально, правда?
- А я вот что придумала: свидетелей надо оставлять побольше. Это еще эффективнее, чем просто убивать. Оставлять в живых. Пусть вспоминают и мучаются. Уцелевшие будут все время рассказывать, вскакивать по ночам. И каждый раз обсираться от страха, вспоминая этот момент. Его разбирает до кишок, и он может в любой миг навалить от страха в штаны. Мы совершили крупную тактическую ошибку. Надо было оставлять побольше свидетелей.
- У тебя много патронов?
- Не особенно. Но на пару дней еще хватит. Все зависит от того, сколько потратим.
- После того, как отдадим долг Фатиме, я хочу вернуться в Бретань. Там куча красивых мест, офигенные скалы… Я вот размышляю, что лучше - спрыгнуть в пустоту или сгореть заживо? Хотя самоубийство - это слишком пафосно. После рандеву в Нанси предлагаю совершить прыжок с тарзанки без резинки… Чудо, что мы еще живы. Надо, чтобы финал был таким же блестящим, как начало. Похохмить напоследок. Пока нас не зажопили, выбрать для прыжка место получше.
- Лады. Только тебе придется меня подтолкнуть, мне, боюсь, смелости не хватит.
- Не бойся, подтолкну.
Маню вскрывает банку пива, принесенную из бара, и добавляет:
- Фатима согласилась на затею с брюликами, потому что хочет потом нам помочь. Перепродать товар и убедить нас смыться подальше. Они, эти двое, не такие, как мы, они лузеры, которые все еще верят, что выкрутятся. Поэтому я предлагаю прыгать сразу и пока нас не переубедили.
- Этого мало. Над еще оставить записку для газет: "Они спрыгнули с тарзанки без резинки", а то напишут черт знает что.
- Блестящая мысль.
Надин опять включает плейер: everyday, the sun shines, все же неприятно ощущать, что она в последний раз слышит эту песню.
Но ее не берет ни тоска, ни печаль. На Маню розовая блузка с кучей пятен от шоколада - она расстегнула ее до пупка, открывая невероятный бюстгальтер. Она красит ногти розовым лаком.
Надин обещает себе собраться в последний момент и вспомнить ее именно такой. Отличный финальный кадр.
Глава двадцать пятая
Солнце печет еще яростней.
В глубине ухоженного сада виднеется дом архитектора с множеством окон. Лестница из серых камней, извилистые дорожки, по бокам которых цветут яркие цветы. Как на рисунке уравновешенного ребенка. Показательное жилище в глубине показательного участка. Фатима описала его точно. Но Надин представляла его все же другим.
Они пришли пешком и нашли дом без труда. Бас-кетки натерли Надин щиколотку. Ей нужны носки, и поскорее. Она задыхается, чувствует, как пот течет по шее и на спине.
Маню жует жвачку, засунула в рот сразу несколько пластинок и шумно сглатывает слюну. Ее золотистые туфельки продрались - у нее кривая походка и она моментально растаптывает обувь.
Надин говорит:
- Удивительно, как быстро начинаешь походить на бродягу. Словно бомжуешь уже много месяцев.
- Истинная натура вылазит наружу.
- Ну да, натура у тебя сильная. И ты не прилагаешь особых усилий, чтобы прикрыть ее лаком.
- А барак у него ничего себе. Этот говнюк постарался сделать из дома конфетку.
Надин звонит. Они решили, что разговаривать будет она, поскольку она вызывает больше доверия. Они скажут, что занимаются анкетированием. Если он откажется их впустить, у Маню под рукой пушка, и они все равно прорвутся. А там видно будет.
Задача - заставить его открыть сейф. Исход неочевиден, ведь у него никакого интереса делать это. Хотя сегодня никому нет дела до его интересов - плохой день выдался, видать.
Чтобы заставить архитектора открыть сейф, надо, чтобы он был полным мудаком или чтобы они нашли убедительные доводы. Но особых доводов не потребуется, если он полный мудак.
Игра их развлекает сама по себе, цель для них не столь уж и важна, они не собираются никому ничего доказывать.
Они задавались вопросом, что делать, если он окажется дома не один. Пытались найти подходящий ответ, не нашли и забыли о проблеме. Маню заявила: "Самый лучшие план - отсутствие плана". И решили избрать тактику на месте.
Только бы он оказался один. Один и мудак - лучшее сочетание.
Мужчина, который открывает им, среднего роста. У него квадратная челюсть, он хорошо выбрит, седоватые виски. Столь же ухожен и представителен, как и его сад.
Спрашивает вежливо: "Что вам нужно?" У него низкий, хорошо поставленный голос, который тут же заставляет думать о сексе в полумраке, о медленных и размеренных движениях, об утонченных извращениях. Надин сообщает, что они работают для ИПСО, опрашивают людей о культурных потребностях женатых пар. Ее слова не кажутся ему выдумкой, не настораживают его.
Еще один дурак, который не понимает, что это та самая парочка из газет. Он приглашает их войти, отходит в сторону, пропуская их. Маню бормочет:
- Какой смысл красоваться на первой странице, если тебя не узнают?
- Чтобы портить настроение невинным, заткнись.
Хозяин умеет принимать гостей. Предлагает им сесть, спрашивает, не хотят ли они кофе. Удобный диван, светлая комната. За окном тянется сад. Кругом цветы. Слишком шикарно, но красиво. Так и хочется нащупать слабину, превратить этот покой и уют в кровавую бойню.
Полки на стенах забиты книгами. В промежутках висят репродукции картин. Репродукции? У хозяина хороший вкус. Он демонстрирует его, не впадая в вульгарность.
Видя такую утонченность, Надин ощущает, что начинает потеть как свинья, шумно дышать. Она чувствует себя не в своей тарелке, и это ее бесит.
Он варит кофе и задает им вопросы по поводу анкеты. Гостеприимен и раскован. Низкий голос, обволакивающие интонации. Надин отвечает уклончиво. Она уверена, что он считает их уродками, но сликшом воспитан, чтобы показать это. Маню заранее радуется, пока тот суетится в кухне.
- Блядский рот, пол белый, вот картинка будет, когда польется кровь.
Он возвращается, ставит поднос на низенький столик из темного стекла. Его нельзя представить делающим неверный шаг. Такие люди не поскальзываются. На его лбу буквально написано: "Я уважаю свое тело, я ем здоровую пищу с самого раннего детства, у меня все в порядке с сексом, я предпочитаю классных женщин, которые кричат, когда я забавляюсь с ними, у меня интересная работа, жизнь удалась. Я красив". Такие выглядят хорошо даже в момент пробуждения, у таких никогда не бывает похмелья. Он исключение из большинства правил, он стоит над толпой. Непринужден и надежен.
Надин спрашивает себя, почему Фатима не сказала об этом важном пункте. Почему не предупредила, что посылает их к супергерою?
Он садится и поворачивается к ним, готовый отвечать на вопросы. Надин извлекает "смит-вессон", наводит на него. Она до сих пор не знает, какую стратегию избрать. Прищуривается и немного наклоняется, чтобы получше разглядеть выражение его лица при виде пушки. Он вопросительно смотрит на нее. Страх и паника столь чужды ему, что даже не отражаются на лице.
Маню наливает чашку кофе, наполняет вторую и передает ее Надин, спрашивает у хозяина, хочет ли он кофе. Он кивает, но она отрицательно качает головой:
- А вот хуй, мудила, не получишь.
Хохочет и достает из заднего кармана свою пушку, сжимает ее в одной руке, а второй подносит ко рту чашку и пьет кофе. Не сводит с него глаз и говорит Надин:
- Парень с апломбом. Теперь понимаю, о чем ты говоришь, когда рассказываешь про искаженные страхом лица. Хочу посмотреть, как у него полезут на лоб глаза, когда из-под рубашки поползут кишки.
Она замолкает и в упор смотрит на архитектора. Неприятное и похотливое лицо, больше похожее на карикатуру. Она задумчиво облизывает ствол пушки. Архитектор застыл в неподвижности, даже не мигает. Она помнит, что надо быть осторожней: если она случайно выстрелит, пуля войдет ей прямо в рот. Но мысль облизать ствол ей кажется соблазнительной. Она громко произносит:
- В конце концов я трахну себя этой пушкой. Быть может, ты еще увидишь это, мудила.
Надин размышляет - по сравнению с Маню, которая показывает свою звериную сторону, она выглядит более официальной, доступной. Хотя и слишком простецкой. Но хорошие мысли в голову не идут. Она встает, разглядывает книги, решив сыграть в симпатягу, отягощенную неврозами. Маню держит хозяина под прицелом.
Надин молится про себя, чтобы та поняла - надо играть на контрасте, использовать тактику легавых.
Осторожно достает книгу. The Stand. Спокойно листает ее. Ей надо начать, заговорить. Тянуть время - дело хорошее, страх пропитывает жертву насквозь. Но еще несколько секунд, и пауза чересчур затянется. Нельзя врываться к людям с пушкой в руке и молчать. Она ставит книгу на место. Достает с нижней полки "Идиота" и рассеянно спрашивает, словно занятая чтением сведений на обложке:
- Вы слыхали про нас?
- Боюсь, что да.
- Как уже отметила моя коллега, в убийстве мне больше всего нравится выражение на лицах жертв. Потрясающее выражение. Просто невероятно, как растягивается рот в крике. Удивительно, что способен сделать ужас с самым невыразительным лицом.
Замолкает, ставит книгу на место. Она пока еще сама не знает, куда клонит. Внимательно прислушивается - он даже не шелохнулся.
Она где-то читала, что серийные убийцы убивают, потому что не осознают, что их жертвы - тоже человеческие существа, а если бы они осознали, что у них есть имена и личности, они не могли бы убивать с такой холодностью. Судя по количеству чуши, хранящейся в его библиотеке, он наверняка читал что-нибудь в этом духе о психологии серийных убийц. Если ей повезло, то ее догадка верна. Грубая ловушка. Но ничего лучше не придумывается, и она начинает:
- А у вас есть вкус. Особенно в литературе, насколько я могу судить. Мне трудно ненавидеть человека, который читает Эллроя в подлиннике и имеет полного Сада. Вы, во всяком случае, разительно отличаетесь от наших прежних клиентов.
Она возвращается на место и с улыбкой садится. Не так, словно распоряжается его жизнью, а так, словно рада с ним встретиться.
Он улыбается в ответ. Она уверена, что он считает ее чудовищем, но умело скрывает это. Потому что нельзя играть с самолюбием вооруженных людей. Если только не пытается ее умилостивить. Она не знает, как понимать его поведение. Она не знает, что делать со своим телом, когда он смотрит на нее. Она ходит по натянутому канату. Только не дать понять, что она теряет равновесие. В конце концов, она находится по нужную сторону пушки.
Но почему он так спокоен? Быть может, ощущает, что она паникует, в потому зло усмехается про себя.
Он с улыбкой настойчиво глядит на нее. Он достаточно умен, чтобы понимать - она ждет лести с его стороны. Ей хочется лести. Ей хочется, чтобы он признал ее, но боится, что не заслужила этого признания.
Она желает его.
И произносит тихо и размеренно, словно является хозяйкой ситуации:
- Между вашими предшественниками и вами есть еще одна разница, и разница большая. Мы никогда никого не убивали из-за денег. Мы иногда брали их. После убийства и на дело. Мне кажется ужасно вульгарным убивать ради денег. Вопрос этики. И я стою на этом. Это - мое убеждение. Красота поступка - я придаю огромное значение красоте поступка. Надо оставаться бескорыстным. Но сегодня мы пришли ради денег. Мы с коллегой собираемся уехать. Решили вдруг посмотреть мир.
Маню, которая уходила пошарить в баре, внезапно заявляет:
- И облегчить яйца аборигенам.
Надин снисходительно улыбается, глядя на нее. Словно привыкла путешествовать с умственно отсталой подругой. Потом улыбается хозяину, как бы говоря: "Она такая, но у нее доброе сердце, не обращайте внимания". Он отвечает на улыбку улыбкой. Он уверен, что они договорятся. Либо он очень хорошо играет свою роль, либо слушает то, что она говорит, и считает, что уловил суть. Нелепая и восхитительная насильница - литературный образ, да и только.
Она понимает, что затрачивает громадные усилия, чтобы выглядеть безмятежной и умиротворяющей. Словно излучает волны спокойствия всеми порами кожи:
- Проблема проста. У вас в соседней комнате в стену вделан сейф. Он спрятан за картиной Тапи. В этом сейфе лежат драгоценные камни. Поскольку у вас хороший вкус, вы интересуетесь бриллиантами. Человеку ваших качеств трудно удовлетвориться только биржевыми акциями…
- Я люблю красоту, похоже, вы это поняли.
Надин поражена. Это его первая реплика - он произнес ее как истинный джентльмен. Салонный разговор - они беседуют. Они понимают и ценят друг друга.
Она подхватывает тем же шутливым тоном:
- Эти бриллианты самым прозаическим образом интересуют нас - они позволят нам путешествовать. А заодно вы сохраните свою шкуру. Мы не умеем открывать сейфы. А поэтому ждем, что вы сделаете это. Заключим пакт: вы отдаете нам камушки, а мы не причиняем вам никакого зла. Даю слово чести. Чего оно стоит - судить вам.