Таким он стал, что мне даже на чувства его ответить захотелось. Только вот ведь как со мной всегда происходит - стоит хоть крошечному зернышку надежды в душе зародиться и начать прорастать, как я его тут же самоедством своим диким и задавливаю. Попросту говоря, кругом - тьма. Жизнь моя, будущее - кошмар, мрак непроглядный, и никакого света в конце тоннеля не предвидится. Не то чтоб я раньше какого-то великого счастья ожидала, просто сейчас явственно вижу, как скоро подохну в канаве, - а посмеяться над собой сил нет. До того как с Амой познакомиться, я хотя бы думала - дойдет до этого, телом своим начну торговать, а теперь вообще ничего себя заставить сделать не могу, только ем и сплю. Если честно, вообще теперь думаю - да сдохнуть лучше, чем переспать с каким-нибудь поганым стареющим мужиком. Интересно, а что лучше? - стать проституткой, чтоб выжить, или помереть, чтоб не становиться? Наверно, всякий нормальный человек второе выберет, но с другой-то стороны - в смерти тоже ничего особо нормального нет. По-любому, говорят же, что у сексуально активных женщин здоровье лучше. Только мне плевать, здорова я или нет.
В день, когда я дырку у себя в языке под четырехграммовый стержень растянула, кровь прямо ручьем хлынула, есть я ничего не могла, пиво пила - и все. Ама сказал - гонишь лошадей со своим языком, только мне плевать, я тороплюсь. Ну, не в смысле - на часы смотрю и минуты считаю, не в смысле - если не успею, погибну в муках, а просто не могу отделаться от острого ощущения, что время уходит. Бывают иногда в жизни такие ситуации, когда все надо делать как можно скорее…
- Тебе когда-нибудь хотелось умереть? - запросто этак спрашивает Ама как-то вечером (мы только что после ужина и последующей пьянки домой явились).
- Постоянно хочется, - отвечаю. Он невидяще смотрит на пиво в своем стакане. Молчит. Потом выдыхает:
- Никому не позволю тебя убить. Даже тебе самой - не позволю. Захочешь когда-нибудь руки на себя наложить - скажи, я сам это сделаю. Не выдержу, если кто-нибудь, кроме меня, жизнь у тебя отнимет.
Ама резко напомнил мне Шибу-сан. Вот любопытно, к кому же из них мне за помощью обращаться, когда искушение совсем уж неодолимым сделается? Кто такое дело лучше сделает? Тут мои мысли плавно переползли на "Желание". Думаю - схожу-ка я туда завтра! Почему - неизвестно, но стоило решение принять - и частичка воли к жизни ко мне, похоже, вернулась.
Провожаю я, значит, примерно к полудню Аму на работу, подмалевываю рожу и уже собираюсь Шибе-сан звонить - и тут он мне сам звонит, прямо как будто мысли читает.
- Алло?
- Это я. Говорить можешь?
- Вполне. Я тут сегодня к тебе сходить подумывала. А что, случилось что-нибудь?
- Угу. Ну, это насчет Амы.
- В чем дело?
- Ты случайно не знаешь, он этим летом, в июле, ни в какую заварушку не вляпался?
У меня сердце сжимается, когда Шиба-сан это говорит, перед глазами сразу - картинка: Ама снова и снова бьет того мужика…
- Я не знаю… а почему ты спрашиваешь?
- Только что копы заявились. Просили показать список всех, кому я тату набивал. Хотели знать, кто себе драконов делал. Я только тех, кто ко мне первый раз приходит, записываю, Амино-го имени там нет, думаю, дергаться нечего, но все-таки…
- Они не его ищут, нет. Он все время со мной был.
- Ясно. С тобой так с тобой. Извини. Просто они сказали - у того парня рыжие волосы, а ты ж помнишь, у Амы тогда тоже рыжие волосы были, вот я как-то и задумался.
- Понятно. - Я глубоко вздыхаю. Сердце колотится так, что все тело дрожит, приходится изо всех сил в телефон вцепиться - иначе уроню. А можно ли доверять Шибе-сан? Рассказать бы ему - камень с души, да и узнала бы, что он по этому поводу думает, но стоит ли? Может, он Аме расскажет. И убейте меня, если я знаю, что Ама сотворит, когда узнает про ту статью в газете. В себе замкнется? Из города сбежит? Обычно его понять - раз плюнуть, да и сколько мы времени уже вместе, но сейчас я чувствую неприятную такую чужеродность, потому как понимаю - как он отреагирует, я понятия не имею. Что вообще происходит в голове у человека, который кого-то убил? О чем он думает - о будущем? О близких и родных? О том, как жил до этой минуты? Да мне и гадать-то не стоит - мне, которая и в собственное будущее не верит, которая ни о ком не заботится. Я свою жизнь - и то понять не могу, так, бесконечная спираль пьянок, ничего больше. Единственное, что я точно знаю, - за эти недели и месяцы что-то к Аме испытывать стала.
- Луи, да не бейся ты из-за этого. Так ты сегодня ко мне собираешься?
- Да вообще-то… Наверно, сегодня я дома побуду. Может, в другой раз.
- Да ладно! Ну пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.
- Не знаю. Посмотрю, как буду себя чувствовать.
Вешаю трубку. Принимаюсь мерить шагами комнату. Пытаюсь собраться с мыслями. К сожалению, мысли с такими планами не согласны. Начинаю злиться. Решаю выпить. Открываю бутылку сакэ, которую мы с Амой вместе выпить собирались, подношу ко рту и делаю хороший глоток прямо из горла. Вкус у сакэ - даже лучше, чем я надеялась, и по мозгам дает тоже неплохо. Чувствую, как тепло наполняет пустой желудок. Приканчиваю всю бутылку, довожу до ума косметику и выхожу из комнаты.
- Добрый день.
- Добрый день? И давно это мы с тобой так светски общаемся? - Шиба-сан оборачивается и хмурится, глядя, как я стою у окна. - Хреновая у тебя жизнь? - спрашивает он с кислой усмешкой.
Слабо улыбаюсь в ответ. Подхожу к прилавку. В нос ударяет резкий запах тлеющих ароматических палочек, от которого немедленно накатывает приступ тошноты.
- Я не шучу. Что-то с тобой происходит.
- Что, например?
- Когда мы с тобой виделись?
- Недели две назад…
- И насколько ж ты за эти две недели похудела?
- Я не знаю. У Амы весов нет.
- Ты болезненно худая. Болезненно худая и бледная как смерть. И алкоголем от тебя разит.
Смотрю на свое отражение в стеклянной витрине. Все точно. Выгляжу - как из концлагеря вышла. Поверить трудно, в какую пародию превратилась! Вот, наверно, что и происходит, когда пропадает желание жить. Вспоминаю - я ж питалась исключительно алкоголем, из еды - горстка фисташек, ну или что там еще к пиву подают. По правде, я и вспомнить-то не могу, когда в последний раз обедала по-человечески. Странно, но мне почему-то подумалось, что это дико смешно, и я невольно расхохоталась в голос.
- Ама тебя что, не кормит?
- Ама? Он вечно меня съесть хоть что-нибудь упрашивает. Но меня прекрасненько устраивает только пить.
- Продолжай в том же духе - помрешь с голоду. И как ты тогда с собой покончишь?
- А я и не собираюсь с собой кончать, - говорю и иду вслед за Шибой-сан в заднюю комнату.
- Пойду пожрать куплю. Ты что будешь?
- Пива мне принеси.
- Пива у меня в холодильнике навалом. Что еще?
- Шиба-сан, ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?
Секунду Шиба-сан в упор глядит на меня - так, что все мое тело пронизывает острая боль.
- Ну… - бормочет он и гладит меня по волосам. Не знаю уж почему, но слезы застилают мне глаза и принимаются катиться по щекам.
- И как себя при этом ощущаешь? - спрашиваю сквозь всхлипы.
- Себя при этом ощущаешь здорово, - отвечает он так, словно я спросила, как ему ванна понравилась. Я совершенно точно неправильно вопрос поставила.
- Здорово… ясно, - говорю, уже жалея, что разревелась.
- Раздевайся.
- Я думала, ты в магазин собрался?
- У меня от твоего лица в слезах встает.
Стягиваю с себя все, кроме белья. Тянусь к Шибе-сан, на нем - белая рубашка и серые штаны Он расстегивает ремень, поднимает меня на руки, несет на кровать. Я немедленно возбуждаюсь от его холодного взгляда - прямо какая-то дикая сексуальная версия условного инстинкта собаки Павлова! Несколько секунд спустя его руки и член - словно бы одновременно всюду - вонзаются, Сбиваются в меня, заставляют задыхаться, морщиться от боли и удовольствия. Кажется, с каждым нашим сексом его пальцы становятся все жестче и грубее. Я думаю - наверно, это он страсть свою так выражает… только если он и дальше будет в том же духе продолжать, когда-нибудь он меня точно убьет.
Мы закончили. Я все еще на кровати лежу, а Шиба-сан встал за сигаретами. Сел он рядом со мной, закурил и говорит:
- А выходи-ка ты все-таки за меня замуж!
- Ты об этом со мной хотел поговорить?
- Об этом. С Амой тебе нормальной жизни не будет. Да и ему с тобой не справиться. Вы двое попросту несовместимы.
- А с тобой, значит, совместимы?
- Да нет. Тут дело в другом. Я-то вроде давно подумываю жениться.
Сказал он это легко, беспечно, но прозвучало все равно очень странно. "Я-то вроде давно подумываю жениться"?! Это, наверно, наименее прочувствованное предложение руки и сердца, какие на свете бывали!
Шиба-сан ответа от меня дожидаться не стал. Встал, принялся одеваться, а потом подошел к столу и вытащил из ящика что-то металлическое.
- Я тут малость поторопил события и все ж таки сделал тебе обручальное кольцо, - говорит и протягивает мне огромный серебряный перстень из тех, которые весь палец закрывают, на три сустава, даже ногтя не видно. Даже сочленения есть, чтоб палец сгибать удобно было. Дизайн, конечно, такой панковый, что хоть стой, хоть падай, но сделан перстень потрясающе, я его тут же на указательный палец надела.
- Ты сам это сделал?
- Угу, это одно из моих хобби. Хотя, как я понимаю, вещь не совсем в твоем стиле.
- Bay, - говорю, - что ты, он такой… солидный.
Говорю - и хохочу. Шиба-сан тоже заухмылялся.
- Спасибо тебе, - говорю. Целую его. Он от поцелуя только отмахнулся и сказал, что идет за едой в супермаркет. Шиба-сан ушел, а я все сижу и думаю насчет его фразы - что мы с Амой, дескать, несовместимы. Что вообще это значит - быть совместимыми? Разве возможно для двоих людей быть полностью совместимыми друг с другом?
Потом вдруг ловлю себя на том, что обдумываю свое возможное замужество, хотя сама идея в целом и не слишком-то реалистично выглядит. Если честно, все это казалось настолько далеко от меня… Комната перед глазами. Мысли в голове. Сигарета, которую я сжимаю между указательным и средним пальцами. Словно я смотрю на себя со стороны, откуда-то издалека. Верить мне не во что, чувствовать - нечего. Наверно, единственное, что будет способно резко вернуть меня к жизни, - это острая, пронзительная боль.
Шиба-сан вернулся из супермаркета, принес еду.
- Давай-ка. Съешь что-нибудь из этого. Хоть пару кусочков.
Ставит передо мной две упаковки - свиную котлету с рисом и жареное мясо, тоже с рисом.
- Ты мясо или котлету хочешь?
- Я ни мяса, ни котлеты не хочу, спасибо. Можно мне лучше пива?
Вскакиваю раньше, чем Шиба-сан успевает ответить. Достаю из холодильника пиво. Сажусь на легкий стул у стола и принимаюсь отхлебывать по глотку.
Шиба-сан смотрит на меня так, словно хочет сказать: "Безнадежно".
- Ладно, будь по-твоему. Все равно ты мне любая нужна. Когда соберешься - выйдешь за меня, ладно?
- Так точно!!! - ору я весело и залпом приканчиваю пиво.
Я заторопилась домой, пока не стемнело. На улице холодно было, и ветер дул. Интересно, сколько мне осталось жить? Не могу отделаться от мысли, что не очень долго. Как только вернулась в Амину квартиру, сразу же вдела в язык двухграммовый стержень. Кровь полилась немедленно, больно сделалось так, что слезы на глазах выступили. Зачем я такое делаю, я и сама не знала. Ясно ж, Ама вернется - разозлится на меня как черт… а пока жду его - выпью-ка я еще пива, чтобы хоть немножко боль облегчить!
Ама той ночью домой так и не вернулся. Что-то случилось, это ясно как день. В конце концов, мы уж сколько с ним вместе живем - и за все это время ни одного, ни единого раза не было, чтоб он ночевать не пришел. Он же жутко совестливый, он понимает - надо вернуться в комнату, где жду его я. У нас всегда так было, мы уже твердо знали, что так все и останется. Да он, даже если совсем немножко на работе задержаться собирается, и то всегда звонит - меня предупредить! Я попробовала дозвониться ему по мобильнику - сразу автоответчик, даже одного звонка не было. Я позже еще попробовала, и еще, и еще… с тем же результатом. Я всю ночь не спала, к утру под глазами чудовищные мешки были. Что делать - я не знала и все сильнее злилась на Аму за то, что бросил меня тут одну. Интересно, о чем он вообще думает! И - чем сейчас занимается? Я злилась… а где-то глубоко внутри зарождалось мерзкое чувство - часть моей жизни тихо идет к концу. - Ама…
Мой жалкий голос эхом отдался в комнате. В комнате, в которой больше нет Амы. Я же двухграммовый стержень вставила, хотела ему показать! Я хотела, чтоб он улыбался, чтоб радовался за меня! Хотела, чтоб он был доволен, ведь я - еще на шаг ближе к раздвоенному языку7! Чтоб он доставал меня за бутылку сакэ, выпитого в одиночку!.. Наконец мне все ж таки удается заставить себя перестать. Собираюсь. Открываю дверь. Выхожу из дома с новой волей к действию.
- Скажите, а чтобы заявление о пропаже человека подать, обязательно членом семьи надо быть? - спрашиваю полицейского в местном участке.
- Нет, не обязательно.
С каким бы я кайфом врезала этому копу за его полное наплевательство!
- Когда будете подавать заявление, непременно принесите фотографию своего молодого человека.
Я выхожу, не позаботившись ответить. Я почти бегу - только неизвестно куда. И только потом до меня враз доходит кошмар ситуации.
- Я ж имени Амы не знаю… - шепчу вслух.
А без имени я не смогу даже подать заявление!
Я встречаюсь с Шибой-сан. Он глядит в мое перекошенное от злости лицо - так, будто хочет что-то сказать.
- Как зовут Аму? - спрашиваю.
- Чего? Слушай, ты о чем?
- Ама домой не вернулся. Мне надо подать заявление о пропаже человека.
- Не понял, ты что, даже имени его не знаешь?
- Не знаю.
- Да ведь вы живете вместе!
- Точно, - говорю, а глаза уже наполняются слезами.
- Не реви. Ты небось сто раз видела его имя - на дверной табличке там, на письмах, на счетах… в таком духе, - говорит Шиба-сан и смотрит на меня с изумлением, наверно, его слезы мои внезапные удивляют.
- Амино имя на дверях не написано. А в почтовом ящике у нас - только рекламы до фига… я уже сто лет его и не открывала.
- Да чего ты вообще так напрягаешься? Ну, не было его одну ночь… Я уверен, все с ним нормально. Не впадай ты в панику - подумаешь, парень один раз ночевать не пришел! Он, знаешь ли, уже не маленький.
Такая неспособность въехать в ситуацию стала бесить меня уже всерьез.
- За все время, пока мы живем вместе, Ама ни разу не задерживался, не предупредив меня! Даже если на полчаса опоздает - обязательно звонит!
Шиба-сан изучал взглядом прилавок Молчал. Наконец поднял на меня глаза и пробормотал:
- Ну а все-таки…
Может, мне и правда не стоит так дергаться? В голову приходит - наверняка Шиба-сан прав. Не о чем мне беспокоиться. Он правду сказал - подумаешь, одна ночь… Только - нет и нет! Надо искать Аму. И тогда, чуть подумав, я швыряю на стол своего козырного туза:
- Возможно, Ама убил человека.
- Ты про того сутенера в Синдзюку, о котором мне копы говорили?
- Это все из-за меня. Надо было просто не связываться с этим парнем, и Ама бы в жизни не стал его бить. Я не думала, что он умрет! Даже когда статью в газете прочитала - и то не подумала, что это про него! Я уверена была - это кого-то еще убили! Я и не думала, что это Ама!..
- Так… если подашь заявление - Аму на раз могут взять копы. Может, он узнал, что его полиция ищет, и в бега ушел? Тогда ему гораздо проще свалить, если мы с тобой сделаем вид, что вообще ничего про него не знаем.
- Но я за него беспокоюсь! Правда страшно - не знать, где он, что с ним, о чем он думает… И - нет, просто так, в одиночку, Ама бы никогда не сорвался. Он бы обязательно мне сказал. Он бы попросил меня с ним уехать!
- Ладненько. Тогда пошли.
Шиба-сан запер магазинчик и мы пошли в полицию. Шиба-сан сам заполнил бланк заявления. Отдал полицейским фотографию Амы, голого по пояс.
- Я и не знала, что у тебя есть его фотография, - говорю.
- Чего? А, ну да, я когда дракона ему набил, тогда и щелкнул.
- Господин Кадзунори Амада… - сказал коп, глядя в бланк. Я тогда впервые узнала настоящее имя Амы. Помню, подумала - значит все-таки не Амадеус. Сказала себе - черт, вот увижу его снова - и устрою же я ему за такое вранье веселенькую жизнь… и заплакала от этой мысли. Сначала просто всхлипывала. Потом слезы хлынули потоком, я никак остановиться не могла. Странно, чувствовала я себя вполне спокойно, а вот слезы вселились и лились…
- Как ты? - спросил Шиба-сан и по волосам меня погладил. Только я никак слезы унять не могла, вышла из полиции - прямо рухнула на ближайшую скамейку… ПОЧЕМУ?! Ну ПОЧЕМУ он так вдруг взял и исчез?! Я согнулась и зарыдала в голос.
Чуть позже пришел Шиба-сан - закончил наконец с бумажками мучиться. У меня в глазах еще все плыло, слезы текли ливнем. Вытиралась я рукавом пальто, чувствуя себя при этом совершенным ребенком. Мы с Шибой-сан поехали назад, в квартиру Амы, на такси.
- Ама?! - кричу я от дверей. Ответа нет. Шиба-сан сзади перебирает мои волосы, гладит, вытирает слезы, которые снова бегут по щекам. Только мы входим в комнату - я сползаю на пол, прямо на паркет, и плачу, плачу…
- ПОЧЕМУ?! ЗАЧЕМ?! - вою. Бью кулаками по полу. Перстень, который мне Шиба-сан подарил, глухо стучит о паркет, и отчего-то от этого стука я плачу еще сильнее. ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ он оставил меня так - одну?! Слезы останавливаются. Чувствую, как внутри меня нарастает злоба. Стискиваю зубы - так, что челюсти ноют, так, что слышу какой-то хруст во рту. Шарю пальцами… ясно, от зуба кусок откололся. Языком проникаю в трещину. Проглатываю осколок.
- Стань мною, - шепчу, - стань плотью и кровью моей…
Отныне я хочу, чтобы мною стало ВСЕ. Потому что я так хотела, чтоб частью меня был Ама. Он любил меня. Лучше бы он соединился со мной раз и навсегда, чем исчезнуть из моей жизни! Тогда бы мне не пришлось оставаться одной. Без него. Он говорил: я для него - все… Почему он пропал? Как посмел он пропадать?! Зависшее в комнате молчание вспарывает дикий крик крик боли, рожденный где-то в моих глубочайших глубинах. Открываю общую нашу с Амой шкатулку для драгоценностей. Достаю новый стержень-"гвоздик". До двухграммового я растянула дырку только вчера, дальше не получится, хоть ты тресни. Но я все равно достаю из шкатулки "невесомый" стержень - "нулевку" из халцедона - и вижу, как белее бумаги становится лицо Шибы-сан, неожиданно осознавшего, ЧТО я собираюсь сделать.
- "Нулевка"? У тебя же вчера еще четырехграммовка была!
Я даже не оборачиваюсь. Даже не даю себе труда воспринять слова Шибы-сан. Просто подхожу к зеркалу, пристально смотрю в стекло, вытаскиваю двухграммовый стержень и начинаю впихивать в дырку "нулевку". В середине процесса меня передергивает от острой боли, но я не останавливаюсь - забиваю стержень до конца. Шиба-сан протягивает руку - остановить… нет, уже поздно. Гвоздь плотно, удобно сидит у меня в языке.
- Какого хуя ты творишь?!
Шиба-сан силой открывает мне рот. Смотрит. Лицо - мрачное.
- Ну-ка высунь язык!