- Ладно, хуй с ним, - высказывался мент из-за руля. - Оформляй его - на переход дороги в неположенном месте.
- Переход в неположенном месте? Понял, - чиркал что-то ручкой и говорил Благодатскому: - Давай сюда - полтинник!
- За что? - не понимал.
- Штраф, за что… Или ты хочешь, мудило, чтобы тебя из института выперли? Мы можем позвонить сейчас!..
Сразу прояснялась ситуация в голове Благодатского: понимал, что ничего не могли сделать с ним менты из-за невысокой цены книги, но - пользовались случаем, чтобы выполнить план задержанных по мелочам: для этого - тащили его в отделение и приписывали ему не существовавший переход дороги в неположенном месте. "Ах вы, пидоры, чтоб вам пусто было!" - ругался про себя и отдавал ментам последние пятьдесят рублей. Злоба и отвращение побеждали страх: спрашивал у заполнявшего бумаги мента:
- Скажите пожалуйста, а на какую сумму нужно украсть, чтобы на тебя - уголовное дело завели?
- Больше стольника! - отвечал мент: видом и интонацией показывал, что на Благодатского - можно заводить, но - пожалели. Добавлял, глядя в упор: - Меньше стольника - можешь пиздить…
"Вот уёбок, вот врет ведь - не стесняясь! Будто я не знаю, что кража начинается с двухсот рублей, да к тому же - администраторше сказался несовершеннолетним: они со мной - вообще ни хуя сделать не могут! Отпиздить, только если…"
Так и выходило: по приезду - один мент исчезал куда-то, второй - заводил Благодатского в комнату с дверью-решеткой. Говорил:
- Сиди тут - пока не придет начальник. Он до конца все оформит.
- И когда он придет, ваш начальник? - спрашивал Благодатский, напуганный видом мрачной комнаты, в которой держали менты приводимых в отделение нарушителей закона. - Долго мне тут торчать?
- Так, ты еще и выебываться будешь? - зверел вдруг, быстро выглядывал за дверь-решетку и начинал бить Благодатского. Тот не мог ничего поделать: только старался защитить руками самые болезненные места. Когда надоедало - мент поправлял сбившуюся на бок фуражку, уходил. Дверь даже и не запирал: был уверен, что не убежит.
"Конечно, убежишь после такого…" - кривился от боли Благодатский и падал на стоявшую возле стены скамью. Слышал неподалеку голос мента, который бил: "Я его там оставил - таракана усатого ждать!" Понимал: так сказано - про начальника. Страшно хотел курить, видел на полу - окурки с оплавленными фильтрами. От нечего делать - принимался разглядывать надписи и рисунки, покрывавшие скамью - на которой сидел. Выполненные ручкой и выцарапанные чем-то, содержали они во множестве - ненормативную лексику, изображения половых органов и прочее, адресованное ментам и их нелегкой работе. Находил среди остального - четкий незаконченный рисунок, изображавший - смешно нагнувшегося, придерживавшего на голове фуражку мента, совокупляемого ближним иностранцем с густыми усами и в здоровенной кепке: сзади. Видел - здоровенный, толще ноги, член, глубоко утонувший в ментовских ягодицах, видел сползшие к ботинкам форменные штаны и задранную на спину куртку. Думал: "Находчиво и остроумно… Не успел только пацан закончить: повели наверное куда-нибудь - пиздить. Хорошо бы завершить шедевр неизвестного автора: пускай будет солидарность!" Доставал из кармана не отобранную ментами шариковую ручку и принимался штрихами доводить рисунок до логического завершения: усиливал отображенное ментовским лицом напряжение, подчеркивал объем и мощь органа ближнего иностранца. Отодвигался, оценивал с расстояния - находил композицию неполной. Решал: "Это все оттого, что перед ментом - много свободного места. Туда прямо просится третья фигура… Но ведь не станешь же - еще одного хача рисовать?.. Нарисую-ка я там - жида!" Слышал вдруг в коридоре рядом - шаги, быстро прятал ручку и садился ровно. Видел прошедшего мимо и бросившего на него беглый взгляд маленького мента. Возвращался к рисунку и исполнял задуманное: ловко вырисовывал сначала перед лицом склоненного мента - просунутый в его рот еще один член, не менее мощный и масштабный. Далее, уже непосредственно к органу, присоединял фигуру в длиннополом сюртуке, с приспущенными штанами и руками, упертыми в спину. Дольше всего трудился над головой и лицом: рисовал шляпу, сильно загнутый нос со съехавшими на его конец - большими очками. Жирными спиралями вывешивал из-под шляпы длинные пейсы. Довольный, отстранялся и наблюдал результат: чувствовал, что за время художества почти полностью покинул его страх - оставалась только легкая почти незаметная дрожь во всем теле, словно - от несколькокилометрового кросса. Раскрывал тогда с таким трудом приобретенную в магазине книгу и принимался за чтение.
Через довольно длительный промежуток времени появлялся наконец главный мент. Усатый, с бледным лицом и неприятно прищуренными глазами, звал он Благодатского к себе в кабинет. Усаживал его за стол напротив себя, разглядывал заполненные другим ментом бумаги. Говорил:
- Так, значит… Переходил дорогу в неположенном месте - на улице Новый Арбат. Тебе что, пацан, переходов мало, что ли?
"Переходов мало… Ментов мне много!" - мелькала в голове мысль. - "Значит этот - еще и не знает, что я из магазина. Может, сказать ему? Да ну, на хуй, только хуже еще сделаю. Пора уже выбираться из этого гадюшника…" Просто отвечал:
- Случайно получилось…
- Случайно, понятно. За подобное нарушение предусмотрена административная ответственность. Штраф оплатил, сейчас оформим акт - и можешь быть свободен. И больше - так не делай!
"Кажется, он даже для мента - слишком туп", - решал про себя Благодатский и на вопрос записывавшего мента - "имя" - отвечал: - Константин, а на - "фамилия, отчество": - Дмитриевич Бальмонт.
- Немец, что ли? - поднимал мент лицо и пристально рассматривал Благодатского.
- Не, какой немец… Отец - из Прибалтики.
- А, из Прибалтики. Понимаю! - важно кивал мент и расспрашивал дальше: про возраст, место учебы, приводы в милицию и прочее. Получал ответы, показывал - где расписаться. Расписывался. Вставал, чтобы уйти. Соображал вдруг и спрашивал:
- А тот милиционер, который меня сюда привез, где сейчас?
- Не знаю, уехал куда-то - на вызов, - отвечал удивленно. - Тебе чего надо, пацан?
- Так, ничего, - спокойно отвечал Благодатский. - Хотел только спросить - кого он тараканом усатым называл, когда я там, за решеткой сидел… - и, не дожидаясь реакции медленно соображавшего мента, - вскакивал со стула, хватал свою книгу и быстрыми шагами направлялся к выходу. Очутившись на свободе - бросался бежать: замечал вдруг, что на улице - успел начаться дождь: радовался ему и осеннему ветру, носившему вокруг оторванные в близкой липовой аллее желтые листья. Летел, не замечая семенивших под разноцветными зонтиками пешеходов и брызгавших лужами машин, - до тех пор, пока не начинал уставать. Спрашивал у проходившего мимо мужика сигарету, закуривал её. Тяжело дышал, глубоко затягивался, шел и думал: "Блядь, охуенно! Как же всё охуенно, блядь!"
После, ночью в общежитии, спал и видел сон: словно бы гуляет он ночью в центре своего родного городка, маленького и тихого. Кругом не было ни души: только гудел проводами резкий ветер, качались рассаженные вокруг площади деревья и светили с ярко-черного неба крупные звезды. Замечал вдруг у себя в руке - большую канистру с бензином, старую и тяжелую. Думал: "Для чего мне она - если гуляю?" Вскоре находил ответ.
Посреди площади лежала куча тел: серой массой выделялись они на фоне асфальта и звездной ночи. Подходил ближе, рассматривал. Понимал: мертвые менты. Видел в куче - оторванные руки и ноги, видел деформированные головы и части ментовской амуниции: фуражки, резиновые дубинки. Ботинки с высокой шнуровкой, нашивки "МВД". Замечал на некоторых телах - следы начавшегося разложения: копошившихся в развороченных животах едва видимых бледных червей, чувствовал сладковатый запах гнили. Беззвучными тенями шныряли тут и там здоровенные крысы. "Вот зараза!" - думал Благодатский. - Тут ведь люди ходить должны, а - такая мерзость валяется! Как меня еще не вырвало до сих пор… Менты обычно жирные и дряблые, разлагаются скоро и страшно: достаточно только выглянуть солнцу и чуть нагреть воздух. Хорошо, что сейчас - прохладная ночь, никого нет поблизости и всё - можно поправить…"
Ставил канистру, отвинчивал уплотненную куском пропитанной бензином тряпки ребристую крышку. Чувствовал вырвавшийся наружу резкий запах и старался не тратить времени: обходил кругом кучу тел, щедро поливая их казавшейся темной в скупом ночном свете жидкостью. Под конец - решал, что необходимо пролить поверху: взбирался тогда, наступал на лица и гниющие животы, утопал в них кедами. Выливал остатки бензина: журчало, стекая к низу кучи - на асфальт. Спускался, отходил. Доставал из кармана спички, зажигал одну. Бросал. Ярким сине-красным факелом вспыхивали тогда ментовские останки, дрожащим теплым светом освещали площадь. Благодатский видел, как разбегаются в разные стороны испуганные крысы и - переставал различать детали: куча превращалась в сплошное шипящее и тихо потрескивающее пламенное месиво. Радовался: "Не стало больше этой мерзости, никто ничего не найдет здесь утром - лишь пепел, если не сможет унести его полностью - осенний ветер!.. Превосходно, восхитительно!" Закуривал и, от восторга, - принимался слегка подпрыгивать на месте. Смеялся и любовался красиво подрагивавшим в ночи беспокойным огнем.
Когда Благодатский и Неумержицкий приезжали на кладбище - небо над ним оказывалось уже совсем темным, и капал с него на землю легкий едва заметный дождь.
- Блядь, может зря приехали? - говорил Неумержицкий, задирал голову и смотрел вверх.
- Да нет, вряд ли он разойдется, - успокаивал Благодатский, закуривал сигарету. - Так, побрызжет чуть-чуть, и перестанет. Ворота закрыты должны быть, поздно. Идем к забору - перелезать…
Шли к изгибу забора, в углу которого примостили неизвестные готы удобное бревно, при помощи которого легко можно было перемахивать через высокие красные кирпичи и спускаться близстоящим надгробием - на землю. Раскрывали калитку могилы, выбирались на тропинку. Скоро доходили к центральной аллее, а по ней - до Вампирского склепа.
Готы толпились на освещенной несколькими парафиновыми свечами площадке перед склепом. Пили пиво из больших пластиковых бутылей, смеялись, разговаривали. Благодатский и Неумержицкий подходили, здоровались со знакомыми готами, знакомились с незнакомыми. Обращали внимание на одного: высокий, крупный, с хвостом густых волос и толстым кольцом в ухе - громко разговаривал он, много пил и производил впечатление - основного. Тихо советовались между собой по поводу него.
- Что-то я раньше его тут не видел. У него интонации - как у гопника… - отмечал Благодатский.
- Да, кажется он - крутой. Видишь, какой череп серьезный на свитере нарисован?..
Смотрел. Видел: крепко проломленный чем-то череп, от которого летели в разные стороны мелкие осколки и брызгала бардовая кровь. Снизу под ним тянулась не разбираемая надпись витиеватым шрифтом, обозначавшая название какой-то зарубежной группы.
- Да уж, в натуре - серьезно…
В темноте неподалеку становился вдруг видимым красноватый свет огня: постепенно приближался. Освещал готочку, державшую в руке - свечу.
- Джелли! - узнавал её - Благодатский.
Подходила к нему и Неумержицкому, здоровалась: невысокая, чуть заметно пьяная, с вздетыми на голову - большими железными очками. Сразу начинала рассказывать про близящуюся с концом октября - Халлоуин готик-парти:
- Там группа будет крутая немецкая, и еще одна наша, и еще - с Украины какие-то…
- Это что, хохлы тоже готику играют, что ли? - удивлялся Благодатский.
- Еще как играют! - отвечала. - У них там ваще полно готов…
- Я на украинском готическом сайте - стихи Бодлера в переводе на ихний читал! - вставлял Неумержицкий. - Представляете, Бодлер - на хохляцком?!
- А-а, пиздато! - ржал Благодатский.
- Кто такой - Бодлер? - спрашивала Джелли.
Переглядывались, не отвечали. Просили - рассказывать дальше про готик-парти.
- Да чего там особо рассказывать… - доставала и закуривала сигарету. - Вы, кстати, не знаете - где можно повязки со свастикой достать?
- Это зачем? - удивлялись.
- Ну мы типа с подружками хотим на Халлоуин нарядиться так, и с повязками - чтобы несколько человек сразу…
- Такие конторы есть, где футболки и флаги на заказ делают: в метро бывает реклама. Позвони туда - наверняка сделают… Только как-то это по-моему - слишком. Деды с ними воевали-воевали, а мы теперь со свастиками по концертам развлекаться будем… Как-то - не так… - качал головой Неумержицкий.
- Да ладно, чё - мы же ничего, мы же - просто… - отмахивалась и вдруг широко улыбалась: видела приблизившегося к ним - высокого гота, отмеченного уже друзьями. Говорила ему: - Привет…
- Здорово, - отвечал и протягивал руку Благодатскому и Неумержицкому, представлялся.
- Угу, - кивали, представлялись в свою очередь и разглядывали его - с близи.
- А ты пойдешь на Халлоуинскую тусовку, пойдешь? - спрашивала его Джелли.
- Хули там делать? - кобянился. - Там музыка - попса одна, а я - чисто метал, бум-бум этот не могу слушать. Чё за кайф там под попсню бухать…
- В смысле - чисто метал? - спрашивал Благодатский.
- Ну, типа, я - дес-метал, и всё! У меня группа есть, мы там играем - как "Каннибал корпс", такое. Я вот песню недавно сочинил: такую, ну как сказать, больше - с юмором. Там типа внуки бабулю на куски разрубили топорами и стали складывать в сумку и на улицу относить…
- Да уж, действительно - юмор, - улыбался Неумержицкий: просил у гота - пива. Брал большую пластиковую бутылку и пил крупными глотками.
- Вот и я - чего говорю, - оживлялся тот и принимался рассказывать прочее: как репетируют, как бухают. Рассказывал про мудака-барабанщика, говорил:
- Заебал уже! Я его, суку, упизжу скоро на хуй! Нет у вас знакомого барабанщика, только такого - чтобы чисто дес-метал играть?..
- Не, чисто дес-метал - нету… - качали головами.
- Ничего, найду где-нибудь. Думаю - надо на кладбище объявления по склепам расклеить: сразу найдется.
- Круто, попробуй! - говорила Джелли. - А ты вот чего-то рассказывал про черепа - типа вы с этим барабанщиком брать у кого-то собрались. Это у кого и почем?
- Да, хуйня, дорого. Мы с ним хотели чисто на компьютер и в комнату несколько штук, ну так, типа - обделать…
- Чего обделать? - не понимал Благодатский.
- Ну там все обделать, типа… А черепушки надо у хохлов и молдаван брать, они там роют у себя где-то. Только их хуй найдешь, и стоят - триста баксов штука… А целый скелет покупать - ваще охуеешь.
Благодатский слушал, думал и вдруг - вздрагивал от неожиданной мысли: "Это что, один череп - столько стоит? Да мне этого на компьютер для моих будущих шедевров - за глаза хватит! Всего-то нужно - могилу разрыть, во бля!.. А я смогу? Смогу… Смогу, как же иначе! Больше денег взять неоткуда, а писать нужно, нужно…" Спрашивал у гота:
- Пацан, а тебе как вообще - срочно это?
- Чего срочно?
- Ну, черепа?
- Да не, как будут - так и заебись, не знаю - куда эти хохлы ебаные делись…
- Слушай, а если я тебе - за две сотни череп подгоню: возьмешь?
- Хули не взять - возьму. У тя есть, что ли?
- Пока - нет. Но будет, обязательно будет, - улыбался Благодатский и записывал телефон гота. С радостью от удачного события решал крепко выпить: считал деньги, спрашивал прочих - добавить и бегал в магазин. Вчетвером они страшно напивались, не уезжали домой: оставались на кладбище. Балагурили всю ночь: ржали, гуляли по кладбищу. Пугали прочих немногих заночевавших готов. От внезапно начавшегося под утро хорошего дождя - прятались под металлическую крышу, прикрывавшую собой несколько ухоженных могил: сбивались в кучу возле одной из них, ненадолго засыпали. Просыпались и, довольные и уставшие, брели до метро: отправлялись по домам.
- Ну что, погуляем завтра? - спрашивал Неумержицкий у Благодатского вечером тридцатого октября.
- А то! - отвечал. - Не каждый ведь день случается - Халлоуин готик-парти: самая зверская тусовка за весь год! Так-то ведь в обычные дни - одна химозная дрянь в клубах выступает: смотреть противно…
- Завтра их, надеюсь, совсем не будет?
- Не, по любому - не будет. На Халлоуин только чистый продукт выдают. Ну или хотя бы - более-менее, а дрянь - редко.
- Мне, знаешь ли, показалось - названия у групп туповатые…
- У готских групп это не редкость, они любят всякую хуйню - типа "Кровавый ангел" или "Кошмарные тени". Ну так и чего, подумаешь… Бывает и хуже: не важно.
Часом позже произошедшего разговора - раздавались на телефоне Благодатского один за другим два звонка: от Леопардова и - от Белки.
Первым звонил Леопардов. Сообщал:
- Тетка умерла, не пойду никуда завтра.
- Это чего это? - возмущался Благодатский.
- Да нехорошо, там похороны и родственники плачут, а я - на дискотеку бухать пойду…
- Какая же это дискотека: готик-парти.
- Дискотека и есть, не спорь. Ничего, развлечетесь там без меня нормально. Фьюнерал с Костяном должны быть, и - вокалистка наша новая.
- Ого, новая вокалистка! Ангел?..
- Иди на хуй… А впрочем - выеби её, а? Не, правда, Благодатский, выебешь?
- Чего это вдруг так? - не понимал.
- Ой, бля, она такая кайфовая… Мы решили - Бориса на хуй из команды выгонять и новую организовывать: без него. Будем готику играть - чтобы никакого рычания: настоящую.
- Значит, тот концерт - был первый и последний?
- Выходит - так. Это, между прочим, общее место: из-за девок разваливаются великие группы…
- Во избежание этого - нужно выебать вашу вокалистку?..
- Ты, Благодатский, политик! Все, отбой… - вешал трубку Леопардов.
Почти тут же - звонило снова. Нажимал кнопку, слушал.
- Алле, - говорил тихий голос девки. - Узнал?
- Не совсем, - признавался Благодатский.
- Это ведь я, Белка! Почему ты мне не звонил?..
- Занят был… Чего хотела?
- А-а, занят… Я вот тут в Интернете на сайте "ХИМ" объявление нашла про концерт в канун Халлоуина: там группа какая-то немецкая будет. Ты не собираешься туда, не собираешься?
- Как же, готик-парти! Собираюсь, - кобянился Благодатский.
- Мне тоже так хочется, а я - ничего такого не знаю… Возьмешь меня с собой?
- Возьму, отчего не взять? - соглашался. - Только - нам с другом западло на всю ночь там оставаться на дискотеку: мы скорее всего - в гости к кому-нибудь свалим…
- К кому же?
- Ну, не знаю… Может, пригласит кто - из знакомых… А может - к его девке.
- Я тоже на ночь - не останусь: мать обещала позвонить домой, проконтролировать - вернулась я или нет. Если хотите - приглашу к себе, у меня - несколько дней никого не будет.
- Э-э, мы подумаем… Там, короче, видно будет. Ты - приезжай на станцию метро Бауманская - в семь: встретимся. Билет-то у тебя - есть?
- А как же, а как же! Давно купила!.. - отвечала Белка.
"Экая предусмотрительная: ничего не знает, пойти не с кем, а билет - купила! Ну-ну…" - думал Благодатский и выключал телефон.
Следующим днем, пораньше, начинали с Неумержицким - потреблять алкоголь, чтобы привести себя в достойный вид до начала концерта: жалели денег на дорогие клубные напитки. Покупали и распивали бутылку коньяка, заедали - приготовленной на скорую руку пищей.