Подойдя к стойке, он поискал глазами звонок, но обнаружил лишь шариковую ручку, регистрационный журнал и таракана, медленно ползущего вдоль исписанных листов. Владимир Ефимович вытаращился было на таракана и даже представил себе, как он захлопывает тяжелый журнал и размазывает несносную тварь между страницами, но сдержался. Доживая пятый десяток, вырастив двоих детей и схоронив жену, Столин научился терпимо относиться ко всем живым созданиям вне зависимости от того отвращения, что они в нем порой вызывали.
- Надо быть мягче, Федя, - миролюбиво обратился он к таракану. Таракан остановился и даже как–то диковато выгнулся, будто собираясь ответить Столину, но тотчас же припустил прочь, похрустывая лапками.
Владимир Ефимович нетерпеливо глянул на часы. Центральный автовокзал находился в пяти минутах ходьбы от гостиницы, из вещей у Столина имелся лишь скрипучий дипломат под кожу, однако рисковать Владимиру Ефимовичу не хотелось.
- Гхм! - он громко прочистил горло. Тотчас же из–за небольшой двери за стойкой, в направлении которой уполз таракан, раздались кряхтенье, писк и возня. Дверь распахнулась, и на пороге возник заспанный портье в брезентовой отчего–то куртке.
Портье улыбнулся нервно, поправил волосы, да так и остался стоять на пороге, не предпринимая ни малейшей попытки подойти ближе.
- Послушайте! - начал было Столин, но осекся. За спиной у портье, в темном проеме, что–то зашуршало так, будто в кипе старых газет резвился целый тараканий город.
Портье еще шире улыбнулся, обнажив на удивление длинные зубы, и, протянув руку, захлопнул дверь. Лишь после этого он сделал небольшой шажок в сторону Столина и остановился между дверью и стойкой в вопросительной и даже несколько наглой позе.
- Послушайте, - еще раз начал Столин, - я, собственно, собираюсь выписываться… через часок. Тут… есть у вас парк в городе?
Он осекся и уставился в пол в недоумении. "Какой парк? - думалось ему, - при чем здесь парк?"
Портье пожал плечами и снова вопросительно уставился на Столина, будто уловив его мысли.
- Ну да, ну да, - забормотал Владимир Ефимович маясь. - Я просто думал про парк, словом, посмотрел на часы ваши, лондонские, и подумалось про парк. Не суть. Я дверь запер, а ключ остался в номере. На окне. Или на тумбочке, черт его знает. И вот еще что - рядом с вами, в двух шагах, фасадные окна. Написано: "Парикмахерская "Фигаро". Стригут они или что?
Выпалив эту бессмыслицу, Столин угрюмо уставился на регистрационный журнал. Он чувствовал себя пренелепейше - портье в совокупности с часами за спиной вызывал у него нервозность и неуверенность.
- Вот если бы все в мире все разом забыли, - задумчиво протянул портье. - Ведь мир бы тогда рухнул. Люди порой бывают на удивление невнимательны, вам так не кажется, э–э–э.., - он мигом преодолел расстояние до стойки, схватил журнал, открыл его на нужной странице и снова уставился на Столина, - … э–э–э… Владимир Ефимович?
"Каков наглец!" - подумал было Столин и даже открыл рот, собираясь разразиться гневной тирадой, или, скорее, представив себе, что, возможно, у него хватит духу отчитать портье и, быть может, даже потребовать жалобную книгу или управляющего, но портье не дал ему этого шанса. Изогнувшивсь вдруг в подобострастный бублик, он улыбнулся приветливо и заявил:
- Но, с другой стороны, само по себе слово "гостиница" - ведь разве не должно оно внушать гостям, гостям, заметьте, некую уверенность в том, что вне зависимости от проблемы, будь она малой или великой, администрация, равно как и обслуживающий персонал, сможет решить ее незамедлительно и к взаимному удовлетворению и… - Тут он осекся, и на мгновение его улыбка превратилась в оскал, - … и… непротивлению сторон? Ведь правильно? Ведь верно?
- Верно, - пробормотал осоловевший Столин.
- А раз верно, то и славно. Это еще Гийом Аполлинер сказал, мол, что с нами будет, когда нас не будет… или не нас, а… впрочем, не важно. Ключ я вам сварганю, - портье панибратски подмигнул, - а что касается салона "Фигаро" - уж не извольте беспокоиться, это один из лучших салонов в городе. Как там было у классиков: "парикмахер Пьер…", не помню. Видите, я и есть живая иллюстрация того, как часто мы забываем порой судьбоносные вещи! Идите и ни о чем не беспокойтесь, - портье еще раз улыбнулся, показав длинные зубы, и кивнул, будто точку поставил.
Столин осторожно кивнул в ответ, подозревая, что имеет дело с человеком не совсем вменяемым, и пошел к выходу. Ухватившись за дверную ручку, он вздрогнул от омерзения: ему показалось, что она покрыта теплой слизью. Поглядев на ладонь, однако, он не обнаружил и следа грязи. Он снова ухватился за ручку, распахнул дверь и вышел из гостиницы.
Парикмахерская находилась напротив, в серой, полузаброшенного вида, пятиэтажке, большая часть окон которой была замурована. Несколько окон на втором этаже зияли незастекленными провалами. На балконах с бельевых веревок свисало разноцветное тряпье, уныло мокнущее под моросящим дождем. На одном из балконов второго этажа стояла женщина в бесформенном халате. Увидев Столина, она уставилась на него, скрестив руки на груди. Рядом с нею, положив передние лапы на перила, стоял крупный пес. Внезапно рядом с первым псом появилась голова второго - оба насупленно смотрели в сторону Столина.
Передернув плечами, Владимир Ефимович направился к пешеходному переходу, отметив про себя, что светофор не работает; аккуратно ступил на мостовую, не забывая смотреть по сторонам; дошел до середины, еще раз огляделся и внезапно боковым зрением уловил некое движение за спиной. Остановившись на полустертой "двойной сплошной", он повернул голову и увидел портье, что стоял подле гостиничных дверей и вовсю размахивал руками, будто делал зарядку.
"Точно, какой–то дегенерат", - подумал Столин и сделал было шаг, но тотчас же отпрянул от старого забрызганного грязью "Форда".
Машина вильнула в сторону, притормозила, из водительского окна показалась бородатая багровая морда.
- Мужида! Сварь! - рявкнул водитель и с визгом тронулся с места.
Владимир Ефимович втянул голову в плечи и быстро перешел через улицу. Он внушил себе, что впредь не станет обращать внимание на странности сегодняшнего дня, ведь вполне возможно, у водителя всего лишь речевая дисфункция, или, быть может, все, произнесенное им, было неправильно услышано Столиным, а может быть, … Впрочем, не важно. Он выбросил сумбурные мысли из головы, но все же не удержался и снова глянулв сторону гостиницы.
Портье, вытянувшись по–солдатски, отдавал кому–то честь. На лице его, несколько расплывчатом из–за расстояния, Владимир Ефимович, впрочем, углядел подобострастие.
Он перевел взгляд на парикмахерскую и увидел, что женщина на балконе тоже отдает честь, надменно улыбаясь. Собак рядом с нею уже не было.
"Это какой–то сумасшедший дом, - сердито подумал Столин. - С другой стороны, мне с ними водку не пить - и баста!" - Он решительно подошел к ступеням парикмахерской, поднялся и потянул за дверную ручку.
Над дверью тихо звякнул колокольчик. Владимир Ефимович оказался в маленькой уютной прихожей. Прямо перед ним находился небольшой кожаный диван, на котором читала журнал миниатюрная женщина в тюрбане, сооруженном из полотенца. Взглянув на Столина, она улыбнулась и неожиданно неприятным голосом заверещала в сторону:
- Мила! Клиент!
На ее голос из–за угла показалась девушка в розовом халате с вышитым названием салона. На голове у девушки, впрочем, тоже красовался пышный тюрбан. Тепло улыбнувшись Столину, она жестами пригласила его в небольшой зал. Из трех установленных кресел одно было занято - спиной к Владимиру Ефимовичу на нем полулежал тучный мужчина в мохеровом свитере. Его огромные красные руки покоились на подлокотниках. Над ним трудилась рыхлая девица с угристым лицом (тоже в тюрбане).
- Вы сюда присаживайтесь, - защебетала Мила, указывая Столину на ближайшее кресло. - Я уже здесь сегодня поработала, вот теперь еще поработаю! У нас все по высшему классу! И прически, и полубоксы, и пробор! Фигаро здесь и там - это наш девиз!
Поборов вполне разумное желание уйти немедленно, Владимир Ефимович уселся в кресло, отметив про себя, что оно на удивление удобно, откинул голову и глубоко вздохнул. Девушка за его спиной ловко расстегнула верхнюю пуговицу на вороте рубашки и тотчас же заправила ворот в свитер, после воздушно скользнула к столику, взяла рулон чего–то, напоминающего мушиную ловушку, оторвала от него небольшую часть и обвязала ее вокруг горла Столина.
- Вам не туго? - пискнула она.
- У–ф–ф, нет–нет, - пробормотал Владимир Ефимович. - Послушайте… Меня, собственно, и не надо особо стричь, я, вот что, подровняйте так, хорошенько, со всех сторон. Словом, по высшему классу. - Он еще раз хмыкнул и даже слабо улыбнулся в ответ на девичью улыбку.
- Вы не волнуйтесь! - защебетала девушка. - Комар носа не подточит! У нас такие мастера, знаете ли… К нам из Ташлинска приезжали, и не только, ну, по обмену опытом… Я вас не сильно буду стричь - у вас волос такой густой, игривый! - Она неожиданно интимно провела рукой по волосам Столина, запустив пальцы в его шевелюру. От почти непристойного прикосновения Владимир Ефимович почувствовал некоторое давление в области паха и теплую волну возбуждения, что пронеслась от макушки и до самого копчика.
- Вам как, с разговором или без? - снова улыбнулась девушка, орудуя ножницами.
- Простите?
- Никто сразу не понимает, - она вздохнула, - Я имею в виду стричь вас с беседой или молча? Фраза эта, знаете ли, впервые прозвучала у великого писателя Ираклия Андроникова…
- У Вадима Шеффнера! - рявкнул сидевший за соседним креслом мужчина. - Учишь вас, учишь!
Столин поглядел в зеркало, и ему показалось, что мужчина в раздражении пытается выбраться из кресла, возможно, для того, чтобы более наглядно поучить недалекую девушку, но рыхлая парикмахерша тотчас же засуетилась вокруг него, приговаривая:
- Тише, тише, кыш - кыш - кыш, уже все, все, все…
- У Шеффнера, - еще раз буркнул мужчина и осел в кресле.
- Точно, у Шеффнера, - улыбнулась девушка. - Так как вас стричь?
- Если можно, без разговора, я люблю тишину, - сказал Столин и тотчас же устыдился своей грубости. В провинциальном желании доставить клиенту радость не было ничего плохого - просто он несколько утомился от калейдоскопа несуразностей и действительно с большим удовольствием посидел бы в тишине некоторое время.
- Ну что ж, без разговора, так без разговора, - ничуть не расстроилась Мила. - Тогда вы можете вовсе меня не слушать и не отвечать мне, а я буду вам рассказывать истории из жизни нашего города, пока вас стригу.
- Я не.. - начал было Столин, но девушка перебила его:
- И не спорьте! Прелюбопытнейшие, знаете ли, истории порой случаются здесь, в Олиуме! - Она принялась ловко стрекотать ножницами. - Вот вы спросите, поди, что может произойти в столь сонном городке, ан нет, сударь, у нас столько всего приключается ежедневно, что порой диву даешься, откуда и как. Ведь если здраво разобраться…
"Какой, к чертовой бабушке, Олиум?" - хотел было спросить Владимир Ефимович, но осекся устало.
Щелканье ножниц, оживленное щебетанье девушки, гул фена, телефонные звонки, далекий шум машин смешивались в единый гипнотизирующий звуковой фон. Владимир Ефимович закрыл глаза и погрузился в легкую дрему, представляя свои дальнейшие действия, что виделись ему теперь отчего–то в радужном свете. Вот он, постриженный и благоухающий одеколоном, возвращается в гостиницу, его привечает довольный портье и вручает ему новехонький ключ. Вот он поднимается в номер, подхватывает дипломат и неспешным шагом направляется к автовокзалу, садится в сверкающий хромом автобус и по гладкому шоссе едет в сторону дома, где его встречает толстый кот Тихон, с сединой в черной как смоль шерсти, и буравит его болотистым взглядом, и трется о ноги, выпрашивая еду, и мурлычет тихо, утробно низким раскатистым басом…
- … выходит из ресторана, Люба, ты помнишь, да? И идет к шоссе, а этот, значит, за ним. С топориком, стало быть. А этот, такой на фасоне весь идет - никого не замечает. А тот, значит, догоняет его и так аккуратненько…
Владимир Ефимович вздрогнул и открыл глаза. Мила, склонившись над ним, вовсю орудовала ножницами, жирный мужчина в зеркале теперь сидел под феном, а рыхлая Люба поправляла тюрбан стоя у окна. Увидев, что Столин открыл глаза, девушка осеклась, а Люба опустила руки и повернулась к Владимиру Ефимовичу, явив ему смертельно бледное лицо, на котором ярко–красными пятнами цвели угри.
И наступила мертвая тишина. Столин огляделся несколько осоловело, распаренный дремой, и лишь секунду спустя понял, что фен, под которым сидит мужчина в зеркале, работает совершенно бесшумно. Или не работает вовсе.
Он повернул голову и озадаченно уставился на неподвижную тушу в кресле. После посмотрел сначала на рыхлую девицу у окна, а потом уж на своего мастера. Мила стояла неподвижно, опустив левую руку с зажатыми в ней ножницами параллельно туловищу, ее правая рука, с голубой расческой, была прижата к груди. Столин хмыкнул недоуменно и посмотрел в зеркало.
Судя по всему стрижка подходила к концу. Парикмахер убрала несколько больше, чем он рассчитывал, однако, несомненно, работу свою знала - волосы были аккуратно уложены, стрижка придавала лицу Владимира Семеновича определенную юношескую бесшабашность. Столин не удержался и усмехнулся своему помолодевшему лет на десять отражению. Впрочем, улыбка пропала, стоило ему взглянуть на отражение тучного мужчины за спиной. Тот немного сполз в кресле, теперь из–под купола фена виднелся кусок багровой складчатой кожи на загривке. В положении тела было что–то неестественное, напоминающее о сломанной и брошенной кукле.
- Простите, а с этим все в порядке? - Столин крутанулся на кресле, отчего его остриженные волосы посыпались с простыни, и уставился на рыхлую у окна. - У вас фен не работает и, ну… словом…
- Разумеется, не работает. Это и не фен вовсе. Это хелицератор, - буркнула женщина и повернулась к нему спиной с вызывающим видом.
- Вы не волнуйтесь, это наш постоянный клиент! - Мила живо развернула кресло Столина и принялась щелкать ножницами, убирая то здесь, то там. - Он всегда приходит на хелицерацию по вторникам и четвергам. Очень полезно для мандибул, очень!
- Для ман… Слушайте, да что здесь происходит? - Владимир Ефимович грозно уставился на девушку, - какие, к чертовой матери, мандибулы? И почему у вас тюрбан на голове? Вы что, красите волосы друг другу в свободное время? Или вы все бедуины? Черт–те что! - выпустив пар, он почувствовал облегчение. В самом деле, стоило ли так кипятиться, в конце концов, мандибулы… мандибулы, это уж, простите, ни в какие ворота!
- Не нужно нервничать, - ледяным тоном заявила рыхлая Люба. - Вы в присутственном месте, гражданин. Пришли стричься - стригитесь. Вот товарищ, к примеру, два раза в неделю приходит на хелицерацию и ничего! Не кряхтит!
- Что здесь происходит? - из коридора вышла миниатюрная женщина, что встретила Столина в холле.
- Анжелика Борисовна, тут товарищ грубит! - картинно всхлипнула рыхлая.
Женщина насупилась, поглядела на Столина и расплылась в улыбке:
- Мила! - крикнула она неприятным голосом, - ты закончила стричь господина?
- Вот… тут последние штрихи, лоск навожу, Анжелика Борисовна! - выпалила девушка.
- Отлично, - она снова глянула на Столина, на сей раз приветливо улыбаясь. - Вы нас простите, у нас в провинции свои крокодилы. Но хоть постригли вас хорошо? Вам понравилось?
- Мне–то понравилось, - раздраженно начал Владимир Ефимович. - Но мне тут мозги пудрят какими–то велоцерапциями… я не знаю, мандабулами… чушь какая–то, и еще портье этот… это к вам, разумеется, не относится, но он честь отдавал и потом… - Он почувствовал, что запутался, покраснел, сердито пожал плечами и буркнул. - Да не важно все это. Видимо, я устал за три дня. Давайте заканчивайте, и я пойду.
Женщина еще раз улыбнулась ему, подошла совсем близко, так, что он явственно ощутил будоражащий запах ее духов (к которому, впрочем, примешивался несколько иной, не столь приятный, а по здравому размышлению, даже отталкивающий резкий запах), потрепала его по плечу (он машинально отметил, что рука ее будто бы чуть прилипла к его пуловеру) и отошла к соседнему креслу. Склонившись над жирным мужчиной, она заглянула под купол фена и пробормотав: "Ну как мы там? Получше? Получше… ", отошла в сторону.
Мила, воспользовавшись замешательством Столина, вновь принялась щелкать ножницами, то и дело как бы невзначай поглаживая его по затылку.
- Головушку мыть будем? - чирикнула она.
- Не будем, - злобно отрезал Владимир Ефимович. Теперь всяческая благостность оставила его, и он мечтал лишь о том, чтобы покинуть этот дикий город как можно скорее.
"Только бы успеть на автобус! - думалось ему. - А то ведь придется здесь ночевать!"
При мысли о том, что доведется провести еще одну ночь в Котовске, ему стало морозно.
- Ну тогда сейчас немножко феном, причешемся - и все! Тронуть гелем?
- Не трогать! - из принципа отрезал Владимир Ефимович.
Девушка пожала плечами и, включив фен, принялась обдувать его теплым воздухом, одновременно орудуя расческой. Столину стало немного лучше, ощущение неприязни к городу отступило под напором тепла, он даже подумал было о том, чтобы оставить девушке чаевые и, быть может, извиниться за свою чрезмерную резкость. Ощущение тепла в области макушки, куда был направлен фен, внезапно сменилось острым жжением. Столин уставился в зеркало - девушка застыла неподвижно над ним, направив сопло фена прямо на его темя, туда, где волосы росли реже всего. Жжение усиливалось. Он протестующее замычал и резко отодвинулся в сторону. Девушка непонимающе уставилась на него:
- Что такое?
- Что такое??? Жжет, черт возьми!
- Жжет? - с удивлением воскликнула рыхлая Люба.
- Жжет? - неприятно взвизгнула женщина–администратор.
- Жжжео–о–от!!!! - заревел–замычал жирный мужчина из–под неработающего фена.
Столин ошеломленно глядел на сотрудников парикмахерской, будто исполняющих некий потусторонний перформанс. Люба всплескивала руками, Мила тупо глядело прямо в сопло фена, то и дело включая его и принюхиваясь, женщина–администратор семенила по кругу, поглаживая толстяка, что стонал и ухал в кресле.
- Послушайте! Послушайте меня! - воскликнул Столин. И тут все одновременно повернулись к нему. Повернулся и жирдяй, необъяснимым образом не вытаскивая головы из–под купола фена.
- Нет, это вы нас послушайте! - властно заявила женщина–администратор. Ее резкий голос наждаком прошелся по барабанным перепонкам Владимира Ефимовича. - Я категорически протестую против подобного обращения с моими сотрудниками! - Она погрозила указательным пальцем с длинным кроваво–красным ногтем, - в этом заведении, приличном и уважаемом заведении, работают исключительно профессионалы. Мы никогда не получали жалоб, связанных с качеством обслуживания. Более того, все оборудование, используемое в нашем салоне, сер–ти–фи–ци–ро–ва-но. Потрудитесь пояснить, каким образом несколько микрокапель феромонов, случайно распыленных на вашу лысеющую макушку, могли привести к столь скандальным последствиям?
- Подлец, подлец он! - заревел жирный мужик из–под фена. - Пустите меня к нему, я вырву ему лабрум!