В этой обстановке отличились Георгий Хосроев и Василий Барсуков. Они сбили двух "юнкерсов". Их товарищи вывели из строя еще пару "лаптежников". Это вынудило экипажи "юнкерсов" сбросить бомбы как попало и спасаться бегством. За ними стали выходить из боя и "фокке-вульфы". Одного из них в момент преследования с близкого расстояния сбил Владимир Баландин. [129]
В этом бою погиб наш летчик Иван Черный. Его истребитель был подбит. Кое-как он дотянул машину до переднего края наших войск, выбросился с парашютом. Фашисты открыли по нему огонь и убили.
На другой день враг неоднократно предпринимал попытки нанести бомбовые удары по советским и польским войскам большими группами "юнкерсов". Наши "яки" отразили их налеты. Семен Сибирин, Василий Серегин и Марсель Альбер сбили три бомбардировщика. Истребители Ивана Грачева и Петра Шагаева были подбиты. Они выбросились с парашютами и вскоре вернулись в полк.
14 октября, когда в воздухе находились две шестерки гвардейцев под командованием Занаскина и Серегина и шестерка "нормандцев" во главе с Бегэном, перед линией фронта появилась большая группа фашистских самолетов - 40 "юнкерсов" и 10 истребителей. По команде с пункта наведения наши "яки" пошли ей навстречу.
Французские летчики с ходу связали боем вражеских истребителей, а шестерки Запаскина и Серегина зашли с разных сторон сверху сзади и одновременно нанесли удар по головной группе бомбардировщиков. Неожиданная атака оказалась результативной. Василий Серегин и Иван Столяров с дистанции около 100 метров сбили двух "юнкерсов". Строй бомбардировщиков нарушился.
Шестерки Запаскина и Серегина, действуя попарно, продолжали непрерывно атаковать "юнкерсов". И снова - удача. Владимир Запаскин, Василий Серегин и Иван Столяров сбили еще три Ю-87. Фашисты сбросили бомбы, не долетев до цели, и повернули обратно. В момент их разворота Столяров снова сблизился с одним "юнкерсом" и расстрелял его в упор. Бомбардировщик взорвался в воздухе.
Запас горючего у наших истребителей подходил к концу, и они начали выходить из боя. На помощь и замену им подоспела восьмерка "лавочкиных" из 523-го полка. Ее перенацелил из соседнего района пункт наведения. Она бросилась преследовать уходивших бомбардировщиков и, догнав их, сбила три самолета.
Во время боя групп Запаскина и Серегина с "юнкерсами" шестерка "нормандцев" вела схватку с десятью "фоккерами" и не дала им возможности защитить своих бомбардировщиков. Французы сбили 4 "фокке-вульфа", потеряв при этом двух своих летчиков - Роже Дени и Мориса Бона. У нас из боя не вернулся Иван Столяров. Летчики видели, что после того, как ему удалось сразить третий [130] самолет, он погнался за четвертым, уходившим в глубь своей территории. Видимо, израсходовав горючее, Столяров не смог долететь обратно до линии фронта и погиб.
В полку Иван Столяров отличался завидной храбростью и смекалкой в боях. За последние три месяца он сбил 11 самолетов. Его подвиги были отмечены двумя орденами Красного Знамени.
Этот печальный случай напомнил всем нашим летчикам, что воевать необходимо с горячим сердцем и холодной головой. Мысли воздушного бойца должны работать четко, чтобы безошибочно отсчитывать время, расстояние и высоту, остаток горючего. В бою недопустимы ошибки и просчеты. Они оборачиваются слишком дорогой ценой.
В ночь с 14 на 15 октября мы получили из штаба дивизии данные о сосредоточении бомбардировщиков на ближайших аэродромах врага.
Ранним утром, собрав летчиков у КП, я по указанию командира проинформировал их об изменении обстановки на земле и в воздухе, рассказал о некоторых особенностях в тактике действий авиации противника. Затем подполковник А. Е. Голубов разъяснил задачу:
- Ожидаются налеты крупных групп наших бомбардировщиков. Первую группу прикрытия в бой поведу я. Вторую возглавит майор Федоров. Затем по графику уйдут остальные. Управление боевыми вылетами возлагаю на гвардии майора Гнездилова.
Когда боевая задача была поставлена, майор К. Ф. Федоров, капитан И. Г. Цивашев и лейтенант Н. Ф. Титомир собрали парторгов, комсоргов и агитаторов эскадрилий и дали им советы и рекомендации, как лучше организовать партийно-политическую и комсомольскую работу в этот день. Речь шла о своевременном выпуске боевых листков, о подготовке наглядной агитации с разъяснением конкретных задач, о подведении итогов каждого боевого вылета с непременным указанием фамилий авиаторов, отличившихся на земле и в небе.
Затем состоялось построение полка с выносом гвардейского Знамени. Мы установили его рядом с пультом управления КП, недалеко от взлетно-посадочной полосы. Так начался день 15 октября.
Первая группа - 12 "яков" - под командованием А. Е. Голубова ушла в заданный район. При подходе к линии фронта командир полка запросил информацию об обстановке. Ему ответили, что вражеских самолетов в воздухе пока не обнаружено. [131]
Подполковник Голубов увел группу в глубь своей обороны. Патрулируя над нашей территорией, он поддерживал связь с пунктом наведения. Знал командир, что враг обычно наносил удары, когда в воздухе не было наших истребителей. Так он попытался поступить и на этот раз. С пункта наведения передали команду:
- "Орел-первый", в квадрате пятьдесят появились две группы самолетов противника. Идите им навстречу!
Голубов тотчас же развернул группу и на повышенной скорости повел ее на перехват врага. Для обеспечения внезапности он решил зайти на самолеты гитлеровцев с тыла и нанести удар по головной группе с ходу. Командир уже заметил фашистов. К фронту приближались две группы по 10-12 "юнкерсов" в каждой под прикрытием двух четверок ФВ-190. Выполнив задуманный маневр, гвардейцы на максимальной скорости устремились в атаку. Звено Владимира Запаскина при этом нацелилось на две четверки "фоккеров" попарно. А восьмерка Голубова нанесла удар по головной группе Ю-88.
Эта атака оказалась для врага неожиданной. Вероятно, экипажи бомбардировщиков приняли наших истребителей за своих. Воздушные стрелки не открывали огня. Голубов зашел в хвост ведущего группы "юнкерсов" и расстрелял его из пушки с короткой дистанции. Самолет вспыхнул и стал падать. Между тем наши истребители врезались в боевой порядок врага и подбили еще два "юнкерса". Один из них удачно сразил Василий Барсуков.
Гвардейцы вышли из атаки боевым разворотом в сторону солнца. Вражеские бомбардировщики стали уходить восвояси.
Очередной удар наши истребители обрушили на вторую группу "юнкерсов". Они атаковали ее со стороны солнца. Это затрудняло воздушным стрелкам ведение прицельного огня. Летчики Георгий Хосроев и Иван Шеламов, открыв стрельбу с дистанции около 150 метров, сбили еще два Ю-88. На выходе из атаки Иван Шеламов попал все же под пулеметную очередь вражеского стрелка. Истребитель загорелся и взорвался в воздухе.
Не выдержала натиска наших летчиков и эта вторая группа бомбардировщиков. Она также повернула обратно.
А четверка Владимира Запаскина, по-прежнему действуя попарно, связала боем обе четверки истребителей. Самому Запаскину удалось зайти на вираже в хвост и сбить ФВ-190. На него тут же свалилась пара "фоккеров", но его ведомый Владимир Баландин вовремя увидел врагов, [132] открыл заградительный огонь. Под одну из очередей попал фашистский истребитель. Оставшаяся шестерка поспешила за своими торопливо удиравшими "юнкерсами". Вскоре после посадки группы Голубова на задание ушли 12 "яков". Их вел К. Ф. Федоров. При подходе к району прикрытия с пункта наведения поступила команда:
- "Орлы", с запада подходят три группы самолетов противника. Их более тридцати. Высота - три тысячи метров. Атакуйте!
Сближаясь с врагом, майор Федоров решил набрать высоту метров на 500 больше, чем у противника, и зайти на "юнкерсов" со стороны солнца, ударить по ним дружным пулеметно-пушечным огнем.
Три девятки Хе-111 шли под прикрытием 8 "фоккеров". Истребители гитлеровцев не проявляли беспокойства. Вероятно, еще не обнаружили "яков". Выполнив доворот, Федоров скомандовал:
- "Орлы", атакуем!
"Яки" разделились на три группы. Четверка 2-й эскадрильи попарно напала на "фокке-вульфов", а две четверки 3-й эскадрильи, возглавляемые Константином Федоровым и Василием Серегиным, набросились на первую и вторую девятки Хе-111.
Ослепленные яркими лучами солнца, экипажи фашистских бомбардировщиков заметили наших истребителей, когда те уже открыли огонь. Константин Федоров и Г. Яскевич сразили ведущих обеих девяток, и "хейнкели" стали беспорядочно падать. Враг был ошеломлен. Строй его распался, и бомбардировщики, не чувствуя поддержки со стороны своих истребителей прикрытия, повернули назад.
Четверки Федорова и Серегина тем временем вышли из атаки вверх и тут же нанесли удар по третьей девятке. Н. Замковский и Н. Даниленко с близкого расстояния сбили два "хейнкеля". Затем общими усилиями был сражен еще один бомбардировщик. Это заставило противника развернуться на обратный курс.
Истребители группы Константина Федорова вернулись на свой аэродром. И тут выяснилось, что Николая Даниленко нет. Ведущий пары, с которым он летал, не спешил об этом докладывать, и я спросил прямо, где он потерял ведомого. Из его путаных ответов мы с Федоровым поняли, что за ведомым в бою он не смотрел.
Пока шло выяснение того, как это могло случиться, на [133] взлетно-посадочной полосе с ходу, не выпуская щитков, приземлился Як-9.
- Это же мой командир! - воскликнул механик Еремей Шаглаев.
Инженер полка Нестеров, взглянув на часы, покачал головой:
- У этого "яка" ведь все горючее выработано! - и дал команду отбуксировать самолет на стоянку.
Увидев Даниленко живым и невредимым, мы облегченно вздохнули. Вместе с К. Ф. Федоровым начали выяснять причину задержки. Летчик доложил, что, когда истребители пошли в атаку, он увидел пару "фоккеров". Они заходили нашим самолетам в хвост. Даниленко немедленно доложил об этом ведущему, но тот почему-то не среагировал на предупреждение об опасности, не ответил. И гвардейцу одному пришлось вступить с фашистами в бой.
На третьем вираже Даниленко сблизился с "фокке-вульфом", нажал гашетку, и враг пошел к земле. Фашисты накинулись на нашего летчика втроем. Они зажали сильно поврежденный "як" словно в тиски, но Даниленко продолжал бой, мало-помалу оттягиваясь на свою территорию. Боеприпасы у него кончились, и он решил таранить гитлеровца в лобовой атаке. Даниленко заходил на эту цель дважды, но каждый раз фашисты трусливо отворачивали в сторону. Затем они отвязались от него окончательно, ушли. Видно, и у них топливо было на исходе, а боеприпасы давно кончились.
Николай Даниленко едва дотянул свой Як-9 до аэродрома. Мастерство и воля помогли ему одержать победу над фашистскими асами. Тем самым он на деле доказал верность суворовской мудрости о том, что воюют не числом, а умением.
И если Даниленко проявил себя в том бою с самой лучшей стороны, то его ведущий оказался не на высоте. Об этом командир полка сказал ему перед строем летчиков-гвардейцев открыто и прямо. Подействовало. Ничего подобного за ним не наблюдалось до конца войны. Большую роль в этом деле сыграли заместитель командира полка по политчасти К. Ф. Федоров, коммунисты. Немало внимания уделяли они воспитанию у авиаторов чувства войскового товарищества и дружбы, готовности всегда прийти друг другу на помощь.
За четыре дня - с 12-го по 15 октября - гвардейцы нашего полка участвовали в 14 воздушных боях и сбили 22 самолета врага. Немногим меньше оказался счет уничтоженных [134] фашистов у "нормандцев". Серьезный урон причинили противнику воздушные бойцы и других полков нашей дивизии. Все это заметно охладило пыл гитлеровцев, заставило их отказаться от ударов по польской пехоте и советским частям на оршанском направлении.
Важно отметить, что совместные боевые действия наших войск и 1-й польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко в районе Ленино положили начало интернациональному содружеству, стали первой вехой на славном пути, пройденном польскими воинами в едином строю с Красной Армией. Они ознаменовали начало нового этапа в освободительной борьбе польского народа. Теперь 12 октября отмечается в ПНР как дата рождения Войска Польского.
Утром 24 октября в полк пришла волнующая весть: Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования в летних операциях на орловском, брянском, спас-деменском, ельнинском и смоленском направлениях Западного фронта 18-й гвардейский истребительный авиаполк награжден орденом Красного Знамени. Нам прислали поздравления командование войск фронта, 1-й воздушной армии и 303-й истребительной авиадивизии.
Эта награда вызвала у каждого из нас чувство гордости за наш боевой гвардейский полк. На славу сражались в небе и трудились на земле воины-авиаторы. В 1943 году (с февраля по декабрь) они произвели около 3000 боевых вылетов. В 295 схватках в небе сбили 150 фашистских самолетов. Это составило 40 процентов самолетов, сбитых пятью полками 303-й дивизии.
В полдень к нам прибыл комдив Г. Н. Захаров. Вместе с ним приехали начальник политотдела полковник Д. М. Богданов, делегация полка "Нормандия" во главе с Пьером Пуйядом.
Гвардейцы построились, вынесли Знамя. Майор К. Ф. Федоров открыл митинг. Выступивший на нем генерал Захаров особо отметил большие заслуги полка в летних и осенних операциях. С похвалой отозвался о наших воздушных бойцах, их отваге и мастерстве и полковник Богданов.
От французских собратьев по оружию выступил Марсель Лефевр:
- Мы видим: вы сражаетесь против врага смело, не теряя головы даже в самых трудных ситуациях. Именно этому мы и учимся у вас. Мы идем в бой вместе с вами [135] с уверенностью, что вы никогда не подведете нас. Мы сдружились с вами на земле и в воздухе. Клянемся, что будем идти вместе до победного конца, до полного освобождения России и Франции от германского фашизма…
Затем выступали летчики, техники, механики.
Вечером состоялся товарищеский ужин. Произносились речи. Вскоре послышались песни. Начинали их игравший на гармошке Василий Серегин и общий любимец обоих полков французский летчик Жозеф Риссо. Им подпевали все.
Французы любили наши песни. Вспоминая об этом, Франсуа де Жоффр в своей книге "Нормандия - Неман" писал: "Нужно услышать песню "Мама", музыка и слова которой хватают за душу, и другие рожденные войной русские песни, чтобы понять душу славянина. Прославление храбрости, любовь к родной земле, гимн подвигам на фронте и в тылу, самопожертвование во имя Родины, жажда жизни и презрение к смерти - все эти темы тесно переплетаются в песнях, дополняя друг друга, и все это на изумительно красочном и богатом языке"{3}.
Завершался октябрь. Низкая облачность, частые осенние дожди и туманы приковали авиацию обеих сторон к земле. Дежурные звенья в редкие дни вылетали по вызову передового КП воздушной армии, но самолетов противника они не встречали. Летчики изучали теорию, набирались сил.
Техники и механики, как и прежде, занимались ремонтом и отладкой самолетов. Свои машины к боям они готовили с полной гарантией в безотказности.
Как- то наши комсомольцы Н. В. Пономарев и А. Н. Макушев направились по делам службы в совхоз, что находился по соседству. Из разговора с директором узнали, что в совхозе всего два трактора, один из которых неисправный, а отремонтировать его невозможно -ни специалистов, ни запчастей.
- Разрешите посмотреть, - попросил Пономарев.
Вместе с Макушевым он осмотрел стоявший под открытым небом трактор.
- Поставить на ноги можно, - заявил механик. - Если, конечно, запчасти найти да руки приложить.
- Говорите: сколько будет стоить ремонт? Заплатим!
- Мы - бойцы Красной Армии, а не шабашники. [136]
Найдем запчасти и сделаем без всякой платы. А вы хлеба больше фронту давайте!
Механики вернулись в полк и доложили обо всем комсоргу Н. Ф. Титомиру, затем вместе с ним пошли к майору К. Ф. Федорову.
- Где запчасти-то возьмете? - спросил майор.
- На бывшем поле боя много разной техники, - ответил Макушев.
- Что ж, дело доброе, нужно помочь совхозу.
И комсомольцы Н. В. Пономарев, А. Н. Макушев, В. Тимощук, А. Зинченко во главе с коммунистом В. Поповым отправились в совхоз. Запчасти и в самом деле нашлись на поле боя. Повозиться пришлось основательно, но трактор на ноги все же поставили. Радости директора и работников совхоза не было предела. От всего сердца поблагодарили они воинов-авиаторов, даже письмо командиру написали…
Приближалась зима. По утрам подмораживало. Вместо дождя сыпал снежок. Для нас было важно, чтобы эта осенняя распутица скорее закончилась и взлетно-посадочную полосу подморозило.
Что же касалось французских летчиков, то зима их подросту пугала, и настроение "нормандцев" с наступлением холодов все более ухудшалось. Учитывая это, а также просьбу французской военной миссии, советское командование решило вывести полк "Нормандия" на один из тыловых аэродромов до конца зимы. На фронт они вернутся лишь весной 1944 года.
* * *
В начале ноября 1943 года 18-й полк перелетел на полевой аэродром у станции Литивля. Передний рубеж нашей обороны от него находился на удалении 12 километров. Взлетая с этой "точки", наши "яки" могли в минимально короткие сроки появиться над полем боя на витебском и оршанском направлениях. В то же время близость фронта заставила нас обратить особое внимание на маскировку самолетов, аэродромной техники, объектов. Для этого мы использовали лесные заросли, кустарник.
Летчиков разместили в ближайшей деревне. Техсостав поселился в отрытых в лесу землянках. Командир полка А. Е. Голубов, его заместитель по политчасти К. Ф. Федоров и я тоже расположились в землянке, которая находилась почти рядом с нашим КП. С лета сорок третьего года мы всегда жили вместе. За это время ближе узнали друг друга, сдружились. Эту дружбу бережно пронесли через [137] все испытания огнем. Храним ее и теперь, через долгие годы после войны.
Длинными осенними и зимними вечерами мы вели в землянке беседы на самые разные темы. Обсуждали вопросы организации и ведения боевых действий с учетом опыта своего и других полков. Нередко говорили о положительных и отрицательных сторонах в тактике действий современной авиации - и нашей, и вражеской. Подолгу вели речь о положении на фронтах. Были у нас беседы на темы философии и науки, поэзии, прозы. Мы часто спорили. Иногда просто рассказывали друг другу какие-либо смешные истории из своей жизни. Все это способствовало укреплению дружбы, доверия.
Окончательные решения в делах службы принимал, как это и положено, командир полка. Но практически вырабатывались эти решения на основе единства мнений. Каждый из нас испытывал понятную ответственность за исполнение приказов командира. На основе решения командира К. Ф. Федоров и я могли поставить боевую задачу эскадрильям и организовать ее выполнение. Мы во всем понимали друг друга с полуслова, временно могли заменять один другого.
Наша дружба оказывала благотворное влияние на укрепление сплоченности коллектива. Известно, что самый тщательный отбор людей для звена или эскадрильи, к примеру, не создавал и не мог сам по себе создать единый дружный коллектив. Сплочение людей в боевой коллектив - дело, требующее умения и такта. И мы, командование полка, прилагали немало усилий для того, чтобы сплотить коллектив.