1943 год - год коренного перелома в ходе войны и больших побед советских войск завершался. С весны и до конца этого года 18-й гвардейский полк участвовал во многих воздушных боях и сражениях. Все это необходимо было обобщить, осмыслить, сделать выводы. И штаб, используя нелетную погоду, совместно с начальниками служб и командирами эскадрилий организовал подготовку конференции летного состава по обмену боевым опытом. Руководил ею командир полка, и прошла она интересно, при большой активности ее участников. В докладе подполковника А. Е. Голубова шла речь о новых элементах в тактике противника и о тактических приемах, которые применяли в боях лучшие части и соединения, а также прославленные летчики А. И. Покрышкин, И. Н. Кожедуб, [138] A. В. Алелюхин, братья Д. Б. Глинка и Б. Б. Глинка, Амет-Хан Султан…
Доклад о возросшей роли воздушных боев при завоевании господства в воздухе было предложено сделать мне. На основе собранных фактов старался показать, что главную роль при завоевании господства в воздухе сыграли бои и сражения весной и летом 1943 года. В то время наша авиация уничтожила вражеских самолетов в воздухе в четыре раза больше, чем на земле.
Майор К. Ф. Федоров говорил о роли морального и психологического факторов в воздушных боях, приводил интересные примеры.
Со всей щедростью поделились своим боевым опытом летчики С. А. Сибирин, И. А. Заморин, В. И. Запаскин, B. И. Архипов, В. Г. Серегин, Г. П. Репихов… В обсуждении докладов участвовали едва ли не все наши воздушные бойцы. Говорили, спорили, затронули даже те вопросы, над которыми прежде мы особенно не задумывались. Теперь мы оценивали их по-новому, в свете большого боевого опыта.
В один из тех же дней провел конференцию с техническим составом полка и майор А. З. Нестеров. На ней шел обмен опытом эксплуатации самолетов в боевых условиях, эвакуации их с мест вынужденных посадок, организации восстановления и ввода в строй.
Близился новый, 1944 год - третий год войны. Как-то вечером, отдыхая в землянке, К. Ф. Федоров предложил:
- Может быть, нам елку устроить? Самую настоящую, а? Давайте разрешим людям встретить Новый год, как это было в доброе мирное время. Что вы на это скажете?
- Людям необходима разрядка, - поддержал я политработника. - Кстати, синоптики предсказывают на эти дни снегопад и метели при низкой облачности. Летать не придется.
Голубов весело улыбнулся, ответил шутливо:
- Вот помощничков приобрел! Опередили меня с этой инициативой. Сам давно ее вынашиваю!
- Тогда - за дело! - обрадовался Федоров.
- Всю подготовку к Новому году берите на себя, - предложил ему Голубов и продолжал: - А вы, Федор Семенович, позаботьтесь об усилении охраны в районе расположения личного состава, о поддержании порядка, соблюдении светомаскировки… Словом, сделайте все, что необходимо в таких случаях. [139]
Летчики и техники, младшие авиаспециалисты, узнав о разрешении командира встретить Новый год с елкой, с энтузиазмом начали к нему подготовку. Неистощимые на выдумку, они собрали деньги, закупили в военторге подарки. Полковые поэты написали стихи и эпиграммы, художники нарисовали дружеские шаржи. Были назначены три деда-мороза - для летчиков, техников и младших авиаспециалистов. К вечеру 31 декабря все было готово.
У летчиков в общежитии, у техников и механиков в больших землянках установили елки. Украсили их цветными флажками, фольгой, пулеметными и пистолетными гильзами.
Встреча Нового года удалась. Было весело и шумно. На какое-то время люди забыли, что шла война, жестокая и кровопролитная. Когда диктор Московского радио объявил, что выступит М. И. Калинин, все притихли. Всесоюзный староста рассказал об успехах наших войск на фронтах и достижениях тружеников в тылу, затем сердечно поздравил советских людей с наступавшим Новым годом, пожелал счастья и успехов в полном освобождении нашей Родины от немецко-фашистских оккупантов и в разгроме гитлеровцев на их земле.
Величественно и торжественно зазвучала мелодия нового Гимна Советского Союза - в тот раз он исполнялся впервые. Пели новый Гимн и авиаторы. Оказалось, комсорг Н. Ф. Титомир успел разучить его не только с коллективом художественной самодеятельности, но и со всеми комсомольцами полка.
Прекрасный, отлично организованный праздник словно вдохнул в сердца людей заряд новой энергии и бодрости.
И снова потянулись полные тревоги фронтовые дни.
Наши войска начали наступление на витебском направлении. Мы прикрывали их с воздуха, сопровождали эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков. Фашистские самолеты появлялись в воздухе редко.
Напряжение в боевой работе несколько снизилось. В ожидании вылетов гвардейцы собирались обычно в землянке, играли в шахматы или домино, беседовали. Майор К. Ф. Федоров умело использовал эти паузы в боевых вылетах. Он читал авиаторам отрывки из книг, интересные газетные статьи. А читал он превосходно.
Как- то вместе с А. Е. Голубовым мы проходили мимо землянки, из которой то и дело доносился смех.
- Что они там? - остановился командир полка.
- Давайте зайдем, - предложил я. [140]
Через широко открытую дверь мы заглянули в землянку. В самой середине ее сидел на высоком табурете майор Федоров и читал как раз те страницы из "Поднятой целины" Михаила Шолохова, где шел рассказ о детстве деда Щукаря, о том, как он, намереваясь откусить крючок удочки под водой, неожиданно сам попался на крючок. Это, конечно же, было смешно.
Мы не стали мешать, потихоньку ушли. Наш комиссар, как мы называли Константина Феофилактовича, нередко читал летчикам разные книги. Обычно это были произведения Максима Горького, Владимира Маяковского, Николая Островского, Константина Симонова, Ильи Эренбурга, Константина Федина, статьи Алексея Толстого…
Нередко в холодные дни, во время дежурства летчиков полка в готовности № 3, авиаторы, одетые в зимние костюмы и обутые в унты, играли в "дутик". "Дутиком" называлось небольшое резиновое колесо, которое устанавливалось в нижней задней части фюзеляжа истребителя. Из этого колеса вынимали камеру, наполняли ее сжатым воздухом и использовали в качестве футбольного мяча. На площадке обозначали ворота и вели игру по правилам футбола.
В таких спортивных состязаниях не однажды участвовал и командир полка. Игра была увлекательной и комичной, так как этот самый "дутик" из-за своеобразной формы при перепасовке и ударах летел не туда, куда хотелось бы, а куда попало. Порой он залетал ненароком даже в собственные ворота. И участники, и зрители - последних было меньшинство - смеялись от души. В такие часы молодые здоровые парни будто возвращались в детство. Увлекательная, полная эмоций игра в "дутик" особенно способствовала физической закалке, приучала воинов-авиаторов к коллективным действиям, развивала волю к победе.
На Западном фронте всю зиму и в начале весны шли, как сообщалось в сводках Совинформбюро, бои местного значения. Однако в этой "тихой" фронтовой жизни постоянно ощущалась напряженная борьба. Разведчики ходили по ночам за "языками". На отдельных участках разгорались бои за безымянные высоты. Воздушные следопыты под ураганным огнем зенитчиков проводили контрольные аэрофотосъемки вражеских позиций. Эскадрильи "ильюшиных" и "Петляковых" наносили бомбово-штурмовые удары по самым разнообразным объектам и коммуникациям гитлеровцев. Словом, шла обычная фронтовая [141] жизнь, не изменявшая существенным образом положения воюющих сторон.
В один из таких "тихих" дней мы получили боевую задачу - обеспечить сопровождение "ильюшина", экипажу которого предстояло произвести детальную аэрофотосъемку позиций противника с предельно малой высоты. Для прикрытия этого разведчика мы направили четверку "яков" во главе с майором Н. С. Мазуровым. Задание считалось не особенно сложным, но было оно далеко не безопасным. Из-за малой высоты полета Ил-2 нашим истребителям тоже пришлось действовать на небольшой высоте над позициями, насыщенными огневыми средствами. По разведчику и прикрывавшим его истребителям фашисты вели огонь из всех видов оружия.
Экипаж Ил-2 все же закончил аэрофотосъемку, развернулся на обратный курс и передал:
- "Ястребки", отработали отлично. Уходим домой!
- Вас понял, - ответил Мазуров. - Уходим за вами!
В следующую секунду зенитный снаряд ударил в фюзеляж "яка". Осколки впились летчику в голову и плечи, вывели из строя радиостанцию. Самолет едва повиновался рулям управления.
Истекая кровью, Мазуров из последних сил удерживал истребитель в горизонтальном полете и тянул его к фронту. Ему удалось перелететь через передний рубеж нашей обороны. Затем летчик, вероятно, потерял сознание, и "як" врезался в землю.
Тяжело переживали мы гибель мужественного командира. Он сражался против врага с самого начала войны, в каждом бою показывал подчиненным пример храбрости и мастерства.
Гибель майора Н. С. Мазурова вызвала среди летчиков разные кривотолки. Дело в том, что до этого нам не приходилось выполнять боевые задания, связанные с прикрытием разведчиков, действовавших на предельно малых высотах. Это дело для нас было новым.
Вечером командир полка, его заместитель по политчасти и я собрались в своей землянке, и майор Федоров сказал:
- Наши летчики вот о чем говорят. Штурмовик, дескать, бронирован, и в полете на предельно малой высоте он не подвергается такой опасности, как истребитель.
- Они правы, - ответил Голубов. - Однако не выполнить боевую задачу мы не имели права. И в том, что погиб наш товарищ, виноваты прежде всего мы сами. Не [142] продумали деталей. К тому же опыта у нас в этом деле - никакого. Может быть, у вас, Федор Семенович, есть какие-то материалы по опыту полетов истребителей на такие задания? - обратился ко мне командир полка.
- Я пытался найти такие материалы сразу же, как только майор Мазуров получил боевую задачу, но ничего подходящего в сводках и описаниях не обнаружил. Не исключено, что нам придется и в дальнейшем выполнять подобные задания. Следовательно, самим не мешало бы поразмыслить над этим. Давайте соберем командиров эскадрилий, летчиков. Посоветуемся.
- Начальник штаба прав, - поддержал меня Федоров.
- Согласен. Поговорим, не откладывая. Сегодня же. Для начала пригласим Сибирина, Запаскина, Барсукова и Серегина.
В тот же вечер в землянке командования полка до поздней ночи шла дискуссия, на которой обсуждались не только способы сопровождения разведчиков Ил-2, но и вопросы, связанные с определением наиболее целесообразных приемов и способов выполнения различных боевых задач. А утром все эти вопросы мы обсуждали с летчиками. Они проявили понятную заинтересованность в выработке вариантов сопровождения разведчиков на предельно малых высотах, а также в решении вопросов, связанных с усовершенствованием способов ведения боевых действий полком. Дискуссии оказались полезными.
Боевая работа наших летчиков-гвардейцев с аэродрома Литивля, расположенного неподалеку от переднего рубежа нашей обороны, продолжалась. Быстрое появление истребителей над полем боя нервировало врага. Мы постоянно срывали его удары по нашим войскам. Гитлеровцы чувствовали: аэродром советских истребителей располагался где-то рядом, но из-за надежной маскировки обнаружить нас им долго не удавалось. Лишь в один из зимних дней противник раскрыл наш аэродром и обстрелял дальнобойной артиллерией.
Случилось это 7 февраля. В середине дня полк во главе с А. Е. Голубовым ушел на сопровождение большой группы наших "Петляковых". Управление полетами было поручено мне, и я с помощью выносного пульта КП осуществлял руководство боевыми машинами на земле и в небе. Рядом со мной находились начальник связи полка майор М. Городецкий и еще два-три специалиста.
Во время взлета самолетов наблюдатель доложил: [143]
- На удалении трех-четырех километров патрулирует "рама"!
У меня возникло подозрение, что этот разведчик не только корректировал артогонь. Он наверняка наблюдал за взлетом наших "яков" и выявил нашу "точку". Вскоре он скрылся. Появилась "рама" на том же месте в те самые минуты, когда истребители полка возвращались с задания и начали заходить на посадку.
- Как обстановка? - запросил Голубов по радио.
- Нормальная, - ответил я. - Начинаю прием. Один уже сел.
В это время шагах в десяти от выносного пульта управления, а также невдалеке от землянки КП и за нею раздались мощные взрывы. Взметнулась, разлетелась по сторонам земля. Над аэродромным полем заклубился черный дым. Всех, кто находился у пульта управления, волна взрыва бросила на землю. Я тут же вскочил на ноги, изумленно оглядел небо. Над аэродромом, не считая наших истребителей, никого не было. "Это же дальнобойная артиллерия! - вспыхнуло в сознании. - И "рама" вертелась здесь не случайно".
А наши "яки" между тем шли на посадку. Горючее у них было на исходе. Я взял микрофон, осмотрел взлетно-посадочную полосу - воронок на ней не увидел - и передал в эфир:
- "Орлы", продолжайте посадку. Старайтесь садиться поближе к "Т" и поскорее сруливать!
В ушах звенело, голова кружилась. Подташнивало. "Ладно еще, что осколки мимо просвистели!" - подумал я и взглянул в сторону. Рядом сидел, постанывая, Городецкий. Он приподнялся было и снова упал. Здесь же в лужах крови лежали радиотехник Грызлов и рядовой Понаркин.
- Врача сюда. Скорее! - выкрикнул я в сторону землянки.
От новых разрывов земля взметнулась правее взлетно-посадочной полосы. "Только бы полосу не повредили! - появилась тревожная мысль. - Если это случится, беды не миновать".
- Подтяни… Еще подтяни, не то с недолетом сядешь! - командовал я заходившему на посадку летчику.
С началом обстрела аэродрома инженер полка Нестеров отправил техников и механиков на рулежную дорожку для встречи самолетов и обеспечения безопасности при рулении. [144]
Третья серия снарядов снова разорвалась в районе КП полка. Один из них ударил в землянку КП, разворотил перекрытие, ранил сержанта Телятникова, стоявшего часовым у Знамени полка. Осколки задели и Знамя. Телятников истекал кровью, но с поста не ушел, пока не пришла смена. Его наградили впоследствии орденом Славы 3-й степени.
В дальнейшем серии разрывов следовали через равные промежутки времени - минут через пять. К счастью, взлетно-посадочная полоса оставалась в целости. Снаряды рвались по сторонам от нее, а также на лесной опушке, где, как предполагал, очевидно, противник, укрывались наши "яки".
- "Орлы", садитесь спокойно! - передавал я на борт истребителей по радио. - Соблюдайте нормальную дистанцию. В конце полосы вас встретят техники.
Истребители садились и тут же заруливали в безопасные места. Лишь здесь, на земле, летчики узнавали, что аэродром обстреливался вражеской артиллерией. Однако то, на что многие из них не обратили внимания, никак не ускользнуло от взора подполковника А. Е. Голубова, и он обеспокоенно спросил:
- Я - "Первый". Что там у вас?
- Полоса в норме. Садитесь без задержки!
- Вас понял. Все сели?
- Осталась одна машина, кроме вашей.
- Иду на посадку.
Обстреливая наш аэродром во время посадки "яков", враг рассчитывал, наверное, на поражение взлетно-посадочной полосы и возникновение паники, на создание аварийных ситуаций и на то, что при попытках истребителей уйти на запасные аэродромы им не хватит горючего. Они вынуждены будут садиться в поле, и это приведет к поломкам. Фашисты, однако, просчитались. Посадка прошла спокойно, организованно. Не пострадал ни один самолет.
Подполковника Голубова я встретил сам. Вскочил на крыло истребителя и выкрикнул:
- Снимайте парашют и живее из кабины!
- В чем здесь, собственно, дело?
У лесной опушки снова громыхнули снаряды.
- Дальнобойная по аэродрому шпарит!
- Кто-нибудь пострадал?
- Истребители сели нормально. На КП убиты техник Грызлов и рядовой Понаркин, есть раненые. Идемте же отсюда! [145]
Голубов выбрался из кабины, сказал технику А. И. Давыденкову:
- Самолет закрыть и больше пока ничего здесь не делать. Всем в укрытие. Пойдемте, Федор Семенович!
На стоянке 2-й эскадрильи мы увидели группу техсостава.
- Почему люди не в укрытии? Кто разрешил им здесь оставаться? - строго спросил командир.
- Такого разрешения им не давал никто.
- Кто здесь старший? Немедленно всем в укрытие!
К командиру полка подбежал техник И. А. Павлов, доложил:
- Завершается подготовка истребителя к облету после замены блока двигателя. Работу закончим минут через двадцать.
- Срочно всем в укрытие!
Техник по вооружению Д. С. Малолетко попросил разрешения задержаться хотя бы минут на пять, чтобы закончить работу.
- В укрытие бегом - марш! - последовал приказ.
Когда все разбежались, мы направились дальше. Позади громыхнул сильный взрыв. Мы с командиром оказались на земле. Оглянулись, и то, что увидели, как-то не сразу уложилось в сознании. Снаряд ударил в истребитель, от которого мы только что отправили людей и отошли сами. Искореженный взрывом, он свалился на крыло. Такой самолет ремонту не подлежал.
- Вы ясновидец, Анатолий Емельянович, - сказал я командиру полка. - Еще бы немного, и всем нам крышка!
- Такую ситуацию предвидеть совсем не трудно.
В землянке КП люди находились лишь в первой комнате. Вторую же комнату разрушило взрывом. Полковое Знамя из нее вынесли. Бойцы и сержанты под руководством заместителя начальника штаба капитана П. Н. Мельника и начальника строевого отделения Д. Д. Дмитриенко разбирали завал, вытаскивали ящики и походные сейфы, другое штабное имущество. Оперативный дежурный старший лейтенант М. Н. Чехунов при входе командира доложил:
- Все эскадрильи посадку произвели благополучно. Убиты двое. Ранены семь человек, они направлены в полевой госпиталь или в лазарет. На земле поврежден один истребитель. Еще один только что разбит прямым попаданием. [146]
- Передайте в эскадрильи, чтобы люди находились в укрытиях и без разрешения из землянок не выходили.
Дежурный немедля принялся выполнять приказание. Я сказал подполковнику Голубову:
- Теперь фашисты установили расположение нашего аэродрома, и нормальной работы с него у нас не будет. Не попросить ли нам разрешения на перелет полка на новую "точку"?
Голубов согласился без колебаний, проговорил:
- Найти бы эту батарею да нанести по ней удар!
- Не представляю, как это сделать, - заметил К. Ф. Федоров.
- Не такое уж сложное дело. Вы видели, Федор Семенович, где висела "рама" перед началом обстрела?
- Разумеется.
- Попробуем искать ее в створе: аэродром - "рама" - батарея. Фашисты все еще ведут огонь. Значит, непременно будут видны вспышки после ее залпов. Мы ведь с вами, Федор Семенович, бывшие артиллеристы, знаем, чем отличаются дальнобойные орудия от обычных. Вылетаю на поиск. Немедленно. Ведомым пойдет Николай Пинчук. Вы же направьте нас на нужный курс. В небе мы разберемся, что к чему. Если удастся найти батарею и я передам сигнал "три девятки", срочно поднимайте дежурную восьмерку "яков" и - к нам.
- Ясно. Но на это требуется разрешение сверху.
- Созвонюсь с генералом Захаровым, - ответил Голубов.
Комдив одобрил наше решение на поиск и штурмовку вражеской батареи. Разрешил он и перелет на аэродром Цикуновка, который находился немного дальше от передовых рубежей фронта.
- Давайте, Федор Семенович, четче скоординируем план, - предложил Голубов. - Что вы посоветуете конкретно?