– Нет, до свидания, - поправил его Петя. - До скорого свидания. Мы еще вернемся.
Вася-Василек приступил к исполнению обязанностей проводника. Он шел впереди. За ним я, за мной группа. Замыкающим шел Калинин.
Весь груз распределили между разведчиками. Вещевые мешки были набиты до отказа. На каждого приходилось по тридцать два-тридцать пять килограммов груза. Снисхождение было сделано лишь самому юному – Юре Королькову, который не в силах был нести такую тяжесть. Основным грузом мы считали рацию и питание к ней. Батареи поручили наиболее выносливым и опытным ребятам. Рацию Дуся не доверила никому. Она заявила, что рация – ее основное оружие, а автомат – дополнительное. Ни того ни другого она не отдала.
Еще до выхода вещмешки и снаряжение разведчики тщательно подогнали. Однако на первых же шагах выяснилось, что идти нормально не можем. У Юры лямки вещевого мешка были настолько затянуты, что стесняли дыхание. Отпустили… У Сережи, наоборот, груз стукал по спине. Подтянули. Обнаружены и другие недостатки. Ребята, поминутно останавливались, чтобы помочь друг другу.
Пройдя около двух километров, Вася сошел с дороги и сказал:
– Здесь будем ждать наступления темноты.
Остановились. Разведчики располагались, кто как считал для себя удобным. Одни прислонялись спиной к дереву. Другие садились на землю, вытянув ноги. Груза не снимали. Задымили самокрутками, стараясь накуриться на всю ночь…
Сумерки быстро сгущались. Надвигалась дождевая туча. Она ускорила наступление темноты. Я в душе радовался, что "небесная канцелярия" сопутствовала нам. Принято считать, что ненастная погода – находка для разведчиков. Однако в скором времени мне пришлось в этом горько разувериться.
Летом ночи короткие. Дорога каждая минута.
– Время упускать нельзя, - сказал я. - Подымайтесь, друзья.
Разведчики с трудом подымались. Грузом их, как магнитом, притягивало к земле. А Юрку так притянуло, что Кормелицыну пришлось его подымать.
Группа возобновила движение, вытянувшись гуськом вдоль тропки. Начал накрапывать дождик. Где-то вдали сверкнула молния. Разведчики шли молча, как в поиск за "языком". Вася свернул с тропы и повел группу лесом, поросшим кустарником и папоротником. Пересекли ручеек и вошли в зону болот. Окунулись в зловонную жижу. Проводник тщательно ощупывал болото палкой, выбирая дорогу для группы. Да, на этой местности не поможет никакая карта. Здесь нужен знаток этих мест.
Мне до этого не приходилось по-серьезному сталкиваться с болотом, поэтому оно произвело на меня удручающее впечатление. Жижа, поросшая болотными растениями и покрытая ржавчиной, издавала неприятный запах застоявшейся воды и прогнивших растений. Каждый шаг стоил больших усилий. Всем существом стараешься нащупать спасительную кочку. Ты ее находишь. Ставишь ногу, но из-под нее уплывает опора. Некоторое время балансируешь руками и всем корпусом, но безуспешно. Под тобой пыхтит, бурлит, булькает: это дышит болото. Наконец травяная подушка не выдерживает, и ты проваливаешься по колено или по пояс в болотную жижу, рискуя быть засосанным или, в лучшем случае, остаться без сапог.
За спиной слышу прерывистое дыхание. Это Дуся, несчастная, убитая горем, с видом виноватой плюхает по болоту. Она не обращает внимания на болото, кажется, не замечает его. Все ее мысли сводятся к одному: дать группе связь с Большой землей. Как детище, она охраняет рацию, боясь окунуть ее в воду.
Идти было неимоверно трудно. Болото оказалось очень топким и обширным. Царила кромешная тьма. Неторопливый дождь сменился безудержным ливнем. Идти стало еще труднее. Шли молча. Ослепительные молнии на мгновение освещали сгорбленные фигуры разведчиков. Вещевые мешки лямками врезались в плечи, от этого ныло все тело. Автомат то и дело соскальзывал с плеча и ударял по коленке или падал в воду.
Все идут друг за другом. В сторону свернуть не пытайся. Рябченков попытался и чуть не остался в болоте навечно. Он погрузился в болото по грудь, и его продолжало тянуть вглубь. Все его попытки высвободиться из цепких рук трясины были тщетны. Вася передал мне свою палку. Я протянул ее Сереже, но когда начал помогать, то почувствовал, что и сам погружаюсь. Меня охватил ужас. Однако я не хотел показать этого и продолжал тянуть товарища, стараясь удержаться на поверхности. Мое затруднение заметил Стрелюк.
– Товарищ капитан, держитесь, - сказал он, протягивая автомат. Одной рукой я вцепился в автомат, другой крепко держал палку.
– Только не стой на одном месте, а то и тебя затянет, - предупредил я Костю.
С большим трудом нам удалось сдвинуть Сережу с места. Он еще долго барахтался. Автомат у него болтался на шее. Наконец зашипело, забулькало, и Сережа начал постепенно вырываться из "плена" болота. Вот он вышел из тины по пояс, через минуту высвободил одну ногу, а затем вторую. Всё. Сережа тяжело и прерывисто дышит, весь дрожит, но теперь уже переставляет свои ноги без нашей помощи.
– Сапоги целы? - спросил я.
– Целы. Я их перед болотом привязал, - ответил он уставшим голосом. - Привычное дело. У нас тоже болот хватает.
– Ничего себе привычное – чуть черту душу не отдал.
– Большое спасибо за помощь, - с чувством сказал Рябченков.
– Нечего благодарить. Ты лучше иди по следу.
– Куда завел ты нас, Сусанин? - сказал Юра, неизвестно кого подразумевая в этой роли – меня или Васю-проводника. В его хриплом голосе чувствовались горе и усталость.
И снова идем, идем, идем… Ни единого слова. Только тяжелое дыхание людей и чавканье болота под ногами. Никто не обращает внимания на то, что не только сапоги, но и карманы вместе с водой наполняются болотным илом. Жидкое болото сменялось вязким, тогда становилось идти еще труднее. Казалось, ноги останутся в трясине.
Так мы шли час, два, три…
Вася внимательно присматривался, но в темноте дальше пяти метров ничего не было видно. Все чаще и чаще стали останавливаться для передышки. Когда же настоящий отдых? Болоту, казалось, не будет конца. Мальчишеские еще не окрепшие плечи разведчиков сгибаются под увесистыми вещевыми мешками. Они отдыхают стоя, наклонившись вперед. Лиц их не видно, но по тяжелому дыханию я понимаю, что они очень устали.
Ливень не прекращался. Молнии рассекали небо ослепительными вспышками. Грохотал гром. Болото, как живое, бурлило под напором дождя. Тело сковывала смертельная усталость. Сел бы прямо в болото и сидел. Но я заставлял себя и других идти. Шли, сворачивая то вправо, то влево. Когда же оно, наконец, кончится, это проклятое болото?
– Вася, ты уверен, что мы правильно идем? - спросил я проводника.
– Вот здесь должна быть сломанная ольха, но я ее почему-то не вижу, - ответил он нерешительно.
– А болото скоро кончится?
– По моему расчету, оно должно уже закончиться.
По всей вероятности, Вася сбился с тропки. В такую погоду немудрено. Я обернулся к Юре Королькову и спросил:
– Как самочувствие, Юра?
– Так устал, даже выразить не могу, - чуть слышно, с детской откровенностью прошептал Юра.
Мне жаль стало этого мальчика со вздернутой, как у девушки, верхней губой и курчавыми, мягкими волосами. Эх, Юра, Юра! Сидеть бы тебе за учебниками, да не то время.
Юре не было еще и шестнадцати лет, когда его старшие товарищи Володя Савкин и Костя Рыбинский уходили добровольно на фронт. Он не хотел от них отставать и пошел в военкомат. Но его отослали домой, как несовершеннолетнего. Юра начал обивать пороги в райкоме комсомола города Липецка. И еще неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не сестра Маруся, которая работала секретарем горкома комсомола. Она помогла Юре и его товарищам стать разведчиками, выдав им комсомольские путевки. Так Юра оказался вместе с нами.
– Крепись, Юрочка. Сейчас выйдем из болота и сделаем остановку, - попытался я утешить его.
Свернули влево. Теперь Вася шел увереннее. Калинин по-прежнему замыкал шествие и подбадривал отстающих. Через полчаса начали попадаться на болоте островки, на которых мы могли передохнуть.
Наконец под ногами появилась твердая почва! Вскоре группа вышла на полянку, и сразу стало легче идти.
Остановились в лесу. Дождь стихал, но дальше идти не было сил. Часы показывали три пятнадцать. Значит, скоро рассвет. Вернее, рассвет уже начался, но густой туман скрывал приближение утра. Надо было найти место для дневки. Калинин и Кормелицын осмотрели местность и доложили, что впереди болото, а с трех сторон лес.
Отошли в глубь леса и расположились в большом кусте, представлявшем хорошее укрытие. Куст в середине был пуст, а в стороны разросся и напоминал чашу. Здесь мы и нашли убежище.
Разведчики с нетерпением освобождались от груза и валились рядом с ним. Расстелив плащ-палатки, уставшие, измученные и промокшие до нитки ребята мгновенно засыпали. Они плотно прижались друг к другу, чтобы согреться. Молодежь так устала, что первое дежурство взяли на себя я и Кормелицын.
Проверив, чтобы все были укрыты плащ-палатками, и указав Кормелицыну место для наблюдения, я начал ходить вокруг куста в сорока - пятидесяти шагах. Движением старался согреть озябшее тело и отогнать подступавшую дремоту. Ходил тихо, настороженно и, сам того не замечая, отсчитывал в такт шагам: раз, два, три… раз, два, три… Кто-то во сне застонал…
Дорогие мои мальчишки! Думал ли кто из вас, что придется пережить такое? Разными путями вы пришли в отряд, но с единым стремлением – защищать Родину. Большинство из вас только что со школьной скамьи. Кто знает? Возможно, среди вас лежит будущий ученый или писатель. Вот хотя бы Стрелюк.
С первого класса его увлекала учеба. В школе все казалось интересным: учительница, уроки, товарищи, девочки с маленькими косичками. Первые радости из-за полученной пятерки, освоение первой книжки. Затем пионерская организация, Дворец пионеров, где он занимался в стрелковом кружке и считался хорошим стрелком. Костя много читает. Становится одним из активнейших корреспондентов Воронежской областной пионерской газеты "Будь готов!". И когда за хорошую работу деткора он получил первую премию – книгу сочинений Пушкина и авторучку, радости не было предела.
Костя рано потерял отца: он умер, когда мальчику было семь лет. Чтобы прокормиться, одеть себя и сына, матери – Марии Алексеевне – приходилось работать на две ставки. Это ее сильно изматывало. Костя все это видел и жалел мать.
За отличную учебу и активную пионерскую работу его послали в пионерский лагерь "Артек". С каким восторгом он потом рассказывал о своих впечатлениях! Тогда же он сказал: "Мама! Даю тебе слово, что когда окончу институт, поступлю работать – первая моя получка будет тебе на поездку в Крым. И не смей отказываться".
Шло время. Костю приняли в комсомол. И тут он проявил себя настоящим вожаком молодежи и был избран секретарем комсомольской организации школы. Перед ним открывалась широкая дорога в жизнь. Он мечтал стать химиком и серьезно занимался. На сэкономленные от обедов деньги Костя покупал различные стеклянные трубочки, пробирки и колбочки и дома проводил опыты по химии. Однажды он так увлекся, что не заметил, как с работы возвратилась мать. В квартире дым коромыслом, неприятный запах. В общем, было дело. Пришлось выслушивать нотации да уверять мать, что дело до пожара не дойдет.
Но мечтам Кости не суждено было осуществиться.
В грозные дни войны комсомолец Стрелюк нашел свое место в рядах молодых патриотов, добровольно вступивших в ряды Красной Армии. Но и сейчас Костя не забывает своей мечты – стать химиком. Все приборы и принадлежности он аккуратно сложил на шкаф и сказал матери: "Прошу тебя, дорогая, если будешь стирать пыль со шкафа, пожалуйста, не разбей. Когда я вернусь, все это мне очень пригодится. Ты ведь знаешь?"
Да, мать все знала.
Стрелюк становится бойцом комсомольского взвода при Особом коммунистическом отряде народного ополчения города Воронежа. Проходят месяцы напряженной боевой учебы. И вот в январе 1942 года Костя с рекомендацией комсомола пришел в боевой отряд разведчиков. Способный юноша, с сильным и ярким характером, он успешно осваивает подрывное дело и основы разведки.
У Кости богатая память. Какой прекрасный слог речи, полет фантазии! Ребята любят слушать его рассказы. Он скромен, честен и справедлив, у него серьезные, здравые суждения и свое мнение по всем вопросам. Молодежь всегда толпится вокруг него. Не случайно он становится комсоргом нашей группы. Я отношусь к нему с большим уважением. Сейчас Костя лежит уставший и мокрый, как и его товарищи. И мне жаль его, как младшего братишку.
У Кости Рыбинского жизнь во многом сходная с жизнью Стрелюка. С пяти лет без отца. Жизнь до войны проходила в школе и пионерской организации. Учеба давалась легко, мальчик увлекался спортом. В 1939 году его приняли в комсомол, и с этого времени он неразрывно связан с комсомольской организацией школы, секретарем которой был избран.
Учеба прервалась войной. Костя вместе со своими школьными товарищами Володей Савкиным, Тамарой Володиной и другими товарищами из Липецка работает на строительстве оборонительных рубежей. По возвращении в Липецк вступает в боевой отряд разведчиков.
Глядя на этих юношей, диву даешься: и откуда у них берутся силы, терпение и упорство? Сколько им предстоит пережить, перенести, вытерпеть. Но, как говорится, лиха беда – начало. А начало показало, что коллектив хороший. Первый, весьма трудный переход разведчики перенесли стойко, без ропота.
Этот переход и меня научил кое-чему, показал мне, что при выборе маршрута надо исходить не только и не столько из его протяженности, но, главным образом, из его проходимости. Можно сократить маршрут на пять-шесть километров, а сил израсходовать больше и прибыть к месту назначения небоеспособными.
Я твердо решил избегать болот по мере возможности.
ПЕРВЫЙ БОЙ
Времени для размышления у меня было больше чем достаточно. От ходьбы я согрелся, даже вода в сапогах потеплела. "Необходимо напомнить товарищам, чтобы постирали портянки", - подумал я.
Солнце уже осветило верхушки деревьев, но туман над болотом стоял по-прежнему. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь щебетом пробуждающихся птиц да шорохом капель, падающих с листьев. Маленькая птичка села на куст, в котором отдыхали разведчики, посмотрела вниз, пиликнула, удивляясь происшествию, и упорхнула в чащу. Солнце засветило ярче, туман начал лениво подниматься к верхушкам деревьев. Стало видно болото.
Совершая свой очередной обход куста, я вдруг был остановлен звуком трубы, которая подавала сигнал "подъем". Звук шел со стороны болота и слышался совсем рядом…
"В чем дело?" чуть не крикнул я и побежал на опушку леса к болоту.
Вслед за сигналом послышались выкрики команд.
Рядом с нами немцы…
Разведчики вскочили и выбежали из-за куста, но я приказал всем возвратиться на место, а к себе позвал Костю Стрелюка, который понимал немецкую речь, и спросил:
– Что там происходит? О чем они кричат?
Костя несколько мгновений прислушивался, потом сказал:
– Подают команду на построение.
Он еще прислушался.
– Сволочи, физзарядкой занимаются. Видно, не подозревают, что мы рядом.
– Дать им жару, да и уйти в лес, - сказал незаметно подползший к нам Юра.
– Потерпи, Юра. Надо узнать, сколько их, а мы даже не видим, где они.
Ребята, настороженные, сидели возле куста и тихо разговаривали. А за болотом все шло своим чередом. Гитлеровцы, окончив физзарядку, принялись умываться. Гик, смех и крики доносились до нашего слуха. С нашей стороны их прикрывало непроходимое болото, а с других сторон они, видимо, выставили крепкую охрану, потому и были так беспечны.
Когда туман рассеялся, нашему взору предстало болото шириной метров в триста пятьдесят. За ним – развалины сожженного села, а чуть в стороне, на поляне, раскинулся фашистский лагерь – ряды палаток. Он был нам хорошо виден. Нас же от вражеских взоров скрывали лес и густой кустарник.
Разведчики наперебой предлагали открыть огонь по гитлеровцам. Я был против этого.
При более детальном наблюдении за противником нам удалось установить, что вокруг лагеря сооружены дзоты и отрыты окопы с ходами сообщения. Стоит дать одну очередь из автомата, враг займет оборону, а затем пулеметным и минометным огнем вынудит нас отойти. Кроме того, возможны потери, которые нас никак не устраивали. Мы же не могли нанести врагу серьезного поражения. Наша задача состояла в том, чтобы в свой район выйти необнаруженными. Необходимо было воспользоваться представившимся случаем, чтобы изучить поведение врага, проследить, где выставлены посты и патрули, в какое время они сменяются.
Гитлеровцы вели себя спокойно. После завтрака они натянули сетку и начали играть в волейбол. Некоторые из них лениво прохаживались по лагерю. Из палаток до нашего слуха доносился грустный напев губной гармошки. Спокойствие в лагере нарушалось лишь тогда, когда готовилась очередная смена наряда и возвращались в лагерь солдаты, выполнившие задание.
Мы следили за противником.
Пользуясь затишьем, ребята разыскали в лесу ручеек, помылись в нем, постирали…
Приехала легковая машина в сопровождении броневика и пяти мотоциклов с колясками. На каждом мотоцикле по два автоматчика и пулеметчик. Из машины вышел высокий, худой офицер. К нему подбежал низенький, кругленький гитлеровец, выбросил вперед руку и что-то выкрикнул. Приехавший ответил тем же жестом.
В лагере наступила суматоха: прекратили играть в волейбол, смолкла гармошка, солдаты спешно приводили себя в порядок. Но так продолжалось недолго. Стоило уехать начальству, как все пошло по-прежнему.
День тянулся медленно. В лагере немцев пообедали, разобрали оружие и выстроились перед палатками. Мы наблюдали за этой сценой и не подозревали, что она может затронуть нас.
Подполз Вася.
– Немцы каждый день прочесывают лес вокруг своего лагеря, - сказал он.
Это было похоже на правду. Немцы разделились на три группы по шестьдесят-восемьдесят солдат в каждой. Одна из групп осталась в лагере. Две других пошли вдоль болота: одна – на восток, другая – на запад. Мы наблюдали за ними, пока было возможно. На случай боя в нашей группе был произведен боевой расчет и усилено наблюдение.
Не прошло и часа, как с направлений, куда ушли немцы послышались одиночные выстрелы. Выстрелы приближались к нам. Но это не походило на бой. Видимо, немцы это делали, чтобы ободрить себя. Непосредственной угрозы для нас противник пока не представлял. Мы надеялись остаться незамеченными в своем укромном месте. Но выстрелы доносились все ближе и ближе. Уже слышны голоса фашистских офицеров, отдающих команды. Солдаты шли цепью и перекликались.
Разведчики залегли в кусты веером, изготовились к стрельбе, подготовили гранаты. Все наблюдатели, за исключением Кормелицына и Рябченкова, присоединились к группе. Им приказано наблюдать за противником и по мере его приближения отходить к группе, не обнаруживая себя. Вот к группе присоединился Сережа Рябченков… Всех беспокоило отсутствие Пети Кормелицына.