От машины, хихикнул хозяин гаража, Лаки.
- Все? - хрипло спросил Обмани смерть у Даши.
- Двое лишние, - тихо ответила девушка, - с ними что делать?
Обмани смерть ей не ответил, жестом позвал Лаки, а когда тот подошел, хмуро как пересиливая себя похвалил его:
- Молодец.
Уже чувствующим себя членом их команды, стараясь быть полезным, Лаки заискивающе улыбнулся, Обмани смерть внимательно за ним наблюдая, продолжил:
- Надо всё быстро кончать. Значит так родной, сейчас ты своих друганов кольнешь наркотой. Потом напишешь признательные показания, а когда они очухаются, ты заставишь и их показания написать. Потом вызываем полицию. Мы подтвердим, что ты оказал нам помощь в задержании преступников, и тебя под подписку отпустят. Понял?
И обращаясь к девушке, приказал:
- Доставай шприцы!
- Нет, - сквозь сжавший горло нервный спазм еле произнесла Даша, - нет, тут двое лишних. С этим ну Федором, что делать? И из этих, кто только пришел, один совсем мальчик, его тогда не было. С ним что?
- Ты чё, совсем дура? - глядя на ее исказившееся подурневшее лицо, хихикнул осмелевший Лаки, - им то чё будет то? Отпустят вот и…
А потом, как понял, почуял, хотел крикнуть, но страх его парализовал, сжал горло и он пятясь к выходу с ужасом зашептал:
- Не надо, не убивайте, я же все сделал как вы велели, а хотите я их сам всех убью, а? Мне, мне… жить… жить…
Обмани смерть стремительно скользящим движением приблизился и снизу вверх отточенным движением ударил его в гортань, Лаки задохнувшись упал. Стихло, больше не было задушенного страхом шепота, звука ударов, сдавленного мычания связанных и только матерый мужик и совсем еще юная женщина молча смотрели друг на друга, а смерть стояла рядом и смотрела на них.
- Дура я, - всхлипнув, прервала молчание Даша, - какая же я дура!
- Всё предусмотреть нельзя, - холодно ответил ей Обмани смерть, - можешь уйти, все сделаю сам.
- Нет, - покачала головой Даша, - я вас в это в дело втравила, сама и отвечу.
Опять глухая тишина и прерывая ее Даша чуть слышно, давясь словами нервно заговорила:
- А может всё сделать как этому Лаки обещали? Они напишут показания, их осудят, а мы, ну ладно я невинных не убью.
- Им сразу адвокат объяснит, что их показания данные под угрозой, силы не имеют, они от них откажутся, других доказательств нет. Их отпустят, нас посадят, на суде они над нами весело посмеются. Могу утешить, нам дадут немного и условно. Если уничтожить только насильников и оставить живыми свидетелей, то нас быстро найдут. Тройное убийство это не шутка. Выбирай Даша.
- Я не могу, - в кровь кусая губы, чтобы не зареветь, прошептала Даша, - не могу убивать. Эти двое они невиновны, не хочу, пусть лучше меня сажают.
Обмани смерть молча смотрел на девушку. Странная эта жизнь, страшная и такая непредсказуемая. Вот эта девчонка вся съежилась и скулит как побитый щенок, а он видит, как плачет эта несчастная ограбленная изнасилованная страна. Страна уже готовая к отмщению и не готовая к тому, что невинных жертв не избежать. Стоит и плачет. Страна, Родина, Россия они женского рода, а он мужик, это его дело её защитись.
- Уходи, - процедил Обмани смерть, - я полицию сам вызову, всё возьму на себя, с полицейскими договорюсь, тебя они не тронут, - криво и неприятно улыбнулся, - статьи то пока ерундовые, всего лишь побои. Дело рассмотрят в порядке частного обвинения у мирового судьи. Минимум штраф, максимум до года условно. А ты беги Даша, спасайся! Эти твари, я эту породу хорошо знаю, они тебе своего страха не простят. Отойдут, увидят, что всё так легко обошлось и дальше насиловать пойдут. Они как хищники людоеды, попробовав вкус человеческой плоти и крови, они уже не остановятся. Уходи отсюда, а потом беги…
Девушка замолчала, в воспоминаниях она была еще там, в пахнущем страхом и смертью гараже. Собеседник за столиком ее ни о чем не спрашивал. Даша побледнев от заново пережитого в рассказе водя тонким указательным пальцем по скатерти столика рисовала известный только ей узор.
- А ты что ногти не отращиваешь и маникюр не делаешь? - чтобы прервать такое недоброе молчание и хоть чуть отвлечь девушку, неловко спросил мужчина.
- Зачем? - пожала плечами Даша, - под длинными ногтями труднее частицы убирать. А почва, ткани одежды или тела человека, жженный порох, в общем любые микрочастицы вынесенные или оставленные на месте преступления это улики, - чуть улыбнулась, - это основы криминалистики, мне об этом Петр Николаевич целую лекцию прочитал и не одну, потом практика. Я теперь криминалистику так знаю, что впору в эксперты идти.
Как в ознобе передернула плечами, сухо бесстрастно сказала:
- Эксперты установили, что эти пять человек в гараже скончались от передозировки синтетических наркотиков. Шприцы с отпечатками их пальцев там же валялись. Уголовное дело даже и не возбуждали, полицейские проверку провели и все на этом закончилось. Все оказалось так просто.
- А как же повреждения полученные этими, - мужчина запнулся, не зная как правильно назвать убитых и обошелся междометием, - этими, патологоанатом при их вскрытии должен был обязательно обнаружить внешние и внутренние гематомы и отразить это в заключении. А это уже основание для более серьезного расследования, ведь факт получения ударов, для любого грамотного следователя, это возможность или даже обязанность заподозрить инсценировку несчастного случая.
- Разбираетесь, - девушка пристально посмотрела на мужчину, спросила, - А вы-то, откуда все эти вещи знаете?
Мужчина промолчал, Даша неожиданно хихикнула, ее собеседник вздрогнул и с недоумением посмотрел на девушку, а та всё нервно хихикала и слезы текли по её щекам.
- Извините, - быстро вытерев лицо бумажной салфеткой и внешне успокоившись сказала Даша, - нашло.
Бросила скомканную салфетку на стол, выпила глоток сока, а потом:
- Петр Николаевич хорошо не только криминалистику знал, он ещё все внутренние отношения в системе уголовного сыска досконально понимал, - вполголоса заговорила девушка, - он мне и объяснил, что в расследовании преступления первые часы и сутки самые важные. Выявляются и опрашиваются свидетели. Исследуя место преступления, криминалисты находят материальные улики. На основании показаний свидетелей и полученных улик определяется круг поиска и выстраиваются версии. Если оперативные сотрудники в течение первых суток ничего не нашли, то расследование топчется на месте. Нераскрытые убийства сильно портят статистику, а цифры в отчетах это на сегодняшний день основной показатель работы полиции. Им уже давно плевать как всё в действительности обстоит, главное в отчетах всё хорошо, преступность снижается её раскрываемость повышается. Получим по этим показателям премии, новые звания. Всё под контролем, бухай, а потом спи спокойно родная страна. Проще, удобнее, безопаснее, заявить, что в смерти наркоманов нет состава преступления, передозировки это их нормальный так сказать конец. Пока судмедэксперт проводил свои исследования и писал заключение, полицейские ничего не нашли. Нет свидетелей, нет материальных следов преступления, тупик, "висяк", "глухарь". Патологоанатом написал, что причина смерти передозировка синтетических наркотиков и вызванная этим интоксикация организма, другие травмы как не имеющие отношения к смерти он в своём заключении, по убедительной просьбе сотрудников полиции, просто не отразил. Вот и всё. Можно спокойно спать. Только меня еще долго потом бессонница мучила, боялась заснуть и увидеть как тот мальчишка когда ему ввели в вену наркотик открыл глаза и пробормотал: "Мама, мамочка…"
Даша замолчала, посмотрела на сидевшего с застывшим лицом собеседника, с вымученной улыбкой спросила:
- Дальше рассказывать? Или хотите невинность сохранить? Это же так просто на всё закрыть глаза, заткнуть уши, закрыть рот, зажать нос.
Мужчина хотел желчно съязвить по поводу невинности, и сдержался.
- Рассказывай, - негромко попросил он, - ты же для этого пришла. Даша! - чуть повысил он голос, - Ты же до сих пор ищешь для себя внутреннего оправдания. Не так-то это просто убить человека, а этих пятерых ты убила, так?
- У этого ну Федора, осталась беременная жена, а второй ну этот мальчик, был единственным сыном у матери, ему всего семнадцать лет исполнилось, я это уж потом узнала, - с горечью сказала Даша, а дальше ожесточенно, - Остальных мне не жаль. Я убила, Я! И еще раз бы убила. Знаете, что Петр Николаевич тогда сказал?
Пока Даша оцепенело смотрела на убитых ею людей, Обмани смерть не суетясь тщательно уничтожал следы их пребывания на месте преступления. Потом молча взял Дашу под руку и вывел из гаража. Осмотрелся, никого нет. Через переулки они вышли на людную улицу. Сели в припаркованный на дороге микроавтобус. Обмани смерть быстро переоделся сам, заставил сменить всю одежду девушку, потом себе и ей обработал руки высокооктановым бензином. На микроавтобусе они быстро доехали до пригородных дач. Там на топком илистом берегу извилистой речки Обмани смерть сжёг снятую одежду, обувь, перчатки и сумку. Золу и остатки обгоревших вещей выбросил в проточную реку.
- Ты хотела отомстить за себя и объявила этому миру войну, - закончив уничтожение вещей, жестко сказал он стоявшей рядом и безразличной как манекен Даше, - так вот теперь ты знаешь, на любой войне гибнут невиновные, это её закон. Всегда так было и будет. Нет справедливых войн, есть только ее жертвы.
- Я… - очнувшись от его слов хотела сказать Даша, но Обмани смерть ее прервал.
- Только не надо теперь мучить себя запоздалым сожалениями, дело сделано и надо просто жить дальше. Это старое солдатское правило, такое же старое как и все войны.
- И как же дальше жить? - с равнодушием самоубийцы спросила Даша.
- Просто Даша, надо просто жить, - глядя на реку и пожав плечами ответил Обмани смерть, - я был на войне и как видишь живу. Если ты верующая помолись, если нет, то сегодня напейся вдрызг или пригласи знакомого парня и потрахайся с ним, а потом напейся. В общем, сними стресс. Если места нет, могу свою квартиру на время предоставить.
- Не могу, - покачала головой Даша, - от алкоголя меня сразу тошнит, а секс, - она помедлила, покраснела, побледнела, а потом прерывисто и как глотая слова, - в общем знаете… я наверно действительно полная дура… мечтала первый раз по любви… не было у меня еще ничего… а потом… потом эти твари меня втроем… вот как всё вышло. Мне теперь даже и думать об этом противно.
- Ясно, - продолжая смотреть на текущую воду, кивнул Петр Николаевич, - это пройдет.
- А у вас знакомый священник есть? - смущенно спросила Даша, - может…
- Есть, - неожиданно зло и тихо засмеялся Обмани смерть, - есть Дашенька, есть, только он расстрига и такой же больной на голову как и ты, тоже хотел и рыбку съесть и на хрен не сесть. Уж он-то тебе про милосердие на войне многое может рассказать. Хочешь познакомлю?
Глава третья
Раньше Андрей Кольцов думал, что раз он укрылся за стенами монастыря, то мертвые солдаты перестанут к нему приходить. Он искал утешения и спасения в молитве, изнурял плоть работой и постом, а они приходили и молча смотрели на него. Просто молчали и всё, он просил у них прощения, они оставались безмолвными, он молил Господа дать им покой, но они возвращались. Невидимые для других, днем или ночью, они беззвучно выстраивались в полном боевом снаряжении, как ждали, что он опять поведет их в бой. Это было похоже на сумасшествие, хотя почему было? Андрей Кольцов знал, что он сходит с ума.
- Бесы тебя искушают, - ласково сказал ему игумен на исповеди, а дальше настойчиво и сурово, - смирись, смирись сын мой, прости врагов своих, молись, молись…
Солдаты, эти мальчишки, старшему из которых было всего девятнадцать лет, и погибшие по его вине, это бесы? Он не мог и не хотел в это поверить, скорее это неупокоенные души.
Как и любого искренне верующего его мучили сомнения, но не в бытии Божьем, а в праве других людей говорить от Его имени. Церковь, собирающая материальные богатства. Церковь, благословляющая светскую власть. Церковь, принимающая в дар украденные у "малых сих" деньги. Иерархи, живущие в роскоши и призывающие верующих к смирению. Церковь, которую за неимением другой веры "возлюбила" светская власть и духовные пастыри которые заразились от носителей этой власти стяжательством, похотью, ложью, не все, но есть и такие. Омытая кровью мучеников медленно, понемногу капля за каплей вера стала уходить из храмов. Как и многие верующие, Андрей Кольцов видел всё это и знал, что есть другой путь. Ничто не ново в этом мире, читая историю жизни (житиё) нестяжателя преподобного Нила Сорского, думал Кольцов. Это православный святой призывал священнослужителей отказаться от материальных богатств и подавать верующим пример духовной жизни, а его последователей обвинили в ереси.
- Церковь, - на высказанные им вслух сомнения сказал игумен, - часть божьего мира который нас окружает. Изменятся к лучшему люди, изменится и церковь. Не старайся переделать этот мир, сын мой, это не удалось даже Христу, и он взошел на крест приняв на себя всю муку и все грехи людские. А если хочешь изменить этот мир, то попробуй начать с себя, и тогда ты поймешь, как трудно было даже рожденному земной женщиной Сыну Божьему. А если поймешь, то научишься и прощать. А человек грешен и слаб и он так нуждается в прощении.
- Я один раз простил, - глухо ответил Андрей, - и из-за моего милосердия погибли люди. Знаете, не думаю, что они простят меня, не думаю, что их мамы молятся обо мне, они меня проклинают. И я каждый день чувствую тяжесть их проклятий.
В келье возрожденного из праха безверия и запустения монастыря за деревянным столом сидят два человека и говорят о вере и прощении, о ненависти и милосердии. Они разговаривают вечерней порой и тени пляшут по их лицам, слабый, но все равно живой свет свечей не может одолеть тьму, но все равно светит, а там в уголке под иконой женщины с ребенком на руках, звездой надежды горит крохотный чуть живой огонек неугасимой лампады. А они всё продолжают беседовать и не важно какой сегодня год и век, об этом они говорили и будут говорить от начала этого мира и до его конца. Ибо нет в этом мире того, что не было ранее и кружит и кружит по истории ветер страстей и болей человеческих.
- Эй командир! - громко окликнул его на продуктовом рынке рослый плотный рыжеватый мужик. Обернувшись и вглядевшись Андрей узнал водителя БРТа с его роты.
- Сенцов это ты? - растерянно спросил он и подошел к молодому мужчине стоявшему за прилавком и торговавшему медом.
- А я то смотрю, ты не ты? - сильно пожал протянутую Андреем руку Сенцов, - в рясе, да с бородой тебя то не сразу и угадаешь. Ты чё командир в монахи подался?
Андрей широко улыбался, разглядывая своего бывшего бойца, тогда это был худенький вечно перемазанный дизельным топливом и машинным маслом мальчишка, сейчас здоровый, сильный, аккуратно одетый молодой мужик.
- А я вот пасеку завел, - добродушно хвалясь рассказывал Сенцов, - женился, двое пацанов у меня, близняшки. Дом построил, машину вот недавно купил.
Оглядел Андрея, и задержав взгляд на его потертой рясе, жалостливо вздохнул.
- Отметить бы встречу, да, - Сенцов немного помялся, - да ведь тебе наверно нельзя? Жаль, а то у меня такая медовуха есть, нектар.
Он был так ну просто по детски огорчен не возможностью выпить, так был искренне рад этой нежданной встрече, так ему хотелось поговорить и от души угостить бывшего ротного, что давно уже равнодушный к алкоголю Андрей:
- Медовуха? - задумчиво протянул он и потом озорно, - Ее же и монаси приемлют!
Сидя в салоне "Газели" понемногу выпивали, Сенцов всё рассказывал о своем хозяйстве, о детях, о жене. Хвалился новой машиной. Андрей степенно закусывая медовуху хлебом и домашнего копчения окороком рассказывал малопристойные с большой исторической "бородой" анекдоты про монахов, Сенцов слушая заливисто смеялся. О войне по молчаливому уговору не вспоминали. А потом уже сильно захмелевший Сенцов:
- Эх, жаль ребяток с роты с нами нет, - разливая по пластиковым стаканам очередную порцию медовухи вздохнул он, - помнишь командир под Атагами сидели в БТРе и мечтали как жить после дембеля будем? Дождь со снегом шёл, холодно, мы все мокрые, голодные и мечтаем.
- Ну ты то нормально вроде живешь, - принимая стакан заметил помрачневший Андрей.
- Я, да, - тихо сказал Сенцов, - а другие? С нашего экипажа и отделения я один живой остался, других тот снайпер перестрелял. Помнишь? Знаю, что помнишь! Ну давай за ребят, земля им пухом…
Выпили. Помянули. И мертвые солдаты пришли посмотреть, как их вспоминают живые. Они расселись по креслам "Газели" не выпуская из рук оружие, готовые выскочить из машины и опять уйти в бой. Андрей смотрел на их нездешние бледные лица и:
- Привет ребята! - сказал мертвым товарищам рядовой Сенцов.
- Ты что тоже их видишь? - глухо спросил капитан Кольцов.
- Иногда, - не глядя на него, ответил Сенцов и сильно побледнев, признался:
- Я ведь тогда зассал, ну когда снайпер стал стрелять и не вылез из БРТа, а они так и лежали, а я так и сидел, пока ты со вторым взводом не приехал. Тогда их тела и вывезли. Теперь вот… приходят и смотрят. Простите ребята.
Но убитые под Атагами солдаты не выпуская из рук оружие молчали.
- За что мы воевали, а командир? - пьяно и скорбно спросил бывший солдат Сенцов.
- За Россию, - печально ответил монах.
- Просрали мы эту Россию, - пьяно заорал Сенцов, - не мы, а эти теперь победители. Что хотят то и творят. А мы только сопли утираем или бухие по кухням орём. Всё! Ты слышишь командир, всё нет больше России. Одна сучья рашка осталась.
Бывшие рядом с живыми мертвые погибшие за эту страну солдаты молча их слушали, они уже отдали всё что смогли, с них спроса нет. "Зачем вам теперь оружие? Что? Что вы с ним сделаете? Отдохните ребята, - беззвучно обратился к ним бывший капитан Кольцов, - война закончена, мы проиграли".
- Я видал того снайпера, - понизив до шепота голос сказал Сенцов, - ездил мёд в центр перекупщику сдавать, глянь, а он там на рынке фрукты берёт, я аж оторопел. Живой, здоровый, довольный, при дорогой машине, шлюхи местные вокруг него так и вьются. Номерок его машины я записал и сразу к свояку он в органах пашет. Так и так говорю, взять бы этого, а? Тот пошел по базе данных номерок пробил, потом осторожно пообщался с операми "убойщиками". Приходит в глаза не смотрит. Говорит, знают его все, киллером работает и нет мол приказа его брать, мол прикрытие у него хорошее, вроде он, кроме всего прочего по заказу органов "нациков" отстреливает. Вот значит как всё обернулось, этот безнаказанно дальше убивает наших ребят, насилует наших баб и кайфует.
Капитан Кольцов почувствовал, что как ледяной водой ему плеснули в лицо и он разом отрезвел. Пристально трезво рассматривая пьяного пасечника, с кажущимся безразличием спросил:
- Адресок, моего "крестника" через своего свояка узнать сможешь? И вообще всё, что можно.
- Наверно, - осторожно ответил Сенцов, - только зачем тебе?
Андрей промолчал. Сенцов дальше не спрашивал. Все ясно. Выпил, закусил, недобро зло оскалился:
- Чё командир война видать ещё не закончена, да? Не сдаемся пока? Ладно капитан годится, я с тобой, поквитаемся.
- Не мы войну продолжаем, - невесело ответил Андрей, - только твоё дело своих детей растить. Узнай что надо, дальше я сам.