А ветер, казалось, здесь не утихал никогда.
Щербо решил отправить разведгруппу. Когда они покидали хижину, то заметили, что неподалёку из рыхлого снега торчат моржовые кости. Шестичасовая метель не укрыла их своим саваном. Подсвеченные солнцем, кости производили зловещее впечатление.
Пар от дыхания мгновенно кристаллизовался и оседал инеем на усах, бородах, бровях, подшлемниках, воротниках. Пятеро бойцов под командованием старшего лейтенанта Байды стали на лыжи, и через несколько минут их силуэты растаяли и исчезли в мёртвом хаосе. Задание - осмотреть островок из наивысшей точки.
И тут оставшиеся внезапно услышали невообразимый грохот. Казалось, будто на них катился танковый полк. Танки? Откуда здесь танки?
Лукашевич и Чёрный припали к окнам, однако их настороженные глаза не смогли уловить ни малейшего движения среди белого холмистого ландшафта. А взрыв прозвучал вновь. Второй, третий... Вся группа мигом выбежала из лачуги, залегла в снег, а приоткрытая дверь громко хлопала на ветру.
Но, пролежав так несколько минут, тревожно рыская глазами в белом безмежном снежном просторе, они так и не смогли отыскать источник звуков.
В конце концов вышли на побережье и остановились изумлённые: всю прилегавшую к Ярд-фиорду акваторию укрывал лёд. За минувшие четверть суток ветры и течения пригнали к острову громадные ледяные поля, и теперь весь прибрежный припай под давлением неимоверного веса принимал на себя удар ледяной стихии. Лёд жил, шевелился, вздыхал. Полоса льда всё двигалась и двигалась, сталкивалась, бросалась вверх, с грохотом трескалась, вставала на ребро, вздыбливалась, громоздилась одна на другую. Маленькая площадка, на которой группа после высадки оставила снаряжение, вот-вот должна была исчезнуть под слоем льда.
Опять прозвучал взрыв. Ровное ледяное поле размером в полкилометра, застрявшее между двух торосов, с грохотом разломилось. Невидимые могучие силы волочили, крутили поставленные "на попа" льдины, словно те были из хрупкого стекла.
Старшина Лукашевич сбросил с плеч рюкзак и автомат и, прежде чем кто-то успел его остановить, кинулся к саням.
- Назад! - скорее инстинктивно крикнул Щербо. Но его голос затерялся в грохоте. Он среагировал запоздало, поскольку порыв старшины был неожидан для него: ведь Щербо перво-наперво просчитал возможные варианты действий группы. Выдернуть восьмидесятикилограммовые сани, которые, наверное, успели за четверть суток основательно вмёрзнуть в лёд, даже физически сильному старшине было не под силу. Рисковать жизнью своих бойцов при таком раскладе Щербо просто не имел права.
На глазах у всей группы льдины встали на ребро, будто стены трёхэтажных домов, развалились на десятки тяжёлых глыб и нависли над крохотной площадкой.
Старшина не медлил и мгновения. Секунда - разрезаны верёвки, ещё секунда - сброшен брезент. Он схватил первое, что попалось под руку, - то, что лежало сверху, и швырнул за спину, не глядя, куда оно упадёт. На помощь метнулся Смага. Он оказался уже почти за спиной старшины и норовил поймать то большое, чёрное и увесистое, что летело из-под его мельтешащих рук, когда ближайшая к площадке глыба, издав нечто похожее на стон, начала оседать, всё больше кренясь многопудовой верхушкой в сторону двух людей. Вряд ли они видели нависшую над ними смертельную опасность. Что-то иное чем зрение и мозг, какой-то внутренний датчик, бешено обрабатывая информацию о степени риска, зашкалил где-то внутри, и все клетки, завибрировав на предельно возможной частоте, слились в невероятном резонансе, за долю секунды бросив в сторону жадную до жизни плоть из-под слепой громадины.
Вдруг старшина как-то неловко поскользнулся и грузно повалился на лёд. Это было так непохоже на старшину, что все, кто был рядом, в едином порыве подались вперёд, а Ткачук зажмурился, с дрожью ожидая сухого треска льда и костей. Но, в этот раз судьба явно пощадила старшину. Исполинский ледяной монолит высотой метров с двенадцать надвинулся справа, где торосы уже вытянулись в одну сплошную гряду, и с маху зацепив угрожающе накренившуюся льдину, сбил её, скинул набок, а с ней срезал и площадку с накренившимися санями. Но Смага мёртвой хваткой вцепился в маскхалат старшины и рывком успел выдернуть товарища из-под многотонного ледяного катка, который со скрипом и шипением перемалывал сани вместе с поклажей.
А потом, с трудом переводя дух, долго стояли на берегу и сокрушённо смотрели, как то слева, то справа вырастают торосы и вытягиваются вдоль берега сплошной крепостной стеной с башнями и бойницами. Лёд двигался не по ветру. Дул чистый норд, а лёд двигался с норд-оста. Наверное, огромная сила, толкавшая его, таилась где-то далеко в море. Весь прибрежный лёд сплошной массой двигался в юго-западном направлении.
"По крайней мере с этой стороны опасность нам не угрожает", - философски подытожил Щербо. Потом укоризненно посмотрел на старшину:
- А ты говорил - танки...
6
"...В Гренландии ледники основательно промёрзли, здесь же у большинства из них температура 0°С. Гренландия... Лёд столетий. Остров Туле. Вспомнив о нём, я возвращаюсь к мыслям о том, что не на мистических путях найдёт Германия своё могущество и не доктрина "Извечного льда", проповедуемая слабоумным старцем Горбигером, возродит германскую расу. Ведь это бред...
В бесконечных просторах разворачивается извечная борьба льда и огня, сил притяжения и отталкивания. Нет постоянного развития, есть только серия взлётов и падений, великие потопы, переселения народов, повелители и рабы, сверхлюди минувших веков, корни расы, арии, которые спускаются с гор, чтобы править Землёй.
Сорок веков тому на территории нынешней пустыни Гоби цвела цивилизация. В результате экологической катастрофы возникла пустыня, а те, кто выжил, перекочевали в Гималаи. Тор, бог нордических легенд, был одним из героев переселения. Мигранты из Гоби - арийский корень, раса предтеч. После гобийской катастрофы Учителя высшей цивилизации поселились в гималайских пещерах и там разделились на "два пути" - левой и правой руки. Одни, правые, назвав свой центр Агартхи, предались созерцанию и не вмешивались в земные дела. А вторые основали Шамбалу - центр могущества и насилия, повелевающий стихиями и народами и ускоряющий переход человечества к "шарниру времени".
Где-то существует неведомый никому Город, где обитают "Высшие Неизвестные", смелые и жестокие гиганты, подобные тем, которые в гималайских тайных убежищах спят в золотых саркофагах. Те, кто заключат с ними Договор, на тысячелетия преобразят жизнь на Земле и придадут смысл ныне бесцельному существованию человечества.
Но магия живёт лишь в сердцах сильных. Если мы не подготовимся, не заключим с ними союза, - а для этого необходимо сравняться с ними в развитии, - то все мы останемся рабами, навозом.
Вриль - это некая грандиозная энергия, которой пронизана Вселенная, это нерв возможной человеческой божественности. Тот, кто овладеет Врилем, - Маг - станет владыкой своего тела, повелителем других людей и всего мира. Маги - предводители народов - могут заключать с Шамбалой союзы, принося клятвы и жертвы.
После того, как посвящённые изменят равновесие духовных сил, Всемогущие позволят выйти из пещер "Высшим Неизвестным" - богочеловекам, сверхлюдям. Они должны дать Германии власть над миром и сделать её предвестницей будущего сверхчеловечества.
Вот вам доктрина Извечного льда - символ возрождения немецкой нации. Неоязыческая магия, облачённая в восточное одеяние и приукрашенная индийской терминологией. Бессмыслица, бред...
Теософские общества "Вриль", "Туле", гиммлеровские экспедиции за тайнами рун, институт "Аненербе" (Наследие предков)... Я послал их к чёрту! И даже этих конспираторов из "Общества Полярных"... А блюдолиз гауптштурмфюрер доктор Шеффер руководил экспедицией СС в Тибет, хотя на его месте должен был быть я! 13 декабря 1939 года он, а не я, сделал часовой доклад в кружке друзей Гиммлера "О поисках колыбели индогерманской расы". А чего стоит апрельская экспедиция на остров Рюген? Её возглавил доктор Фишер. Привлечь техников, учёных, военных к проверке фантасмагории - так называемой "теории полой земли". Средневековье! Радары, специалисты по радиолокации!.. И это тогда, когда на Восточном фронте нужно напрячь все силы. Какое счастье, что судьба уберегла меня хотя бы от этого! Да и от участия в экспедиции адмирала Берда. Здесь мы хотя бы заняты делом.
Иррационализм в стране Геккеля и Гумбольдта! Система мироздания, для усвоения которой достаточно четырех правил арифметики! Хотя, возможно, что-то недоступно для моего понимания? Ведь с помощью космогоний Горбигера Гитлер возрождает давнюю магию не как ритуал, а как наиценнейшую динамическую силу, которая обрабатывает и подчиняет массовое сознание. Мораль, религия, наука становятся пустыми словами, бессмысленной болтовнёй невежд.
Но теоретик "Общество Туле" и "Вриля" Гаусгофер, неужели он сам верит в эту бессмыслицу? Того, кто принял в Азии таинственный обет "красной свастики", в 1923 году познакомили со "стыдливым ефрейтором". Гаусгофер только что вернулся из Тибета, где странствовал несколько лет в поисках страны "концентрата духа", этой таинственной Шамбалы. (Познакомил их, между прочим, ассистент Гаусгофера Рудольф Гесс.) "Возвращение к истокам" - тоже идея Гаусгофера: завоевание Восточной Европы, Средней и Центральной Азии вместе с Памиром, Тибетом и Гоби. Это - район-сердце. Его повелитель - властелин всей планеты.
Блестящий санскритолог и востоковед, заведующий кафедры в Мюнхенском университете... Мне этого не понять. Или, может, его соблазнил чин группенфюрера СС?.. С Горбигером всё понятно. Старик, впал в маразм, для него нимб пророка, как погремушка для младенца. Возрастные изменения, можно сказать. Но Карл Гаусгофер, ставящий интуицию и мистику в один ряд с научным опытом и рациональными методами познания, - это феномен.
Духовная власть... Выходит, и эта война - конфликт прежде всего духовный? А грохот пушек, рокот танковых моторов, кровь, пот, слёзы миллионов - это лишь побочный эффект духовного противостояния? Всего-навсего давняя таинственная легенда, воплощённая с патологической злобой, псевдорелигиозным фанатизмом, близким к безумию восторгом?.. Бессмыслица!"
Он выпустил из побелевших пальцев ручку и быстро схватил бутылку с коньяком, стараясь, чтобы рука не дрожала и в то же время ожидая и боясь этой дрожи, и плеснул в рюмку коньяка. Быстро выпил. Потом, уже неспешно, раскурил сигару. Рука сама потянулась к ручке, и на листке, перечеркнув пролитую каплю коньяка, появились слова: "Глупость! Дерьмо!!!"
Они лишились всех припасов на четверо суток рейда. Вместе с санями исчезли продукты, часть патронов и гранат, две палатки, два примуса, запас керосина и спирта, взрывчатка, всякая всячина, необходимая в арктических условиях. Но "золотое правило Щерба" - оружие, боеприпасы и альпинистское снаряжение всегда иметь при себе - сработало и на этот раз. Кроме того, у группы Байды были примус, одна палатка и неприкосновенный запас продовольствия на сутки. Старшине и Смаге удалось спасти три надувных лодки…
Не прошло и двух часов, как бойцы группы Байды, преодолев высоту в несколько сотен метры, поднялись на вершинное плато.
Отсюда хорошо просматривался весь остров. Если бы не отдельные тёмно-серые плеши, - скальные пики, едва пробивавшиеся сквозь снежно-ледяную толщу, - можно было бы подумать, что они очутились на огромном айсберге. Обледенелые, покрытые льдом склоны, перешейки, отроги. Сверху ледник поражал: сплошные рваные трещины, огромный язык с развалами глыб, резко выделялась полоса вздыбленного чёрного льда на краю. Чуть дальше - сплошные снежные болота салатного цвета. Фиорд рассекал остров почти пополам, он был полностью замёрзший, а его устье забито торосами. Узкий пролив отделял их от расположенного на северо-западе острова Грунланн. Льда в проливе не было. Вокруг - ни зверя, ни птицы, одна лишь первозданная тишина, безмолвная ледяная пустыня.
Внимательно оглядев все доступные зрению уголки, Байда пришёл к заключению, что немцами здесь и не пахнет. Решили возвращаться.
7
"Нас здесь шестьдесят девять бойцов, полярных солдат рейха".
Майор Гревер пошевелил пальцами ног, одетых в грубые шерстяные носки ручной вязки, подумал и, аккуратно зачеркнув слово "рейха", надписал "Великой Германии".
"Есть весьма интересные личности. Вот, к примеру, обер-фельдфебель Ран. Он из Гамбурга, и его солёный язык со специфическими речевыми оборотами весьма своеобразен. Недавно я был свидетелем, как он чихвостил одного ефрейтора, но не из своих подчинённых, а из спецсостава:
- Вы ефрейтор великогерманского вермахта или паршивый клоподав?! Какой идиот произвёл вас в ефрейторы?! Отпустил патлы, точно Бетховен! Какое может быть качество связи, если вы не подстрижены!!!
А в другой раз я услышал от него фразу, заставившую меня предположить, что он, видимо, не так прост, как кажется: "Вы не солдаты рейха, а умирающие лебеди!" Он знает Сен-Санса? Или это простое совпадение? Так или иначе, хотя он несколько прямолинеен и грубоват, дело знает превосходно. И не без чувства юмора, что никоим образом не лишне в наших условиях. С таким "шписом" можно не переживать за боеспособность личного состава.
- Ходячий сортир, а не солдат! Утрите сопли, Нанизан! Вы что, беременный?!
Кроме того, он мой тёзка.
Сегодня по эфиру получили циркуляр: "Готовность номер один. До операции "Вундерланд" семьдесят два часа". На этот период оперативная задача - прикрывать и сопровождать рейдер. Есть возможность увешать крестами грудь всех офицеров. Да и солдат. Приказал лейтенанту Туми закончить подготовку и составление синоптических карт. У Эрслебена всё работает безукоризненно. У Фогля тоже всё наготове.
После возвращения буду отстаивать перед командованием необходимость зондирования верхних слоёв атмосферы и широкомасштабной локации ледяных полей. Своими силами мы не в состоянии обеспечить гарантированную безопасность плавания, хотя и учитываем все тонкости и особенности местного климата, берегового рельефа, островов, течений, глубин, ледовой статистики. Очевидно, что ледовая обстановка для капитанов наших судов должна освещаться дифференциально: чистая вода и слабый лёд - приблизительно раз в сутки, при льде с полыньями - с интервалом в шесть-восемь часов, при сплошным же - непрерывно, потому что переходы от сжатия к разрежению в этих условиях измеряются часами, даже минутами".
Они ступили на лёд фиорда возле самого его устья. Воздух был студёным, терпким. Ветер не утихал. Сдавалось, он день-деньской дует во всех направлениях. С полярной стихией придётся считаться. Она такой же враг, как и фашисты, - могучий, жестокий, упрямый.
Ландшафт был пятнистый, весь испещрённый тенями и отблесками хаотичных ледяных фигур. Казалось, тучи надвигались со всех сторон. Рваные, кучевые, они щедро подсвечивались солнцем и подчёркивали игру света. Геометрически идеальные поверхности ледяных кристаллов то искрились сотнями бликов, то покрывались изысканно тонкой рябью разных оттенков, отливавших муаром.
Не удержавшись, Щербо остановился и смотрел, как над входом в фиорд солнечные лучи, продравшись сквозь тучи, прозрачными невесомыми колоннами упираются в тонкие силуэты причудливых льдин, будто отлитых из стекла и света.
"Красотища, чёрт подери... Словами не описать!.. А на самом деле - голубой ад - вот как можно назвать эту мёртвую красоту. И пусть кто-то попробует доказать мне обратное. Ледяными красотами нас не обдуришь".
Он до боли сжал челюсти. На льду необходимы осторожность и смелость. Осторожность - это неукоснительная самодисциплина и ответственность, а смелость - взвешенный, рассчитанный риск и скорость. Скорость потому, что лёд под тобой "дышит" и прогибается, ты как будто идёшь по натянутому брезенту и, когда чувствуешь, что можно пройти, не "нырнув", - надо идти. Тонкий лёд трещит, тебе хочется бежать во весь дух, но ты знаешь, что делать этого никак нельзя: за тобой следуют другие, а если ты повредишь лёд, мгновенно пойдут трещины, и кто-то непременно "нырнёт". Тем, кто идёт по льду впервые, усвоить это не так просто. Однако ребята, думаю, прочувствовали ситуацию и усвоили мои наставления. Ох, как нам сейчас нужна удача!..
Рюкзак хорошо лежит, плотно... В походе плохо уложенная ноша портит настроение, жмёт, выматывает нервы.
Солнце осталось слева и позади, оно медленно садилось. Прямо на глазах в горизонт вклинивался чёрный силуэт отдалённой скалы. А слева холодно мигнул бледный и страшный месяц. Он принёс лютую стужу, и они ощущали это с каждой минутой всё больше и больше. Час назад термометр показывал минус пять. Сколько же сейчас?..
Хаос ледяных торосов вблизи был теперь не столь красивым и казался скорее композицией, порождённой дьяволом. На некоторых участках переходы были изнурительны, ноги увязали по колено в насыщенной водой снежной каше, отчего ботинки промокли насквозь. Время от времени на их пути возникали отвесные уступы, узенькие разводья и разломы. Байда, который шёл первым, всё время прощупывал снег. Часто раздавались окрики: "Осторожно, вымоина!", "Разлом!", "Тяжёлый участок!" Трещины разинули свои зловещие пасти, подстерегая их на каждом шагу. И хотя в душах билось подсознательное желание поскорее миновать этот безжалостный район, идти приходилось медленно - не больше километра в час. Лыжи ежеминутно тонули или увязали в мокром снеге и глубоких лужах, укрывавших поверхность льда. "Шаг вправо... два влево" - этим ограничивалось их общение.
Щербо держался в середине цепи и переваривал пугающую, неожиданную мысль. Мысль, которая грозила разбить его миропонимание разведчика, его оптимистичную убеждённость в том, что успех и безопасность прежде всего зависят от мастерства: ума, опыта, смелой тактики, мужества... И вот теперь, когда у него позади такой долгий воинский путь, - путь солдата, разведчика, диверсанта, альпиниста, судьба вынуждает усомниться в самом себе и больше довериться удаче.
Остров пуст. Рядом ещё один, очень большой. Но до него ещё надо добраться. Район встречи с подлодкой забит торосами. Обратный путь отрезан. Путь по льду фиорда - единственная возможность добраться до Грунланна. Но впереди ещё незамёрзший пролив. Весёленькие перспективы! Тому, что сделали старшина со Смагой, просто цены нет, хороши б мы были без плавсредств! Плавника здесь даже на плохенький плот не наберётся, а нам надо аж три. А дальше? Ну, переправимся на соседний остров, а фрицев и там не окажется, что тогда? Грунланн в десятки раз больше, там с одной вершины весь остров не рассмотришь. Ещё двое суток заберёт. Вот это заданьице... В который раз он ощутил, как время яростно сжимает сердце, угрожая раздавить весь его запас оптимизма. "Стратеги хреновы! Водят пальцем по карте, а тут расхлёбывай - он не удержался от резкости по адресу штабистов. - Пасынки удачи - это мы. А ну, погоди сопли распускать, - прикрикнул он на себя. - Посмотри, Байда шагает - без малейшего сомнения. И старшина... Но им легче - у них есть командир, который и должен ломать голову".