Было тихо. И, казалось, что сама ночь слушает эту жизненную песню, шёпотом исполняемую братьями Кошляковыми.
А в вагоне ему стало скучно,
Подошёл он поближе к окну:
На глазах навернулися слёзы -
Стало жаль ему Нину свою.
Братья Кошляковы замолчали. А Фёдор встрепенулся:
- А что же дальше, а? Песня ведь не окончена, так же?
- Эх, брат Фёдор, - отозвался Валентин, - песня не окончена, ты прав… Вот только слов мы далее не знаем… Есть там такие строки: "Только тронулся поезд с перрона, моментально старик стал седой…". И ещё: "Его дочь от любви к командиру под машину легла головой…"
- Ты немного забыл, Валька, - сказал Василий, - там ещё есть куплет. - И он трогательно пропел:
А наутро солдатам тревога -
Командира убитым нашли…
Так окончилась жизнь молодая:
Они оба в могилу сошли…
Песня окончилась. Воцарилась тишина. Не нарушил Фёдор, давно уже приподнявшийся с травы.
- Хорошая песня, - сказал он тихо, - но грустная. Мне бы сейчас чего-нибудь весёленького… Скажи, командир, - Полежаев к Василию повернулся, - не сообщил ли случайно майор Чупрынин чего-нибудь ободряющего, радостного?
- А как же, Фёдор, - хмыкнул Василий после некоторого молчания, - сообщил. И сообщение, считаю, радостное. А для тебя радостное - вдвойне.
- Да ну?! - неверяще мотнул головой заряжающий. - Шутите, товарищ, лейтенант? Так ведь, а?
- К чёрту всякие шутки, Полежаев!.. В Прохоровку твою направимся, вот… Доволен?
- Да ну?! - опять неверяще воскликнул Фёдор.
- Вот тебе и "ну", заряжающий Полежаев! - сказал Василий. - Я вам, мужики, скажу следующее: получен приказ - к исходу сегодняшнего дня нам, кровь из носу, необходимо выйти в район известной только одному Фёдору Прохоровки…
- Господи! - обхватив голову руками, громко прошептал Полежаев. - Да неужели ты смилостивился, Господи!..
- Да-да, в район Прохоровки! - повторил лейтенант, недовольно косясь на заряжающего. - И, естественно, мы должны быть готовы сразу же, если понадобится, принять сражение. Мало ли что нас там, под Прохоровкой, ожидает… Так что, Полежаев, если дорогу до Старого Оскола ты назвал преисподней, то твоя горячо любимая Прохоровка для нас вполне вероятно, может стать сущим адом. Вот так-то…
- И в аду живут люди, только мучаются… Господи! - радостно задыхался Фёдор. - Может, дом свои увижу… Командир, когда выступаем?
Василий взглянул на часы:
- Через двадцать минут. Как там у нас, всё готово?. Гусеница не соскочит, как в тот раз?…
Танки, терпеливые и надёжные, проделали ещё один марш, теперь уже более короткий - стокилометровый. Все соединения и части своевременно прошли рубежи регулирования и, ещё раз наглотавшись пыли, ещё раз испытав все "прелести" жары, в строго ограниченное время вышли на исходные позиции на рубеже Прохоровка и Весёлый… 5-я гвардейская танковая армия была полностью готова к дальнейшим боевым действиям. А что её ожидало впереди, под Прохоровкой и Весёлым, - победа или смерть, никто этого ка что не знал… Никто… Даже сам Господь Бог.
13 февраля - 3 августа 1994 г. с. Береговое
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЖИВЫЕ В АДУ
"…Если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, то битва под Курском поставила её перед катастрофой…"
И. Сталин
ВИЗИТ К ВАТУТИНУ
Шестого июля 1943 года состоялся непродолжительный разговор генерала Ротмистрова со Сталиным, а уже десятого числа 5-я гвардейская танковая армия строго официально и на самых полных правах вошла в состав Воронежского фронта…
… Нельзя прямо сказать, что Ротмистров в жизни был очень уж сентиментальным человеком, но иногда и на него, самого полнокровного кадрового военного, находило эдакое неопределённое, не поддающееся никакому пояснению чувство. Вот и сегодня он поневоле на какое-то время позволил себе расслабиться и тотчас почему-то очень отчётливо вспомнил молоденького и симпатичного лейтенанта, ну того самого, что из Москвы, от генерала Бокова, в свою армию привёз. Кошляков его фамилия, что ли? Да, да, - точно - Кошляков… И захотелось вдруг генералу непременно его увидеть. Захотелось, но почему?
Павел Алексеевич не стал принуждать себя искать ответ на это "почему?", а вызвал своего адъютанта Земскова:
- Послушай, Василий, прошу тебя не в службу, а в дружбу: разыщи и доставь ко мне, пожалуйста, лейтенанта Кошлякова. Владимира… Помнишь такого, а?
- Так точно, помню, товарищ генерал! Будет сделано!..
Спустя какое-то время, Владимир смущённо сидел перед расслабившимся Ротмистровым, аккуратно отхлёбывал из кружки крутой и очень горячий чай и рассказывал ему о делах в своём родном подразделении, о настроении танкистов, об их нуждах. Павел Алексеевич, сняв очки, близоруко и добро щурился на лейтенанта, внимательно, не перебивая, слушал его и затаённо улыбался, - даже как-то по-отечески, что ли, - и изредка, мягко и корректно, задавал ненавязчивые, но нужные ему вопросы.
Их умиротворённую беседу, беседу младшего офицера и командующего армией, безапелляционно прервал телефонист с осипшим голосом.
- Товарищ генерал! Извините, но вас командующий фронтом к телефону требует.
Павел Алексеевенч взял трубку, мягко проговорил:
- Ротмистров на проводе!
- Здравствуйте, Павел Алексеевич! Ватутин вас беспокоит.
- Здравия желаю, товарищ командующий фронтом!
- Мне не с руки долго говорить по телефону, да и разговор этот не совсем телефонный, поэтому я прошу вас, Павел Алексеевич, срочно прибыть ко мне, на мой командный пункт. Вам ясно?
- Так точно, товарищ командующий фронтом!
Павел Алексеевич ещё с минуту, наверное, стоял у телефонного аппарата, сосредоточенно и крепко потирая лоб, затем медленно вернулся к лейтенанту Кошлякову.
- Извините, Владимир, мы с вами сегодня не обо всём ещё переговорили. А жаль… Но… Дела-а!.. Но - ничего, я надеюсь, что мы с вами не в последний раз видимся. Не так ли?
- Товарищ генерал!.. Так точно, товарищ генерал!.. Вы… Мне с вами хорошо и легко… - Владимир засмущался и густо-прегусто покраснел. - Извините, товарищ генерал…
- Ничего, лейтенант. Не смущайтесь. Идите…
Командный пункт командующего Воронежским фронтом генерала армии Ватутина размещался рядом со старинным и очень уж провинциальным городком Обоянью. Когда Ротмистров срочно прибыл сюда, здесь на КП уже находились представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал Советского Союза Василевский - он координировал действия Воронежского и Юго-Восточного фронтов - и начальник штаба фронта генерал-майор Иванов.
- Ну что, танкист, - крепко пожимая руку Ротмистрову, с интересом спросил Василевский, - с каким настроением собираешься драться с фашистами? - а сам на Ватутина хитро посмотрел, даже чуть не подмигнул ему: настроение у Маршала сегодня просто прекрасное" было.
Ротмистров тоже бросил беглый взгляд на задумчивого и серьёзного, в отличие от Василевского, Ватутина, а затем Василевскому почти по-уставному отчеканил:
- Настроение у нас, танкистов, одно, товарищ Маршал Советского Союза: скорее бы в бой пойти, силы свои испробовать. Засиделись ведь уже…
- Похвально, похвально, - улыбчиво обронил представитель Ставки и тут же посерьёзнел. - Но только вот не нравится мне то, как вы сказали, что силы надобно "испробовать"… Этот ответ, дорогой Павел Алексеевич, какой-то затаённой неуверенностью сквозит. По-моему, вы должны были сказать, что так, мол, и так, настроение у танкистов очень даже боевое, бравое - и враг непременно будет разбит.
Ротмистров промолчал, подумав про себя: "А ведь и Сталин так говорил - "Враг будет разбит! Победа будет за нами!" Ничего не сказал на слова Василевского и Ватутин. Да Маршал Советского Союза вовсе и не ожидал никакого ответа от этих генералов. Он неторопливо повернулся к начальнику штаба фронта Иванову:
- Семён Павлович, расскажите, пожалуйста, генералу Ротмистрову о сложившейся на сегодня обстановке на Воронежском фронте. Только, прошу вас, кратко и доходчиво.
- Слушаюсь, Александр Михайлович, - с готовностью ответил генерал-лейтенант.
Конечно же, Павел Алексеевич и без начальника штаба уже многое знал о положении на многих фронтах, - и у него разведка работала и не зря свой нелёгкий хлеб ела, - но после чёткого рассказа Иванова он, с некоторой белой завистью, понял, что ещё больше ом абсолютно не знал. Сегодня, десятого июля, уже шестой день подряд войска Воронежского фронта мужественно - да что там мужественно?! - героически отражали яростный натиск очень мощной группировки немецких войск. В эту трижды распроклятую группировку входили восемь танковых дивизий, одна - моторизованная, и пять дивизий - пехотных. Все они - из группы армий "Юг".
- Вы знаете, Павел Алексеевич, - прервал доклад Иванова Ватутин, - кто возглавляет эту группу армий? - и сам же, не дожидаясь, что скажет Ротмистров, - ответил: - А возглавляет её генерал-фельдмаршал Манштейн. Он уже знаком всем нам, здесь присутствующим, по боям под Сталинградом. Хо-ро-шо знаком!.. Не так ли?
Ротмистров молча и согласно кивнул головой, а начальник штаба, выждав определённую паузу, продолжал:
- Мы уже знаем, товарищи, что наш противник пятого июля, в шесть часов утра, из района севернее города Белгорода перешёл в общее наступление. Силами 4-й танковой армии, мощной, подчёркиваю, танковой армии, - ею командует небезызвестный нам генерал-полковник Гот, - немцы нанесли свои главные удары на города Обоянь и Курск. Войска Манштейна и Гога, надо смотреть правде в глаза, имеют лучшие танковые соединения в армии вермахта. В том числе, товарищи, яркое созвездие фашистских бронетанковых войск. Цвет!!! А цвет - это дивизии СС "Адольф Гитлер", "Райх", "Мёртвая голова". Вы наверняка понимаете, какие силы выставлены против нас…
- Вы, Семён Павлович, - аккуратно сделал замечание Ватутин, - пропустили, кажется, ещё одну дивизию. Моторизованную. "Великая Германия" называется.
- Н-да-а, - задумчиво протянул Василевский, - противник у нас, товарищи генералы, что пи говорите, достойный. Фюрер прямо-таки обожает и генерал-фельдмаршала Манштейна, и генерал-полковника Гота: они у него, чёрт побери, - в фаворе. И, наверное, Гитлер ни на секунду не сомневается в их боевом успехе.
- Эти два несомненно талантливых генерала - надежда и опора главного фашиста Германии, - криво и, в то же время, с некоторой горечью усмехнулся Ватутин. - И они, естественно, стараются оправдать высокое доверие своего любимого и обожаемого фюрера. Вспомните, какие страшные, какие ожесточённые бои происходили на этих днях! И потери немцы несли большие, а всё же, продвинулись…..
Начальник штаба сурово шевельнул бровями, нахмурился, соглашаясь с Ватутиным:
- Продвинулись, канальи. На Корочанском направлении, по-моему, километров на десять, а на Обоянском - считай, на все тридцать пять. И это - печально… Но надо учитывать, товарищи, что успешному наступлению главной ударной группировки противника крепко содействовала ударом в северо-восточном направлении - это на Корочу - оперативная группа "Кемпф". А в группе этой на полную катушку был задействован 3-й танковый корпус. И не один, а с частями усиления. Вот так-то…
Василевский, прикрыв ладонью глаза, о чём-то сосредоточенно думал. Ватутин же встал, заложив руки за спину, несколько раз прошёлся мимо своих собеседников, затем подошёл к карте.
- Павел Алексеевич, прошу вас, - подойдите ко мне! - негромко приказал-пригласил он Ротмистрова, и, когда тот подошёл, командующий фронтом аккуратно заструганный карандашом указал на район Прохоровки. - Смотрите, товарищ генерал, и слушайте. Мы думаем и рассуждаем следующим образом: к Курску через Обоянь наш противник при всём своём желании не смог прорваться - не вышло у него, не получилось. А идти ему вперёд непременно надо.
И теперь становится очень даже очевидным, что он, немец, изменил направление своего главного удара, решил перенести его несколько восточнее.
- То есть, вы хотите сказать, - вдоль железной дороги на Прохоровку? - уточнив Ротмистров.
- Вот именно! Вот именно! Знайте, Павел Алексеевич, что сюда, именно к небольшому райцентру, к Прохоровке, стягиваются испытанные в сражениях войска 2-го танкового корпуса СС. Они, взаимодействуя с 48-м танковым корпусом, а также с танковыми соединениями группы "Кемпф", обязательно должны будут наступать на восток на Прохоровском направлении. Другого выхода у них нет. Это - гарантия…
Ватутин кашлянул и взглянул на Василевского: как, мол, он реагирует на его высказывание. Маршал одобрительно кивнул головой: продолжай, дескать, правильно ты рассуждаешь.
- Так вот… Ватутин на какой-то миг запнулся. - Кстати, а вы знаете, почему, по какой причине, не так уже и давно, сильно пострадала от немцев 1-я танковая армия Катукова?
- Немного наслышан об этой неприятной истории, товарищ генерал. Виной тому, если верить рассказам компетентных лиц, тяжёлые танки "тигр" и самоходные орудия "фердинанд". Они-то и сыграли роковую роль в незавидной судьбе армии Катукова.
- Правильно мыслите, генерал. А что вы скажете насчёт нашего решения противопоставить эсэсовским танковым дивизиям нашу стальную танковую гвардию?… Чего молчите, Павел Алексеевич?… Страшно?… А я ведь серьёзно говорю: давайте нанесём противнику мощный контрудар вашей 5-й гвардейской танковой армией!..
Ротмистров, раздумывая то ли над приказом, то ли над предложением командующего фронтом, неопределённо пожал плечами. Ватутин тотчас недовольно сдвинул брови к переносице:
- Вы что, сомневаетесь в своих силах, товарищ генерал? Так позвольте ж вам подсказать: не стоит сомневаться. Мы вашу армию для надёжности усилим ещё двумя хорошими танковыми корпусами… Представляете, какая силища у вас будет?! Кстати, что вы знаете о "тиграх" и "фердинандах"? Как будете бороться с ними?
- Да, да, - поддержал Ватутина Василевский, - нам, Павел Алексеевич, поверьте, очень интересно выслушать ваши ответы на эти сверхсерьезные вопросы.
- Что ж, я отвечу вам, - Ротмистров снял очки, протёр их, снова водрузил на переносицу. - С новой техникой гитлеровцев, столь усердно воспетой их идеологами и пропагандистами, мы знакомы. Не так давно, например, мы получили из штаба Степного фронта их тактико-технические тайные. Сразу скажу - прекрасные характеристики! Даже завидно немного… Ну и, естественно, серьёзно думали и над эффективными способами борьбы с вознесёнными пропагандой "тиграми" и "фердинандами".
- Интересно! - заметил Ватутин. - Очень интересно!
- Вот как! - воскликнул в свою очередь Василевский. - Продолжайте, Павел Алексеевич. Пожалуйста!..
- Техника немцев, - здесь скрывать нечего, - имеет преимущество над нашими танками: у гитлеровцев, на нашу беду, очень уж сильная, мощная лобовая броня - это раз; у них, что ни говорите, очень мощная восьмидесятивосьмимиллиметровая пушка - это два; у пушки очень большая дальность прямого выстрела - это три.
- Н-да, сразу видно, что вы скрупулёзно работали над заданным вопросом, вы всё точно подметили, - кивнул головой Ватутин и вздохнул. - У наших танков пушка всего-навсего лишь семидесятишестимиллиметровая… Ну и что же дальше? Продолжайте, прошу вас!
- Я думаю, - продолжал Ротмистров, - что более успешно с немецкой техникой можно бороться лишь в условиях… ближнего боя. Да, да, - я не оговорился: ближнего боя. Для этого необходимо использовать высокую манёвренность наших танков Т-34 - гитлеровские машины в этом вопросе остались далеко позади наших - и, конечно же, ведение огня по бортовой броне немецких машин.
Ватутин задумчиво потёр подбородок, скосил глаза на Ротмистрова.
- Вы хотите сказать, что с немцем в данных условиях нужно идти напрямую лишь, образно говоря, в рукопашную схватку?
- Образно говоря, - да… Вы меня правильно поняли, товарищ командующий фронтом.
- Что ж, возможно вы, Павел Алексеевич, и правы… И| это лишний раз утверждает меня в решении нанести всё же противнику мощный бронированный контрудар. В нём, помимо вас, примут участие 1-я танковая, 6-я, 7-я и 5-я гвардейские общевойсковые армии.
Из дальнейшего разговора прекрасно образованных в военном отношении генералов вырисовывалась следующая перспективная картина. 5-я гвардейская танковая армия должна была усилиться 2-м гвардейским Тацинским и 2-м танковым корпусами, 1529-м самоходно-артиллерийским и 1148-м гаубичными, 148-м и 93-м пушечными артиллерийскими полками, 16-м и 80-м полками гвардейских миномётов. Короче говоря, стальная армия Ротмистрова, вкупе с приданными ей танковыми соединениями, в конечном итоге должна была насчитывать где-то около 850 танков и САУ.
Важный разговор стратегов подходил к концу, когда Ватутин вдруг задумчиво спросил:
- А как вы думаете, уважаемый Павел Алексеевич, смогут ли в действительности немецкие танки прорваться к Обояни?
- В жизни всё случается, - не сразу ответил Ротмистров, - а на войне - тем более… Война - непредсказуемость. А что, товарищ командующий фронтом, если я прикрою ваш КП?
- То есть? - вскинув брови, удивился Ватутин. - Как это прикроете?
- А гак, в прямом смысле слова: прикрою частью сил своего резерва.
- Ну да? Думаете, я трушу? - усмехнулся Ватутин, даже головой крутнул, а потом вдруг согласился. - Шут с вами, прикрывайте…
Ротмистров, не откладывая своего предложения в долгий ящик, тут же по рации связался с Труфановым и отдал ему соответствующее приказание. Где-то через пару часов передовой отряд частью сил замял оборону по большому ручью впереди командного пункта Ватутина и установил связь с 6-й гвардейской армией генерала Чистякова.
- Спасибо, Павел Алексеевич, - поблагодарил Ротмистрова командующий фронтом. - Теперь же слушайте приказ: вашей армии надлежит двенадцатого июля, с утра, совместно с 1-й танковой, 5-й гвардейской общевойсковой армиями перейти в решительное наступление. Вам необходимо уничижить противника юго-западнее Прохоровки, а к исходу дня выйти на рубеж Красная Дубрава-Яковлево. Вам ясна задача?
- Так точно, товарищ командующий фронтом!
Ротмистров испросил разрешения уйти и уже направлялся к двери, когда его окликнул Василевский:
- Павел Алексеевич, я намерен завтра вас посетить.
- Что ж, товарищ Маршал Советского Союза, мы всегда рады принять вас…