Он встал, сделал пару финтов. Плохо развешенный клиник слушался слабо. Он взмахнул шпагой, хоть не хлесткий, зато "дубовый". Дерьмо оружие.
Конюхов и Ламянцев над чем-то скалились на скамейке.
"Конечно, вам все до лампочки", – подумал Макс завистливо. Кочубей был вторым в личных, Ламянич тоже дошел до финала. Яцкевич вспомнил, как старшие ребята часами отрабатывали перед зеркалом обманные замахи и защиты, как без устали атаковали деревянное чучело, и так – годами. Отсюда бралась легкость и естественность в бою. Максим решил, что он несправедлив, но все равно было обидно.
"Ну и что? Зато у меня есть Оксана, а вы, хоть и постарше, мне завидуете..."
Старший тренер команды Гриша Лапотнев о чем-то оживленно сплетничал со вторым тренером Приходькой. Бородатый длинный Приходя, схватив Гришу за пиджак, что-то ему втюхивал. Из огромной бородавки на его щеке рос отвратительный белый волос.
"Выращивает он его, что ли?" – безразлично подумал Макс и отвернулся.
Тренеры могут быть довольны турниром: четвертое место в командных, серебро в личных.
Динамик вдруг осекся, крякнул, и заговорил человеческим голосом:
– Дорогие друзья, – проникновенно заблеял диктор. – Вот и подходит к концу открытый чемпионат Литвы по фехтованию. Остался последний, решающий бой за третье место в командном зачете. Счет в поединке между с борными БССР и Литвы – 8:8. Поприветствуем спортсменов! – Динамик кашлянул. – Справа – юная надежда Белоруссии, 14-ти летний Максим Яцкевич, второй разряд. "Динамо" Минск!
Макс чертыхнулся, зачем про разряд-то? Ему до первого – только 5 побед. Да и про возраст наврал: ему уже три месяца как пятнадцать.
Сзади захлопали. Он обернулся. Ребята из других республик, оставшиеся на награждение или просто любопытные, болели за явного аутсайдера.
– Слева – Шарунас Леонавичус, 17 лет, мастер спорта, "Летува" Каунас!
Трибуны разразились оглушительными аплодисментами, топотом и свистом.
Максим посмотрел наверх: блондинистые ребята и девчонки в коротких юбках.
– Судит Виктор Кровопусков, чемпион мира, мастер спорта международного класса!
Аплодисменты.
– Угловые судьи: бла-бла-бла – Украина и бла-бла-бла – Грузия!
Макс посмотрел на судью. Легендарный фехтовальщик с характерной фамилией скрестил руки на груди и высокомерно улыбался.
Диктор перевел на литовский.
– Бой ведется до пяти ударов, в случае, если счет четыре – четыре, то до шести...
Вряд ли кто-то из присутствующих этого не знал.
Макс посмотрел на соперника, Шарунас нервничал. Хороший знак.
"Но что же делать? Техника у него явно лучше, что неожиданного я могу учудить? – Максим постучал шпагой по медной дорожке. – Ладно, там видно будет".
Судья махнул спортсменам. Они вышли на дорожку, отсалютовали судье, друг другу, зрителям.
"Эх, Ксюша... – подумал Максим. – Была бы ты здесь, мне было бы легче".
Надели маски, встали в стойку. Исчезли и дрожь, и Оксана, и весь мир. Остались только Леонавичус и его шпага. Бой начался.
2
– Прэ? (Готовы?) – Крикнул судья. – Алле! (Начали!)
Скачок, выпад.
Maкс сделал два обманных движения и ударил Шаруноса в маску. Литовец зеркально повторилего действия, разве что финты были поубедительнее.
"Что ж, когда придется защищаться, надо будет гадать, куда и когда он ударит. Скверно", – Максим брел назад, сгибая клинок шпаги.
– Обоюдные атаки, – Кровопусков подождал, пока они снова заняли позиции.
– Прэ? Алле!
Снова обоюдные. На этот раз Леонавичус с силой ударил Яцека по левому боку. Руку обожгло.
"Вот гад, я-то аккуратно..." – Ему было больно и обидно. Сопернику не было никакого смысла так сильно рубить. Возвращаясь к белой линии, Максим напряженно думал.
"Он хочет приоритетов, тогда кому-то придется защищаться, и его преимущество в технике будет очевидно. Значит, он атакует... С другой стороны, он прекрасно понимает, что я так думаю, значит... Ой, только бы не перемудрить"...
(Ведь в фехтовании в случае одновременных ударов преимущество имеет атакующий. После 3-х обоюдных атак разыгрывается приоритетное право на атаку. После удара приоритет переходит к другому.)
– Прэ? Алле!
Макс сделал скачок и остановился. Шарунос не двинулся. Ждет. Повезло. Его выпад он бы парировал. "Ладно"...
В стойке Максим сделал шаг. Соперник ждал. Дистанция все еще разорвана.
Еще шаг... Еще шажок... Пора! Стрела! "А-А-А-А!!!!"
Ноги с силой толкают тело, и оно летит параллельно дорожке. "Моя атака! Он не успеет защититься!!"
Он и не пытался. Шарунас сделал скачек назад и пребольно перетянул Яцека, перед тем как тот грохнулся. Шпагу Максим успел выпустить и съамортизировал руками. Маска улетела к литовцам.
"У-у-у! Больно!" Медная сетка дорожки содрала кожу с его левого колена.
Килот задрался, юноша сидел и дул на окровавленную ногу. Худшая из травм. Заживает медленно и болит долго. "Блин. Еще и удар получил"...
Подошел доктор, посыпал чем-то. Защипало. Сбоку шипел Гриша.
– Очень предсказуемо, Максим. Удивить его надо. Скачок, удар наобум – и отходи с "прямой рукой".
(А это главный прием защищающегося. Он отходит, вытянув шпагу, и атакующий должен сбить клинок, направленный в его грудь. Если "прямая рука" не выведена из зоны поражения, отступающий имеет преимущество перед атакующим. )
– Но, Григорий Васильевич....
Док забинтовал колено, кровь больше не текла, да и боль почти прошла. Прихрамывая, Макс возвращался. "Да уж. Против лома нет приема"....
Переждав аплодисменты, судья сказал:
– Атак дэ гош, пассэ, – он посмотрел на боковых. – Контр атак друат, туше.
Боковые белоруса тянули указательные пальцы, признавая удар Шаруноса. Кровопусков говорил с диким русским акцентом. К нему подошел секретарь, видимо попросил говорить по-русски.
Судья перевел как мог.
– Атака справа – пассэ, контр атака слева – туше. Ноль–один.
Снова аплодисменты.
– Прэ? Алле!
Стальной прут ожег ему плечо, но и Леонавичус, подпрыгивая, потирал бок.
Максим уже вошел в раж и бил довольно сильно. Оно и понятно. От сильного удара тяжелее защититься, правда, легче понять, куда он направлен.
– Обоюдные атаки. Приоритет, – судья кинул пятикопеечную монету, – слева.
"Хорошо. Мой приоритет, значит, при обоюдных я выигрываю, но вероятность влететь в его защиту высока, еще хуже – потерять темп и схлопотать контратаку"...
Он сделал вид, что поправляет бинт, выигрывая секунды для размышления.
"Ну ладно, не входя в дистанцию вызову его на контратаку, атакую, а обоюдные в мою пользу".
Максим встал в стойку, поднял шпагу.
– Прэ? Алле!
Скачок, скачок. Противник отступил. Макс остановился, ожидая его контратаки.
И вдруг ! Стрела Шаруноса застала его врасплох. Макс отскочил назад, но литовец удержался на ногах и продолжал атаковать. Максим отступал в стойке, подняв "прямую руку". Шарунос просто бежал на него, пытаясь сбить клинок, увести его от своей груди.
Перевод. Не задел! Обратный перевод, и тут – бац!, Леонавичус сбил его "прямую руку" и с силой вмазал в маску.
– Атака справа, удар налево. Ноль – два.
Аплодисменты, свист и улюлюканье заглушали судью.
Раздраженно пыхтя, Максим вернулся на место.
"Блин! Атакуй, не атакуй, все равно получишь... шайбу"...
– Приоритет справа. Прэ? Алле!
Литовец атакует, белорус отступает. Нет шансов на контратаку.
– Альт! – Максим вышел за дорожку. Для отхода только два метра. Надо защищаться.
– Прэ? Алле!
Скачок вперед, шаг назад. Шарунос обрушил на Макса град обманных ударов, пришлось защищаться, прикрывая то правый бок, то левый, то голову.
– Не крестись! – завопил Приходя – Контратакуй!
Скоро закончится дорожка. Времени уже нет. Вдруг возник незащищенный правый локоть литовца, приманка? Обман? Уже нет разницы, понимая, что это бессмысленно Макс взмахнул шпагой.
Удары слились.
– Атака справа, атака навстречу слева, туше, туше, – судья посмотрел на боковых. – Удар налево, ноль – три.
– Да вмажь ему разок, размочи, ради бога! – бесился Приходя. Ванька, одобрительно улыбаясь, замахал рукой, остальные безразличны.
"Ну что же делать? Три – ноль! Эх, хорошо бы размочить"...
Макс вернулся к черте. Шарунас, видать, обрел уверенность, а Макс потерял надежду...
– Прэ? Алле!
Скачок, выпад, Леонавичус защитил голову, пятая защита, удар Максима попал в железо, но он успел отскочить, Шарунас бил с полуразорваной дистанции, без финтов. Четвертая! Макс парировал его удар и с силой хлестнул его в третью, по правому боку. Максим видел, как он защищается, но...
Удар Максима был настолько силен, что пробил запоздавшую защиту литовца. Звон металла и хлопок впившегося в его плечо клинка.
"Ура!!! Размочил!!!"
– Атака слева, парад – рипост – контррипост.
(Парад, как и гард, – защита. Защитившийся имеет преимущество для ответного удара – рипост. Если и рипост попадает в защиту – следует контррипост. Как правило, схватка заканчивается в два-три, максимум – четыре действия, да и то где-то защита пробивается, и если судья не останавливает бой, угловым судьям тяжело удержать в памяти все детали.)
– Итак – сначала. Парад. – Кровопусков взглянул на боковых Шаруноса. Оба подняли кулаки. – Парад, парад.
– Рипост. Парад, парад.
И угловые Максима подняли кулаки.
– Контррипост. Туше...
Макс оглянулся. Один из угловых протянул вверх указательный палец. Второй колебался.
"Да что ж это такое? В чем здесь сомневаться?!"
Затем угловой судья медленно поднял кулак.
– Парад.
Максим растерянно посмотрел на скамейку. Ванька сидел на полу, обхватив голову руками.
– Белее лебедя! – ревел Кочубей, Приходько нервно мерял зал длинными ногами. Все взоры обратились на главного судью. Он медлил.
Вдруг Леонавичус приподнял маску, улыбнулся, и поднял левую руку с вытянутым пальцем.
– Э муа туше. (Мне удар.)
Кровопусков облегченно вздохнул.
– Атака слева, парад-рипост-контррипост-туше. Один– три, – резюмировал он.
Макс снял маску, прижал гарду к подбородку и трижды отсалютовал Шарунасу.
Улыбаясь, литовец махнул ему, мол, – ерунда.
Все аплодировали. Кто – удаче юного фехтовальщика, кто – благородству Леонавичуса.
Максим плелся назад, к черте. "Задача-минимум выполнена. Хорошо!" – уголки губ приподнялись.
Встал в стойку. Закрыл глаза. Оксана улыбалась ему.
– Прэ? Алле!
"Минутку! Подождите!!" – Макс не успел собраться.
Литовец летел на Максима в фейерверке обманных движений.
Назад!!!
Поздно...
– Атака справа, удар налево. Туше, туше, один – четыре.
"Вот ведь – стерва! Так не вовремя привидится! – Макс зарычал от обиды. – Ладно, еще не вечер, хотя..."
– Прэ? Алле!
Скачок, полувыпад, удар наобум. Шарунас с легкостью парировал и перешел в атаку. Терять Максиму нечего. Отступая, он топнул и имитировал контратаку.
"Ага!" – Атака его, и литовец без обманных движений попытался ударить Макса по голове. Но он-то был готов! Яцек поставил пятую защиту, да так резко, что противник не удержал саблю и она полетела вверх.
– Б-Е-Й!!! – заревел Приходько.
Максим не двигался, заворожено смотря на летящую саблю. Потом он объяснял, что не хотел бить безоружного, хотя, на самом деле, просто растерялся. По правилам, если один из спортсменов выпускает оружие, судья не останавливает бой, пока оно не упадет.
Блям. С лязгом шпага покатилась по полу.
– Альт! – Кровопусков остановил бой.
Леонавичус поднял свою шпагу, снял маску и отсалютовал Максиму. Его тонкие губы расползлись в улыбке.
– Шнурок, шнурок развязался! – закричал сзади Приходько.
Макс посмотрел на свои фехтовальные тапочки. Хм. Все в порядке. "А-а, пистон хочет вставить".
Он посмотрел на судью, поднял руку и опустился на одно колено, развязывал и завязывал шнурок.
– Что ты творишь, Яцек! Отдал ему удар! На тебя ведь вся Белоруссия надеется! Четыре-два, это уже почти победа! А ты в благородство играешь! Нет на войне благородства, – он шипел.
Макс поменял ногу и начал развязывать-завязывать другой тапочек.
– Ну так вышло, Сергей Яковлевич. Не успел, – он виновато объяснялся.
– Эх, Яцек, Яцек, нет в тебе ярости, боевого духа не хватает. Да ты его грызть должен! В глотку ему вцепиться! Не победить, так убить! Не убить, так покалечить! Все. Иди, не разочаровывай меня.
Максим поднялся. На другой стороне дорожки переминался Шарунас.
"У-у-у, гад, истреблю!!!"
Но по-настоящему рассердиться не получалось.
– Прэ? Алле!
Скачок, выпад, обоюдные.
– А-а-а! Ой, ой! Бона, бона, больно! – завыл Яцек-младший.
Удар пришелся по свежему рубцу. Макс танцевал на дорожке. "Гад, козел, приоритеты хочешь? Ну-у, урод, будут тебе приоритеты, щас весь полосатый будешь, как зэк, матрос, зебра! У-у-у, мама тебя не узнает!" – Наконец-то он озверел.
– Прэ? Алле!
Макс сорвался с позиции, бегом достиг Шаруноса и без финтов с силой перетянул его. Литовец со старта Максима понял, чем это пахнет, и думал только о защите. Бесполезно, удар был слишком силен. Клинок литовца переломился, и кусок с визгом полетел к секретарям. Те пригнулись.
– А-а-а! Ек тфою ма-а-ать! – Леонавичус корчился, зажимая левую руку.
Трибуны улюлюкали и свистели. Спортсмены за спиной Макса кричали что-то одобрительное.
Кровопусков подождал, когда литовец поднимется, и начал разбор фразы.
– Атака слева, удар направо, – он повернулся к угловым. – Туше, туше. Два – четыре. Спортсмены, подойдите ко мне.
Они сняли маски, подошли. Шарунас был бледен, тонкие губы закушены.
"Бесится", – подумал Макс.
– Еще один раз такое – проверю нагрудники, – угрожающе загудел судья. – Предупреждения: Яцкевич, за грубый удар, Леонавичус, за ругмат. Все поняли?
Еще бы не понять. Нагрудники никто не надевал, все это знают, и, если он проверит, на этом бой и закончится дисквалификацией обоих. Секретарь записал.
– Счет два – четыре, – ожил динамик. – Яцкевич, предупреждение за грубый удар, Леонавичус, за матерное ругательство.
– Все поняли? – повторил судья.
– Та, понял, – Шарунос тер руку.
– Яцкевич?
Он кивнул.
– На исходные. Закончите бой без смертоубийства.
Максим встал в стойку.
– Прэ?
– Шнурок! Шнурок! – Гриша летел к дорожке.
Яцкевич поднял руку и опустился на колено.
– Смотри, Максимка, – быстро говорил Лапотнев – Это твой шанс. Он не о технике сейчас думает, он отомстить хочет. Иди на приоритеты, увидишь, он ошибется. Только будь хладнокровен. Терпи. Ну все. Удачи.
Тренер ушел. Максим поднялся и встал в стойку. Ну ладно. Обоюдные, так обоюдные.
– Прэ? Алле!
Звон железа.
– Альт!
– Обоюдные атаки. Приоритет, – Кровопусков нагнулся, – слева.
– Прэ? Алле!
Максим прыгнул вперед и стал отступать мелкими шагами, подняв шпагу параллельно дорожке. Литовец осторожно двигался вперед, тем не менее не теряя темп. Макс опустил оружие и быстро побежал назад. Шарунас увидел, что "прямая рука" снята и ринулся, делая обманные движения.
"Время!"
Макс остановился, подняв саблю. Перевод был лишним, Шарунас насел на клинок и, с криком "Йеех!", перетянул Максима.
Прием, вообще-то детский, но, вроде, сработал. Хотя... сработал ли?
В зале стояла тишина. Все зависело от того, как "прочитает" фразу судья. Была ли разорвана дистанция на момент постановки "прямой руки"?
Кровопусков задумался. Затем, распрямившись, сказал голосом, не терпящим возражения:
– Атака справа на "прямую руку". Туше, туше. Счет три – четыре.
Позади зааплодировали.
Максим нагнулся, упершись ладонями в колени.
"А вот теперь страшно. Теперь есть шанс". Он выпрямился и только теперь услышал рев болельщиков.
– Давай, бульбаш, дави его!! – кто-то из украинцев поддерживал растерявшегося от такой удачи паренька.
"Эх, теперь бы выиграть свой приоритет", – жалобно подумал он.
– Прэ?
– Нет! – Максим снял маску и протер глаза. Все ждали.
"Ну ладно".
– Готов! – крикнул он.
– Алле!
Макс замешкался на старте, и уже Шарунос, завладев инициативой, летел на белоруса. Максим беспорядочно отступал защищаясь, и на его счастье подошва левого тапочка оторвалась, и спортсмен упал на дорожку.
– Альт!
Зал зашумел, но причина падения была очевидна, никто не мог требовать "технического" удара, и вскоре все успокоились. Максим оставил на дорожке маску, перчатку и саблю и, рассыпая полиуретановую крошку из разорванного тапочка, поплелся к скамейке.
– Размер какой? – кричал Ламянцев.
Максим поднял два пальца.
– Сорок второй, – пояснил он.
Ваня и Ламянич покачали головами.
– Юра, снимай, – старший тренер покосился на Конюхова.
Тот с видимой неохотой протянул Максу левый фехтовальный "адидас", предмет зависти всего минского "Динамо".
Перламутрово-красный кроссовок, покрытый с внутренней стороны металлической сеткой, был ослепительно прекрасен и нестерпимо вонял.
– Главное – спокойствие, делай, чему тебя учили, не придумывай, – торопливо говорил Григорий Васильевич, – Приоритет твой, четкие, уверенные финты. Но быстрые! После удара не отходи, попал в железо – защищайся. Ну – давай! Победишь – в морду поцелую, – неожиданно добавил он. Максим ухмыльнулся, напряжение внезапно исчезло.
"Здорово, – подумал он. – Вовремя пошутить – большая мудрость".
Вспомнилась Оксана, но тут же исчезла. Максим хлебнул из красивой финской бутылки, где уже много раз менялась обычная советская водопроводная, но зато настоящая, а не эфемерная вода.
– Счет три – четыре, приоритет слева, – напомнил судья.
– Прэ? Алле!
Скачок, скачок, Шарунос отступал, подняв шпагу. Макс атаковал, сосредоточенно финтя. Литовец замедлил.
"Сейчас контратакует или попытается достать прямой рукой, – понял Максим. – Нельзя упускать инициативу".
Он рванулся, сокращая дистанцию и, махнув сверху вниз, сбил "прямую руку", путь свободен! Он сильно ударил противника в левый бок.
Кисть ощутила твердость, затем послышался лязг. Шестым чувством он понял, куда придется рипост и вовремя прикрыл голову. Ответить не успел, литовец ушел за границу дорожки.
Переждав аплодисменты, Кровопусков забубнил:
– Парад, парад, парад, парад. Два метра.
– Прэ? Алле!
Никто потом не мог понять, зачем литовец это сделал, на что он рассчитывал, но он просто ринулся в атаку. Максим сделал выпад, сильные удары слились.
– Обоюдные атаки, приоритет слева, удар направо, четыре – четыре.
Фехтовальщики разошлись.
Тишина.
"Ой, что сейчас будет!" – весело подумал Яцкевич, подтягивая гетр.
– Прэ? Алле!
– Я-я-я-я-ях! – кричал Шарунос на бегу, широко размахиваясь.
Своего крика Максим не слышал, он бежал не фехтовать, он бежал зарубить.