- Осложняется, потому что вы не знаете русских.
- Вы-то, бесспорно, их знаете. Знаете, что они за птицы, не раз обжигались.
- Мы с вами делаем одно дело. К чему эта ваша желчность? Лучше используйте умело отношение к вам коммунистов и русских, будьте внимательны и любезны с ними, и успех придет.
"Успех!.. Делаем одно дело!.. Вы обделываете свои дела. А я никак не найду своего места!" - внутренне запротестовал генерал, а вслух произнес:
- Не я, а вы не знаете русских людей. Политика, дипломатия, ласковые слова… Но все это разбивается о педантичное несение службы их офицерами и солдатами. В окопах не могли с ними справиться, так думаете сейчас получится?
- Не слишком ли рано начинаете отчаиваться, генерал?
- Нет. Просто я не согласен с вами. У меня есть авиация, мы еще не использовали всех ее возможностей…
- И возможностей вашего поста… Не известно, сколько еще вы будете занимать его.
- А вот мое гостеприимство имеет пределы.
Никол готов был вскипеть, но его положение требовало максимум терпения и хладнокровия. Он отошел к окну, глубоко вздохнул и немного успокоился. Последнее время он верно оценивал события. Коммунисты все больше упрочивали свою власть и в любой день могли накрыть Никола в его берлоге. Но еще не все потеряно, нужно только держать в руках этого новоиспеченного генерала.
- Повторяю, генерал. Рано отчаиваетесь. Или вы еще не свыклись с генеральскими погонами?
- Поберегите нервы, полковник Никол. Они вам еще пригодятся. Разве вы не видите? Ваши войска отступают. И нужно быть большим фантазером, чтобы ожидать какого-то чуда.
- Вы не знаете немцев, господин генерал. Нам важно, чтобы в войсках сохранился дух непримиримости, ненависти к коммунизму. Это еще пригодится…
- Я сожалею, что приютил у себя шпиона и профессионального убийцу…
- Вот видите, получить погоны - это еще далеко не все, что нужно. Выдержки и силы духа вам явно недостает!.. Но оставим любезности. Я послан сюда не для того, чтобы сидеть в этой норе, как крыса. Нужна ваша авиация. Моя работа начинается только теперь. Я ожидал, что вы заговорите о Владимирове. Почему вы молчите? Мне необходимы документы и шифр. Понимаете? И как можно скорее! - Никол подошел вплотную к генералу. Потеряв над собой контроль, он закричал еще сильнее, так что голос его сорвался на истерический фальцет. - Как можно скорее, вам понятно?!
- Не кричите, господин Никол, нас могут услышать. Самолет Владимирова у нас, Владимиров скоро его получит, и мы передадим вам эти чудотворные документы.
Никол немного успокоился. Сел и попросил сигарету.
- Пока я вам рекомендую перекусить что есть. Я сейчас схожу в ресторан.
- Принесите что-нибудь выпить. Луканка и брынза мне противопоказаны, доведут до язвы.
- Луканка деликатес, не жалейте себя.
Зазвонил телефон. Оба бросились в гостиную.
- Да? Кто? Владимиров? Вы откуда говорите?.. Да? Чудесно! Сейчас нет… Повторяю, сейчас нет! До свиданья! - Генерал положил трубку, повернулся к Николу: - Русские освободили Владимирова. Завтра мы встретимся с ним.
- О, по такому случаю две бутылки, генерал. Скоро я отплачу вам с лихвой.
Генерал Нанчев вышел из дому, как всегда, ровно в семь. И, как всегда, посмотрел вдоль улицы сначала влево, потом вправо. Когда один из соседей спросил его однажды, зачем он это делает, генерал ответил: "Привычка. Летчик должен быть осмотрительным".
Он не заметил ничего подозрительного и в приподнятом настроении торопливо зашагал. Вечер выдался холодный. При уличном освещении деревья с уже пожелтевшими листьями выглядели как театральные декорации. Здесь движение было оживленнее, хотя по Софии ходили только служебные и военные автомашины.
В этот вечер генерал Нанчев заметил странные изменения: вместо болгарского милиционера на перекрестке стояла, размахивая флажком, русская девушка в советской форме. "Наверное, что-то произошло", - решил он. Девушка показалась ему красивой. Ему вообще нравился русский тип женщин. А жена у него была смуглая, черноволосая. Отправив ее в Троян к родственникам, он, поглощенный службой и объятый страхом перед Николом, забыл, что женат. А эта русская и в самом деле красивая, с высокой грудью и тонкой талией. Генерал прошел совсем близко от девушки не торопясь, однако она не обратила на него никакого внимания. Он уже готов был остановиться, если бы не боязнь привлечь внимание прохожих. Ага! Девушка наконец заметила его! Она удивилась - на нее засмотрелся генерал! Да, хороша! Генерал приостановился, продолжая рассматривать эту русалку. Девушка повернулась влево, дала ему знак проходить и лукаво улыбнулась. "Знаю я их, этих русских! Улыбаются, но стоит стать посмелее, как тут же отведаешь оплеуху!" - про себя подумал генерал.
Все же эта сцена приподняла его настроение. Он вошел в ближайший небольшой ресторан и стал искать место. Вид у него был возбужденный, глаза блестели. Свободных столиков не оказалось. Он сел за столик, за которым уже сидели два советских офицера. Заметив генерала, оба одновременно встали и легким кивком головы отдали честь. Генерал был польщен. Оба русских представились ему: майор Подушкин, капитан Петров.
Генерал заявил, что ему очень приятно познакомиться с ними, он рад видеть их здесь, в этом ресторанчике. Офицеры сказали, что случайно зашли сюда и очень довольны: в маленьких ресторанчиках действительно готовят вкусно. Наполнили бокалы.
- За нашу дружбу! - предложил генерал тост, поднимая бокал. "Ты, кажется, этого хотел, господин полковник Никол?" - было при этом первой мыслью генерала.
Генерал был поражен, когда вскоре в ресторан вошла его красавица. Майор Подушкин, довольный, предложил - пригласим эту девушку к нам, а?
И тут же кивнул ей.
- Дождь пошел, - недовольно сообщила она, сердясь на себя за то, что не надела плащ.
Когда ей представили генерала, она сказала просто:
- Наташа.
Ужинали долго. Советские офицеры говорили много, но только почему-то не о случаях из военной жизни. Темы беседы то и дело менялись. Речь заходила о литературе, о музыке, об археологии. Девушка вела себя непринужденно, разговаривала легко и охотно. Генерал предпочитал слушать, а на обращенные к нему вопросы отвечал односложно: "да" или "нет". Разговор зашел о крупных победах советской авиации, о Покрышкине, Кожедубе, о братьях Глинках и других выдающихся советских летчиках.
- Люблю авиацию! - заявила девушка. - Вы, господин генерал, наверное, истребитель? Вид у вас такой… внушительный.
- Нет, я разведчик. Разведчикам необходима более высокая культура.
- Да, это так, - согласился майор Подушкин.
- По-моему, высокая культура необходима всем летчикам, - возразила Наташа. - Разве может летчик не знать физику, математику? Для искусства летать требуется воля, мастерство, готовность идти на риск.
- О! - воскликнул майор Подушкин. - Наташа что-то неравнодушна к авиации. Наверняка влюбилась в какого-нибудь летчика!
Наташа возразила:
- Совсем необязательно влюбляться…
- А все-таки признайтесь, - вмешался в разговор капитан Петров.
- Я хорошо знала Валерия Павловича Чкалова, знаю Байдукова, Белякова, Громова. Они приходили к нам в школу. Однако мне уже пора идти.
Все поднялись. Немного обескураженный, что не смог показать себя, блеснуть, чего ему очень хотелось, генерал Нанчев предложил на следующий вечер собраться всем в это же время. Все согласились, а Наташа мило ему улыбнулась.
Генерал взял с собой две бутылки белого вина. Капитан предложил ему донести их до дому, но тот вежливо отказался от этой услуги.
Утром генерал Нанчев отпустил машину и отправился в штаб пешком. Небо было синее, без единого облачка, воздух прохладный, свежий. Но не это заставило генерала идти пешком. После бессонной ночи он чувствовал тяжесть в голове. Встреча с советскими офицерами взволновала его. И дело тут не только в присутствии Наташи. Ему казалось, что даже воздух вокруг этих людей иной. Они веселы, открыты, любезны. В их душе словно все приведено в порядок. Ничто их не смущает, никому они ничего плохого не желают, ничего не боятся. Будто вся земля принадлежит им… А он представлял их себе совсем другими. Значит, он поддался на удочку пропаганды? Принимал на веру все, что слышал, читал, видел на выставках? Ему стало обидно за себя. Он понимал, что только наивный, ограниченный человек может попасться на эту удочку, так как готов проглотить любую наживку. И в то же время генерал помнил, что коммунисты против частной собственности, что очень скоро они посягнут на его фабрику и если оставят ему что-нибудь, так это мизерную пенсию. При этой мысли он чувствовал себя беспомощным и слабым. И ему начинало казаться, что он все же хорошо сделал, что связался с Николом, что может еще произойти поворот в событиях и все пойдет совсем иначе. Но тут же он усомнился в этой возможности и с ненавистью подумал о Николе.
Коммунисты действительно могут забрать у него фабрику, но ведь жизнь у него не отнимут? Проживет он, как живут другие. Вчера вечером, когда он уходил из ресторана, ему было легко-легко, а когда пришел домой, мысль о Николе тяжестью свалилась на него. Нужно было встретить его и похвалиться, что он успешно выполняет его указания, что все больше завоевывает доверие болгарских коммунистов и советских офицеров, но почему-то не хотелось. В этот вечер он убедился, что действительно ненавидит этого матерого шпиона и убийцу. Ведь все карты Никола биты, это становится все понятнее с каждым днем. Но он сидит у него в подвале, и это не может продолжаться до бесконечности, надо найти способ поскорее избавиться от него. Но как, если немец как раз собирается развернуть свою деятельность? И от него, Нанчева, он ждет содействия и поддержки. Уничтожить Никола - значит подписать себе смертный приговор…
О чем бы Нанчев ни думал, он все время возвращался к мысли о смерти. Только вчера вечером он, кажется, понял, в какую опасную игру втянут.
И сейчас, медленно шагая к штабу военно-воздушных сил, к своему кабинету, где чувствовал себя уже неуверенно, он вспомнил о Биримирове. Странно, что к нему он испытывал такие же чувства, как к русским. Чем привлекали его эти люди?.. "Пойду прямо к Биримирову, - подумал Нанчев, - и расскажу ему о моих новых знакомых".
И это решение как будто вывело его на более ясно очерченный и надежный путь, на душе стало легче, и он ускорил шаг. Но неожиданно вспомнил о фатальной игре, о страшной тайне, которая терзала его сердце, и снова убавил шаг.
Он вошел прямо в кабинет Биримирова и сразу же начал рассказывать о вчерашней встрече. Постепенно сомнения и тревоги оставляли его.
- Очень милые и симпатичные люди, - говорил он о советских офицерах. - Много знают, начитанные, эрудированные.
Биримиров с улыбкой смотрел на него. Он не видел причин сомневаться в его искренности. Биримиров, разумеется, ничего не знал о Николе, но подозревал, что на душе у Нанчева неспокойно. "Сложное создание человек, - думал Биримиров, слушая Нанчева, - трудно проникнуть в его сущность".
- Я рад, господин генерал, очень рад. И понимаю вас. На этой земле еще много такого, ради чего человек должен пересмотреть свои взгляды…
Генерал Нанчев понял намек. Это развеселило его, прогнало тяжелые мысли. Он улыбнулся.
- Ас ними была еще одна девушка. Красивая. Глянешь на нее - и голова кружится. А оба офицера смотрели на нее такими чистыми глазами. Мы привыкли, ты ведь знаешь, каждую женщину оценивать с точки зрения ее прелести. Это всегда видно по глазам, этого не скроешь. А эти смотрят на нее как на свою сестру. Значит, все, что распространяла пропаганда о… нет, не об общих женах - такие басни можно было рассказывать только солдатам и простому люду, - а об их морали, - чистейший вымысел. Как я отстал от жизни, Биримиров!
Биримиров долго и громко смеялся. Он ничего не сказал, но его смех был понятен генералу.
Два следующих дня по утрам Нанчев еще продолжал делиться со своим помощником впечатлениями о встрече с советскими друзьями. А когда он сказал, что пригласил их к себе в дом, то очень настаивал, чтобы и Биримиров пришел на эту встречу. Биримирову и самому хотелось немного развлечься, поговорить с "настоящими людьми", но в этот вечер, как и в другие вечера в последнее время, у него оказалось важное совещание.
18
В этот вечер генерал Нанчев вернулся домой раньше обычного. Как и было условлено, он ожидал к себе в гости майора Подушкина, капитана Петрова и, разумеется, Наташу. Облачившись в домашний халат, он прошел в комнату для прислуги и самодовольно посмотрел на себя в зеркало: его хитрость удалась. Наташа придет на час раньше, чтобы помочь ему подготовиться к встрече. Ну чем он не соломенный вдовец! В любую минуту мог раздаться звонок. Нанчев был доволен своей фигурой: высокий и стройный, даже худощавый, но это только придавало его виду что-то мальчишеское. У него широкие плечи - недаром он долго занимался гимнастикой, да и вольной борьбой увлекался в молодые годы. До сих пор он легко взбирается на Витошу - по воскресеньям, когда гуляет. Ноги у него сильные, руки тоже - настоящие клещи. Не раз, когда он разговаривал со своим квартирантом, прячущимся в подвале, ему хотелось испытать их силу.
Наташа опоздала на десять минут. Она принесла с собой довольно большой чемодан, купленный ею в Софии. Генералу он показался подозрительным. Она уловила вопросительный взгляд генерала и объяснила:
- Здесь мой гардероб.
- В нем можно и любовника спрятать.
- Я не подумала об этом. Где можно переодеться?
Генерал открыл дверь в комнату прислуги.
- Пожалуйста, сюда. Здесь и зеркало есть.
Наташа перенесла чемодан в комнату. Скоро она появилась в коричневом, облегающем фигуру платье и белом домашнем переднике. Генерал успокоился: свою форму девушка уложила в чемодан, в нем ничего подозрительного не было.
- Откройте окна, - распорядилась, как хозяйка, Наташа. - Нужно проветрить комнату. А теперь доставайте продукты из холодильника.
Генерал послушно выполнял все ее указания.
- Только и всего? - удивилась Наташа, увидев вынутые из холодильника сырокопченую колбасу-луканку, брынзу и две бутылки белого вина. - А вот в Бухаресте на вилле одного генерала мы нашли целый склад продуктов и разных французских вин. Как мы ему были благодарны! Вот это генерал!
- У народных генералов таких складов нет.
- Раз нет, тогда идите в магазин и купите рыбных консервов, сосисок, пирожных. Да не забудьте ракшо и чай.
- Вы забываете, милая, что в наших магазинах сейчас ничего этого нет.
- Вы хотите сказать, что немцы все вывезли? Но что-нибудь-то они оставили для черного рынка! Поторопитесь, в вашем распоряжении полчаса!
- А вы здорово умеете командовать!
Генерал колебался. Эти полчаса ему бы хотелось провести с ней. Однако делать нечего, он не мог быть нелюбезным.
- Легче всего командовать чужими мужчинами, - заметила Наташа.
- А чужими женщинами?
- Им в основном угождают. - Она нежно посмотрела на него и провела ладонью по его щеке. Ладонь была теплая, нежная, мягкая, она зажигала кровь и будила желания. Покорившись, генерал с надеждой, что самое приятное все-таки впереди, вышел из дому.
Настал момент, из-за которого пришла сюда Наташа. Она внимательно проследила через окошко за генералом, вынула пистолет и начала тщательно осматривать все вокруг. В комнате и гостиной она не обнаружила ничего подозрительного, в комнате прислуги - тоже ничего. Прошла на кухню - опять ничего. Заглянула за кухонную плиту, за буфет. Открыла его, передвинула тарелки, бутылки, посуду. И тут ей в глаза бросилось нечто любопытное. Она обнаружила какие-то провода. Взглянула вдоль них в одну сторону - они кончались двумя кнопками. Посмотрела в обратном направлении - провода привели ее в гостиную. Хорошо замаскированные под плинтусами пола, они терялись за платяным шкафом. Затем Наташа решила обследовать ковер. И тут она заметила следы - они вели от шкафа на кухню. Времени терять было нельзя. Она взяла из передней один генеральский ботинок, поставила его на самый отчетливый след на ковре. Ботинок оказался меньше следа. "Вполне возможно, что шкаф всего лишь замаскированный вход куда-то", - подумала Наташа и тут же заметила, что шкаф стоит вплотную к стене, а внизу прибит к полу. Обстановка прояснялась.
Теперь уже не приходилось сомневаться: вход в укрытие был устроен через этот шкаф. Наташа поставила ботинок на место и, довольная, принялась хлопотать на кухне.
Вошел генерал, нагруженный пакетами. Наташа сразу преобразилась, стала кокетливой, игривой.
- О, вы блестяще справились с задачей! - похвалила она его, принимая пакеты.
- И даже проявил инициативу - заказал специально в ресторане скару .
Наташа похвалила его еще раз - теперь они устроят настоящий генеральский вечер. Нанчев, весь пылая от присутствия красивой девушки, разговорился - шутил, рассказывал безобидные анекдоты, нащупывая почву, как бы перейти к более пикантным.
Зазвонил телефон, генерал вышел в гостиную. Наташа, продолжая хлопотать на кухне, прислушивалась к разговору.
- Мы ждем, ждем… Не можете прийти? Жаль… Тогда отложим до завтра. Вы согласны? - Тут генерал не смог скрыть своей радости. - Как Наташа? Командует мной вовсю… Разумеется, завтра и она придет. Хозяйка она отличная.
- Подушкин извиняется. Они не могут прийти, - сообщил, повернувшись к Наташе, Нанчев.
Она сделала вид, что удивлена и огорчена:
- Но как же? Мне так хотелось поразвлечься…
- Мы договорились на завтра в это же время.
- Жаль. Тогда я пошла…
- Если я вас отпущу…
Наташа улыбнулась и с сожалением в голосе сказала:
- Нет, господин генерал, я отложила серьезные дела… - И она быстро вошла в комнату прислуги. Генерал остался неподвижно стоять. Может, ему следовало действовать более настойчиво? Неужели он так и отпустит ее? Наташа застала его в полном расстройстве и, чтобы не дать ему времени опомниться, со словами: "До завтра, господин генерал" - вышла из дома.
За два часа до условленного времени Подушкин, Петров и Наташа медленно прогуливались по улице Гурко. Затем все трое быстро вошли во двор дома генерала Нанчева. Наташа легко открыла входную дверь, подождала немного, затем подала знак обоим входить.