- Пани София, - обратился он к ней, - у меня жене что-то плохо, а мне надо срочно возвращаться на работу. Приглядите, пожалуйста, за ней, пока не вернусь я или кто-нибудь из дочек. И, ради Бога, только не выпускайте ее никуда одну. Очень вас прошу.
- Конечно, конечно, - засуетилась соседка.
Она провела почти бесчувственную пани Новакову в комнату, уложила ее на диван и стала делать холодный компресс. Пани Новакова была словно в забытье и только время от времени словно в бреду начинала бормотать:
- Ах, Индрочка, девочка ты моя.
Все девочки из дома уже к шести часам вечера вернулись из школы, а Индры все не было. Пани Новаковой становилось все хуже и хуже.
Но, наконец, около восьми часов появилась и Индра. Услышав про ее возвращение, пани Новакова ожила прямо на глазах.
- Ты что там так долго? - слабым голосом спросила она дочь, когда они вернулись домой.
- Знаешь, нас всех привели в спортивный зал, - сказала Индра, и там заставляли пройтись с велосипедом перед какой-то женщиной. Я испугалась, решила, что это ищут твоего знакомого, и мне стало плохо. Поэтому я и пошла самой последней. Но женщина меня не узнала.
- Ну, и слава Богу, - сказала пани Новакова, наливая себе в рюмку какие-то капли. - Ну, и слава Богу. И забудем об этом. И не будем больше вспоминать.
Прага, дворец Печека, 28 мая 1942 года 21 час 00 минут
Дверь кабинета Абендшена открылась, и в ней появился Далюге. Штурмбанфюрер вскочил, но Далюге махнул рукой:
- Сидите, сидите. Я шел мимо, увидел, что вы еще здесь, и решил зайти узнать, что нового принес сегодняшний день.
Вид у обергруппенфюрера был довольно мрачный.
- Состояние у Гейдриха тяжелое, - устало сказал Далюге, усаживаясь на стул рядом со столом, - если он умрет, в Берлине будут в ярости. Я только что разговаривал с Франком: он обещал фюреру, что поймает преступников до 18 июня.
- Почему именно до 18-го? - удивился Абендшен.
- Не знаю, - пожал плечами Далюге, - наверное, просто отсчитал три недели.
- А что с Гейдрихом? - поинтересовался штурмбанфюрер. - Вчера говорили, что операцию он перенес хорошо. И, насколько я разбираюсь в медицине, ранение у него серьезное, но далеко не смертельное.
- Сегодня с утра у него поднялась температура, - пояснил Далюге, - До сорока. Врачи рассматривают три варианта: где-то идет воспалительный процесс, бомба была отравлена или у него началось заражение крови. Из этих трех вариантов как-то бороться можно только с первым.
- Если бомба была отравлена, - заметил Абендшен, - то каким-то слабым ядом медленного действия. Но в этом случае и один из преступников сейчас должен находиться в тяжелом состоянии: осколки попали и в него. Надо подумать, как этим можно воспользоваться.
- Что с опознанием девочки? - перевел разговор Далюге.
- Девочку не нашли, - признался Абендшен.
- Почему? Ведь ваша свидетельница заверяла, что узнает ее. И она ведь сама пришла к нам.
- Все так, - вздохнул штурмбанфюрер. - И, однако, опознание ничего не дало. Я сам сейчас сидел и думал, почему так получилось. Изменить внешность девочка не могла.
- Что ей могло помешать? - не согласился Далюге. - Есть множество простых способов изменить внешность. Причем они не требуют ни особых навыков, ни специального оборудования.
- В данном случае это не подходит, - покачал головой Абендшен. - У девочки было слишком мало времени: никто не знал, что мы знаем про эту историю с велосипедом. Во-вторых, если девочка придет в школу с измененной внешностью, то это обязательно вызовет интерес со стороны подруг. Такого нигде не замечено. Я тут подумал о другом. Тот, кто посылал девочку за велосипедом, знал, что это дело рискованное. И все же послал. Он вряд ли посылал своего ребенка. Своим ребенком так не рискуют. А значит, девочка могла быть из другого района.
- Хотите проверить все школы города? - нахмурился Далюге.
- Нет. На это уйдет слишком много времени и слишком слабая надежда на успех. С девочкой у нас не получилось.
- И за что вы теперь хотите зацепиться?
- Пока не знаю. У меня такое чувство, что мы знаем об этих парашютистах больше, чем подозреваем. Я с самого начала года так или иначе занимаюсь парашютистами. Информации набралось достаточно много. Надо только ее систематизировать. Ведь этот Вальчик был почти у нас в руках. Надо попробовать собрать воедино все, что с ним связано и поискать зацепку там. Группа была выброшена в ночь на 29 декабря. Обычно забрасывают тройками, но, возможно, здесь мы имеем дело с усиленной группой. Одной из задач группы была связь с агентом, которым являлся офицер абвера. Вполне возможно, что после ареста этого агента группа была переориентирована на покушение. Я ждал, что они вчера выйдут в эфир, чтобы доложить о выполнении задания. Но этого не произошло. Возможно, радист тоже участвовал в операции и не успел добраться до рации. Посмотрим, что принесет сегодняшний день. Я отправил туда еще две пеленгационные машины. Рация работает за городом, в дикой местности, и это осложняет ее ликвидацию. На сегодняшний день я приказал оцепить весь район и выделил для этого дополнительные силы.
- Это где-то под Прагой, - нахмурился Далюге.
- Нет, довольно далеко, в Пардубице.
- Но большинство пассажирских поездов отменено, - напомнил Далюге, - на дорогах усиленные патрули. В связи с этим у них могут возникнуть проблемы.
- Могут, но нельзя упускать и того, что они могли добраться туда еще вчера, - предположил Абендшен. - Просто ждут условного времени для связи.
- Какие еще возможны варианты? - спросил Далюге.
- Многие хозяева подозрительных квартир срочно выехали в другие регионы, - сказал Абендшен, - Причем некоторые даже еще до покушения. Если те, кто уехал после, могут сослаться на то, что испугались возможных репрессий, то те, кто уехал раньше, явно знали о покушении.
- Может быть, стоит взять вторую часть и применить к ним жесткие методы допроса? - предложил Далюге.
- Я не сторонник жестких методов допроса, - покачал головой Абендшен, - в таких случаях люди часто оговаривают себя и других, или выдают второстепенную информацию, а главное все же умудряются скрыть. Нет, с этим, я думаю, пока подождем.
- Дело ваше, - согласился Далюге, - но не забывайте, что скоро Берлин начнет требовать результатов.
Пардубице, ночь с 28 на 29 мая 1942 года
Иржи Потучек собрал рацию и подготовился к работе. Сегодняшняя радиограмма была очень короткой: "Покушение совершено. Подробностей пока не знаем и сообщим позднее. Временно количество сеансов связи сокращаем до двух в неделю. Либуша". Либуша - это был позывной Потучека. Страховал сеанс связи сегодня Вацлав.
Иржи передал текст и принял подтверждение приема и дальнейшие инструкции. Потом отключил антенну, спрятал чемодан с рацией в тайнике и уже собирался уходить, когда в пещеру вбежал взволнованный Вацлав.
- Немцы! - сообщил он, - Весь район окружен. Надо попробовать уходить через запасной ход.
- Они еще далеко? - поинтересовался Иржи.
- Когда я уходил, они еще только разворачивали цепь около дороги, - ответил Вацлав. - Для того чтобы образовать цепь и дойти сюда, им потребуется минут пятнадцать.
- Тогда успеем, - вздохнул Потучек, - надо унести рацию. Антенну они обнаружат и наверняка сделают здесь засаду. Даже если они и не найдут рации, то мы ею долго не сможем воспользоваться.
Он подбежал к тайнику, быстро вынул рацию и они с Вацлавом углубились в боковой проход.
Заброшенная каменоломня представляла из себя запутанный лабиринт больших и малых ходов. Иржи потратил много времени, чтобы хоть частично изучить их. Теперь это должно было принести свои плоды. Надежда была на маленький ход, который начинался за кучей камней, образованной обвалом, и поэтому был не сразу заметен. Местами по нему можно было пробраться только на четвереньках, зато этот ход вел к выходу наружу, расположенному совсем недалеко от деревни. Сам выход тоже зарос кустами и был почти незаметен. Скорее всего, о нем знали только что разве местные мальчишки. Пробираться по узкому низкому лазу с рацией было очень тяжело, но Потучек упорно тащил ее с собой.
Когда почувствовался свежий воздух, Вацлав сказал:
- Рацию надо спрятать здесь. Идти с ней на поверхность нельзя. Если немцы устроили облаву здесь, то и деревне полно патрулей. С пустыми руками мы еще как-то сможем отболтаться. А с рацией мы попадемся однозначно.
- Но, я же сказал, нам потом будет за ней не вернуться, - напомнил Иржи.
- Вполне возможно, что они не найдут этот ход, - настаивал на своем Вацлав, - и тогда мы сможем проникнуть сюда и забрать ее. Пройти через тот же ход, через который мы сейчас выйдем. Другого выхода я не вижу.
После недолгих раздумий Потучек согласился с его доводами.
Рацию они закапывали голыми руками прямо в проходе. Тайник получился плохим, но все же была надежда, что даже если здесь кто-то и будет пролезать, его не заметит.
Первым наружу вылез Потучек. Не поднимаясь с четверенек, он осторожно осмотрел окрестности. Район, где располагались основные входы в каменоломню, был все еще окружен: там виднелось множество огоньков от карманных фонариков.
Однако в деревне, казалось, все спокойно. И все же ребята решили не испытывать судьбу, после недолгого совета было решено по оврагу обогнуть деревню и выйти на дорогу уже по ту сторону от нее. А далее уже по дороге идти в Дашице к Бартошу.
У Бартоша они появились, когда уже начало светать. Заспанный Бартош впустил товарищей, оделся, поставил на плиту чайник и начал расшифровывать полученное сообщение. С расшифровкой он покончил как раз к тому моменту, когда закипел чайник. Альфред налил ребятам чаю и выставил на стол все, что нашел у себя съестного.
- И что говорит Лондон? - поинтересовался Потучек, намазывая себе маслом кусок хлеба.
- Про покушение там уже знают, - ответил Бартош. - Поздравляют. Обещают в ближайшее время прислать за Габчиком и Кубишем самолет. Хотят, чтобы вместе с ними в Лондон слетал и Индра. А потом его обратно забросят сюда. Только что-то мне не верится, что они сумеют это осуществить. Посадить самолет можно было бы в районе, контролируемом партизанами, а на неподготовленной и неохраняемой площадке - это просто безумие.
- Может, они надеются, что Индра воспользуется своими связями и договориться с каким-нибудь вооруженным отрядом? - высказал предположение Потучек.
- Не знаю, - покачал головой Бартош, - к тому же я очень сомневаюсь, что Индра согласится лететь. И вообще все это как-то проблематично: нам в ближайшее время дорога в Прагу закрыта.
- Что будем делать с рацией? - поинтересовался Потучек.
- Денька два выждем, потом выясним обстановку и попробуем вытащить ее из каменоломни, - пожал плечами Бартош, - а за это время надо подумать о новом месте для радиопередач.
Дахов, 30 мая 1942 года
Перед Абендшенм стоял молодой оберштурмфюрер. По его внешнему виду сразу можно было сказать, что он провел бессонную ночь, однако форма у него была в полном порядке и держался он подчеркнуто подтянуто.
- Как случилось, что операция не дала никакого результата? - строго спросил Абендшен, - Вы заблаговременно знали место радиопередачи: вам оставалось только оцепить район и взять радиста.
- Все так, - устало и грустно согласился оберштурмфюрер, - Грузовики с солдатами были спрятаны в двух сараях недалеко от деревни, радиопеленгационные машины расположились в лесу. Хотя им надо было только проверить пеленг. Как только началась радиопередача, мы немедленно выехали на место. Прибыв на место, мы взяли в окружение весь район, и я послал специальные штурмовые группы перекрыть известные нам входы и выходы в каменоломню. Но все оказалось напрасно.
- Вы считаете, что их там не было? - нахмурился Абендшен.
- Возможно и были, - покачал головой молодой человек, но они знали ходы, о которых мы и не имели представления. Я, например, не исключаю возможность, что они и сейчас еще находятся там.
- Как так? - не понял Абендшен.
- Они могли пробраться в какой-нибудь тупиковый лаз и залечь там, - пояснил свою мысль оберштурмфюрер.
- Вы не осмотрели всю каменоломню? - Абендшен был готов взорваться.
- Мы осмотрели ее главные ходы, - оправдывался молодой человек, - но полностью осмотреть каменоломню мы были просто не в состоянии. Если бы я заставил солдат лезть и в те проходы, по которым можно продвигаться только ползком, то я бы сейчас ждал большую спасательную группу, которая должна бы была разыскивать половину моих людей. Пещеры вещь очень специфичная: в них могут потеряться не только Том Сойер со своей подружкой. Для полного обследования каменоломни нужны были специалисты, нужно было специальное снаряжение.
- Так что же вы об этом молчали раньше?! - в ярости воскликнул Абендшен.
- Я говорил об этом, когда передо мной ставили эту задачу, - возразил молодой человек, - но мне ответили, что у парашютистов тоже нет специального снаряжения, и что они тоже не специалисты в этой области. Я попытался сказать, что им могли показать ходы те, кто хорошо знает каменоломню, кто работал на ней, но от меня только отмахнулись.
- Черт, - выругался Абендшен, - и где сидят такие умники?
- В Пардубенском отделении гестапо, - усмехнулся молодой человек, - я подчиняюсь им.
- Какие меры вы предприняли после операции? - поинтересовался штурмбанфюрер.
- Оставил засады в известных мне ходах каменоломни, усилил патрулирование деревни. Радиоперехват мне не подчиняется, но, насколько я знаю, машины продолжают дежурство.
- Хорошо, - недовольно кивнул Абендшен и направился к выходу.
Прага, 1 июня 1942 года
В небольшом кафе под, открытым небом на берегу Влтавы за столиком сидели трое мужчин. Вид у всех троих был хмурый и озабоченный.
- Я сам приказал владельцам многих явок выехать на время из города, - говорил Индра. - И эта мера оказалась совершенно правильной. Во время облавы в ночь на 28-е проверялись многие квартиры.
- Знаю, на себе испытал, - грустно улыбнулся Опалка.
- Сейчас многие явки находятся под наблюдением, - продолжал Индра, - зайти туда еще можно - и то при условии, если у тебя в порядке все документы, но переночевать там без отметки в полиции невозможно. Я понимаю, что вы сейчас оказались в очень тяжелом положении. К тому же надо учесть, что теперь те, кто вас укрывает, рискуют в два раза больше. Но не думайте, что мы сидели сложа руки. Пока у нас для вас есть четыре возможных убежища: неплохое место вблизи Седлчан, можно вывезти вас в Будские леса и поселить там в больнице противотуберкулезной лиги, предварительная договоренность с кое-кем из обслуживающего персонала уже есть, возможно на время укрыть вас в склепе в Вифлееемовской часовне и в подвалах церкви Кирилла и Мефодия.
- Боюсь, что выбраться из Праги будет очень не просто, - с сомнением покачал головой Опалка.
- Можно будет поговорить с кем-нибудь из наших шоферов и вывезти вас, спрятав под грузом в какой-нибудь машине, доставляющей продукты или что-то в этом роде, - высказал предположение Индра. - В основном город закрыт для частных лиц. Тот же мусор просто необходимо вывозить из города.
- Это было бы можно осуществить, если бы надо было вывести двух-трех человек, - возразил Опалка, - а нам надо укрыть не менее семи человек. Такое количество из города вывезти будет очень трудно. Остаются только часовня и церковь.
- Ну что же, - согласился Индра, - давайте рассмотрим эти варианты. Возможно, несколько позже мы подыщем вам что-нибудь получше. Все будет зависеть от ситуации. Пока ситуация в городе крайне тяжелая. Усиленные патрули и контроль на всех видах транспорта уже привели к чувствительным потерям. Сейчас даже коммунисты приостановили свою деятельность. Все ждут, пока немцы успокоятся после покушения.
- Ну что же, - вздохнул Опалка, - давайте остановимся на церкви. Когда туда можно будет перебираться и как это сделать?
- Я сегодня же попрошу, чтобы туда собрали все, что нужно для временного там пребывания, - кивнул Индра. - Туда надо будет переправить какие-то одеяла, матрацы, продовольствие. В общем решить, если так можно выразиться, все бытовые вопросы. Приходить будете сами, спросите настоятеля и назовете себя. Я ему передам список имен. Это будет надежнее, чем пароль. Завтра с утра и начинайте там собираться.
- Этот вопрос решили, - кивнул Опалка. - Есть что-нибудь от Бартоша?
- Ничего, - отрицательно покачал головой Индра, - Связь с Бартошем придется восстанавливать нам самим. Он не знает наших новых явок. Когда появится возможность, надо будет посылать кого-то в Пардубице.
- Это очень плохо, - заметил Опалка, - через него у нас идет вся связь с Лондоном.
- Лондон должен понимать, что вы сейчас вынуждены бездействовать, - отмахнулся Индра. - Чтобы сидеть в тайнике, инструкции из Лондона не нужны. Бартош сам, думаю, опишет сложившуюся здесь ситуацию.
Прага, ночь с 1 на 2 июня 1942 года
Карел Чурда оказался в очень тяжелой ситуации. Утром 28 мая он распрощался с хозяевами квартиры, на которой жил и отправился на встречу с Опалкой. Однако по дороге его задержал патруль. Самое обидное было то, что патруль был из чешской полиции. Придрались они к тому, что у Чурды в трудовой книжке была вот уже два дня просрочена отметка о работе. Никакие уговоры не подействовали, и его отвели в Гестапо.
В гестапо люди оказались более сговорчивыми и более понятливыми. Карел описал им, что вчера не сумел попасть на работу в связи с убийством Гейдриха. Он-де работает в пригороде и должен был выйти во вторую смену. В связи с отменой движения поездов, он на работу попасть не сумел, а, значит, не сумел и поставить штамп в трудовую книжку. Теперь у него рождается подозрение, что, если так дело пойдет дальше, то он и сегодня не сможет попасть на работу. Дежурный в гестапо внимательно выслушал его объяснения, долго листал документы и, в конце концов, отпустил. Но встреча с Опалкой сорвалась.
Он попробовал найти Кубиша или Габчика, но те и до покушения постоянно меняли квартиры, а теперь и подавно никто не знал, где они находятся. Ситуация становилась критической: во-первых, у него не было крыши над головой, а, во-вторых, он уже не мог поставить штамп в трудовую книжку. После длительных размышлений он пришел к выводу, что ему непременно надо выбраться из Праги. Выбравшись из Праги, он во-первых, мог обратится за помощью к родственникам, как он уже делал при приземлении, а, во-вторых, отправиться на явку в Пардубице.
Несколько дней он просто болтался по городу, а вечерами придумывал, как ему лучше провести ночь. Один раз он даже провел ночь у проститутки, но это оказалось очень накладно. А деньги таяли с каждым днем. Наконец, он нашел выход: он решил украсть лодку и спуститься вниз по Влтаве. Сделать это надо будет ночью: вряд ли кто следит за рекой и ночью, а если и следят, то он просто ляжет на дно лодки и даже не будет пытаться грести, течение само вынесет его из города. И все же, весло надо бы раздобыть, хотя бы одно: когда он выберется из города, то ему надо будет обязательно подгрести к берегу.