- Такое "истинное лицо" покажет любое правительство, если его начнут отстреливать, - продолжал возражать Моравец. - Я не вижу в подобной акции ничего полезного, но если это приказ, то я его выполню.
- Считайте, что это приказ, - твердо сказал Бенеш. - Потом вы увидите, что я был прав. Поверьте, я вошел в правительство со дня основания республики, и я знаю психологию народа.
Лондон, 8 апреля 1941 года
Перед Моравцем стоял высокий, стройный молодой ротмистр.
- Ротмистр Отмар Ридл по вашему приказанию прибыл, - отрапортовал молодой человек.
Моравец встал из-за стола, подошел к нему и представился:
- Полковник Моравец, начальник разведки Чехословацкой освободительной армии. Проходите и садитесь, у меня к вам серьезный разговор.
Ротмистр скованно сел на предложенный стул и застыл в ожидании. Моравец сел на свое место и продолжил:
- Насколько я знаю, вы еще в Чехословакии прошли подготовку, как парашютист-разведчик.
- Так точно, пан полковник, - кивнул головой молодой человек. - Я уже два раза подавал рапорт с просьбой использовать меня в соответствии с моей подготовкой.
- До сих пор мы не могли ничего сделать, - развел руками Моравец, - у англичан не было самолетов, способных долететь до Чехословакии и без заправки вернуться обратно. Но теперь ситуация изменилась, и мы хотим предложить вам выполнить одну опасную операцию. Хочу сразу предупредить, что это дело сугубо добровольное - если вы откажетесь, это никак не отразится на вашей дальнейшей службе. Мы хотим забросить вас в тыл к немцам, точнее, в Чехословакию, для выполнения там особого задания. Вы согласны?
- Я именно это и просил, - просиял молодой человек. - Конечно, согласен.
- Очень хорошо, - кивнул Моравец. - Тогда я посвящу вас в некоторые детали. Вы будете первым из чешских парашютистов, за вами последуют другие. Операцию, которую вам предстоит выполнить, мы назвали "Бенджамин". Вас выбросят с самолета неподалеку от Праги. Вы хорошо знаете Прагу?
- Я там учился в кадетском корпусе, - поспешно заверил молодой человек.
- Ах да, правильно, - спохватился Моравец. - Мы ведь это учитывали, когда рассматривали вашу кандидатуру. Основная цель операции - установить связь с одним из наших очень ценных агентов. Сейчас с ним работает группа наших разведчиков, но нам необходимо установить с ним дополнительные каналы связи. Ваша главная задача будет поддерживать связь с этим агентом. Работать будете в непосредственном контакте с уже действующей там группой. Возможно, они будут привлекать вас к своим операциям, можете принять в них участие, но помните, что основная ваша задача - связь. Попутно мы будем давать вам задания разведывательного характера. Привлекайте к своей работе местное население. Но проявляйте при этом осторожность: как это ни прискорбно, но какая-то часть населения поддерживает немцев, к тому же, нельзя сбрасывать со счетов и умелую работу гестапо.
Моравец порылся среди бумаг у себя на столе, нашел чистый лист, положил его перед собой и сказал:
- Сейчас я напишу вам направление на курсы. Курсы продлятся неделю. Вы освежите в памяти то, что уже знаете и познакомитесь с новым снаряжением. После этого мы решим вопрос с вашей заброской. Явки, пароли и подробности задания получите перед заброской. Сейчас с этим направлением отправитесь в Министерство обороны Англии и найдете там капитана Дугласа. Он вам скажет, когда и куда явиться. Желаю удачи.
Военный полевой аэродром в Шотландии, 18 апреля 1941 года
Ротмистр Отмар Ридл сидел на летном поле и ждал, когда самолет вырулит на взлетную полосу. Совершенно неожиданно рядом с ним возник полковник Моравец.
- Пришел проводить вас, - смущенно улыбнулся он, - Как-никак, вы наш первенец. Мне очень хочется, чтобы у вас все получилось.
- Мне тоже этого бы хотелось, - улыбнулся в ответ Риал, - Думаю, первый этап пройдет без труда. Раз я первый, то немцы вряд ли будут прочесывать лес после того, как над ним пролетит самолет. Документы у меня в порядке, и до Праги добраться не составит труда.
- Я тоже так думаю, - кивнул Моравец, - но нельзя забывать о всяких случайностях. Будьте все время настороже.
В это время на взлетную полосу вырулил большой двухмоторный бомбардировщик. Он остановился в самом начале полосы, в фюзеляже открылась дверь, и там появился пилот. Пилотом был молодой белобрысый веснушчатый парень.
- Карета подана, - весело объявил он, - прошу на посадку, - провожающих просим покинуть перрон.
Моравец подтолкнул Ридла к самолету и сказал:
- Да хранит тебя Господь.
Ридл сделал несколько шагов, обернулся, махнул Моравцу на прощанье рукой и начал подниматься по спущенной пилотом металлической лестнице. Когда Ридл оказался в узком коридоре, который тянулся вдоль всего фюзеляжа, пилот критически осмотрел его и сказал:
- Вы довольно легко одеты. Замерзнете. Ваше место комфортабельным никак нельзя назвать. Сейчас я принесу вам летную куртку. Перед прыжком оставите ее в самолете вместе со шлемом. Я вас предупрежу за три минуты до прибытия на место. Вам придется самому пристегнуть вытяжной строп и открыть люк. Прыгаете по моей команде.
- Я знаю, - кивнул Ридл.
- Это я на всякий случай, - пояснил пилот. - Некоторые перед выброской начинают так волноваться, что забывают все, чему их учили. Однажды один парень даже позабыл пристегнуть вытяжной строп. Хорошо хоть догадался открыть запасной парашют.
Куртка оказалась очень кстати. Отмар сидел в коридоре фюзеляжа на жестком откидном сиденье недалеко от люка. Люк, похоже, был только слегка прикрыт: всю дорогу он дребезжал и из него ужасно дуло. Наконец, Ридл услышал в наушниках:
- Готовность три минуты.
Он встал, отключил связь, пристегнул вытяжной строп и открыл люк. Через три минуты в конце коридора показалась голова молодого пилота, который махнул рукой. Ридл собрался и шагнул в пустоту.
Он приземлился в небольшой лиственной рощице. Ночь была лунная, поэтому он без труда смог разглядеть метрах в ста дорогу.
Ридл нашел парашют со своим снаряжением, проверил целостность груза, после чего закопал оба парашюта, спрятал рацию, взрывчатку и прочие вещи, которые ему были не нужны в первое время, и вышел на дорогу.
Он прошел километра три и только тогда приблизился к городку. С правой стороны дороги в полумраке серым пятном виднелся указатель. Отмар подошел к указателю и прочитал: "Ландек".
Ридл сел на камешек рядом с указателем и закурил. Первые несколько секунд в его голове крутились только всевозможные эпитеты в отношении английских летчиков. Моравец как в воду глядел, когда говорил о случайностях: вместо Чехословакии Ридла выбросили в Австрии в альпийском Ландеке. Теперь ему надо было с чешскими документами пройди по Австрии до чешской границы и пересечь ее.
Отмар вернулся на место приземления, откопал рацию, подготовил ее к работе и составил свою первую шифровку: "Был выброшен в Австрии, район Ландека. Бросаю рацию и пытаюсь пройти в Чехию. Бенджамин".
Это была первая и единственная радиограмма, которую передал Ридл.
Берлин, 24 апреля 1941 года
Гейдрих сидел у себя в кабинете и просматривал накопившиеся за сутки сводки и рапорта. Один рапорт привлек его внимание. В рапорте говорилось, что на чешско-австрийской границе задержан молодой человек. У него имелись чешские документы, но только те, которые существовали в Чехословакии до возникновения протектората, никаких новых документов не обнаружено. При себе молодой человек имел 50000 рейхсмарок и пистолет "Вальтер Р-38". Задержанный утверждает, что занимался контрабандой, но не имеет представления ни о ценах, ни о потребностях рынка. Местное отделение Гестапо подозревает, что молодой человек является английским парашютистом.
Бред какой-то, подумал Гейдрих. Англичане выбрасывают довольно большое количество парашютистов в Бельгии, Голландии и Франции. Ни в Чехословакии, ни в Австрии пока об английских парашютистах не слышали. К тому же, англичане тщательно подготавливают своих диверсантов, и выбрасывать парашютиста в Австрии с чешскими документами не будут. Возможно, парень действительно контрабандист, но контрабандист крупного масштаба, о чем говорит такая большая сумма денег. Возможно, он занимается чем-то вроде оружия, тогда понятно, почему он не знает цены и потребности рынка, но о своем истинном занятии не рискует говорить. Но, может быть, все же в заключении местного гестапо что-то и есть.
Гейдрих сделал на рапорте пометку: "Докладывать о результатах еженедельно" и отложил рапорт в сторону.
Лондон, 3 мая 1941 года
Выслушав доклад Моравца, Бенеш с полминуты помолчал, как бы переваривая услышанное, потом сказал:
- Сегодня англичане выразили мне соболезнование по поводу случая с Ридлом. Они готовы были бы наказать экипаж, но наказывать некого: экипаж с задания не вернулся - был сбит над Голландией. В Военном министерстве мне объяснили это тем, что этот район еще не освоен для полетов. Возможно, в будущем они подыщут для таких заданий чешский экипаж. А как у вас идут дела с подготовкой других парашютистов?
- С завтрашнего дня начинают подготовку четыре наших офицера и пять сержантов, - ответил Моравец. - В ближайшее время будет составлена еще одна группа из шести офицеров и шести сержантов. Это, конечно, капля в море, но все же это лучше, чем ничего. Англичане продолжают считать приоритетными направлениями Голландию, Бельгию, Францию и Испанию. В эти страны они забрасывают свою агентуру не только с самолетов, но и с подводных лодок. Чехословакия стоит у них на заднем плане. Я бы попросил вас попробовать договориться еще хотя бы об одной группе.
- Да, да, я обязательно поговорю об этом с кем-нибудь из правительства. И не забывайте о том, что минимум две группы надо ориентировать на покушения. Я уже обсуждал эту идею с нашим правительством, в целом она там нашла положительный отклик.
- Ну что же, хоть я и остаюсь противником этого решения, я попрошу англичан, чтобы из этих групп одна была ориентирована на покушение. О второй группе будем говорить, если нам увеличат общее количество парашютистов. Сейчас мы просто не можем позволить себе такой роскоши.
- Хорошо, - кивнул Бенеш, - Думаю, я сумею договориться с англичанами.
Манчестер, 20 мая 1941 года
Ротмистр Йозеф Габчик вошел в полковую канцелярию. Кроме писаря там сидел незнакомый сухощавый штабс-капитан.
- Меня просили зайти в канцелярию, - обратился Габчик к писарю.
Писарь не успел еще ничего ответить, как вмешался незнакомый штабс-капитан:
- Вы Йозеф Габчик?
- Да.
- У меня к вам серьезный разговор, - штабс-капитан повернулся к писарю. - Оставьте нас на несколько минут наедине.
Писарь с недовольным лицом вышел.
Когда тот вышел, штабс-капитан предложил Габчику сесть и начал:
- Как я понимаю, вы очень тяжело переносите вынужденное безделье. Я читал ваш рапорт с просьбой перевести вас в авиацию. Но я хочу предложить вам другое занятие. Сейчас мы начинаем подготовку группы военнослужащих для заброски их на территорию Чехословакии для проведения разведывательной и подрывной работы. Дело это опасное и тяжелое и, конечно же, сугубо добровольное. Рассмотрев вашу кандидатуру, мы решили, что вы вполне подходите для такой работы, теперь осталось только получить ваше согласие. Насколько я помню, судя по вашему рапорту, вы не очень держитесь за материальные преимущества, но в данном случае какая-то материальная выгода будет тоже.
Габчик был совершенно сбит с толку таким предложением. Предложение было очень заманчивым: снова оказаться на родине, да еще и не просто так, а вести там борьбу - это отодвигало мысли о какой бы то ни было опасности на задний план.
- Конечно же, я согласен! - воскликнул он.
- Я не тороплю вас с ответом, - поднял руку штабс-капитан. - Могу вам дать какое-то время на обдумывание моего предложения. Учтите, на территории, занятой неприятелем, вас будет поджидать множество всевозможных опасностей. Если вы попадете в руки к немцам, то никакой пощады вам не будет, даже если вы и согласитесь с ними работать. У гестапо существуют жесткие инструкции в отношении диверсантов и партизан.
- Мне нечего раздумывать, - тут же ответил Габчик. - Я уже смотрел смерти в лицо в Польше и Франции. Я покинул родину именно для того, чтобы продолжать бороться. Отсиживаться можно было бы и там.
- Ну что же, хорошо, - кивнул штабс-капитан, - Давайте тогда обсудим еще один вопрос. Мы хотим направить вас в группу, которая будет ориентирована в первую очередь на покушения на высокопоставленных лиц немецкой администрации, или на чешских коллаборацистов. Попутно вы будете вести и разведывательную деятельность, но это будет уже вашей второстепенной задачей. Как вы посмотрите на это?
- Положительно, - улыбнулся Габчик. - Об этом можно было только мечтать. Это настоящее дело и настоящая борьба. Я согласен.
- Отлично, - улыбнулся в ответ штабс-капитан. - Значит, мы в вас не ошиблись. Сейчас я выпишу вам предписание. Оформите все документы и явитесь по указанному в предписании адресу. Подготовка вашей группы начнется 25 мая. Скажите писарю, что он может войти.
На прощанье штабс-капитан вручил Йозефу предписание и сказал:
- Желаю удачи на новом поприще.
Каммес-Дэррахе, Шотландия, 27 мая 1941 года
На взлетном поле перед английским сержантом инструктором выстроилась шеренга из двенадцати чешских курсантов.
- Ребята, - начал сержант, - все вы уже сделали несколько пробных прыжков с вышек и теперь имеете представление, как надо приземляться. Сейчас вам предстоит прыгнуть с настоящего самолета. Это ненамного отличается от прыжка с вышки. Парашют у вас откроется автоматически. Главная хитрость состоит в том, чтобы прыгнуть, сохраняя стойку "смирно", потому что прыгать будете через бомболюк, который намного уже парадных дверей. Не вздумайте при прыжке смотреть себе под ноги: это грозит переломанной челюстью. Этим отличаются обычно американцы. Им почему-то обязательно надо посмотреть, куда они прыгают. Если вы встретите курсанта со сломанной челюстью, то это, скорее всего, и есть американец.
Он осмотрел строй.
- А, в общем, ничего в этом сложного нет. Пилот подаст предупредительный сигнал за три минуты до прибытия на место выброски, потом последует сигнал на десантирование.
Уже вечером после прыжков двенадцать чешских курсантов сидели за составленными в ряд обычными канцелярскими столами. Перед ними за отдельным столом стоял молодой лейтенант, инструктор по подрывному делу и говорил:
- Сейчас я вас познакомлю с совершенно новым типом бомбы, - он достал из портфеля металлический шар диаметром около пятнадцати сантиметров. - На лицевой стороне этой бомбы есть небольшой циферблат. На нем вы выставляете то расстояние, прокатившись которое, бомба должна взорваться. Бросать ее надо как шар в кегельбане. Бомба взорвется, проделав выставленный на циферблате путь, вне зависимости, ударилась она во что-то, или нет. Здесь же на корпусе есть небольшой рычажок: он включает и выключает ударный взрыватель. Если ударный взрыватель активизирован, то бомба взорвется от удара, даже если она не прошла выставленное расстояние. Очень удобно использовать, если вам надо подорвать движущуюся автомашину.
Он пустил бомбу по рукам, давая курсантам возможность внимательно осмотреть ее.
- На следующем нашем занятии, а оно будет последним, - сказал инструктор, - я расскажу вам, как делать взрыватели и получать взрывчатку из подручных материалов. Можно пройтись по магазинам и купить все, что необходимо для изготовления бомбы. Как это сделать, я расскажу завтра. Насколько я понимаю, вы будете работать в отдаленном районе, куда доставку специальных средств осуществить будет проблематично.
Лондон, 16 июня 1941 года
Закончив свой доклад, Моравец начал неторопливо складывать разложенные перед ним бумаги и сказал:
- Сегодня начинают подготовку на курсах парашютистов еще двенадцать человек. Через три недели у нас будет более тридцати подготовленных парашютистов, но англичане как-то не торопятся с заброской. После той неудачной выброски они, похоже, растерялись. Может быть, действительно, подобрать для этой цели чешские экипажи? Я бы попросил вас поднять этот вопрос на уровне правительства. Мы и так уже потеряли много времени.
- Хорошо, я поговорю завтра с министром обороны, - кивнул Бенеш. - Вы подготовили группу, ориентированную на покушение?
- Да, одна такая группа уже готова. Это ротмистр Габчик и сержант Свобода. Оба имеют хорошие характеристики, боевой опыт и правительственные награды.
- Прекрасно. Теперь нам надо решить, кто станет жертвой террористического акта. Хотелось бы, чтобы это покушение прозвучало как можно громче, чтобы об этом услышал весь мир. Очевидно, самой подходящей фигурой для этого будет Франк, в крайнем случае, фон Нейрат. Но фон Нейрат старый дипломат, и могут не поверить, что именно он повинен в организации террора в Чехословакии. Франк для этого подходит больше, хотя он и не такая уж заметная фигура в рейхе. А покушение надо произвести именно в Чехословакии, и преподнести его как приговор чешского народа.
- Выше чем Нейрат и Франк в Чехословакии никого нет, - пожал плечами Моравец. - Я не изменил своего отношения к этой идее, но я солдат и подчиняюсь приказам.
Берлин, 29 июля 1941 года
Фельдмаршал Геринг наткнулся на Гейдриха в коридорах рейсхканцелярии совершенно случайно. Вместо того, чтобы ответить на приветствие обергруппенфюрера, Геринг остановился, секунды две пристально и внимательно смотрел на старого товарища, а потом сказал:
- Очень удачно получилось, что я тебя здесь встретил, Рейнгард. У меня к тебе есть очень серьезный разговор, но я все не мог собраться пригласить тебя к себе. Если у тебя есть время, может быть, пройдем ко мне.
Гейдрих посмотрел на часы, что-то прикинул и медленно кивнул.
- Хорошо, только не очень долго. Как только началась война с Советами, зашевелились и все местные тараканы. Приходится работать с утра до вечера.
- Это так, - закивал Геринг, - поэтому работу надо очень хорошо организовать. Кстати, мой разговор будет касаться и этого вопроса.
Они поднялись на другой этаж и прошли к кабинету фельдмаршала. Тот сам открыл перед Гейдрихом дверь и, отойдя чуть в сторону, предложил пройти туда первым. Оказавшись в кабинете, Геринг кивком указал Гейдриху на кресло, а сам ослабил ремень и достал из бара рюмки и коньяк.
- Я вот о чем хотел с тобой поговорить, - начал он, разливая коньяк, - мы с тобой оба отвечаем перед фюрером за еврейский вопрос. Пока что у нас идут только одни разговоры в этом направлении. Твой Эйхман за последние полгода не выпроводил из Рейха и тысячи евреев.
- Но это зависит не только от него, - начал было заступаться за подчиненного Гейдрих.
- Знаю, знаю, - махнул рукой Геринг. - О чем и речь. Все только говорят, а дела ни от кого не видно. А ты представляешь, что будет, когда мы займем Белоруссию и Украину? У русских в свое время там была черта оседлости, то есть по-нашему гетто. Черту оседлости отменили, но далеко не все евреи оттуда уехали. Их там и сейчас полным-полно. А мы с тобой так еще и не решили, что делать с нашими.
- Послушай, - вдруг оживился Гейдрих, - а может быть нам последовать примеру русских и устроить в этих двух районах одно большое гетто.