Геринг удивленно уставился на собеседника и несколько секунд обдумывал поданную ему мысль.
- Нет, - покачал он головой, - В какой-то мере это может быть только промежуточным этапом решения проблемы. А нам нужно окончательное. Украина представляет интерес в первую очередь своими плодородными землями, а наши сельскохозяйственные курсы для евреев были ориентированы на Палестину. Там природа другая. И вообще, нужно очистить от них территорию Рейха. Так вот, я собираюсь издать приказ, в котором на тебя будет возложена ответственность за организацию работ по подготовке окончательного реше ния еврейского вопроса. Организацию работ по подготовке, - он поднял указательный палец. - Вопрос этот сложный: предлагаю организовать что-то вроде конференции, на которой все заинтересованные лица выскажут свои идеи.
Гейдрих сидел, смотрел на фельдмаршала и раздумывал: "Ну и хитрая же ты, бестия, при такой постановке вопроса, несмотря на то, что мы с тобой в равной степени отвечаем за это дело, при провале ты подставишь меня, как проигравшего. А если дело завершится успехом, почивать на лаврах будешь ты".
- В общем, прими к сведению, - продолжал разглагольствовать Геринг, - Найди в своем еврейском отделе какого-нибудь бездельника, и пусть он составит и согласует список участников конференции, подберет помещение, короче, сделает все необходимое. Тебе останется только проконтролировать. Фюрер в любой момент может спросить с нас работу, а мы в этом вопросе толчемся на одном и том же месте.
- Если мы устроим очередную говорильню, работа с места не сдвинется, - поморщился Гейдрих.
- Ну, как же не сдвинется, - возмутился Геринг, осушая свою рюмку коньяка. - Мы можем найти оправдание, сказав, что созвали конференцию, ищем решение. Работа идет. Это ты зря. Вполне возможно, что на этой конференции мы и в самом деле найдем такое решение, которое устроит всех.
Гейдрих подумал о том, что приказ у Геринга, наверняка, уже готов. Отказаться от его выполнения он не может: придется так же, как Герингу, искать и для себя козла отпущения. Время, конечно очень неудачное, но он переживал и более трудные времена.
Прага, 5 августа 1941 года
Вацлав Моравек пришел на конспиративную квартиру, где его уже ожидал Балабан, в приподнятом настроении. Он сбросил куртку, прошелся несколько раз взад-вперед по комнате, закурил и, выпустив густую струю дыма, обратился к товарищу:
- Ну, и что ты скажешь?
- Насчет чего? - поинтересовался Балабан.
- В Брно взорвали помещение управления гестапо! Вот это работа! А мы, сидя здесь, извини меня, способны только на мелкие пакости.
- Да, после начала войны с Советским Союзом коммунистическое подполье оживилось, - кивнул Балабан. - Ты же знаешь, оно очень большое. И организованное. Их снабжают советниками, оружием и всем прочим. А мы с тобой живем на старых запасах, которые, кстати говоря, скоро подойдут к концу. Нам до их размаха далеко.
- Вот и я говорю то же самое, - Моравек встал напротив товарища. - Надо поставить вопрос ребром: или Лондон срочно присылает нам людей и оружие, или мы считаем себя ничем ему не обязанными.
- Сколько раз мы поднимали этот вопрос? - вздохнул Балабан. - Угрожали, просили, ставили условия. Они уже, наверное, привыкли к твоим ультиматумам.
- Нет, на этот раз надо им дать понять, что дальше мы ждать не будем. У нас на руках есть козырная карта: Франтишек. Этого агента они ценят на вес золота, но если мы с ними порвем, то мы не только нарушим их связь с ним, мы сможем перетащить его к себе. Насколько я понял, этот Франтишек работает исключительно за деньги. Деньги найдут и коммунисты.
- Это получится не совсем честно, - покачал головой Балабан.
- А нынешнее их отношение к нам ты называешь честным? - возмутился Моравек, - Мы с тобой каждый раз просто ломаем голову, где достать необходимое для очередной акции снаряжение. Воруем, покупаем, делаем сами. Отсюда и результат.
Он снова заходил по комнате, потом подошел к окну.
- Ты посмотри, с кем мы работаем, - продолжил он. - Учителя, клерки, торговцы. Да они и пистолет-то берут двумя пальцами, боясь, что он вдруг выстрелит. Я не говорю, что вокруг нас должны быть только военные. Но у нас должна быть группа, которая взяла бы на себя задачу подготовки остальных бойцов. Даже мы с тобой после более двух лет подполья еще не доросли до такого уровня. Мы - самоучки, а нам нужны профессионалы. И если Лондон говорит о том, что борется с нацистами, то пусть это, в конце концов, и продемонстрирует.
- Ну что ж, пошли очередной ультиматум, а я посмотрю на результат, - спокойно пожал плечами Балабан.
Вацлав сел за стол и придвинул к себе небольшой листок бумаги, достал из кармана пиджака карандаш и задумался.
- Надо составить краткую, но ясную радиограмму, - сказал он. - Такую, чтобы они поняли, что нашему терпенью пришел конец. Я тут разговаривал с летчиками: все эти отговорки насчет дальности полетов просто ерунда. Пришло время ставить точки над "i".
Несколько дней спустя они получили радиограмму, в которой лондонское руководство заверяло их, что до весны на территорию Чехословакии будет заброшено около тридцати парашютистов.
Берлин, 15 сентября 1941 года
Дверь кабинета Гейдриха распахнулась, и на пороге возник раскрасневшийся Геринг, в руках у него была какая-то бумага.
- Так ты все-таки своего добился, - проревел он, размахивая в воздухе бумагой, - Мне казалось, что мы с тобой обо всем договорились, а ты все же решил действовать за моей спиной.
- О чем ты говоришь? - невозмутимо поинтересовался Гейдрих.
- Вот об этом, - Геринг положил бумагу на стол, прихлопнув ее рукой.
Гейдрих вытащил у него из-под руки бумагу и взглянул на нее. Это был только что подписанный Гитлером приказ о переселении евреев с территории Рейха и Протектората в Польшу и Белоруссию.
- Я не понимаю, что ты так горячишься, - заметил Гейдрих. - Такой вариант мы с тобой уже обсуждали. Подготовка конференции об окончательном решении уже началась. Если их пока сосредоточат в одном месте, то хуже от этого не будет.
- Да, мы с тобой говорили об этом варианте, - согласился Геринг, - но я его отклонил. А ты, несмотря на это, пошел к фюреру и убедил его принять такое решение. И вот теперь получается, что ты вовсю занимаешься этим вопросом, а я сижу в стороне.
- Никто про это не говорит, - запротестовал Гейдрих. - Фюрер одобрил идею созыва конференции и знает, что ты обязательно на ней выступишь. Он прекрасно понимает, что ты занят глобальным решением вопроса. И разреши мне тебя заверить, что к этому приказу я почти не имею отношения. Да, я как-то мимоходом намекал фюреру о таком варианте, но это был только намек. Честно говоря, этот приказ и для меня довольно неожиданный.
Гейдрих достал сигарету, закурил и продолжил:
- А, может быть, даже и нежелательный. Организовывать их перевозку придется моим людям. И отвечать за это буду я и мои люди. А ты будешь разве что только подгонять. К тому же, мне кажется, ты не понимаешь своевременности этого приказа. Послезавтра в СС под руководством Гиммлера будет проходить совещание о положении в Протекторате. Там складывается очень неприятная ситуация. И евреи играют в этом не последнюю роль. Когда мы вступили в Протекторат, это был сильный экономический регион. А теперь он с каждым днем катится под гору.
Геринг несколько поостыл, плюхнулся в стоящее у окна кресло и закурил.
- И все же ты поступил не по-товарищески, - с обидой в голосе сказал он, - Ты бы хоть предупредил меня об этом.
- Я тебе уже сказал, что это решение принято без моего участия, - начиная раздражаться, заявил Гейдрих. - И я тебе сказал, что для меня оно также является лишней головной болью.
Берлин, 17 сентября 1941 года
Сегодня в штаб-квартире СС царило необычное оживление. У рейхсфюрера СС Гиммлера на полдень было назначено совещание по обсуждению сложившейся в Протекторате обстановки. Кроме высших чинов СС и СД на это совещание были приглашены и те, кто имел даже косвенное отношение к Протекторату. Приглашен был и протектор Богемии и Моравии барон фон Нейрат, он не являлся членом "Черного ордена", но без него это совещание могло потерять всякий смысл. Сегодня утром с ним вместе на самолете прилетел в Берлин и Карл Франк, руководитель СС и гестапо Протектората. Карл с утра уже обивал пороги старых друзей и начальства и везде что-то выпрашивал, о чем-то договаривался, что-то согласовывал.
Из-за большого числа присутствующих совещание проходило в конференцзале. Когда все собрались, в президиуме появились Гиммлер, Гейдрих, фон Нейрат, Карл Франк и еще несколько человек.
Гиммлер сел в центре стола, сиял очки, долго и тщательно протирал их, а потом, не вставая с места, сказал:
- Фюрер очень озабочен сложившейся в Протекторате обстановкой. До образования Протектората Чехословакия была одной из самых развитых в экономическом отношении стран Европы. Основная промышленность этой страны была сосредоточена на территории Протектората. При образовании Протектората мы сделали все, чтобы сохранить этот экономический потенциал. Мы ожидали от Протектората многого, но в действительности его экономика падает с каждым днем.
При этих словах сидящий недалеко от рейхсфюрера фон Нейрат поморщился. Он понимал, что это камень в его сторону, но ничего возразить не мог: цифры говорили сами за себя. Большую часть своей жизни он провел на дипломатической работе и сейчас, оказавшись у руководства целого большого региона, показал свою полную несостоятельность. Фон Нейрат уже понимал, что над его головой сгущаются тучи, и судорожно пытался найти выход из создавшегося положения.
- СД является глазами и ушами партии, - продолжал Гиммлер, - а гестапо ее орудием защиты. Поэтому я считаю, что для начала нам надо выслушать человека, в чьих руках находятся оба эти инструмента, обергруппенфюрера Гейдриха, - сказав это, он кивнул в сторону сидящего справа от него своего заместителя.
Тот встал со своего места, подошел к небольшой кафедре и, встав за нее, прищурившись, внимательно оглядел зал.
- Положение в Протекторате действительно довольно сложное, - начал он, - В этом есть вина многих. Но давайте будем говорить по порядку. В Протекторате мы не сталкиваемся с таким организованным Сопротивлением, как во Франции или Голландии. И все же порядка там нет. А нет его по той простой причине, что там процветает обычный уголовный элемент. Вы мне сейчас скажете, что здесь плохо работает Крипо. Но это не совсем так. Условие для процветания уголовников создает руководство Протектората. Нам приходится отправлять в Протекторат большое количество продуктов и товаров первой необходимости. И что? До семидесяти пяти процентов от всего этого идет на черный рынок. И Крипо оказывается бессильно бороться с ним: во-первых, из-за слишком мягких законов, а во-вторых, из-за того, что все это происходит с молчаливого согласия местных чиновников. Управленческий аппарат Протектората подобран во многих случаях просто бездарно.
Нейрат дернулся, хотел было что-то сказать, но потом снова опустил голову.
- Со стороны управленческого аппарата, - продолжал тем временем Гейдрих, - мы не видим никакой заботы о тех, кто честно работает на Рейх. Это вынуждает людей искать себе занятия, которые не совсем согласуются с политикой Германии.
Его речь продолжалась около часа. Потом выступил Франк. Фон Нейрат так слова и не взял. В конце совещания Гиммлер попросил подготовить проекты приказов, которые смогли бы улучшить положение, хотя бы в сфере, входящей в компетенцию СС.
Лондон, 28 сентября 1941 года
Когда полковник Моравец явился к президенту для своего обычного доклада, Бенеш встретил его почти радостно.
- Вы читали о последних новостях, полковник? - спросил Бенеш, выходя ему навстречу.
- Вообще-то я с ними к вам и пришел, - улыбнулся полковник.
- Да, конечно, вы же держите руку на пульсе событий, - закивал Бенеш, - И все же, может быть, кое-какими новостями удивлю вас и я. О том, что фон Нейрат подал прошение фюреру о предоставлении ему отпуска по состоянию здоровья, вы, конечно, знаете. Наверняка знаете и о том, что Гитлер это прошение подписал и на его место назначил Гейдриха?
- Ну, это есть во всех газетах, - пожал плечами Моравец. - Я в своем докладе даже не стал на этом акцентировать внимание. Надо подождать развития событий.
- Они уже начали развиваться, полковник, - воскликнул президент, - и развиваются стремительными темпами. Какое сегодня число?
- 28 сентября, пан президент.
- Именно! Сегодня день князя Вацлава, святого, который считается покровителем Праги! - возбужденно сообщил Бенеш. - И именно в этот день Гейдрих объявляет по Протекторату о введении чрезвычайного положения! Вам не кажется это символичным? Мы обязательно отметим это сегодня в радиопередаче на Прагу.
- Гейдрих ввел чрезвычайное положение? - удивленно переспросил Моравец.
- Да, - подтвердил Бенеш. - Вот видите, я же сказал, что сумею вас удивить. Мне об этом только что сообщили по телефону из Уайт-холла. Насколько я понимаю, пока Гейдрих общается со своими заплечных дел мастерами, но уже объявлено, что на днях он соберет все руководство Протектората.
- Гейдрих не фон Нейрат, - вздохнул Моравец, - Теперь руководство Протекторатом будет необычайно жестким. Вы, конечно, очень информированы, пан президент, но и я попробую преподнести вам новость из этой же области. К работе Крипо Протектората подключено гестапо. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Крипо все же обязано передавать дела в суд, а вот гестапо, в определенных случаях, может разбираться и на месте.
- Да, да, - снова закивал Бенеш. - Теперь чехи на собственной шкуре убедятся, что такое нацизм. Но в этом назначении я вижу перст судьбы. Нам теперь не надо гадать, на кого устроить покушение. Лучшего кандидата не найти. Глава гестапо и СД, правая рука Гиммлера. Как говорится, второй человек в СС. Такое покушение найдет отклик во всем мире. За этот подвиг нам будут благодарны очень многие. Ведь, кроме всего прочего, Гейдрих отвечает и за решение еврейского вопроса. Правда, вместе с Герингом, но этот боров больше говорит, чем делает.
- Покушение на Гейдриха не простое дело, - покачал головой Моравец. - Гейдриха окружает не просто охрана, а элита. К нему и подойти-то будет трудно.
- Но мы должны это сделать, - настаивал Бенеш, - Просто обязаны. Теперь мы объявим вашим ребятам, на кого именно им предстоит совершить покушение. Это придаст им рвения. Они должны уже сейчас обдумывать, как они это сделают.
Бенеш подошел к письменному столу и начал судорожно листать перекидной календарь.
- Так… давайте-ка мы назначим на 3 октября совещание и посвятим его именно вопросу, касающемуся покушения на Гейдриха, - объявил он, - Пригласите на него всех, кто будет иметь к этому отношение. Но не забывайте, что все должно оставаться в глубокой тайне. Вы сами только что сказали, что покушение на Гейдриха дело не простое, а представьте себе, если его об этом еще и заранее предупредят.
- Мои люди умеют держать язык за зубами. - с обидой в голосе напомнил Моравец. - Будут только те, кто действительно имеет отношение к этому делу.
- Однако надо будет подумать о том, когда лучше осуществить наш замысел, - задумчиво сказал Бенеш. - Хорошо бы подобрать для этого какую-нибудь подходящую дату. Как это получилось, например, с чрезвычайным положением.
Прага, 2 октября 1941 года
В огромном старинном Чернинском дворце было собрано совещание руководства Протектората. В городе уже несколько дней только и говорили о новом протекторе. Новое руководство сразу же почувствовали все. На улицах и площадях города появились повешенные. Некоторых чиновников уже поднимали среди ночи и отвозили во дворец Печека, где располагалось главное управление гестапо. Произошли замены и в высшем эшелоне власти Протектората.
К самому совещанию никто особо не готовился: полагали, что главную роль здесь возьмет на себя Гейдрих. Возможно, что-то скажет и Франк: с того момента, как Гейдрих стал протектором, влияние Франка резко возросло. При фон Нейрате его почти не было видно в коридорах власти, теперь же напротив, его в любое время можно было встретить во дворце в Граде, где располагалось правительство Протектората.
Гейдрих появился в зале, где собрались участники совещания, вместе с Франком. Они приехали вместе на машине Гейдриха и, проходя по дворцу, продолжали оживленный разговор, начатый, очевидно, еще по дороге. Франк весь был поглощен разговором, в то время как Гейдрих то и дело приветливо кивал головой кому-нибудь из знакомых.
- Барон фон Нейрат, - начал свою речь Гейдрих, - в связи со своей болезнью не мог лично проконтролировать многие вопросы. К сожалению, некоторые его помощники оказались слишком нерадивыми, и это привело к ряду промахов, которые нам с вами предстоит исправить. Вы уже, наверное, поняли, что одним из неотложных вопросов, стоящих перед нами, является существование черного рынка. Мы с ним уже начали бороться, и я надеюсь, что через три месяца это слово выйдет из обихода жителей Протектората.
Он осмотрел зал, и на его тонких губах появилась улыбка.
- Многие из вас уже видели повешенных на площадях города. Мне докладывали, что есть люди, которые возмущены, что эти казни проводились без суда и следствия. Таким я хочу сразу объявить, что теперь торговля на черном рынке рассматривается, как государственное политическое преступление, а значит, входит в компетенцию гестапо, которое в определенных случаях может определять и наказание. Да, мы казнили, - он заглянул в бумажку, - уже 232 человека. Среди них, правда, оказалось несколько коммунистов, но об этой категории людей, полагаю, сожалеть не приходится. И заверяю вас, это только начало. Пока нам в руки попались только продавцы, но в ближайшее время мы доберемся и до поставщиков, то есть до тех чиновников, которые снабжают этот пресловутый черный рынок. Поверьте мне, пощады им тоже не будет.
Гейдрих еще долго говорил о мерах по ликвидации черного рынка.
- Чем больше я знакомлюсь с управлением Протектората, тем больше мне бросается в глаза одна странная вещь, - заявил он. - Мы все знаем о расовом превосходстве немцев. Но, к сожалению, среди нас встречаются такие, которые забывают о своем предназначении и начинают опускаться. Таких людей просто нельзя назвать немцами. К сожалению, я сплошь и рядом в Протекторате встречаю подобных людей. Но, что характерно, этим людям платят зарплату выше, чем чехам только за то, что они называют себя немцами. Понятие немец - это не билет на благотворительный обед. Понятие немец обязывает бороться. А если ты ни на что не способен, то ты уже не немец, ты просто мусор. В то же время, если представитель низшей расы тянется вверх и хочет приблизиться к представителям высшей, то почему он за работу должен получать меньше? Его, наоборот, надо еще и поощрять.
Такое заявление одного из высших нацистов Рейха было столь неожиданным, что по залу пробежал шепоток. Разница в оплате немцев и чехов была столь привычной, что ее даже никто и не замечал.
После Гейдриха, как все и ожидали, было предоставлено слово Франку. Тот более подробно рассказал об уже проведенных облавах на черном рынке и посетовал, что ему раньше не предоставили таких больших полномочий.