Сонную одурь полковых будней офицеры "Поединка" разнообразят кровавыми избиениями солдат, издевательством над штатскими, пошлым флиртом, безобразным пьянством. "О, что мы делаем! - восклицает в тоске Ромашов, - сегодня напьемся пьяные, завтра в роту - раз, два, левой, правой, - вечером опять будем пить, а послезавтра опять в роту. Неужели вся жизнь в этом?"
Обличая кастовый дух, антиобщественные настроения царского офицерства, Куприн сближался с передовой публицистикой того времени. Незадолго до "Поединка" против мертвящих традиций царской военной касты выступал в печати В. Г. Короленко.
Основной причиной деградации офицерства Куприн считал его идейно-политическую отсталость, отрыв от родины и народа. Открыто мечтающие о свирепых, кровавых битвах Осадчие и Агамаловы охотно пойдут в карательные отряды. Даже для смирного, мягкотелого поручика Веткина усмирение рабочих лишь нормальное исполнение обязанностей: "Ро-ота, пли! - и дело в шляпе".
Писатель-гуманист, Куприн показал в "Поединке" ужасающее положение солдата. Несмотря на формальное запрещение телесных наказаний, солдат "били в кровь, выбивали зубы, разбивали ударами по уху барабанные перепонки, валили кулаками на землю" "за ничтожную ошибку в словесности, за потерянную ногу при маршировке…" Со страниц "Поединка" вставала забитая, покорная солдатская масса, обнаруживалась "полная беззащитность солдата из крестьян или рабочих… вымогательство, битье…", как указывал Ленин, характеризуя царскую армию предреволюционных лет Обобщением солдатской участи становится судьба безответного и жалкого рядового Хлебникова, доведенного казарменной каторгой до попытки самоубийства.
В повести "Поединок" Куприн правдиво отразил состояние царской армии тех лет, о которой Ленин писал в дни Порт-Артура: "Офицерство оказалось необразованным, неразвитым, неподготовленным, лишенным тесной связи с солдатами и не пользующимся их доверием. Темнота, невежество, безграмотность, забитость крестьянской массы выступили с ужасающей откровенностью… в современной войне" .
Шестой сборник "Знания" с "Поединком", посвященным Горькому, вышел в свет в мае 1905 года, в дни разгрома царского флота в Цусимском проливе, когда возмущение политикой царизма охватило всю страну. Появление повести имело огромный общественно-политический резонанс. Современники находили в "Поединке" объяснение событиям дальневосточного провала. О новом произведении Куприна писали все газеты. Имя Куприна летом 1905 года было самым популярным писательским именем. Переведенная еще в рукописи на иностранные языки, повесть Куприна уже в 1905 году стала известна немецкому, французскому, польскому, итальянскому читателю.
Вокруг политически острых картин повести разгорелась полемика. Консервативная военщина на страницах "Русского инвалида", "Военного голоса", "Разведчика" и других официозов обвинила Куприна в клевете на русскую армию. Ополчились на "Поединок" и штатские черносотенцы: обличение военной бюрократии в повести Куприна перерастало в отрицание всего самодержавного строя, завершалось призывом к свободе от сословного и классового гнета. Черносотенные "Московские ведомости" писали после выхода "Поединка" Куприна и "Страны отцов" Гусева-Оренбургского, что "сборники "Знания" вычеркивают у нас из списка жизнеспособных одно сословие за другим". Декадентские "Весы" призывали бороться с "развращающим" влиянием "Знания". Охранительная печать единодушно объявила Куприна "последышем" Горького.
Действительно, годы 1903–1906 явились временем наибольшей близости Горького и Куприна. В письмах этих лет Куприн часто говорит о Горьком, восторженно приветствует поэму "Человек", ставшую манифестом "знаньевцев". Осенью 1904 года Горький и Куприн вместе работают над составлением сборника воспоминаний о Чехове, и Горький отмечает общность их переживаний: к горечи утраты примешивается возмущение против пошлости, коснувшейся светлой памяти Чехова. "Сильно, очень сильно понравились Вы мне Вашей глубокой, искренней скорбью о Чехове! - писал тогда Горький Куприну, - почувствовал я в Вас хорошую душу… почувствовал хорошего товарища, и как-то сразу явилась во мне уверенность, что Вы будете крупным, чутким писателем".
В 1905 году Куприн, по предложению Горького, участвует в "Нижегородском сборнике", изданном "Знанием" в пользу социал-демократической партийной кассы. Имя Куприна соседствует с именем Горького в сатирических журналах "Жупел", "Адская почта", во многих благотворительных сборниках. Присутствовал Куприн и на чтении Горьким пьесы "Дети солнца" в "Пенатах", участники которого были тогда зарисованы И. Е. Репиным. Куприн был первым, выступившим в печати с разбором и высокой оценкой этой пьесы Горького.
Горький проявлял большой интерес к работе Куприна над повестью "Поединок". Куприн долго не решался приступить к созданию крупной вещи. "И только влияние Алексея Максимовича, знавшего план задуманного Куприным романа, заставило его, отбросив колебания, начать писать "Поединок"", - вспоминает М. К. Куприна-Иорданская. Из переписки Куприна с издателем "Знания" К. П. Пятницким, которому, по мере написания, посылались главы "Поединка", видно, что Куприн получал от Горького конкретные указания, не раз советовался с ним по поводу повести. Прочную связь с Горьким в процессе создания "Поединка" Куприн закрепил и в посвящении его Горькому и в известном письме к нему, написанном накануне выхода в свет шестого сборника "Знания", где объяснял "все смелое и буйное" в повести горьковским воздействием.
В письме к Е. П. Пешковой, написанном до выхода в свет "Поединка", Горький отозвался о нем с большой похвалой. Прочитав повесть Куприна, В. В. Стасов назвал ее жемчужиной.
А. В. Луначарский посвятил "Поединку" специальную статью, опубликованную вскоре после появления шестого сборника "Знания".
Высокая оценка повести Куприна представителями передовой общественной мысли объяснялась тем, что актуальное и важное содержание сочеталось здесь с высокой художественностью. "Поединок" явился высшим достижением критического реализма в демократическом искусстве эпохи первой русской революции.
Выйдя за рамки военной темы, повесть Куприна вобрала в себя важные социальные, политические и этические проблемы своего времени. На пути идейного и духовного роста героя, протестующего правдоискателя, вставали вопросы о причинах классового неравенства и путях освобождения от гнета, о взаимоотношениях личности и общества, о связи интеллигенции с народом, о смысле жизни и назначении человека.
Отражая процесс политического пробуждения простого человека, Куприн обнаружил большое мастерство изображения "диалектики души", его внутреннего роста.
Поначалу косная армейская среда подавляет "новичка" Ромашова. Мы видим, как гаснут в душной атмосфере казармы стремления юноши к осмысленной, полезной людям жизни. Робкий, конфузливый поручик с его нелепыми мечтаниями и запинающейся речью, который трепещет перед сильными мира сего и втайне завидует их блестящей, беззаботной жизни, походит на приниженного "маленького человека", изображенного Куприным в произведениях 90-х годов. В первых главах повести готова повториться излюбленная тема Куприна-гуманиста: естественное, здоровое начало в человеке искажает уродливая социальная среда.
Но если в 90-е годы Куприн не видел выхода для своего героя, то позднее, в период революционного подъема, писатель находит путь к освобождению простого человека - порвать тенета классового, имущественного, кастового угнетения. Ведущим в сюжете становится показ сопротивления героя реакционной среде, показ растущего в нем возмущения бесчеловечной действительностью.
Конфликт Ромашова со средой сопровождается столкновением старого и нового в его сознании. Начиненный предрассудками, наивно-романтическими представлениями, эгоистическими намерениями "старый" Ромашов вступает в разлад с "новым", стремящимся осознать свое место в борьбе за освобождение народа.
Все увереннее и смелее противопоставляет себя Ромашов своему окружению - омещанившимся офицерам, болтающим о чести и долге, грубому и тупому полковому начальству. Он вступается за татарина-рядового Шарафутдинова и попадает под арест. Прежде Ромашов эгоистически мечтал лишь о личном успехе, теперь больше всего волнует его солдатское горе, судьба многих тысяч "забитых Хлебниковых". Он мучительно думает над вопросами социального неравенства, общественного устройства, разделения труда.
Начавшийся в Ромашове духовный и идейный подъем обрывается его гибелью, спровоцированной блюстителями нравов военной касты. Но финал "Поединка" не звучал пессимистически, как это было в "Молохе", где герой остался жить, сломленный гнетом социального зла. Ромашов гибнет, вступив на путь сопротивления ненавистному миру, и это сообщает всему произведению, несмотря на ряд мрачных картин, оптимистическую перспективу.
В показе сложной душевной жизни прозревающего человека, многообразия его переживаний, борьбы разнородных чувств Куприн опирался на достижения психологического реализма Льва Толстого, создателя образов Иртеньева, Левина, Нехлюдова, мастерски изображавшего процесс высвобождения сознания из плена предрассудков. Но пути правдоискателей у обоих художников различны. Уничтожение социальной несправедливости Ромашов не связывает с требованием религиозно-нравственного самоусовершенствования, как это делал Нехлюдов. Конфликт "прозрения" открывал обоим художникам простор для развернутой критики действительности: к авторским обличениям присоединялся теперь голос героя, с глаз которого спала пелена и обнажила фальшь и несправедливость окружающей его жизни. По непримиримости и силе критика царской армии в "Поединке" близка к толстовским обличениям самодержавного государства. Но, будучи прогрессивной в условиях войны с Японией, критика Куприным царской военной машины перерастала в ошибочное отрицание всякой войны. Не умея объяснить происхождение войн экономическими и политическими причинами, Куприн обличает милитаризм с позиций все того же "естественного человека", отвергающего всякое убийство. Единственным средством против растущего милитаризма герой Куприна ошибочно считает пассивно-анархический протест низов.
Подобно героям Л. Толстого, Ромашов нисколько не идеализирован автором, а показан в противоречиях, в переплетении положительных черт и слабостей, смешных сторон, прозаических деталей. Перед Шурочкой Николаевой, с ее острым умом, бойкой речью, энергичной, волевой натурой, он и вовсе стушевывается. Но преимущества героини оказываются мнимыми. В ходе сюжета обнаруживается и убожество ее запросов и крайний эгоизм. Тяготясь выпавшей ей на долю провинциальной жизнью, Шурочка рвется в столицу ради светских успехов, "блеска и поклонения", то есть обычных "идеалов" полковой дамы. Окончательное разоблачение героини "Поединка" наступает тогда, когда обнаруживаются размеры жертв, приносимых ею эгоистическим целям. Ради сохранения репутации мужа, чью карьеру она хочет поставить на службу своему успеху, Шурочка спокойно обрекает на смерть любящего ее Ромашова.
Мастерская лепка образа Шурочки была отмечена А. В. Луначарским, который советовал критикам вглядеться в этот "любопытный, совершенно живой и бесспорно интересный женский тип". Несомненно, что Шурочка с ее сильной волей и ничтожными страстями задумана как антипод Ромашову, безвольному и слабому, но овеянному высоким идеалом альтруизма и человечности.
Тяготения к революции, куда его звала ненависть к миру насилия и глубокие симпатии к угнетенным, сочетались у Куприна с неуменьем осознать пути революционного гуманизма. Эти противоречия обусловили ряд ошибок в положительной программе "Поединка".
История отношений Ромашова к солдату Хлебникову показывала, что Куприн осознал в условиях революционной эпохи несостоятельность сострадательного гуманизма. Об этом свидетельствует и фигура Назанского, выступающего с обличением христианско-толстовской морали, противопоставляющего ей "новые" принципы социального поведения. Назанский - наиболее противоречивый образ в творчестве Куприна. Этому второму герою повести писатель передает немало дорогих для него самого идей. Назанский настроен радикально. В его речах против царской военщины, против одряхлевшего самодержавия, в его предчувствиях "огромной, новой, светозарной жизни" слышен голос самого Куприна. Но наряду с этим программа Назанского содержит ряд ошибочных положений.
Идеал Назанского - анархически понятая, неограниченная свобода человеческой личности. Если передовой герой Горького стремился будить в угнетенном борца, то Назанский, воспевая личность, зовет ее не к социальной борьбе, а к индивидуалистическому обожествлению всех чувств, желаний, потребностей. "…Кто вам дороже и ближе себя? - говорит Назанский Ромашову. - Никто! Вы - царь мира… Вы - бог всего живого. Все, что вы видите, слышите, чувствуете, принадлежит вам. Делайте, что хотите. Берите все, что вам нравится…"
Осуществление свободы личности Назанский также понимает как анархист, продолжая даже в дни революции сеять иллюзии вольности без борьбы. В те годы, когда Горький звал массы к борьбе, к сплочению, разоблачал вред анархо-индивидуализма, ведущего к "разобществлению личности", Куприн сочувственно рисовал героя, воспевавшего уход человека из общества (в одном из вариантов "Поединка" Ромашов совершал такой "протестующий" уход). Индивидуализмом проникнута и этическая проповедь Назанского. В своей критике христианского братства людей Назанский доходит до отрицания всякой общественной деятельности, всякого коллективизма и солидарности. Главное для человека, по мнению Назанского, - возможность жить, то есть дышать, чувствовать, мыслить. Поэтому всякая жизнь, по мнению Назанского, лучше смерти, и жизнь всякого человека драгоценна. Этот крайне двусмысленный вывод купринского героя оправдывал, против его воли, примирение с действительностью.
Анархо-индивидуалистические мотивы "Поединка", рассказа "Тост" и ряда других произведений Куприна отражали анархические настроения в среде мелкобуржуазной оппозиции в 1905 году, псевдореволюционность и вред которых раскрыли труды Ленина и Сталина, направленные против анархизма.
По своим жанровым особенностям "Поединок" близок психологической повести Чехова. Герой "Поединка", мелкий городской интеллигент в армейском мундире, человек рядовых способностей, средних интеллектуальных данных, близок чеховским персонажам, равно как и обстановка, его окружающая, - глухая окраина, заштатный городок, обыватели с их дикими нравами и узко собственническими интересами. Близко Чехову и то ироническое отношение автора к герою, которое чувствуется в первых главах "Поединка". У Чехова так обрисованы Вершинин или Петя Трофимов, которые, с одной стороны, симпатичны автору своей человечностью, высокими идеалами, мечтой о будущем, и вместе с тем смешны мягкотелостью, пассивностью, неуменьем перейти от прекраснодушных мечтаний к делу. Но мучительные поиски смысла жизни у чеховского героя, человека переломной эпохи 80-х годов, были исторически более правомерны, чем у героя "Поединка" в начале века, когда передовая интеллигенция в действительности нашла свое жизненное призвание в революционной борьбе.
Продолжая традиции русской классической литературы в жанре психологической повести, "Поединок" с его гуманизмом и реализмом противостоял декадентской психопатологической повести и прежде всего повестям Л. Андреева, для которого погружение в больную, искривленную психику своих героев было своеобразной формой бегства от действительности.
"Поединок" значительно воздействовал и на дальнейшее развитие военной повести в русской демократической литературе (Вересаев, "На войне", 1906; Г. Эрастов, "Отступление", 1906, и др.).
30 июля 1905 года на вечере в Териоках, устроенном Горьким для сбора средств в пользу Петербургского комитета РСДРП и бастующих рабочих Путиловского завода, где Горький читал поэму "Человек", Куприн выступил с чтением отрывков "Поединка". Монологи Назанского, особенно остро звучавшие после недавних событий в армии и флоте, вызвали бурное одобрение слушателей.
В условиях растущего брожения в армии и флоте после восстания на "Потемкине" "Поединок" получал все большее распространение. Передовая часть офицерства увидела в повести призыв к "полному оздоровлению всей русской жизни", как говорилось в адресе Куприну от военных Петербурга. Чтение глав "Поединка", предпринятое автором осенью 1905 года в воинских частях, имело прямое агитационное значение. Овациями встретили моряки Севастополя монологи Назанского, клеймившие оторвавшуюся от народа паразитическую часть офицерства. На одном из чтений "Поединка" в Севастополе Куприна приветствовал лейтенант Шмидт.
В Севастополь осенью 1905 года Куприна привлекла новая волна революционного подъема в черноморском флоте. В середине ноября восстали судовые и береговые экипажи. Центром движения стал крейсер "Очаков", с борта которого лейтенант Шмидт призвал флот ко всеобщему выступлению.
В. И. Ленин придавал огромное значение севастопольским событиям. "Теперь армия бесповоротно отпала от самодержавия" , - писал он 15 ноября 1905 года в газете "Новая жизнь" по поводу очаковской эпопеи.
Вследствие слабости большевистских организаций в черноморском флоте героический "Очаков" был разгромлен царскими войсками.
Куприну пришлось стать очевидцем этой зверской расправы. Он лично участвовал в спасении уцелевших матросов, прятал их на конспиративных квартирах, устраивал под видом сезонных рабочих на винограднике, обманув бдительность полиции. В корреспонденции "События в Севастополе" Куприн, в противовес официальной информации, нарисовал потрясающую картину расправы царских опричников с героическими повстанцами. С болью и гневом писал Куприн о том "костре из человеческого мяса", в который превратил адмирал Чухнин мятежный крейсер. Зажженный артиллерией корабль продолжали обстреливать с берега, "по катеру с ранеными… стреляли картечью", "бросавшихся вплавь расстреливали пулеметами… людей, карабкавшихся на берег, солдаты приканчивали штыками". В лице Чухнина, который "входил в иностранные порты с повешенными матросами, болтавшимися на ноке", Куприн заклеймил душителей революции.
Поместившая статью Куприна газета "Наша жизнь" была закрыта, Куприн административно выслан из Севастополя, против него было начато судебное дело о "возбуждении в населении ненависти" к "представителю правительственной власти", по которому Куприн впоследствии понес наказание.