В полку между тем зрело недовольство. Пусть на фронте относительное затишье, но сколько можно кружиться над своим аэродромом? Прошёл слух, что командующий 2-м Белорусским фронтом имеет какой-то свой, особый взгляд на ночную бомбардировочную авиацию.
- Он просто не знает, что с нами делать, - утверждала Валя. - Ночи не спит, думает, свалились на мою голову, как от них избавиться?
- Типичный случай, - поддакивала ей Вера Велик. Таня Макарова выдвинула свою версию:
- Боится ответственности. Общее мнение: надо протестовать!
Бершанская почуяла неладное и приняла меры. В полк прибыл новый командир нашей дивизии полковник Покоевой.
- На Кавказе и в Крыму, - сказал он, - у вас были чёткие ориентиры - горы, морское побережье. А здесь равнина, даже днём лётчикам трудно ориентироваться. Ландшафты, сожжённые деревушки - все на одно лицо. На ваших картах они обозначены цифрами. Возле каждой деревни вы увидите большие белые номера, которые ночью будут обозначены световыми сигналами.
Продолжайте тренировочные полёты, изучайте район будущих боевых действий. Бои предстоят нелёгкие, потерять Белоруссию для гитлеровского командования - значит открыть границы Польши и Восточной Пруссии. А там и до Берлина недалеко.
Все вновь прибывшие мужские авиационные полки тоже не совершают пока боевых вылетов, тренируются, как и вы…
Дневные и ночные тренировочные полёты продолжались целый месяц. Большого наступления ждали не только мы - миллионы людей на фронте ив тылу, не говоря уже о тех, кто томился в оккупации. Три года в Белоруссии хозяйничали немцы.
Вечером 22-го июня наши знаменосцы вынесли на старт полковое знамя. Снова прибыл командир дивизии с группой штабных офицеров. Состоялся короткий митинг.
- Товарищи гвардейцы! - торжественно открыла его Бершанская. - Нам выпала высокая честь - мы начинаем битву за освобождение белорусской земли от фашистских захватчиков. Бейте врага по-гвардейски, как били его на Тереке, на Кубани, на Таманском полуострове и в Крыму! Пронесём с честью через Белоруссию наше боевое знамя, полностью очистим родную землю от ненавистного врага!
Девушки дали клятву сражаться, не щадя жизни, до последнего дыхания.
Полк получил приказ нанести удар по вражеским позициям в районе деревни Перелоги.
- Побольше шума, - напутствовала Бершанская. - Необходимо заглушить грохот танков, которые выходят на рубеж атаки.
- Пошумим! - со смехом отвечали мы. И пошумели…
Самолёты стартовали с интервалом в две минуты. Курс - прямо на запад, ударно квадрату, правый разворот и - на аэродром…
Подлетая к Перелогам, я увидела несколько сильных, взрывов, пожаров, порадовалась за подруг, стартовавших раньше - хорошее начало.
Едва отцепились бомбы, Валя завопила:
- Хенде хох! Шнелль-шнелль!
Это означает - руки вверх, быстро-быстро! Постепенно, благодаря штурманам, я овладеваю немецким языком.
Странно, нас не обстреляли, не зажглось ни одного прожектора, как-то даже непривычно.
- Это ты их напугала, - сказала я, взяв курс на аэродром. - Душа у них ушла в пятки.
- Я ещё не так их напугаю, - пообещала Валя.
Во время второго вылета она дала немцам короткий урок русского языкам "Полундра! Даёшь Беларусь!.." Потом перешла на смешанный, предельно выразительный жаргон, мол, шуметь так шуметь.
В ту ночь полк уничтожил более десяти вражеских складов горючего и боеприпасов, пожары были видны издалека. Судя по тому, что нас почти не обстреливали, немцы не ожидали ночного удара. Возможно, сообразили, что наши бомбы - это лишь цветики, не захотели обнаруживать огневые средства.
На рассвете началась мощная артиллерийская подготовка.
Знамя полка всю ночь колыхалось у командного столика под густой, раскидистой кроной старого дуба. Докладывая Бершанской о выполнении задания, мы невольно переводили взгляд на тёмное полотнище, расшитое золотыми буквами, и оно словно вливало в нас новые силы.
Утром, лёжа в постелях, девушки тихонько переговаривались:
- Вступили в четвёртый год войны. Он будет последним. Понимаете, девочки, последний год воюем. Может быть, последние месяцы.
- Наступление готовили долго. Значит, не остановимся до самой границы.
- Да, скоро будем в Минске. Партизаны помогут. Они не сидят сложа руки. Придётся немцам воевать на три фронта.
Наступает короткая пауза - и снова голоса:
- Я всё думаю, почему Гитлера не пристрелит кто-нибудь из его же окружения. Как бешеную собаку.
- Кто его окружает, сами бешеные: Геринг, Геббельс, Гиммлер, кто там ещё, других близко не подпускают…
"Может быть, и пристрелят, придёт время, - подумала я, - может быть, и четвёртый фронт появится, в самой Германии".
Ночь семьсот шестьдесят седьмая
Сегодня я опять запаслась шпаргалкой, чтобы сообщить вам некоторые точные данные. На память теперь уже не надеюсь - боюсь напутать.
Операция "Багратион", в результате которой советские войска летом 1944 года освободили всю Белоруссию, большую часть Литвы, часть Латвии, часть Польши и вышли к границам Восточной Пруссии, была одной из самых крупных во второй мировой войне. В этой битве участвовали войска четырёх фронтов 1-го, 2-го, 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского, которыми командовали генералы Рокоссовский, Захаров, Черняховский и Баграмян. Действия фронтов координировали представители Ставки маршалы. Жуков и Василевский.
В ходе боёв было разгромлено около 70 немецких дивизий. Родина 36 раз салютовала нашим наступающим войскам.
Перед началом наступления в Белоруссии нам противостояла группа армий "Центр", которой командовал фельдмаршал Буш, часть дивизий групп армий "Север" и "Северная Украина". Всего" в полосе наступления немцы сосредоточили 1 200 000 солдат и офицеров, около 10 тысяч орудий и миномётов, 900 танков и самоходно-артиллерийских установок, тысячу боевых самолётов.
В составе наших четырёх фронтов насчитывалось более двух миллионов человек, более 30 тысяч орудии и миномётов, 5200 танков и самоходно-артиллерийских установок, 6 тысяч самолётов.
Сравните эти цифры.
Всю подготовку к Белорусской операции провели скрытно. Фашистское командование ожидало, что главный удар летом 1944 года наши войска нанесут на южном фланге советско-германского фронта, а вышло иначе.
Утром 23-го июня, как я уже говорила, на немцев обрушился шквал артиллерийского и миномётного огня. Войска 2-го Белорусского фронта, в составе которого сражался наш полк, нанесли удар на центральном участке. Прорвав вражескую оборону, они устремились на запад, в направлении на Могилёв и Минск.
Южнее и севернее наступали войска 1-го и 3-го Белорусских фронтов - по сходящимся направлениям, чтобы окружить основные силы группы армий "Центр", сосредоточенных восточнее Минска.
Этот замысел был полностью осуществлён. Поэтапно это выглядело так:
25-го июня войска 3-го Белорусского фронта окружили пять немецких дивизий в районе Витебска и уничтожили их в течение двух дней.
29 июня войска 1-го Белорусского фронта освободили Бобруйск, окружив и уничтожив в этом районе несколько немецких дивизий.
Войска 2-го Белорусского фронта с ходу форсировали Днепр и 28-го июня освободили Могилёв. В тот же день Гитлер отстранил от командования фельдмаршала Буша и назначил командующим группой армий "Центр" фельдмаршала Моделя.
3-го июля войска 1-го и 3-го Белорусских фронтов освободили столицу Белоруссии. Восточнее Минска в гигантском котле оказалось более 100 тысяч гитлеровцев. Для их ликвидации потребовалось девять дней. Разгром группы армий "Центр", которая в 1941 году рвалась к столице нашей Родины, был завершён. Сдавшиеся в плен 19 генералов и 60 тысяч солдат и офицеров 17-го июля прошли по улицам Москвы - под конвоем…
Помогая наземным войскам, наш полк бомбит мосты, переправы, скопления живой силы противника на дорогах. Чтобы не отстать от наступающих войск, нам часто приходится менять аэродромы. Больше трёх дней на одном месте не задерживаемся. Никаких удобств, спим в основном под крыльями самолётов, но мы люди привычные, не ропщем. Даже штаб полка, как правило, располагается под открытым небом. В случае сильного дождя на скорую руку сооружаются шалаши.
Немцы отступают быстро и не успевают организовать противовоздушную оборону - ни одного серьёзного зенитного обстрела в Белоруссии мы не испытали…
Рано утром отправились с Валей на поиски подходящей площадки. Летим на бреющем полёте, иначе ничего не разглядишь. Выбрать площадку непросто, одно из непременных условий - наличие поблизости воды. Любая из нас может погибнуть во время выполнения задания, мы никогда не забываем об этом и каждый раз выходим на вечернее построение в свежем белье, с белоснежными подворотничками. А чтобы быть чистыми, опрятными, нужна вода.
Когда мы осматривали берега речек, окрестности лесных озёр, нас над небольшой берёзовой рощей неожиданно обстреляли из автоматов. Слава богу, промахнулись.
- Недобитки, - презрительно говорит Валя, делая отметку на карте.
Эта территория уже освобождена, но в лесах скрываются отдельные группы немцев, они то и дело заявляют о себе. Мы активно участвуем в их ликвидации.
Подходящей поляны, на которой мог бы разместиться полк, мы не нашли. С надеждой, что другие экипажи, получившие такое же задание, будут удачливее нас, возвратились на аэродром.
В этот день из автоматов были обстреляны ещё два наших самолёта, оба получили повреждения, и заместитель командира полка Серафима Амосова настояла, чтобы на "По-2" установили пулемёты. Вскоре все самолёты были оснащены новым оружием…
И вот, возвращаясь на аэродром на рассвете после последнего вылета, я уже решила: передам управление штурману, а сама посплю. Дело в том, что все лётчицы нашего полка научились спать сидя в кабине самолёта. Мне иногда кажется: так даже удобнее, чем в постели.
Передать управление я не успела. Валя доложила:
- "Мессер" сзади. - И сразу открыла огонь из пулемёта.
Немец тоже дал очередь, но я успела вовремя отжать ручку от себя: смертоносная трасса нас не задела. Истребитель пронёсся метрах в двадцати, немец, выпучив глаза, делал разворот.
Я выровняла самолёт, высота сто метров, ниже спускаться опасно. "По-2" окрашен в тёмно-зелёный цвет, если фашист нас выпустит из виду, мы спасены, затеряемся на фоне бескрайнего леса. Валя молчит.
- Где "мессер", штурман?
- Чёрт его знает, - проворчала она. - Удрал. Недовольна, что промахнулась.
В это утро немецкие истребители атаковали ещё несколько наших самолётов, а Лейле и Руфе Гашевой пришлось отбиваться от "мессеров" дважды. Всё обошлось, но на душе тревожно, похоже, гитлеровские асы специально охотятся за "По-2".
Наконец мы нашли то, что искали, - Новосады. Село на берегу Немана, утопающее в садах. Два ряда домов, одна широкая улица, которая и стала нашим новым аэродромом. После полётов мы укрываем самолёты под деревьями в палисадниках, хвостами к домам. Очень удобно. Кто-то из девушек пошутил:
- Как телеги…
Вечером разразилась гроза, значит, полётов не будет, но жители предупредили нас: в ближайшем лесу появились гитлеровцы. Голодные, обозлённые, они могут ночью напасть на деревню. Мы выставили усиленное боевое охранение, спали в кабинах по очереди. Ночь прошла спокойно.
Утром 15 бойцов из батальона аэродромного обслуживания, вооружённые автоматами и гранатами, отправились на разведку. Вскоре прибежал связной, доложил Бершанской:
- Нужна помощь, немцев много, нам одним не справиться.
- Поможем, - коротко ответила командир полка, и тут же распорядилась - Боевая тревога!
Она назвала экипажи, которым предстоит нанести удар по немецкой группировке среди бела дня: Амосова, Себрова, Аронова, Никулина, Макарова, Пискарёва. Остальных предупредила: быть в полной боевой готовности.
Шестёрка "По-2" пролетела над лесом, мы с вершины небольшого холма видели, как падали бомбы.
Через полчаса более 200 гитлеровцев, размахивая белым лоскутом, вышли из леса. Мы их обезоружили, накормили кашей и отправили на сборный пункт.
В это счастливое для нас утро Рачкевич собрала всех на беседу.
- Сегодня вечером будем встречать гостей, - известила она, - белорусских партизан, которые уже соединились с нашими наступающими частями. Я коротко расскажу вам об их героической борьбе в тылу врага.
С начала оккупации гитлеровцы уничтожили в Белоруссии по неполным данным два с половиной, миллиона человек. В условиях кровавого террора население вело и ведёт с фашистами непримиримую истребительную войну.
Партизанские действия не месть, а борьба за освобождение Родины.
Действия партизанских отрядов и подпольных групп в Белоруссии, как и на всех оккупированных территориях, координируются Ставкой Верховного Главнокомандования.
К началу 1943 года 60 процентов территории республики контролировались партизанами. Только за первые четыре месяца этого года они пустили под откос 3000 вражеских эшелонов. За один прошлый год здешние партизаны взорвали и сожгли 3000 мостов, уничтожили более 8000 автомашин, разгромили более 300 вражеских гарнизонов.
Минские подпольщики уничтожили палача белорусского народа рейхскомиссара Белоруссии Кубе, изменников Родины ~. главаря белорусских националистов Акинчица, редактора фашистской "Белорусской газеты" Козловского, бургомистра Минска Ивановского.
Подпольщики вывезли из Минска в партизанские зоны более тысячи семей, которым угрожало уничтожение…
"Наши партизаны и подпольщики, - подумала я, - открыли подлинный второй фронт и открыли вовремя. А там, во Франции, открыт третий фронт".
Кстати, уже после войны я выяснила, что только белорусские партизаны уничтожили больше гитлеровцев, чем наши союзники, американцы и англичане, вместе взятые.
Партизан мы встретили как самых дорогих гостей.
Оказалось, они - приветливые, жизнерадостные люди. Мы представляли их совсем другими - суровыми, бородатыми. Впрочем, удивление было обоюдным.
Позднее мы узнали, что благодаря подпольщикам в Минске были сохранены многие здания, в том числе Дом правительства, здание Центрального Комитета партии, Дом офицеров. Они внимательно следили за тем, как гитлеровцы закладывали мины замедленного действия, и когда наши войска освободили город, помогли сапёрам быстро обнаружить и обезвредить их.
Ночь семьсот восьмидесятая
Перелетая на очередной новый аэродром, мы оставили на старой площадке недалеко от деревни Красный Бор техника-лейтенанта Галю Пилипенко под охраной пятерых работников ПАРМа. Они должны были отремонтировать неисправный самолёт, на что требовалось не менее четырёх дней.
Точно в назначенный срок Галя на отремонтированном самолёте догнала нас и рассказала удивительную историю:
- Как старшая по званию, я взяла командование на себя. И кормление подчинённых, само собой, тоже. Работали дружно, всё шло по графику. Утром на четвёртый день слышу:
- Товарищ техник-лейтенант, на лесной дороге немцы!
У нас на всех одна винтовка, три пистолета. Указала каждому позицию, говорю, стоять насмерть, без команды не стрелять.
Немцы идут вразброд, их человек десять, почти все вооружены автоматами: Присмотрелась - у одного немца в руке палка с белым флагом. Слава тебе, господи, думаю, сдаваться идут. Подпустила их шагов на двадцать, крикнула:
- Стой!
Остановились. Я поднялась, делаю вид, что отдаю распоряжение целой роте. Потом показала им один палец, машу рукой, пусть, мол, парламентёр подойдёт поближе.
Подошёл переводчик, говорит:
- Генерал Фалькнерс со своими оставшимися в живых штабными офицерами желает в плен.
- Зер гут, - говорю, - очень хорошо, что ж, пусть сдаётся. Подходить по одному, оружие - сюда, - кажу себе под ноги. - Начнём с генерала, пусть подойдёт, первым.
Подошёл. Гляжу: в самом деле генерал, в полной форме, худющий, в глазах - зелёная тоска. Швырнул пистолет на землю и отвернулся. Подозвала двух ребят, говорю, отведите в сторонку. Чем, думаю, кормить их буду, продуктов мало осталось.
Вот и всё. Обезоружила всех, усадила на траву, супчик сварила, накормила и - шагом марш на сборный пункт…
За находчивость Бершанская объявила Пилипенко благодарность.
Мы им счёт потеряли, своим пленным.
Остановились в Новоельне. Небольшой городок, железнодорожная станция, а рядом, в лесу, - последняя площадка, с которой мы наносили удары по немецким частям, находящимся на территории Белоруссии. С других площадок, на которых базировался полк позднее, мы уже летали за границу - в Польшу, в Восточную Пруссию.
Площадку, небольшую лесную поляну, подобрали, как и другие, наспех и угодили в капкан. Сесть сели, а взлететь… Это была почти неразрешимая проблема. Почва песчаная, разбег небольшой, взлетать можно только в сторону леса. Командиры эскадрилий исходили полянку вдоль и поперёк, ощупали каждый бугорочек и пришли к выводу: взлететь невозможно, тем более с бомбами, самолёт неминуемо врежется в деревья.
Бершанская помрачнела, уткнулась в карту. Полк уже получил задание: уничтожить отступающую по лесной дороге большую вражескую автоколонну. Промедлим, зацепятся за какой-нибудь рубеж, выковыривай их потом. Или драпанут в Восточную Пруссию. Гвардейский женский полк не выполнил задания - такого ещё не бывало…
Мне было больно смотреть на Бершанскую, даже голова разболелась. Думаю, заберусь в кабину, отдохну. Светлая голова у нашего командира полка, но так получилось - безвыходное положение. Конечно, начальство не осудило бы нас, но мы сами себя казнили. Поторопились.
До самолёта я не дошла, слышу:
- Командиры эскадрилий, ко мне!
Неужели, думаю, что-то придумала? Представьте себе - и придумала!
- Работать будем так, - голос у Евдокии Давыдовны ровный, спокойный, как всегда. - Несколько человек будут держать самолёт за плоскости. Лётчица даёт полный газ. Когда мотор наберёт предельную мощность, по команде все отпускают самолёт, отбегают в стороны. Принцип катапульты. Ясно?
- Ясно! - хором закричали девушки.
- Первым вылетает экипаж Ароновой - Гельман. Бершанская назвала десять самых опытных экипажей, и работа закипела.
Техники выкатили на старт первый самолёт, вооруженцы подвесили бомбы. Мотор воет, самолёт дрожит…
- Пошёл! - крикнула Бершанская.
Девушки - врассыпную. "По-2" запрыгал по кочкам, взлетел, высоту набирает медленно, с трудом. Моя Валюша уткнула лицо в ладони. Уже стемнело, ждём. Даже от удара о верхние ветки бомбы могут взорваться. Но Бершанская рассчитала точно, самолёт улетел.
Через две минуты тем же способом вытолкнули в небо второй самолёт.
Мы с Валюшей вылетели пятыми. Колонну обнаружили без труда - головные машины были охвачены огнём. Пробка! Пролетели над дорогой, присмотрелись.
- Цурюк, паразиты! - властным голосом крикнула Валя. - Цурюк, вам говорят! Хенде хох!
Я рассмеялась, спросила:
- Что это за урюк?
- Значит, назад! - Валя тоже рассмеялась. - Народ дисциплинированный, должны послушаться.
- Нет, лучше пусть стоят на месте, - рассудила я. - Ударим по задним машинам.
Вернулись на аэродром, от техников узнали: первый снайперский удар по колонне нанесли Рая Аронова и Полина Гельман - подорвали двумя "сотками" две головные машины.