Богданов хотел остановить стрельбу и сделать внушение, но после четвертого выстрела позолоченный купол колокольни скрылся в огне и дыму. Когда густой черный дым рассеялся, все увидели, что купол исчез, словно его и не было.
- Молодец, "Дон"! - передал Богданов. Он вспомнил весну тридцать второго в Днепропетровске. Половодье затопило улицы. От проспекта Маркса до Дома Красной Армии переправлялись на лодках. Льдины громоздились одна на другую и угрожали железнодорояшому мосту. Положение становилось критическим.
- Разрешите разрушить лед? - предложил Богданов.
- Ты что, в тюрьму захотел? - спросил его приятель, работник особого отдела. Своими орудиями ты все сено на той стороне спалишь. Шутка ли, артиллерия большой мощности - и вдруг по льду. Не бери на себя такую ответственность. Это молодость, Богданов, бравада, учти…
- Разрешите, - убеждал командира полка старший лейтенант Богданов, тогда еще командир батареи.
- Попрощаемся, Манечка, - шутил он, уходя из дому, - иду разрушать лед. - Поцелуй меня, может быть, долго не увидимся.
Тяжелые бетонобойные снаряды разметали толстый лед. Угроза мосту была ликвидирована.
Богданов улыбнулся, вспомнив, как удивились они с женой, когда ему выдали денежную премию…
- Молодец, Свитковский, - повторил он, но ему доложили, что огонь вел Березин. "Без разрешения", - отметил про себя Богданов, но промолчал.
…Еще два дня полк стоял у Кицкани. Каждый час приходили тревояшые вести: выше по течению противнику удалось форсировать Днестр. Ночыо полк снялся со своих позиций.
Наблюдательйые пуйкты зайймали утром. Й вдруг неожиданность: на обратных скатах высоты, куда поднялись Богданов с командирами и бойцами, оказались… гитлеровцы.
Пули вражеских автоматчиков поднимали фонтанчики ныли.
- Живее, живее, - торопил майор, готовя ручной пулемет к бою. Бойцы поползли под огнем.
Березин остался лежать рядом с Богдановым, положив перед собой две гранаты и зажав в руке пистолет. С ними оставалось уже не более двадцати человек, когда Сергей увидел, что гитлеровцы на мотоциклах устремились на них, ведя на ходу огонь. "Пора отходить, чего он медлит?" - подумал Березин, глядя на припавшего к пулемету командира полка.
- Отходите! - крикнул Богданов, словно угадав его мысли, и полоснул нападавших короткой очередью.
Несколько вырвавшихся вперед мотоциклистов кувырком покатились вниз.
- Отходите! - повторил майор, на миг повернув к Сергею возбужденное лицо.
Сергей оглянулся. Рядом с ним были Кирдяшкин и Гасанов, чуть левее стрелял из карабина Пронин.
Фонтанчики снова запрыгали вокруг головы Сергея.
- Отходите! - еще раз уже зло крикнул Богданов. И, встав во весь рост, он положил ручной пулемет на сломанные перила моста и в упор стал расстреливать нападавших.
Когда они отошли, дорога через мост была уже отрезана.
Богданов, Кирдяшкин и Пронин поползли по левой стороне, а Сергей и Гасанов - по правой. Сергей переполз через какие-то валуны и едва добрался до воды, как несколько вражеских мотоциклистов выскочили на мост.
- Хенде хох! - услышал Сергей лающий оклик. - Рус, сдавайсь!..
С другой стороны моста раздалась пулеметная очередь. "Богданов?!" - рванулся было Сергей, но увидел майора и Кирдяшкина уже на другом берегу речушки. Пронина с ними не было…
За мостом снова застрекотал пулемет. "Пронин?!" - Березин в нерешительности застыл на месте и вдруг увидел, как к мосту перебежками подходила наша пехота. Пронин с пулеметом подошел последним. Новый адъютант Богданова лейтенант Веселый передал Сергею, что ручной пулемет останется в батарее.
- Майор сказал, что и пулеметчика даст.
Скоро Березину действительно представился уже немолодой, краснощекий усач с широкими плечами.
- Пулеметчик, еще с гражданской… - доложил он. - А сам одессит. С судоремонтного, слыхали про такой?
Березин не успел поговорить с ним, как вызвали в штаб. Здесь он узнал, что основная масса войск отходит на Николаев, прикрывая пути на Донбасс, к которому рвался враг, а меньшая часть войск прикроет Одессу. На карте жирными синими стрелами были обозначены направления ударов третьей гитлеровской армии.
С наступлением темноты, оставив небольшой заслон, наши части двинулись к Одессе. Полк Богданова выступил на час раньше пехоты. Отход на Одессу означал, по мнению Богданова, что отступление кончилось. Позади было море. "Там, видимо, уже организована оборона", - думал он, зная, что в Одессе размещался до войны штаб округа.
Газик с открытым верхом, в котором ехал Богданов, двигался впереди колонны. Майор волновался: рация, оставленная вместе с заслоном, не отвечала.
- "Верба"! "Верба"! - настойчиво повторял радист.
- Странно, - озабоченно произнес Богданов, обернувшись к адъютанту, сидевшему рядом с радистом на заднем сиденье. - По времени они должны быть уже на приеме…
- Может, питание село, - предположил лейтенант Веселый и, помолчав, добавил: - "Верба" ведь докладывала, что фашисты бомбят оставленные нами позиции, значит все в норме. Еще и двух часов не прошло…
- "Верба"! "Верба"! - снова заговорил радист. - Слышу вас плохо, даю для настройки: раз, два, три…
- Ответила! - оживился майор. - Ну, что там у них?
Через несколько минут Богданов расшифровал полученную радиограмму.
- "Преследуют, заслон сбит", - прочел он первую строчку. - Остановитесь там, вон за тем леском, - тронул майор за плечо шофера. И, обернувшись к Веселому, негромко сказал: - Дайте сигнал - командиров дивизионов ко мне.
Богданов вспомнил показания пленного офицера-эсэсовца, взятого третьего дня. "…Германское командование уверено, что русские войска потеряли способность к сопротивлению. Еще одно усилие, - хвастливо заявлял офицер, - и вас отбросят к морю, обойдут ваши фланги, и на плечах советских дивизий армия фюрера ворвется в Одессу. Вы охвачены тисками брони и огня. Сопротивление бесполезно".
"Что ж, - зло подумал Николай Васильевич, - надо бы. показать этим фашистским хвастунам, что русские войска отнюдь не потеряли способности к сопротивлению".
Богданов отошел на несколько шагов от дороги, где неподвижно застыли автомашины и штабной автобус, и углубился в карту. До заданного рубежа осталось не менее двух часов движения, а танки врага могли появиться и через час… Их нужно задержать хотя бы на три-четыре часа. "Но кто займет оборону на этом рубеже?" Богданов знал, что позади, не считая сбитого гитлеровцами заслона, никого уже нет. Не с одними же пушками принимать бой с рвавшимися к городу танками.
Но что-то все же следовало предпринять. Двигаться дальше но шоссе означало ожидать, пока враг раздавит полк гусеницами. Можно свернуть на проселочную дорогу и продолжать движение к городу. Казалось, это и есть решение. Но оно открывало врагу дорогу на Одессу, ставило под удар идущих впереди наших людей… Богданов потер виски. Что делать? Никто не мог потребовать от него, чтобы фашистским танкам был противопоставлен артиллерийский полк. Он и думать об этом не имеет права. Ни на одном учении никогда полку не ставились такие задачи, он даже не слышал о подобном…
Майор снова развернул карту. Неслышно подошел лейтенант Веселый.
- Командиры дивизионов прибыли! - доложил адъютант.
"Да, это можно назвать как угодно, нО другого решения нет". Богданов написал несколько строк и, вырвав листок из блокнота, протянул адъютанту.
- Отправьте полковнику Рыжи, срочно! - сказал он и подошел К командирам дивизионов.
- Заслон сбит! - объявил командир полка. - Танки врага идут, на Одессу. Они могут быть здесь раньше чем через час. Я решил: первый и второй пушечные дивизионы развернуть у Благоево с задачей не допустить прорыва танков в направлении Свердлово, Одесса. Третий дивизион прикроет оба дивизиона с закрытых позиций, воц из-за того бугра, - показал майор. - Мой наблюдательный пункт - йместе с командиром третьего дивизиона. - Богданов сделал паузу и, обведя взглядом сосредоточенные лица командиров, добавил: - Вооружите людей гранатами и бутылками с горючей смесью. Танки не должны пройти.
- Я, стало быть, поеду с первым дивизионом, - как нечто само собой разумеющееся сказал Богданову старший политрук Иващенко.
Майор бросил быстрый взгляд на комиссара. Значит, Иващенко не только принимает его, командира, решение, но и одобряет его.
Сорок минут спустя Богданову доложили, что полк готов к бою.
- Теперича и закурить мояшо, - услышал Богданов и, обернувшись, увидел Пронина, свернувшего громадную козью ножку. - Держи, - сказал Пронин и передал кисет с махоркой Морщакову.
Морщаков дежурил у стереотрубы и первым на наблюдательном пункте доложил о танках. Освещенные лучами заходящего солнца, танки отчетливо выделялись на фоне оранжевого закатного неба. "Вот бы накрыть!" - подумал Сергей, глядя на них. Несколько минут прошло в напряженном молчании.
- Товарищ капитан, пора - огонь! - не выдержав, шепнул Сергей.
- Нельзя! - командир дивизиона показал глазами на застывшую в напряжении фигуру Богданова.
- Ну и много же их, - тихо сказал Морщакову Пронин. - Я насчитал уже сорок три, а сколько может еще появиться…
- Далековато! - не отрываясь от оптического прибора, сказал майор. - Пусть подойдут поближе.
- Разрешите! - не унимался Березин. - Попадем!
Богданов поднял голову и повернулся к лейтенанту.
- Успокойтесь, Березин, - негромко произнес он, строго взглянув на Сергея из-под нависших густых бровей. - Не торопитесь. Бить врага нужно наверняка.
Сергей нервничал. Минуты казались ему страшно долгими.
- Огонь! - наконец скомандовал командир падка.
Залп дивизиона получился слаженный, как бывало на учениях. Он слился в один сплошной звук, и снаряды разорвались почти одновременно, накрыв танки косматым дымом.
- Огонь! - повторил Богданов.
- Горит! - крикнул Пронин. - Второй, глядите!
Сердце Березина радостно билось. Еще секунду назад страшные, три головных танка горели.
- Ура! - крикнул Сергей. Но радоваться было рано. Преодолев растерянность, вызванную неожиданным огневым нападением, танки резко увеличили скорость и, обойдя загоревшиеся машины, проскочили опасный рубеж. Рассыпавшись цо полю, они мчались вперед, ведя огонь из пушек.
Выждав, когда танки приблизятся ко второму рубежу подвижного заградительного огня, майор скомандовал:
- Огонь!
Огневая завеса снова преградила путь танкам. Они опять исчезли в дыму. Но скоро вынырнули и, бросив подбитые машины, устремились вперед к бугру прямо под огонь орудий Серикова. Но почему молчат его орудия? Танки раздавят их!.. Танки проскочили последний пристрелянный рубеж.
Березин смотрел на худощавую фигуру Богданова, замершего у стереотрубы.
- Танки у огневых позиций первого дивизиона! - доложил связист.
- Вижу, - спокойно подтвердил майор. Его побледневшее лицо было сосредоточенным. - Приготовиться! - скомандовал он первому и второму дивизионам.
Сергей прильнул к окулярам прибора. Сильно Приближенные линзами стереотрубы, дававшей двадцатикратное увеличение, вражеские танки были совсем рядом; казалось, они движутся прямо на него.
- Огонь! - отрывисто крикнул Богданов.
Залп двадцати четырех орудий сотряс воздух. Сергей видел, как танки осели, словно вздыбленные кони, схваченные под уздцы на полном скаку. Из первой, второй, третьей машины вдруг вырвались желтые языки пламени и стали лизать броню. Рядом запылало еще несколько…
- Третьему - беглый огонь! - скомандовал Богданов.
Когда дым рассеялся, стало ясно, что число горящих танков врага увеличилось. По полю замелькали фигурки спасавшихся фашистов. Сергей перенес огонь на них и тут же увидел, как метнувшиеся в сторону бронированные машины попали под кинжальный огонь орудий Николая Серикова. Бешено ревя моторами, танки отпрянули назад, давя продолжавших прыгать из подбитых машин танкистов. Но несколько танков остановились; хищно поводя стволами, они ловили в прицел орудия, преградившие им путь. Вот загорелся еще один гитлеровский танк, расстрелянный в упор. Но другой уже поймал орудие в перекрестие своего прицела, и два снаряда, один за другим, разворотили орудийный щит четвертого орудия Серикова. Командир орудия упал у лафета. Наводчик застыл у панорамы в неестественной позе. Он был мертв.
- Снаряд! - крикнул Николай заряжающему. Бросившись к орудию, лейтенант прижался к панораме и быстро завертел ручку поворотного механизма.
Новый снаряд разорвался поблизости, и боец, только что заряжавший орудие, со стоном осел на землю.
- Гад! - вне себя крикнул Николай, дергая шнур, ж "крестоносец", подпрыгнув от тяжелого удара, накренился на бок и застыл. Одновременно с этим осколок вражеского снаряда, разорвавшегося на орудийном щите, словно бритвой срезал панораму вместе с корзинкой, в которой крепился оптический прицел. Орудие лишилось "зрения". А еще одно бронированное чудовище, свирепо лязгая гусеницами, подвигалось все ближе и ближе. Тогда Николай, оглушенный последним разрывом и отброшенный волной от орудия, снова подполз к нему и, открыв затвор, стал наводить орудие под нижнюю часть приближавшегося танка. Раненый замковый подал снаряд. Николай дослал его в казенник и щелкнул затвором.
- Орудие! - хрипло скомандовал сам себе лейтенант. - Огонь! - Грянул выстрел - и третий танк, подбитый Сериковым, беспомощно замер и задымил, не дойдя до его орудия всего тридцать - сорок метров. Из развороченного люка свисало тело водителя.
С громкими криками, ведя огонь на ходу, на позиции артиллеристов устремились вражеские автоматчики. И в тот же миг Сериков увидел Богданова. Командир полка повел в контратаку штабную батарею и разведывательный дивизион.
Ружейно-пулеметная стрельба, изредка заглушаемая грохотом пушек, доносилась до наблюдательных пунктов третьего дивизиона. Ерохин старался создать огневое заграждение, чтобы же дать гитлеровцам подтянуть подкрепление.
Но танки противника изменили тактику. Две группы обошли огневые позиции. Ерохин увидел их только тогда, когда они, рассыпавшись, мчались на орудия с флангов.
- Танки справа! - закричал Березин.
- Слева тоже!..
- Огонь! - громко скомандовал командир дивизиона. Но в этот момент головной танк левой атакующей группы вдруг занесло в сторону, хотя ни один наш снаряд еще не долетел до него. Внезапно осел и второй танк, запылав как свеча.
- Ура! - закричал Пронин, и все увидели наши танки, обходившие балку. От радости перехватило дыхание. Еще одна группа танков атаковала фашистов с северной стороны.
- "Барс", внимание! - внезапно передал телефонист первого дивизиона. Командир полка снова принял на себя управление огнем дивизионов. - "Барс", огонь! - закончил телефонист передачу длинной команды Богданова.
- Целы! - закричал от радости Пронин. - Целы!
- Живы! - обрадовался Березин.
И появление наших танков в критический момент боя и команда Богданова с огневых позиций первого дивизиона - все это было настолько неожиданным, что казалось почти невероятным.
В наступающих сумерках наши танки принимали фантастические очертания. Над одним из них взвилась ракета, и словно в ответ ей прогремел дружный залп полка богдановцев.
Здравствуй, Голядкин!
Глубокой ночью полк Богданова прошел через Пересыпь. В небе, подобно большой осветительной ракете, висела полная луна, озаряя все вокруг спокойным голубоватым светом.
"Выходит, Одесса окружена, - думал Богданов, - а там, у Беляесвки, наверное, особенно плохо. Иначе зачем было нас посылать туда через весь город?"
Майор остановил машину, пропуская колонну тракторов и орудий полка. Мимо него прошел третий дивизион.
Рде-то далеко, вероятно над морем, метались узкие луни прожекторов. Они то сходились и перекрещивались, то расходились, продолжая шарить по небу длинными щупальцами.
Машина Богданова миновала мост, переброшенный через противотанковый ров, и въехала в Одессу. Шелестели под сильным ветром каштаны. На широкие листья падал рассеянный лунный свет. Казалось, город спал. Но на первой же улице они увидели большую группу людей. Женщины снимали рельсы с трамвайных линий и укладывали их вместе с мешками, набитыми песком и булыжником, в баррикады. Баррикады были почти на каждой улице. А ближе к центру Богданов увидел орудийные капониры и дзоты.
На фасаде светлого здания висел плакат. На нем была изображена женщина, прижимавшая к груди ребенка. Вокруг них бушевало пламя. "Защити нас, воин!" - призывала надпись. На другом доме Богданов прочел: "Смерть немецко-фашистским захватчикам!" Плакаты были на многих зданиях.
Колонна свернула влево и вытянулась вдоль набережной. Море штормило. Слушая его глухой рокот, Николай Васильевич всматривался в улицы города. Совсем недавно, в мае, он ходил по ним, радуясь синему морю и ясному небу. А сейчас, одевшись в броню баррикад, опоясавшись противотанковыми рвами, город ничем не напоминал ту весеннюю Одессу. Город жил другой, фронтовой жизнью.
Машина Богданова обогнала орудийные поезда, осторожно объехав груды камня, остановилась за баррикадой. Мимо, лязгая гусеницами, прошли тракторы с орудиями аа крюках. Пропустив последний орудийный поезд, Богданов поехал в штаб армии.
В приемной попросили подождать. Из-за двери доносился знакомый голос. Богданов прислушался: говорил полковник Крылов, заместитель начальника штаба Приморской армии:
- Противник пытается стремительным ударом отрезать Одессу и захватить ее, надеясь на значительпое превосходство в силе, технике и на отсутствие естественных рубежей, позволяющих нам создать прочную оборону. Территориальные успехи противника на юге шаткие, а снабжение крайне затруднено. В этих условиях оборона Одессы приобретает исключительно важное оперативно-стратегическое, не говоря уже о морально-политическом, значение…
Богданов необычайно отчетливо представил себе подступы к городу. Безлесую холмистую степь, пересеченную рядами прямоугольных лесных посадок, оказавшихся такими нужными вчера, когда им пришлось отбивать атаки гитлеровских танков.
- Обстановка ясна, - услышал Богданов уже другой голос. - Наша главная задача - задержать продвижение противника к городу, остановить его. Каждая задержка врага, даже на один час, сорвет прежде всего темп его наступления ж нарушит его планы…
Положение было серьезным. В этом Богданов еще больше убедился, когда его принял командующий артиллерией полковник Рыжи.
Врагу удалось почти изолировать город с суши. Богданов молча смотрел на карту в кабинете Рыжи, где тонкие синие стрелы нацелились в сердце Одессы. Богданову стало не по себе. Слишком мал и невыгоден был плацдарм, на котором предстояло сражаться. Как бы угадав его мысли, полковник провел по красной линии тупой стороной карандаша и, медленно выговаривая сдова, произнес:
- От нас ожидают стойкости, организованности и мужества. Намерения противника ясны, - продолжал он. - Остановив его, мы перейдем к активной жесткой обороне. Не давать покоя фашистам, изматывать контратаками,1 используя все возможное для наступления в любых масштабах, - вот наша общая задача. А вам, конкретно…