- Вот именно, - в тон лейтенанту отозвался Богданов. - Поэтому ноовичка и послали к вам в батарею. Разве Березин вам не говорил об этом?
- Зачем не говорил? Говорил, - возразил лейтенант.
- Но учить громким командам - это еще не все, - заметил командир полка. - Делу следует учить настойчиво, глубоко. Вы занимались с ним лично?
- Обязательно! - подтвердил лейтенант. Его маленькое скуластое лицо покраснело. Черная полоска усов над верхней губой запрыгала. - А почему он стал командовать? Потому что стал понимать огневое дело. А сегодня снаряд разорвался там, - Гаджи показал рукой на открытые погребки, в которых лежали по пять-шесть снарядов. - В этом погребке лежали дополнительные кучки пороха. Порох вспыхнул. Лейтенант побежал, бросил шинель, погасил, но другой снаряд разорвался рядом, осколок ранил… фельдшер ему перевязку сделал, а комиссар на машине отвез в госпиталь.
- Выходит, он предотвратил взрыв?
- Да, - подтвердил Таиров.
- Молодец! - похвалил майор. - Надо будет узнать у Момота, - обратился Богданов к своему адъютанту, - в каком он сейчас состоянии.
Командир полка прошел с Таировым все орудийные окопы, зашел в соседние блиндажи, где располагались люди. Везде был порядок.
- Берегите людей, Таиров, - прощаясь сказал Богданов. - Не рискуйте без необходимости. - Он крепко пожал руку лейтенанту и уехал.
- Огневики! - радостно крикнул Гаджи, когда машина скрылась. - Порядок! Посещение командира полка окончилось благополучно. - И он обнажил ровные белые зубы в широкой озорной улыбке. Потоп, Словно спохватившись, позвал:
- Пронин! Ваня, ты еще здесь?
- Здесь я, - отозвался разведчик.
- Давай, пожалуйста, проводи беседу, как фашисты парад делать хотят и как мы им свою музыку к этому параду будем готовить.
Будни обороны
Богданов сидел на траве, у вышки и отдыхал.
В этот первый день календарной осени солнце еще светило по-летнему жарко. Сняв фуражку и подставив лицо солнечным лучам, Николай Васильевич наслаждался тишиной, вот уже несколько часов как наступившей на участке Чапаевской дивизии. После того как попытка гитлеровцев прорваться здесь к городу окончилась провалом, они что-то приутихли. "Интересно, надолго ли это затишье", - думал Богданов.
- Товарищ майор! - раздался над ухом знакомый голос.
Перед ним стоял Березин. Лейтенант сиял от радости.
- Разрешите обратиться?
- Пожалуйста. Что хорошего скажете?
- Отец! - выпалил Сергей. - Жив!
- Поздравляю! - искренне обрадовался за лейтенанта Богданов. - А как же ему удалось спастись?
- Он не пишет. Сообщает только, что ему и его товарищам повезло. Они перешли линию фронта. И снова в госпитале оперирует. А меня он поздравляет со вступлением в партию.
В этот момент невдалеке разорвался снаряд, за ним еще один.
- Новая! - доложил Пронин, - всего два выстрела сделала, а потом замолчала. Вроде кочует.
- Посмотрим, - сказал Богданов, занимая место у стереотрубы.
Из-за хутора Дальницкого вдруг появился дымок. Тишину разорвал глухой выстрел.
Майор измерил угол. Рядом поднялся еще дымок, чуть левее - третий.
"Видимо, пристрелку проводят, - решил Богданов. - Как бы не началось сейчас очередное наступление".
В этот момент к наблюдательным пунктам подъехал пикап генерала.
- Что у вас нового? - поздоровавшись, спросил Петров, когда Богданов спустился с вышки.
- Несколько новых батарей, - доложил Богданов.
- Этого следовало ожидать, - сказал генерал. - До сих пор противник активно прощупывал наши позиции и группировку, а настоящее сражение развернется только теперь. Вчера фашисты проводили разведку боем под Пересыпью, а сегодня, по-видимому, проведут там. г - Он кивнул на фланг, откуда доносился гул канонады. - Придется поехать туда.
Линию фронта медленно пересекали "юнкерсы".
- Вот и авиация, - проводив их глазами, сказал генерал. - Ничего не скажешь, у них все вовремя. Ладно, Богданов, поеду. У тебя, как всегда, все в порядке. Меня беспокоит фланг… Ты, наверное, слышал: сам Антонеску пожаловал сюда, под Одессу.
- Антонеску? - поднял брови майор. - Не слышал.
- Прибыл. Недовольны, вероятно, своим холуем хозяева. Вот он и примчался. Приказал взять Одессу штурмом, даже срок последний назначил - третье сентября.
- Значит, нам осталось жить всего три дня?
- Выходит… - улыбнулся генерал. - Ожидай теперь, Николай Васильевич, генерального наступления.
- Что ж, генеральное так генеральное, - задумавшись о чем-то, отозвался Богданов.
Богданов прилег отдохнуть под утро. Его разбудил шум, доносившейся сверху. Кто-то ходил по перекрытию землянки; на лицо сыпался песок.
- Что там? - недовольно спросил майор у телефониста.
- Морская пехота, - пояснил Морщаков, переставляя фигуру карманных шахмат. - Я уже выходил к ним, просил не шуметь. Их там много, рота или больше. Из Севастополя ночью прибыли к нам на подкрепление.
Майор неохотно протер глаза и, приподняв голову, посмотрел на часы. Стрелки показывали двадцать минут пятого. "Полтора часа всего спал", - подумал Богданов.
Вчерашний бой затянулся далеко за полночь. Теперь противник уже не мог позволить себе роскоши сделать перерыв для сна. Он торопился.
"Фашисты с потерями не считаются. Черт знает, когда они успевают подвозить пополнения, - размышлял Богданов, накручивая портянки. - А пленные твердят как попугаи: "Должны взять Одессу к третьему сентября". Не понимают, что одного их хотения мало. Антонеску приказал им взять город любыми средствами. Надеется толстоносый на свое превосходство в живой силе и технике. Конечно, восемнадцать дивизий против четырех - это много. Зато какие четыре! А наши маршевые батальоны? Они здорово выручают. Без них могло быть хуже… Вот и эти морячки, что сейчас наверху топают. Не зря гитлеровцы их полосатой смертью величают. А ты еще сердишься - потревожили…"
Он вышел из землянки. Чернильная темень ночи еще не уступила места рассвету. По небу блуждали длинные лучи прожекторов. Воздух сотрясали взрывы.
"Бомбят, - понял майор, наблюдая, как появляются все новые и новые очаги пожаров. - Зажигалки сбрасывают". Где-то в районе порта в воздухе вспыхнул вражеский бомбардировщик. Вот тонкая трасса пуль ночного истребителя зажгла второй самолет. "Ювкерсы" снова и снова заходили на цель, не считаясь с потерями. Артиллерия врага продолжала обстреливать город.
Богданов подошел к вышке. Возле посадки лежали и сидели краснофлотцы. В темноте, как жучки-светлячки, мелькали огоньки самокруток.
- Курить осторожнее, - негромко предупредил майор, - здесь, друзья, четыре шага - и фашисты.
- Не волнуйся, папаша, - ответил ему чей-то звонкий голос из темноты, - мы до них и торопимся. - Вокруг засмеялись. - Может, дашь воды? - Говоривший подошел к майору и, демонстративно чиркнув спичкой, стал прикуривать. Богданов увидел на миг пухлые, совсем мальчишечьи губы и озорные синие глаза.
- Извините, товарищ майор, - сказал синеглазый, увидев петлицы со шпалами, и поспешил ретироваться.
- Извиняю. А вы, ребята, когда вперед пойдете, не забудьте отправить назад, в тыл, того мальчика, что меня величает папашей. Детей туда не пускают, рано… А насчет воды, так ее нет. Вот, если хотите, арбузы, пожалуйста.
- Хорошие арбузы, - хвалили моряки, - где вы их. берете?
- Недалеко, на нейтральной полосе, там баштан, - улыбнулся майор.
- Командир идет, - сказал кто-то.
Подошел плечистый капитан-лейтенант. Поприветствовав Богданова и что-то выяснив у боцмана, он скомандовал:
- За мной!
- Противник рядом, - предупредил Богданов.
- Знаю, - сказал капитан-лейтенант и пошел вперед.
- Поднять клеши, примкнуть штыки! - послышалась через минуту его команда.
Светало. В лощине стелился густой туман. Редкую ружейно-пулеметную перестрелку, доносившуюся с передовой, скоро сменила частая дробь пулеметов. Захлопали разрывы мин.
Богданов позвонил Петрову:
- Похоже, что моряки, занимая оборону, атаковали противника.
- Сами ничего не поймем. Но на всякий случай выдели мне одного командира с радиостанцией, чтобы он мог вызвать огонь, - сказал генерал. - Я сейчас заеду за ним.
- Поедет Березин, - решил майор.
И через несколько минут Сергей уже мчался в пикапе генерала на передовой пункт. Ему тоже казалось маловероятным, что моряки сбили противника с занимаемой позиции. "В пехоте, - думал Березнн, - иногда выдают желаемое за действительное". Однако факты опрокинули самые смелые предположения: рота морской пехоты без артиллерийской подготовки выбила врага из траншей и углубилась более чем на километр.
Петров остановился вместе с Березиным на передовом пункте и приказал установить связь с моряками. Через сорок минут перед генералом стоял синеглазый.
- Где рота? - спросил генерал.
- Идет сюда. Завтракать собираемся, - ответил краснофлотец, картинно играя новеньким трофейным автоматом.
- Как это завтракать? А противник? - переспросил генерал.
- Не волнуйся, папаша, мы малость перекусим и снова его погоним, - весело отозвался моряк.
- Это генерал Петров, - одернул моряка Березин, которому не нравилась развязность синеглазого.
Тот смутился.
- Извините, товарищ генерал, - сказал он, - неузнал.
- Где ваш командир? - спросил Петров. - Вызовите его ко мне и передайте мой приказ: немедленно перейти к обороне, отозвать всех назад. Иначе вас перестреляют, как куропаток.
Через час морская пехота заняла свой район.
Сюрприз
Ковда Сергей вошел в блиндаж, там допрашивали пленного.
- Огонь вашей артиллерии ужасен, - говорил плотный черноволосый офицер. - Это ад… Мне довелось быть под ее огнем несколько часов подряд. Нет сил выдержать такое… Если бы огонь продолжался еще час, я бы сошел с ума… За голову майора Богданова назначена денежная премия, - сообщил он, - пятьдесят тысяч лей.
- Слышишь, Богданов? - улыбнулся генерал Петров, сидевший на месте телефониста.
Сергей только сейчас заметил, что Петров прижимал к уху телефонную трубку. Генерал не просто занимал место телефониста; он с кем-то держал связь.
Услышав имя Богданова, пленный оживился.
Когда допрос окончился, Богданов и Иващенко, проводив Петрова, пошли к себе.
- Что пишет Любовь Павловна? - спросил Богданов.
- Спасибо. Хорошего, признаться, мало. Собирается переезжать в Казахстан. Трудно одной с четырьмя… Ну а доченьки растут. - В голосе Иващенко звучали теплота и нежность.
- Разрешите? - в землянку заглянул адъютант. - Чай!
- Вот это дело, - обрадовался Богданов. - Вприкуску? - спросил он у комиссара. - Я тоже. Так вкуснее. Значит, говорите, Яков Данилович, сегодня во втором дивизионе побывали. Что же увидели? Как народ?
- Народ у нас, Николай Васильевич, золотой. Без единого звука переносят все трудности. Герои!
- Да, вы правы, люди у нас золотые, Яков Данилович, и по правде говоря, я порою завидую вам, - сказал Богданов.
- Это почему же?
- Все-таки у вас по сравнению, например, со мной куда больше возможностей бывать с людьми, наблюдать их и изучать, беседовать с ними. Это ведь так обогащает! Нужно очень дорожить этим бесценным даром человеческого общения…
- Прошу прощения, - в землянку вошел Момот.
- Это вы, доктор? Отлично! - увидев его, произнес майор. - Я сегодня заходил к вам, но вы были заняты операцией. А я хотел с вами посоветоваться. У нас возникла мысль: не можете ли вы создать у себя при санчасти лазарет, скажем, на десять - двенадцать коек для легкораненых.
- Госпитали разгружаются, - добавил Иващенко, - раненых эвакуируют в тыл. Я сегодня ездил проведать Ерохина, а его отправили на Кавказ…
- Ясно, - подхватил Момот, - это позволило бы нам сохранить кадры. Но…
- Понимаю вас, доктор, - остановил его майор. - Вы хотите сказать, что наши штаты медицинского персонала не рассчитаны на лазарет, о котором я говорю. Мы уже думали над этим с комиссаром. И пришли к выводу, что особенности обороны города позволяют пойти на это. Ведь, по сути дела, мы вертимся на пятачке. А тылы полка и вовсе находятся на одном месте. Лечение раненых не помешает нашему маневру. А нам, вероятно, придется здесь зимовать.
- Все это верно, - колебался врач, - но раненые часто нуждаются в сложных операциях. В наших условиях и нашими силами мы не сумеем делать их.
- Таких раненых мы будем отправлять в госпиталь, а после операции забирать в лазарет, - сказал комиссар.
- Вот именно, - поддержал его Богданов. - Поймите, доктор, нам хочется сделать все, зависящее от дас, чтобы люди полка не уходили безвозвратно, а имели возможность как можно скорее вернуться в свой полк. Но, разумеется, рисковать здоровьем и жизнью людей мы не имеем права, да и не хотим. Речь идет только о легкораненых.
- Согласен, - сдался Момот.
- Отлично! - улыбнулся майор. - Вот если бы мы могли также просто и быстро решить проблему потерь вообще…
Иващенко молчал. Они уже не один раз обсуждали вдвоем с Богдановым этот вопрос. Но поиски действенных мер, которые помогли бы сократить потери людей, пока не увенчались успехом.
- Чем чаще я над этим думаю, - продолжал Богданов, - тем больше утверждаюсь в мнении, что все сводится к одному и тому же.
- К чему же? - спросил врач.
- К дисциплине. Да, это не ново. Но только дисциплина способна помочь нам сохранить людей. Максимально снизить потери, А для того чтобы решить эту задачу, нам следует чаще бывать на огневых позициях, в боевых порядках и в подразделениях, контролировать их…
Момот и Иващенко ушли в половине второго, а около двух часов приехал начальник штаба полка капитан Макаров.
- Есть новости, - войдя, доложил 01Н.
Богданов предложил ему сесть на земляное ложе, служившее днем стулом и кроватью ночью, а сам углубился в карту.
Он внимательно изучал множество только что нанесенных синих линий, кружков и значков.
- Пять новых батарей, - подсчитал Богданов. - Верно, Михаил Оеменович?
- Да, - подтвердил капитан, - часть обнаруженных вчера звуковой разведкой - сегодня подтверждена оптическими засечками.
- Вижу, - сказал майор.
Когда командир полка и начальник штаба закончили работу и вышли из блиндажа, уже светало. Воздух был удивительно чист и прозрачен. Позади наблюдательных пунктов четко вырисовывались большие заводские трубы.
Богданов медленно шел, вдыхая свежий воздух. Спать не хотелось. Около окопа, ще было укрыто орудие он остановился.
- А в гражданскую был пулеметчиком, - донеслись до него чьи-то слова. Богданов прислушался. Говорили двое. Один голос принадлежал Березину. Второй, густой, спокойный, был ему незнаком.
- Значит, и в гражданскую пулеметчиком были? - спросил Березин.
- Так точно! В этих местах, правда, не приходилось воевать, хотя родом недалеко отсюда.
"Гордин", - вспомнил Богданов фамилию обладателя густого баритона.
- Жаль мне Одессу, - продолжал Гордин. - Родной, можно сказать, город. Четверть века на судостроительном отработал. Каково было оставлять? Понимаете, как подошел фашист к окраинам, будто кто-то холодными руками сердце сжал…
Увидев командира полка, оба вытянулись.
Где-то далеко ухнул орудийный выстрел. Через несколько секунд над их головой прошуршал снаряд, а спустя еще немного времени он разорвался далеко позади наблюдательных пунктов.
- Ориентир два, влево один сорок, - батарея противника! - громко доложил Гасанов. - Отсчет правого - двадцать восемь шестьдесят.
- Снова ты? - произнес Сергей, нанося отсчеты на карту. Это была обнаруженная жми еще вчера батарея 150-миллиметрового калибра.
- Что-то поздно сегодня. Нервишки подводят, наверное, - сказал Гордин.
Сергей тоже стал замечать, что гитлеровцы начали изменять своему принципу, или, как его назвал Морщаков, неписаному закону: "Взошло солнце - война, а зашло - конец войне, отдых".
Тяжело урча, подъехал дикап Петрова.
- Давно началось? - спросил он, выйдя из машины.
- Только что товарищ генерал, - ответил лейтенант! - Сегодня даже не дождались авиации.
- Появится еще, - кивнул Петров, пожимая руку подошедшему Богданову.
Генерал посмотрел в бинокль на вражеские позиции.
- Поберегите снаряды. Скоро пригодятся.
- Что-нибудь новое ожидается?
- У нас каждый день новое, - пошутил Петров, - так что нам не привыкать; так что ли, пулеметчик? - Он дружески подмигнул Гордину. И обращаясь к Богданову, спросил: - В полку Галиева, Николай Васильевич, есть твои передовые наблюдательные пункты?
- Есть. С этим полком у нас тесная связь.
- Это хорошо, - одобрил генерал, - только учти, ночью части дивизии будут отведены к Сухому лиману.
- Дивизия отойдет? - удивился Богданов. - Почему?
- Видишь ли, - пояснил Петров, - отвод: на новый рубеж значительно облегчит положение частей дивизии, так как сократится фронт обороны.
Богданов на секунду задумался.
- Но, - возразил он, - овладев побережьем Черного моря, от Бугаза до Сухого лимана, противник сузит кольцо…
- И возникнет угроза прорыва нашей обороны на всю ее глубину, - продолжил Петров. - Ты это хотел сказать? - Генерал нахмурился. - Да. Могу еще добавить, что возможность маневра наших кораблей в районе Одессы значительно уменьшится, так как и сам порт и входящие в него суда попадут в радиус действия артиллерии врага. Вот так. Поэтому заход в порт кораблей будет осуществляться ночью. Или днем под прикрытием дымовой завесы.
- А что же мы от этого выиграем? - опросил Богданов.
- Не понял? - воскликнул Петров. - А еще артиллерист!
- Корабли Черноморского флота получат возможность поддержать огнем корабельной артиллерии каждый сектор обороны, - высказал предположение Богданов.
- Верно. Представляешь насколько повысится плотность огня? На войне, Николай Васильевич, далеко не всегда удается делать то, что хочется. Сейчас необходима отступить.
- Вы хотите сказать, что отвод дивизии на рубеж Сухого лимана ликвидирует угрозу прорыва противника на всю глубину?
- Вот именно, - улыбнулся Петров. - "Нет худа без добра". Эту пословицу напомнил мне вчера адмирал Жуков.
Когда генерал уехал, Сергей взял коробку с шахматами, которую где-то раздобыл Морщаков, и расставил фигуры.
- С кем играете? - спросил подошедший Богданов.
- Нет партнера, - поднявшись, сказал Сергей.
- Садитесь, - остановил его Богданов, - партнера, говорите, нет? Ну что же, придется разрешить вам обыграть командира полка.
Партия развивалась спокойно. Сергею очень хотелось не ударить в грязь лицом перед Богдановым, и лейтенант затеял очень рискованную комбинацию. После нескольких ходов майор действительно призадумался. Сергей посмотрел на озабоченное лицо майора. Высокий лоб Богданова прорезала складка. Темно-серые, запавшие от усталости и недосыпания глаза сузились.
- Шах! - объявил майор, делая ход слоном. - Еще раз шах, - повторил он. - А теперь через два-три хода - неизбежный мат…
Березин молчал. Он сосредоточенно искал выход из создавшегося положения. Не хотелось мирпться с мыслью, что партия проиграна.
- Сдаетесь? - спросил Богданов.
- Нет, - упрямо качнул головой Сергей.