- Закурите. - Майор протянул ему коробку "Казбека". - Напрасно упорствуете. В таком положении даже Ботвинник прекратил бы игру.
Сергей сделал ход.
- Ах вот что, - усмехнулся Николай Васильевич. - Продолжаете сражаться. Верите в себя. Это хорошо. Без веры нет и победы. А мы ответим вот так. Шах!
Следующие два хода прошли в обоюдном молчании.
Пролетело несколько напряженных минут.
- Слабый ход, - сказал майор. - Вы проиграли. ШахГ Еще раз шах - и мат! - объявил Богданов. - На сегодня довольно. - И он посмотрел на часы.
Через полчаса Богданов и Иващенко уже проезжали мимо огневых позиций третьего дивизиона, направляясь, в первый дивизион.
- Не нравится мне это затишье, - проговорил Богданов.
Машина выехала на дорогу, ведущую к первой заставе, повернула в сторону и, легко взяв подъем, помчалась вдоль гребня.
Богданов посмотрел вниз, в лощину, где под маскировочными сетями, прикрытыми травой и листьями, виднелись стволы орудий.
- Стой! - вдруг остановил шофера майор. - Вы только взгляните, - обратился он к комиссару. - Нет, вьв только посмотрите…
Старший политрук увидел траву, прикрывавшую маскировочные сети, натянутые над орудиями.
Теперь. Иващенко понял, о чем говорит майор. На зеленом поле на одинаковом расстоянии друг от друга желтели четыре больших пятна.
- Девятая! - сказал Иващенко.
- Да, девятая, - подтвердил майор, наводя бинокль.
- Утром этого не было, - развел руками комиссар. - Стало быть, после обеда Таиров придумал.
- Придется заехать. Прямо, - сказал Богданов Мастихину, и машина легко покатилась вниз.
На огневых позициях батареи заметили эмку.
Машина была уже недалеко от орудий, когда батарейный запевала затянул:
Гремят орудия над морем,
Вздымая смерчи к облакам.
Кровавый хищник смерть и горе
Несет к цветущим берегам…
Богданов прислушался. А группа бойцов подхватила::
Нет, не бывать в Одессе гадам,
Не видеть наших берегов,
Лихих богдановцев снаряды
Летят на головы врагов…
- Что это за песня? - спросил майор у Иващенко.
Старший политрук сделал вид, что не слышал вопроса.
…И там, где танки подползали,
Где злобный враг бросался в бой,
Там груды битого металла,
Там трупы высятся горой…
Бойды дружно грянули последние строки куплета:
…Вперед, богдановцы-орлята!
Страна вас к подвигу зовет!
- Эта песня в сегодняшней газете напечатана. Хотел сюрприз вам сделать, да стало быть не вышло, - признался Иващенко. - Впрочем, получилось как сюрприз…
Богданов молчал. Машина въехала на огневые позиции?и остановилась у крайнего правого орудия. К 1ним, печатая шаг, подошел Таиров и, отдав рапорт, вытянулся, как видно ожидая похвалы.
- Кто придумал такую маскировку? - поздоровавшись, спросил майор.
- Я! - поспешил доложить лейтенант.
- А я сомневался!.. - Богданов укоризненно посмотрел на Таирова. - Разве вы не различаете цвета? Ведь это не маскировка, а целеуказание для бомбежки. А вы, Таиров, не раз, конечно, поднимались в воздух для корректировки и знаете, что с высоты любой клочок другого цвета виден, как белое на черном фоне. Наше с вами счастье, что авиация врага не летала сегодня после обеда. Прикажите немедленно убрать. - И, отойдя от растерянного лейтенанта, Богданов подошел к бойцам.
- Спасибо за песню, - тепло сказал он. - Большое спасибо.
После посещения батареи Богданов и Иващенко некоторое время ехали молча. Богданов был взволнован. Он вспомнил все пережитое за эти два месяца. И откуда только брались у людей силы? Он чувствовал себя в долгу перед ними…
Наступление переносится
Богданов был уверен, что наступившая передышка продлится недолго. И верно. На третий день рано утром разрывы вражеских снарядов и мин вновь опоясали подступы к городу.
- Началось! - вслух произнес Богданов.
С юга донесся ровный глухой гул; он быстро нарастал.
Майор выглянул из блиндажа. Линию фронта пересекали тяжелые, нагруженные самолеты с черными крестами на крыльях.
Над батареей Березина группа "юнкерсов" развернулась, и самолеты один за другим стали пикировать на орудия.
Сергей спрыгнул с вышки и побежал к ровику радиостанции.
- Таирова к микрофону, - приказал он.
Березин не отрываясь смотрел в сторону, огневых позиций. Над его батареей продолжали носиться "юнкерсы".
- Таиров у микрофона!
- Гаджи! - обрадовался Березин. - Живы?!
- Нормально! - прохрипел микрофон.
Один из "юнкерсов", идя на бомбежку, внезапно спикировал на посадку, где находилась вышка.
Гордин довернул зенитно-пулеметную установку на, пикирующий бомбардировщик, приближавшийся со страшным ревом, и в упор расстрелял его.
Самолет врезался в землю, засыпав вышку дождем осколков.
- Противнику удалось прорваться в стыке, доложили с передового НП. А через несколько минут Богданов увидел, как из балки, отделяющей наблюдательные пункты от позиций нашей пехоты, появились гитлеровцы.
- Их больше роты, - высказал предположение лейтенант Веселый.
- Вижу! - ответил Богданов и что-то сказал Гордину. В тот же момент четыре ствола зенитно-пулеметной установки опустились и повернулись в сторону приближавшихся групп.
- Без команды не стрелять! - предупредил майор.
Томительно долго тянулись секунды.
- Их не так уж много, - услышал Богданов голос командира взвода разведки младшего лейтенанта Леонтьева.
Богданов вспомнил, как незадолго до войны он прибыл в полк из училища с Золотой Звездой на груди. Звание Героя Советского Союза Леонтьев заслужил во время боев с белофиннами, еще будучи наводчиком орудия.
- Огонь! - крикнул Богданов, когда уже ясно можно было различить чужую форму солдат.
Тонкие нити трассирующих пуль прижали наступавших к земле. Они залегли, потом предприняли. две попытки обойти посадку с флангов, но оба раза откатывались, устилая телами убитых и раненых подступы к позиции.
- Товарищ майор, - доложил Веселый, - прибыла топографическая батарея.
- Отлично. Обойдите с одним взводом противника слева, а вы, Леонтьев, со своими разведчиками и взводом управления - справа. Второй взвод топобатареи атакует в лоб. Ура! - закричал Богданов, поднимая взвод.
Решительный натиск наших бойцов, неожиданно контратаковавших гитлеровцев, сделал свое дело: противник был отброшен с большими потерями для него. Вскоре Богданов снова сидел на вышке, словно ничего и не произошло. Слева и впереди еще продолжался бой. Майору сообщили, что прорвалась еще одна группа, вероятно, с танками. Нужно было предупредить всех.
- Как ваш передовой? - опросил он у Березина.
- Не отвечает, - доложил Сергей. - Там у меня Кирдяшкин. - Сергей несколько минут безуспешно вертел ручку настройки…
К посадке подъехал пикап генерала Петрова.
- Вызовите мне срочно Ковтуна, - приказал он. - Высоту не отдавать, держитесь, к вам идет помощь! - передал генерал капитану Ковтуну, исполнявшехму обязанности командира стрелкового полка вместо раненого Галиева. - Да, да, держитесь! Я посылаю вам помощь?
Генерал сложил карту и, положив ее за пазуху, сказал Богданову:
- Сейчас введу в бой резерв, двести штыков и бронемашины…
Над их головами снова появилась шестерка "юнкерсов".
- Передайте на огневые, - распорядился Богданов. - Вовдух!
Но там уже увидели "юнкерсов".
- В укрытия! - громко крикнул Таиров, первым заметивший вражеские самолеты. - Воздух!
Огненные разрывы окутали дымом орудия. Один за другим с истошным визгом сирен пикировали "юнкерсы" и, отбомбившись, ложились на обратный курс.
Когда налет кончился, Таиров поднялся, отряхивая землю с гимнастерки и бриджей. "Где теперь яма, а где окоп?" - подумал он, глядя на огромные воронки.
- Четвертое орудие повреждено, - доложил артмастер, и они оба отправились к орудию. Поврежденным оказался орудийный щит.
- По местам, - передал телефонист.
- К орудиям! - скомандовал Таиров, и огневая позиция вновь ожила. Туда-сюда сновали подносчики снарядов, со звоном досылались сорокакилограммовые чушки в казенники стволов, щелкали затворы, раскатисто ухали орудия.
- По танкам! - кричал Таиров.
Танки появились перед самой огневой внезапно. Орудия не вели огня. Была пауза. Бронированные машины врага шли на малой скорости. Вплотную прижимаясь к ним, бежали солдаты.
- Бетонобойным! - загремел Таиров, - отражатель ноль…
Головной танк развернулся от удара бетонобойного снаряда и застыл. Второе и третье орудия выстрелили одновременно с двумя другими танками врага. У второго орудия разнесло щит. У танка сорвало гусеницу. Третий танк довернул на стрелявшее орудие башню и выстрелил, но снаряд другого орудия разорвался у башни, и пламя лизнуло грязно-белый крест…
- Огневики! - закричал политрук батареи Карпу, хин. - За мной!.. Ура!.. И группа специально выделенных раньше бойцов атаковала растерявшихся гитлеровцев, бегущих от горящих танков.
В это время по дороге на село Далъник мчались бронемашины. В первой машине сидел генерал Петров.
- Дайте огонь по хутору Дальницкому, быстрее! - приказал Богданов.
Прогремел залп - и разрывы снарядов накрыли Дальницкий.
- Верно! - крикнул Богданов. - Еще огонь!
Шквал огня, казалось, катился впереди наших бронемашин.
- Ура-а! - докатилось до артиллеристов. Резерв генерала Петрова атаковал врага.
- "Барс", стой! - передал Богданов и перенес огонь вперед.
А командир артиллерийского взвода Кирдяшкин не отзывался. Сергей не знал, что и думать. Только вечером, после боя, он узнал, что в тот момент, когда политрук Карпухин атаковал фашистских автоматчиков, Кирдяшкин во главе стрелкового взвода, потерявшего командира, дерзкой контратакой выбил из траншеи захвативших ее гитлеровцев.
Затишье наступило к вечеру. Богданов опустился с вышки, чтобы размять затекшие ноги. Было душно - ни ветерка, ни прохлады. На горизонте за кромку далекого леса садилось багряное солнце…
Богданов понимал, что удачная контратака дает оборонявшимся небольшую передышку. А Одесса нуждается в людях. На счету, что называется, каждый человек. Петров часто повторял это, да он и сам видел… Казалось, без пополнения оборона не выдержит…
- Слушай, Стива, - услышал Богданов голос Пронина. - Ты представляешь, как люди горят? Живьем… А?
- Ты что? - удивился Морщаков. - О чем это ты?
- Да вот в газете прочел. В сводке Информбюро о" нашем селе сказано. Каратели людей в сарай позагоняли, а потом керосином его облили…
- Я вот тоже, Ваня, весточку из дома получил нерадостную. Мать пишет, бомбят, их гады день и ночь… Жутко…
"Да, слезы и горе шагают по русской земле", - подумалось Богданову.
- Николай Васильевич! - окликнул майора генерал Петров. - Я тебе лейтенанта вашего привез. Пусть передохнет малость. Ты о телеграмме Ставки знаешь? Даг пополнение уже в пути. Теперь заживем, - заключил генерал и, простившись, уехал.
- А у вас что, рация отказала? - спросил. майор у лейтенанта Кирдяшкина.
- Да. Питание село. А потом мы воевали, помогали чапаевцам…
- Воевали? А чем? - поинтересовался Богданов.
- Как чем? - Кирдяшкин показал на бутылку с горючей смесью. - Они уже немало насолили гитлеровцам. Кстати, местное производство, - заметил лейтенант, развернув обертку к запалу, на которой было написано" "Товарищи! Запал к бутылке с воспламеняющейся жидкостью изготовлен в Одессе".
Бощанов разгладил обертку и ниже прочел: "Черноморец! Не пусти врага в Одессу. Подожги танк!"
- Товарищ майор, сводка, - доложил подошедший Веселый и протянул небольшой листок бумаги.
"…Противник, - прочел Богданов, - 15 сентябри возобновил наступление по всему фронту, введя в бой резервы. Главный удар на этот раз наносился в направлении Вокаржаны - Дальник силами трех пехотных дивизий при поддержке авиации и танков. Бои приняли: ожесточенный характер. Все атаки противника были отбиты с большими для него потерями…"
Прошло три дня. Гитлеровцы, вероятно, производили перегруппировку, поэтому особой активности не проявляли.
- Есть хорошие новости, Яков Данилович, - сказал Богданов комиссару, когда они в землянке командира полка обсуждали текущие дела. - Прибыло пополнение, это во-первых…
- Знаю, - ответил Иващенко, - уже разгрузилась дивизия, а с ней и тяжелый артиллерийский полк.
- Верно. Только прибыли они не в наш сектор, а в восточный, - уточнил Богданов.
- В восточный? Жаль, конечно, что не к нам. Впрочем, все равно жить уже легче.
- Да, это так. Но главная приятная новость состоит в том, что в самые ближайшие дни наши войска нанесут удар но фашистам. Это будет необычайно смелая операция наземных частей и флота с одновременной высадкой воздушного и морского десантов. А потом последуют новые удары…
Однако, говоря это, Богданов еще не знал, что из Севастополя уже вышли крейсеры "Красный Кавказ" и "Красный Крым" с десантом морской пехоты. Еще полторы тысячи человек спешили на помощь осажденной Одессе.
Два дня не смолкал грохот боя в восточном секторе… Первую весть о победе принесли в город раненые, а потом моряки протащили по улицам города захваченные орудия.
На длинных стволах мелом были сделаны надписи: "Они стреляли по Одессе! Этого больше не будет!"
Улыбающиеся краснофлотцы, махая бескозырками, отвечали на приветствия жителей.
Одесса ликовала. Гремело радио: "22 сентября наши войска комбинированным ударом стрелковых частей и десанта моряков, заброшенных в тыл врага, нанесли поражение противнику. Действия наземных войск были поддержаны огнем кораблей Черноморского флота и авиацией. В результате успешно проведенной операции противник понес серьезные потери в людях и вооружении. Общие потери убитыми, ранеными и пленными составляют не менее пяти-пшстй тысяч солдат и офицеров… По неполным данным, наши войска захватили шесть танков, сто тридцать автомобилей, тридцать три артиллерийских орудия разных калибров, в том числе четыре дальшобойных, обстреливавших Одессу…"
К наблюдательной вышке Богданова подъехал на машине комиссар полка.
- Был в политуправлении, в городе, и заодно решил побриться, - рассказывал Иващенко. - Раз уж попал в Одессу, так почему бы не поблаженствовать в настоящем кресле парикмахера. Люблю, когда тебя этак щекочут кисточкой, намазывают теплой душистой мыльной пеной. Расселся я в кресле и не обращаю внимания на - бомбежку. Вдруг вижу, дом, что стоял напротив, стал наполовину ниже…
А тут снова гул самолетов, и опять взрывы. Поверьте, у меня внутри что-то словно оборвалось. Вот, думаю, глупая смерть - в кресле… Взглянул я на парикмахера, он преспокойно правит бритву о ременЬ и равнодушно смотрит в окно. Закончил, попробовал лезвие, повернулся ко мне и говорит: "Холера им в бок, этим "юнкер-сам", чтоб они уже до своего аэродрома не долетели…"
Ругается, понимаете, а страха нет. Неудобно мне стало как-то. "Ах ты, Аника-воин, - говорю я себе, - а еще военный комиссар, посмотри на гражданского человека, он же ни капельки не испугался, а ты?" А бомбежка все продолжалась. Не выдержал я и спрашиваю: "А вам, товарищ мастер, не страшно? Ведь сюда небось и артиллерия фашистская доставала. Я видел у входа воронки". Парикмахер как-то странно посмотрел на меня, потом улыбнулся и сказал: "Вот эта бритва, которой я перебрил за свою жизнь пол-Одессы, а может, и больше, эта бритва может стать оружием… Поняли? А вы спрашиваете за какой-то снаряд. Холера им в бок, всем гитлеровцам…"
Богданов посмеялся над рассказом комиссара. Потом они оба поднялись на вышку командира полка. Сергей хотел было узнать у Иващенко, нет ли вестей от Серикова, но не решился уйти со своей вышки.
Готовится новое наступление. Богданов сделал такой вывод, наблюдая передвижение частей. Скоро это подтвердилось. В первых числах октября командиру полка официально объявили:
- Готовьтесь. Будем наступать…
Богданов получил задачу и приступил к подготовке полка. Пять дней пролетели в напряженной работе. Богданов старался предусмотреть вое до мелочей. Командиры. дивизионов и батарей распределяли обязанности по взводам и орудиям.
- Вот ото, я понимаю, война! - радовался Гак. - А то сидишь, як крот, и голову не высунешь. Нехай теперь хриц прячется…
Но днем 9 октября произошло непредвиденное.
Из-за поворота дороги показалась группа моряков. Они подошли к вышке Березина.
"Кажется, начальство", - подумал Сергей.
- Где командный пункт Богданова? - спросил адмирал.
Березин представился и проводил их к блиндажу майора.
Трое вошли внутрь, а двое остались у входа.
- Кто этот адмирал? - опросил Сергей.
- Который? В плаще - это Жуков, а с ним вицеадмирал Левченко.
"Левченко? - удивился Березин. - Он нее заместитель наркома!"
"Ну и наступление, должно быть, будет", - думал Березин, возвращаясь к себе. Ему и в голову не могло прийти, что приезд адмирала Левченко мог означать чтолибо другое. Откуда было знать командиру батареи, что войска 51-й армии, оборонявшие Крым, под давлением превосходящих сил противника, оставили Перекоп и отошли на рубеж села Ишунь.
Богданов тоже не знал об этом и с удивлением слушал адмирала, объявившего ему, что наступление отменяется. Вместо него будут проведены военные действия, которые должны дезинформировать врага.
- Пусть думает, что мы наступаем, - закончил Жуков.
Все шло так, как было намечено. Разведку боем провели ночью. Сергей видел, как ожил передний край обороны. Бесчисленное множество осветительных ракет дополнилось трассирующими пулями. Чапаевцы без особого труда овладели хутором Дальницким, но развивать успех не стали.
В течение следующего дня гитлеровцы дважды пытались обить их с захваченных позиций, то же повторилось и на второй, и на третий день. Только на пятый день гитлеровцы прекратили попытки вернуть хутор Дальницкий.
В тот же день Богданов был срочно вызван к генералу Петрову, назначенному командующим армией.
- Ты знаешь, Николай Васильевич, - спросил Петров, - что на юге сложилась очень напряженная обстановка? Враг угрожает Донбассу, Ростову и Крыму. Вот так, Николай Васильевич.
- Я слышал, на Перекопе идут тяжелые бои, - сказал майор.
- Хуже! сказал генерал. - Наши оставили Перекоп и отошли на слабо подготовленные к обороне Ишуньские позиции. Крыму нужно срочно помочь. Вот почему и стал вопрос об эвакуации Одессы. Ставка решила. "У авиации и кораблей, которые нас поддерживают, одна база - Крым.
- Да, - вздохнул Богданов, - если противник займет Крым, тогда и Одессе придется туто…
- Конечно, - кивнул Петров. - А в случае продвижения фашистов к Ростову, Одесса останется глубоко в тылу и контрудар отсюда будет просто нереален. Вот так…
- Значит, Одесса…
- И мне ее жаль, и командованию, разумеется, - всем жаль, да ничего не поделаешь. Нужно.