- Мы освобождаем вас от ваших гостей, - ответил нападавший.
Он отвел взгляд от англичанина, посмотрел на Мойше и заговорил на идиш:
- Вы и ваша семья, выходите из экипажа и пойдемте со мной.
- Почему? - спросил Мойше на том же языке. - Если вы именно тот, за кого я вас принимаю, то я в любом случае стал бы говорить с вами.
- Да, и сказали бы нам то, что хотят британцы, - ответил парень с пистолетом. - Теперь выходите - я не собираюсь спорить с вами целый день.
Мойше вылез из повозки, помог спуститься жене и сыну. Размахивая пистолетом, налетчик повел их через ближайшие ворота во двор, где было еще двое вооруженных людей. Один из них отложил винтовку и завязал глаза всем Русецким.
Когда он завязывал глаза Мойше, он заговорил на иврите - совсем короткое предложение, смысл которого дошел до Мойше спустя мгновение. Примерно то же самое сказал бы в такой ситуации он сам:
- Отличная работа, Менахем.
- Спасибо, но не надо болтовни, - ответил налетчик. Значит, он и был Менахемом. Он легонько толкнул Мойше в спину, а кто-то другой подхватил его под локоть.
- Двигайтесь.
Не имея выбора, Русецкий повиновался.
* * *
Большие Уроды толкали тележки с боеприпасами к истребителю Теэрца. Большинство из них относились к темно-коричневой разновидности тосевитов - в отличие от розово-смуглого типа. Темно-коричневые тосевиты в этой части малой континентальной массы были более склонны к сотрудничеству с Расой, чем те, что посветлее. Насколько знал бывший командир полета, светлокожие обращались с темнокожими настолько плохо, что правление Расы по сравнению с этим должно было показаться благом.
Его пасть открылась от удивления. Раньше он думал: Большой Урод - это Большой Урод, и этим все сказано. А сами тосевиты, видимо, смотрели на проблему иначе.
Эти тосевиты сняли с себя туники, закрывавшие верхнюю часть тел. Используемая в обмене веществ вода, охлаждающая их тела, блестела на их шкурах. Судя по всему, им было жарко.
Для Теэрца температура была вполне подходящей, а вот влажность воздуха - излишне велика. Но это единственное, что смущало его в здешнем климате, во Флориде. Ему довелось провести зимы в Маньчжурии и Японии, по сравнению с которыми Флорида казалась чудесной.
Двое самцов, обслуживавших истребитель Теэрца, начали загружать его.
- Как, только две ракеты "воздух - воздух"? - сердито спросил он.
- Будьте благодарны за то, что вы получили две, господин, - ответил старший - плотный самец по имени Уммфак.
Хотя формально обслуга истребителей подчинялась пилотам, те, кто был поумнее, обращались с Уммфаком и его коллегами как с равными - за что и получали лучшие боеприпасы.
- Очень скоро, - продолжил Уммфак, - не останется ничего, кроме пушечных снарядов, так что мы и Большие Уроды будем сражаться в ближнем бою.
- Неприятная мысль, - сказал Теэрц и вздохнул. - Но вы, вероятно, правы. Похоже, теперь боевые действия пойдут именно так. - Он постучал по обшивке фюзеляжа истребителя. - Слава Императору, что мы все еще летаем на более совершенных машинах.
- Вы совершенно правы, - сказал Уммфак. - Но даже они нуждаются в запасных частях…
Теэрц забрался в кабину и уютно свернулся на бронированном мягком сиденье, как будто был детенышем, свернувшимся внутри яйца. Он не хотел думать о проблеме запасных частей. Большие Уроды уже начали летать на машинах, гораздо более опасных для его истребителя, чем те, которыми они располагали, когда Раса впервые высадилась на Тосев-3.
Он снова с горечью рассмеялся. Считалось, что у Больших Уродов вообще нет никаких самолетов. Считалось, что они - варвары дотехнологической эры. Насколько он знал, они действительно были варварами: вряд ли хоть один самец, побывавший в японском плену, стал бы с этим спорить. А вот дотехнологическая эра на поверку оказалась совсем другой.
Он пробежал глазами полетный лист. Все было, как положено. Он сунул коготь в пространство между незакрепленным куском обивки и внутренней стенкой кабины. Сосуд с имбирем никто не обнаружил. Это хорошо. Японцы приучили его к этому снадобью, когда он был в плену.
Сбежав, он обнаружил, что многие его сотоварищи попробовали имбирь по собственному желанию.
Он вызвал местного командира полетов и получил разрешение на взлет. Турбины истребителя проснулись и взревели. Вибрация и шум вызвали приятное и знакомое ощущение.
Он вырулил на взлетную полосу, затем круто взлетел - ускорение сильно вдавило его в сиденье. Горизонт перед ним чудесно раздвинулся, как всегда бывает при взлете. Это расширение радовало его здесь меньше, чем при полетах на других базах, потому что в глаза сразу же бросились руины Майами.
Теэрц летел над Флоридой, когда под ним расцвело жуткое облако взрыва. Будь он чуточку поближе, огненный шар задел бы и его. Взрыв мог повредить истребитель или же бросить в штопор, из которого он бы не вышел.
Командир полета издал тревожное шипение. Рука сама начала искать маленький пластиковый сосуд с порошком имбиря. Когда Теэрца перебросили на малую континентальную массу, он забеспокоился, сможет ли он добыть здесь снадобье, которого так страстно желал. Но на базе во Флориде многие самцы использовали имбирь, а темнокожие Большие Уроды, которые работали на Расу, казалось, обладали неистощимым запасом порошка. Они даже просили за него немного - обычные безделушки, мелкие электронные штучки, которые он легко доставал, чтобы обменивать на наслаждение, приносимое имбирем.
Но…
- Сейчас не буду, - сказал он и убрал руку.
Конечно, после имбиря он почувствует себя великолепно, но снадобье все же затуманивает сознание. Стычки с Большими Уродами перестали быть легкими и безопасными, как когда-то. Излишняя самоуверенность теперь все чаще кончается занесением имени на мемориальную пластину, которая хранит память о самцах, погибших во имя присоединения Тосев-3 к Империи.
В столицах Работев-2 и Халесс-1 тоже были такие пластины, он сам видел их голограммы перед отлетом. На той, что хранилась на Халесс-1, было всего несколько имен, на Работев-2 - несколько сотен. Теэрц был уверен, что Раса воздвигнет мемориальную пластину и на Тосев-3 - раз уж так сделано в других завоеванных мирах. Если не поддерживать традиции, то какой смысл в цивилизации?
Но мемориальные пластины на Тосев-3 будут слишком большими.
- Мы сможем возвести пластины, а затем построить столицу внутри них, - сказал Теэрц.
Его рот сам собой открылся: видение было ужасным, но в то же время и забавным. Мемориальные пластины, увековечившие память героев, павших при завоевании Тосев-3, будут содержать множество имен.
Теэрц пролетел над предписанным участком малой континентальной массы на север и на запад. Значительная часть этой территории все еще оставалась в руках Больших Уродов. Частенько зенитный огонь оставлял в воздухе грязные пятна черного дыма ниже и позади него. Об этом он не беспокоился - он летел на слишком большой высоте, где зенитки тосевитов не могли достать его.
Одним глазом он настороженно следил за радиолокационным изображением на экране. Разведка сообщала, что американцы отставали от британцев и немцев в области реактивной авиации, кроме того, они обычно использовали свои поршневые машины для атак по наземным частям, но никогда нельзя быть уверенным… и разведка вовсе не такая всеведущая, как принято считать. Еще один болезненный урок, который Раса получила на Тосев-3.
На вершинах здесь и там пятнами лежал снег. Насколько знал Теэрц, именно поэтому Большие Уроды до сих пор удерживали эту часть своего мира. Но если оставить им все местности, где падает снег, в конечном счете у вас останется слишком мало земли, которую можно назвать своей.
Он подлетел поближе к большой реке, которая текла с севера на юг через середину северной половины малой континентальной массы. Большую часть территории вдоль реки контролировала Раса. Если с его машиной что-то произойдет, он сможет найти убежище.
Большая река отмечала западную границу области патрулирования. Он уже собирался развернуться назад к Флориде, которая, какой бы влажной ни была, по крайней мере позволяла наслаждаться умеренным климатом. Внезапно радар переднего обзора обнаружил новую угрозу.
Неизвестный объект отделился от земли и быстро развил скорость большую, чем скорость истребителя Теэрца. Теэрц даже подумал: не испортилось ли что-нибудь в радаре? И есть ли на базе запчасти, чтобы починить его?
Затем мысли приняли другое направление. Это не был самолет типа ракетного истребителя, который начали использовать немцы. Это была очень плохая ракета, управляемый снаряд. У немцев такие были, но Теэрц не знал, что они есть и у американцев. По его данным, вряд ли знала об этом и разведка.
Он включил радиопередатчик:
- Командир полета Теэрц вызывает разведку базы во Флориде.
Спутниковая связь соединила его с вызываемым так быстро, словно он находился в соседней комнате.
- Разведка, база Флориды, говорит Ааатос. Ваше сообщение, командир полета Теэрц?
Теэрц подробно доложил о том, что засек радар, затем сказал:
- Если хотите, у меня достаточно топлива, чтобы добраться до стартовой площадки, нанести удар по пусковой установке или по другим тосевитским сооружениям, которые я увижу, и затем вернуться на базу.
- Вы инициативный самец, - сказал Ааатос.
Для Расы эта фраза не обязательно означала комплимент, хотя Теэрцу хотелось воспринимать это именно так. Ааатос продолжил:
- Пожалуйста, подождите, пока я посоветуюсь со своими руководителями.
Теэрц ждал, хотя каждое следующее мгновение повышало вероятность того, что ему придется заправляться в воздухе. Но Ааатос исчез ненадолго:
- Командир полета Теэрц, вам разрешен удар по тосевитским сооружениям. Накажите Больших Уродов за их наглость.
- Будет исполнено, - сказал Теэрц.
Компьютер на борту истребителя зафиксировал место, где радар впервые засек управляемый снаряд. Он связался с картографическими спутниками, которые Раса запустила на орбиту Тосев-3, и проложил Теэрцу курс к стартовой площадке.
Он знал, что у Расы отчаянно не хватает антиракетных снарядов. Они истратили множество их против ракет, которые запускали немцы в Польше и во Франции. Теэрц не представлял себе, сколько их осталось - если они вообще остались, - но ему не требовалась раскраска тела командующего флотом, чтобы сообразить: если Раса должна будет использовать их здесь, в Соединенных Штатах, оставшиеся резервы исчезнут еще быстрее.
Он полетел низко над лесом, западнее большой реки - и дальше над поляной, откуда, если не врут его приборы, американский управляемый снаряд начал свой полет. Вскоре он обнаружил на поляне выжженный участок мертвой травы. И это все, что он нашел. Пусковая установка - или что там использовали Большие Уроды, возможно, направляющие рельсы - уже была спрятана под кронами деревьев.
Имей он неограниченное количество боеприпасов, он обстрелял бы все пространство вокруг поляны. Но сейчас… Он доложился на базу во Флориде.
Ответил Ааатос:
- Возвращайтесь сюда для полного доклада, командир полета Теэрц. Мы найдем другие возможности заставить Больших Уродов заплатить.
- Возвращаюсь на базу, - подтвердил Теэрц.
Если американские тосевиты начнут использовать управляемые снаряды, у Расы в будущем появится множество шансов нанести удар по их установкам. Имел ли в виду Ааатос именно это, Теэрц не знал.
* * *
Высоко подняв белый флаг перемирия, Джордж Бэгнолл вышел на поляну в сосновом лесу, к югу от Пскова. Снег похрустывал под его валенками. Огромные шлепающие боты напомнили ему веллингтоновские сапоги, но только сделанные из фетра; при всем своем уродстве они чудесно защищали ноги от холода. Что касается тела, то на нем был кожаный, на меху комбинезон королевских ВВС.
На дальней стороне поляны появился ящер. Инопланетянин также нес белую тряпку, привязанную к палке. На нем тоже были валенки, несомненно, снятые с мертвого русского солдата. Несмотря на валенки, несмотря на множество слоев одежды под шинелью вермахта, сидевшей на ящере, как палатка, существо выглядело страшно замерзшим.
- Говорите ли вы по-русски? - произнесло оно с шипящим акцентом. - Или же по-немецки?
- По-немецки я говорю лучше, - ответил Бэгнолл. Затем решил проверить наудачу: - Вы говорите по-английски?
- Не понимаю, - сказал ящер и перешел на немецкий. - Мое имя - Никеаа. Мне предоставлено право вести переговоры от имени Расы.
Бэгнолл назвал себя.
- Я - инженер британских королевских воздушных сил. Мне поручено вести переговоры ради немецких и советских солдат, защищающих Псков и его окрестности.
- Я думал, что британцы далеко отсюда, - сказал Никеаа, - но, может быть, я не так хорошо знаю тосевитскую географию, как мне казалось.
Что имелось в виду под словом "тосевитская", стало ясно из дальнейшего.
- Британия не так близко от Пскова, - согласился Бэгнолл. - Но большинство человеческих стран объединилось против вашего рода, и поэтому я здесь.
"И как бы я хотел оказаться в любом другом месте!"
Его бомбардировщик доставил сюда радиолокационную станцию и специалиста, который должен был объяснить русским, как с ней работать, но почти сразу после посадки самолет разбомбили, и пилот не смог вернуться в Англию. Он и его товарищи находились здесь уже год. И хотя они нашли себе дело - стали посредниками между красными и нацистами, которые по-прежнему ненавидели друг друга не меньше, чем ящеров, - это было занятие, с которым хотелось покончить как можно скорее.
Никеаа сказал:
- Очень хорошо. Вы имеете полномочия. Вы можете говорить. Ваши командиры попросили об этом перемирии. Мы согласились в данный момент, чтобы узнать причины этой просьбы. Вы мне скажете это немедленно.
Немецкое слово "зофорт" ("немедленно") прозвучало как длинное угрожающее шипение.
- За долгое время боев здесь мы захватили пленных, - ответил Бэгнолл. - Некоторые из них ранены. Мы делали для них все, что могли, но ваши доктора лучше знают, что делать и как обращаться с ними.
- Истинно так, - сказал Никеаа.
Он двинул головой вверх и вниз, изображая кивок. В первое мгновение Бэгнолл воспринял жест как естественный. Затем он сообразил, что ящер научился этому движению вместе с немецким и русским языками. Его уважение к образованию Никеаа приподнялось на ступеньку.
То, что он сказал ящеру, было, несомненно, правдой. Насколько он знал, военные в Пскове относились к пленным ящерам гораздо лучше, чем немцы к пленным русским, и наоборот. Ящеров было трудно захватить в плен, и они представляли собой большую ценность. Нацисты и красные соперничали из-за них.
- Что вы хотите в обмен на возврат этих раненых самцов Расе? - спросил Никеаа и издал странный кашляющий звук, видимо, пришедший из его собственного языка. - У нас тоже есть пленные немцы и русские. У нас нет здесь британцев. Мы не причиняем вреда этим пленным после того, как захватываем их. Мы отдадим их вам. Мы отдадим их десять к одному, если вы согласны.
- Этого недостаточно, - сказал Бэгнолл.
- Тогда мы отдадим двадцать за одного, - сказал Никеаа.
Бэгнолл слышал от тех, кто имел дело с ящерами, что чужаки не умеют торговаться. Теперь он сам убедился в этом. Люди на переговорах так легко не соглашаются.
- Этого все еще недостаточно, - сказал он. - Кроме солдат, мы хотим получить сотню ваших книг или фильмов и две машины для просмотра фильмов вместе с работающими батареями для них.
Никеаа в тревоге отшатнулся.
- Вы хотите, чтобы мы раскрыли вам свои секреты? - Он снова издал тот же кашляющий звук. - Этого не будет.
- Нет-нет, вы неправильно поняли, - поспешно сказал Бэгнолл. - Мы знаем, что вы не передадите нам никаких военных руководств или чего-то подобного. Мы хотим получить ваши романы, ваши рассказы, научные труды, которые не научат нас создавать оружие. Дайте нам это, и мы будем довольны.
- Если вы не сможете использовать их немедленно, зачем они вам?
Человеку трудно истолковать интонации ящера, но Бэгнолл подумал, что в голосе Никеаа чувствовалась подозрительность. Чужак продолжил:
- Обычно тосевиты ведут себя не так.
Да, он был подозрительным.
- Мы хотим больше узнать о вашем роде, - ответил Бэгнолл. - Эта война непременно кончится, и тогда ваш и мой народы будут жить бок о бок.
- Да. Вы будете подвластными нам, - сухо ответил Никеаа.
Бэгнолл покачал головой.
- Не обязательно. Если бы ваше завоевание было таким легким, как вы думали, сейчас оно уже закончилось бы. Вам придется обращаться с нами почти как с равными, по крайней мере - до окончания войны, а может быть, и после нее. Так же, как нам с вами. Я знаю, что вы изучали нас долгое время. А мы только начинаем изучать вас.
- У меня нет полномочий решить такой вопрос самостоятельно, - ответил Никеаа. - К этому требованию мы не готовы, и поэтому я должен проконсультироваться со своими начальниками, прежде чем ответить.
- Раз вы должны, значит, так надо, - сказал Бэгнолл.
Он уже замечал - и не только он один, - что ящеры не способны принимать быстрые решения.
Он попытался голосом выразить разочарование, хотя и сомневался, что Никеаа поймет его интонации. Требование было непростым. Если ящеры передадут книги, фильмы и читающие устройства, половина добычи отправится в Москву, а вторая - в… нет, не в Берлин, он разрушен, в какой-то другой немецкий город. Половина достанется НКВД, половина - гестапо. Бэгнолл жаждал победы человечества над ящерами, но временами его пугал энтузиазм, проявленный нацистами и большевиками, пожелавшими помочь англичанам и американцам в изучении завоевателей. Он видел, как действуют люди Гитлера и Сталина, и это чаще ужасало его, чем удивляло.
Никеаа сказал:
- Я доложу ваши условия и сообщу ответ, когда мои начальники решат, каким он должен быть. Может быть, нам следует встретиться через пятнадцать дней? Я надеюсь, что к этому времени будет выработано решение.
- Я не ожидал такого длительного срока, - сказал Бэгнолл.
- Не следует принимать поспешных решений, особенно таких важных, - сказал Никеаа.
Было ли это упреком? Бэгнолл терялся в догадках. Ящер добавил:
- Мы ведь не тосевиты, чтобы мчаться сломя голову. Да, это упрек. Или просто пренебрежение.
- Пусть через пятнадцать дней, - сказал Бэгнолл и направился в лес, где его ожидал эскорт - смешанный, состоящий из двух групп, русской и немецкой.
Бэгнолл обернулся - Никеаа спешил к своим. От выдоха Бэгнолла образовалось облачко тумана. Для пилота Кена Эмбри и специалиста по радарным установкам Джерома Джоунза "свои" остались слишком далеко от Пскова.
Капитан Мартин Борк держал лошадь Бэгнолла. Этот служащий вермахта бегло говорил по-английски; Бэгнолл думал, что он связан с разведкой, но не был уверен в этом. Борк спросил по-английски:
- Удалось договориться об обмене?
Очевидно, он ожидал ответа на этом же языке, которого русские не знали. Удерживать союзников от того, чтобы они не вцепились друг другу в горло, было непростым делом. И Бэгнолл ответил на немецком, который многие в Красной Армии понимали:
- Нет, мы не договорились. Ящерам надо поговорить со своим начальством, прежде чем они решат, давать нам книги или нет.