- Что, правда?
Я убежденно киваю, раскрещивая скрещенные пальцы на ногах.
- Но я думал, что твой лучший друг - Вик Двадцатка.
- Он был моим лучшим другом, но потом появился ты и стал лучшим, а Вик перешел на второе место. Кстати, откуда ты знаешь про Вика?
- Я потому что шпионил, - говорит Джим совершенно обычным, даже где-то небрежным тоном. - И не раз наблюдал, как вы с ним играли в компьютерные игрушки у него дома.
Я киваю с мечтательным выражением.
- Славные были деньки.
Джим кривится. Если вы видели, как кривятся жирафы, вы должны знать, что это не самое приятное зрелище.
- Компьютерные игрушки - занятие для идиотов. И скучно к тому же. Просто сидишь, тупо пялясь в экран, и орудуешь стиком. Так сказать, дрочишь палку.
- Не просто какую-то палку. А джойстик, гейм-контроллер.
- Ага, палка радости. Но как ни крути, палка есть палка. Хреновина из пластмассы с красной кнопочкой наверху. Ты ее двигаешь, и по экрану бежит маленький человечек и стреляет в дебилов-монстров.
- Вообще-то они не дебилы, - говорю я в защиту монстров. - Ты знаешь, что такое искусственный интеллект?
Он качает головой.
- То же самое, что и твой искусственный идиотизм, только наоборот.
Он кивает.
- В старых игрушках монстры были вполне предсказуемы, они действовали по четко заданному сценарию. А в игрушках последнего поколения монстр может спрятаться, например, за кустом и ждать, пока ты не пройдешь мимо. А когда ты будешь проходить мимо, он выскочит из-за куста, схватит тебя и съест. Или он может замаскироваться. Например, ты заходишь за кустик, а тот вдруг хватает тебя и ест. И все - ты умер. Минус одна жизнь.
Джим приподнимает бровь.
- Еще бывает, что есть два монстра, как бы склеенные друг с другом. Ты убиваешь одного, и тут отклеивается второй и убивает тебя. Или монстр может уйти в невидимость, а потом неожиданно материализоваться прямо у тебя перед носом, и ты натыкаешься на него и умираешь.
Джим молчит. Кажется, мне удалось произвести на него впечатление. В кои-то веки.
- А это в какой игре?
- Да в любой может быть. Я просто примеры привел, навскидку.
- А можно мне тоже сыграть?
- Во что?
- В эту игрушку с монстрами.
- Да их много, с монстрами, - говорю я. - Если хочешь, можно пойти к Вику и поиграть.
- Правда можно?
Я пожимаю плечами.
- В эту игрушку, где монстры. Где они делаются невидимыми, и нападают, и все такое.
- Я же тебе говорю: их таких много. Игрушек с монстрами.
- Но там, куда мы пойдем, есть с монстрами?
Мне надо подумать. У Вика столько всяких игрушек. Он, что называется, профессиональный геймер. В свободное время он пишет компьютерные игрушки и работает на компанию-разработчика компьютерных игр - тестирует эти самые игры. Его работа заключается в том, чтобы удостовериться, что игра не слишком простая, но и не слишком сложная. Если игра слишком простая, они добавляют побольше монстров, или рисуют им больше зубов, или оснащают их специальными щупальцами с глазами, которые видят в темноте. Если игра слишком сложная, они убирают излишек монстров.
- Э-э… у него есть игра "Монстры везде и повсюду". Ты играешь за человека…
Джим кривится.
- Не хочешь быть человеком?
Он качает головой.
- А кем? Жирафом?
Он кивает.
- Джим, по-моему, таких игр, где надо играть за жирафа, просто не существует.
Разумеется, это последнее замечание его удручает. Он хватает зубами невскрытую банку пива и с размаху швыряет ее о стену.
- Джим…
Он хватает еще одну банку и швыряет ее в коридор, сквозь открытую дверь. Я слышу, как она катится вниз по лестнице: бум-бум-бум.
- Джим, ну что ты?
Но он стоит, отвернувшись к стене, и пыхтит от ярости.
- Джим, ну чего ты такой капризный? Будешь капризничать и обижаться, с тобой никто не захочет работать, и тебя вообще выкинут из сюжета. До конца книжки. Хочешь нива? - Я открываю банку и машу ею у него перед носом. - Ладно, тогда я сам выпью. - Я подношу банку к губам и издаю восторженное причмокивание. - М-м-м, - убедительно говорю я, - отличное пиво.
Джим молчит.
- Слушай, Джим, что-то я совсем пьяный. - Я обхожу комнату, шатаясь и натыкаясь на мебель. - Давай, Джим. Выпей пива. А то все веселье пропустишь. - Я пытаюсь заглянуть ему в лицо. - Джим, это улыбка? Вот здесь, в уголке. Слушай, ты бы хоть волосы в носу выщипывал, а то торчат - некрасиво.
Он качает головой. Но он улыбался, я видел.
- Давай пиццу закажем. Хочешь еще одну пиццу, Джим?
- Можно.
- Сказать, чтобы они положили побольше сыра? - Я беру свой мобильный, начинаю набирать номер, и тут мне приходит идея. - Джим, может быть, ты поэтому такой злой? Из-за сыра?
Он оборачивается ко мне, озадаченно смотрит.
- У моей мамы - та же беда. Делаешь ей сандвич с сыром, и все вроде нормально, она тебя благодарит, ест его с удовольствием, а через час готова тебя покусать. - Я опять набираю номер. - Может, у них есть пицца вообще без сыра. Попросим, чтобы тебе положили побольше других начинок.
- Ы-ы-ы…
- Что значит ы-ы-ы?
- Вообще без сыра, - говорит Джим потерянно.
- Может, у них есть другие закуски. Чесночный хлеб, например.
- Я не ем чеснок.
- Почему?
- У меня на него аллергия.
- Что? Правда?
Он кивает.
- Я - призрак. У всех призраков аллергия на чеснок. Я поднимаю с пола ближайший порножурнал и принимаюсь рассеянно его листать.
- Погоди, - говорю я, поднимая глаза от страницы, - а ты ничего не напутал?
- Чего?
- Ну, что у призраков аллергия на чеснок. Я всегда думал, что у вампиров. Хотя у вампиров не совсем аллергия. Он их убивает. Что, кстати, странно. Поскольку чеснок - антикоагулянт.
- Это ты из фильмов набрался.
- А в фильмах оно все откуда? Наверняка неспроста. Что-то за этим стоит.
- Вампиры тут ни при чем. Эта жирафья особенность, Спек. У всех жирафов аллергия на чеснок.
- Погоди, - говорю я, швыряя журнал на пол. - Ты только что говорил, что у тебя аллергия на чеснок, потому что ты - призрак. А теперь ты говоришь, что у тебя аллергия на чеснок, потому что ты - жираф. Ты уж определись.
- Я уже определился.
- Тогда я тебя слушаю.
Он морщится, как от неприятного запаха.
- Все очень просто. У меня всегда была аллергия на чеснок. С самого детства. Но обнаружилось это только в последний год. Когда я записался в армию.
- А я и не знал, что ты служил в армии.
- Я не служил. Я сдал все тесты на физическую подготовку, даже тот, где тебе привязывают к копытам мешки с песком и заставляют карабкаться на гору. А потом был медосмотр. Мне натерли бока чесноком, и у меня началось жуткое раздражение. Вот, собственно. Так меня и не взяли в армию.
- А как бы они тебя взяли? Где это видано, чтобы солдат не мог есть чеснок!
- Я лично не видел. И даже не слышал.
Я киваю. Все же приятно, что в чем-то мы с ним соглашаемся, пусть даже и в ерунде. Самое главное - что он здесь и что мы остаемся друзьями. Ну, знаете, как говорят. Всякое в жизни бывает, и вполне может так пол учиться, что твой друг-извращенец однажды спасет тебе жизнь.
- Ну чего, будем заказывать пиццу?
- Что-то не хочется.
- А чего хочется?
Джим ухмыляется.
- Чеснока.
- Но, Джим, у тебя же аллергия на чеснок.
- Я уже мертвый. Чего мне терять?
- Ну ладно. У меня есть банка чесночного супа. Пойдем на кухню, - говорю я и первым спускаюсь по лестнице. - Правда, есть одна маленькая проблема. Хозяйством у нас ведает Воздержанья, и я не знаю, где что лежит. Может, она вообще его выкинула, этот суп. Она ненавидит чесночный суп. Говорит, это единственное, что ее радует в том, что мы спим на разных кроватях. - Я захожу в кухню. - Кстати, Джим, а что ты думаешь по поводу разных кроватей? - говорю я, пытаясь поднять тему секса. Джим как-то не реагирует, и я продолжаю: - Как ты думаешь, может быть, нам с Воздержаньей надо спать вместе, в одной кровати?
- Это не мое дело.
Это совсем на него не похоже. Наверное, он просто голодный. Еда - это единственное, что интересует его больше секса. Еда и пиво.
- Джим, - говорю я, открывая кухонный шкаф. - Ты выше меня. Посмотри на верхней полке.
Он сует голову в подвесной шкафчик, всю голову целиком. Сбивает какие-то банки, и они с грохотом падают на разделочный стол.
- Видишь банку, на которой написано: "Чесночный суп"? Там еще есть картинка с миской горячего чесночного супа.
- Не вижу.
Иногда я задаюсь вопросом, а есть ли мозги в этой призрачной голове?
- Посмотри слева, - говорю я ему. - Теперь видишь?
- Нет.
- Справа?
- Нет, - говорит он. - Никакого чесночного супа. Гм.
- Поднять перископ. Банки могут стоять друг на друге, и она может быть в самом верху.
Он тянет шею.
- Ага, нашел.
- Давай сюда.
Он выныривает из шкафчика, склоняет шею и ставит банку на разделочный стол.
- Спасибо, Джим. - Я вынимаю из ящика открывашку для консервных банок. - У вас в джунглях есть консервы, Джим? Конечно, нет. Это было бы нелепо и странно, да? М-м-м, ты понюхай, какая вкуснятина. - Я выкидываю крышку в мусорное ведро и подношу открытую банку к носу призрачного жирафа. Глаза у него зеленеют. - Да, реакция налицо. Мне подогреть его в микроволновке или на плите, прямо в банке, как делали раньше?
- В микроволновке.
- Уже не терпится его попробовать?
- Нет. Я просто люблю смотреть, как оно крутится. Я переливаю суп в миску, ставлю миску в микроволновку и нажимаю на кнопку СТАРТ.
- Как мало надо жирафу для счастья.
Он молчит. Он наблюдает затем, как миска крутится в микроволновке.
- Сейчас его надо достать, чтобы перемешать. - Я достаю миску, перемешиваю суп и снова ставлю его в микроволновку.
- А можно сделать, чтобы крутилось быстрее?
- Можно, но для этого мне надо залезть туда и крутить диск вручную.
- Ты туда не поместишься.
- Это была шутка, Джим. Но смеяться не обязательно. Я не хочу, чтобы ты напрягался.
Он не слушает. Он наблюдает за супом. Смотрит как завороженный. Сейчас ему можно укоротить шею, раскрасить его в черно-белую полоску, обозвать его зеброй Джимом, и он ничего не заметит. Потом раздается тихое дзинь, и микроволновка автоматически отключается.
- А можно еще раз включить?
- Его нельзя перегревать, - объясняю я. - Тут очень тонкий букет ароматов.
- Откуда там взяться тонкому букету? Это же чесночный суп.
- Но в нем не только чеснок.
- А что еще?
- Ну, есть несколько разновидностей чеснока.
- Спек, чеснок - он и есть чеснок.
- По определению - да. Но есть несколько способов приготовления чеснока. Его можно тушить, жарить в масле, жарить на гриле. Потом, они все разные, головки. Разной формы, разных размеров. Дольки можно нарезать по-разному. А иногда их вообще не режут, а кладут целиком. Вот посмотри, - говорю я, показывая пальцем. - Видишь? Целая долька.
Джим воротит нос.
- И не вороти нос. Это невежливо, Джим. Если тебе не нравится, как я готовлю…
- Как это - ты?! Это же консервированный суп. Из банки.
- Да, но кто открыл банку? И выставил таймер на микроволновке?
- Это же проще простого. А по-настоящему ты ничего не готовил.
- Но мог бы. Всего-то и нужно, что очистить чеснок и измельчить его в миксере.
- А как же тонкий букет ароматов, несколько способов приготовления и прочее?
- В жопу, в жопу, - говорю я, выходя из образа. - Ладно. Что тебе дать? Ложку или вилку?
- Вилку.
- Ты уверен, что вилку? Суп может пролиться. Между зубчиками.
- Тогда ложку.
- А ты можешь держать ложку?
- Когда я голодный, я могу держать все.
Я ставлю миску на стол, открываю ящик и достаю вилку. Когда я оборачиваюсь, миска уже пуста. Джим ее вылизал подчистую.
- Ты что?! Съел весь чесночный суп?
- Какой чесночный суп?
- Этот. Который был в миске.
- Наверное, он испарился.
- Джим, чесночный суп не испаряется.
- Испаряется, Спек. Я своими глазами видел.
- Нет. Если бы он испарился, тут бы вся кухня пропахла чесноком.
Джим с шумом втягивает носом воздух, так что у меня даже волосы шевелятся.
- Чем-нибудь пахнет?
Он качает головой.
- Правильно. Потому что он не испарился. Это ты его съел. Просто ты очень упрямый и поэтому не признаешься. Хотя съел, и ладно, - говорю я, хитро прищурившись, потому что знаю что-то такое, чего он не знает. - Все равно это был твой суп.
- Правда?
- Ну, я все равно бы не стал его есть. Воздержанья мне не разрешает.
- Кстати, а где Воздержанья?
- Поехала к маме. На пару дней.
- Вы что, поругались?
- Мы никогда не ругаемся, - говорю я не без гордости. - Просто не умеем.
- Зря не ругаетесь. Тебе бы это пошло на пользу, - говорит Джим. - Обзывать друг друга всякими словами. Швыряться вещами, бить посуду.
- Знаешь, наш консультант по вопросам семьи и брака сказала нам то же самое. Хотя и другими словами. Она сказала, что не надо держать раздражение в себе. Надо давать ему выход. Я сказал, что она не права. И что жена полностью разделяет мое мнение в данном вопросе.
- Так где она?
- Кто, консультант по вопросам семьи и брака?
- Твоя жена.
- Я же сказал, она к маме поехала.
Джим кивает. И не просто кивает, а этак задумчиво, с пониманием, как будто имеет в виду, что мой брак на грани распада и жена уехала из дома лишь потому, что в доме нахожусь я.
- Что ты так на меня смотришь?
- Я знал, что этим все закончится, Спек. Вы с ней слишком разные. Она говорит "помидор", а ты вообще ничего не говоришь.
- И что это значит?
- Она тебя бросила. Ну, признай очевидный факт. Она забрала свой фаллоимитатор и ушла. От тебя.
- Но, Джим… - говорю я и умолкаю на полуслове. Нельзя говорить ему правду, что Воздержанья уехала к маме из-за моего вещего сна, который я выдумал. Потому что тогда мне придется рассказать ему о моем плане. Надо что-то придумать. - Я сейчас все объясню, - говорю я, что-то придумывая. - Ты, должно быть, заметил, что вся моя спальня завалена порножурналами. Это журналы одного моего приятеля. Он попросил меня присмотреть за ними, пока он проводит реорганизацию книжных полок.
- А я-то думал, откуда они у тебя. Она поэтому тебя бросила, из-за порножурналов?
- Она меня не бросила, Джим.
- А пиво откуда?
Я чешу нос, чтобы выиграть время.
- Я его выиграл в лотерею.
- А пицца?
- Э… ее принесли по ошибке. Курьер перепутал адрес. Поэтому я и убрал ее в шкаф. - Я вижу, что Джима не убеждают мои аргументы, и добавляю: - У них новый курьер. Не очень хороший.
- То есть она тебя бросила ради курьера из пиццерии. Ну и ее можно понять. Бесплатная пицца, и все такое.
- Повторяю в последний раз: Воздержанья меня не бросила. Я просто подумал, что ей лучше уехать на время, пока в доме творятся все эти странные странности.
- Какие странности?
- Порножурналы, пицца, жираф-призрак. Да, и еще пиво.
- А что странного в пиве, Спек? Да, согласен, если выпить его слишком много, все вокруг делается малость странным. Мерещится всякое. Вот выпил ты пива, лежишь в кровати, тебя немного мутит, а потом, словно по волшебству, твои туфли вдруг превращаются в унитаз.
- Ты же не носишь туфли.
- И ты теперь знаешь почему. Но мы отклонились от темы. Ты мне так и не сказал, почему вы разошлись.
- Джим, наш брак так же крепок, как и в тот день, когда мы подписали все необходимые бумаги.
- Тогда почему она уехала к маме?
Я тяжко вздыхаю.
- На самом деле, Джим, - говорю я, - Воздержанья… э… загорает. Дома у мамы. Да, у ее мамы новая кварцевая установка для загара. Она ее выиграла. В лотерею.
- В туже самую, в которую ты выиграл пиццу?
- Не пиццу, а пиво - поправляю я. - Пиццу мне принесли по ошибке. Кстати, курьер, который доставил пиццу, и продал нам билеты. Он так рассудил: "Я все равно развожу людям пиццу, так почему бы мне заодно не заняться распространением лотерейных билетов. Чтобы собрать деньги. В фонд помощи пицце". Джим, почему ты смеешься?
Он катается по полу, стуча копытами в потолок, и заливается хохотом, буквально вываливаясь из метафорических штанов.
- Фонд помощи пицце. Лотерейные билеты. В жизни не слышал такой ерунды.
- Джим, успокойся. Джим… - Он давится смехом и кашляет, сжимая копытами свое длинное желтое горло. - Джим, что с тобой?
Он пытается что-то сказать, но не может.
- Я сейчас принесу подушку.
Я бегу в спальню, хватаю подушку, возвращаюсь на кухню и подкладываю подушку Джиму под голову. Голова смещается, я пододвигаю подушку, но голова снова смещается, и я снова пододвигаю подушку, и голова снова смещается. Весь жираф-призрак бьется в судорогах. У меня в кухне на полу.
- Джим, это было не настолько смешно. Я даже и не пытался шутить. Хотя ты все равно не смеешься, когда я шучу. Никогда не смеешься, когда я шучу. Джим, может, вызвать врача? Да, надо вызвать врача. - Я мчусь в гостиную, где телефон. Снимаю трубку и звоню доктору Яблочко. - Прошу прощения, что разбудил. Но, понимаете, доктор Яблочко, у моего друга припадок. И меня это слегка раздражает. Он смеялся над моей шуткой, - объясняю я. - И, похоже, его занесло. Какого цвета? В каком смысле какого цвета?
Я заглядываю на кухню. Джим стоит перед раковиной и держит голову под струей холодной воды. Лицо у него ярко-малиновое. Он весь ярко-малиновый, в розовых пятнах.
- Чеснок.
- Уже не осталось, - говорю я ему. - Я попозже схожу в магазин.
- Нет, - говорит он сдавленным голосом. - На чеснок. Аллергия.
- А-а. - Я бегу обратно в гостиную. - Доктор Яблочко, - говорю я в трубку, - похоже, мой друг съел чеснок, а у него на чеснок аллергия. Да, доктор Яблочко. Нет, доктор Яблочко. - Я говорю ему спасибо, что он уделил мне время, и вешаю трубку.
- И что сказал доктор? - Джим лежит на полу в кухне, засунув голову между ног. Видимо, проводит какую-то реанимационную процедуру. Или просто пытается отвлечься.
- Тебе надо лечь. В постель. И принять аспирин.
- Ни хрена, - говорит он с вызовом. - Я иду в паб.
- Когда болеешь, нельзя пить спиртное, Джим.
- Наоборот. Спиртное выводит токсины.
- Но алкоголь тоже яд.
- Да, и поэтому он стимулирует иммунную систему.
- Нет, Джим. Он ее подавляет.
- Пиво стерильно, - говорит Джим, хватаясь за эту мысль, как утопающий за соломинку. - Оно убивает микробов.
- Каких микробов?! Ты просто ищешь себя оправдания, чтобы пить пиво, не мучаясь чувством вины.
- Чушь собачья.
- Что?
- Чушь собачья.
- Посмотри мне в глаза и скажи это еще раз.
- Чу…
Он не может сказать.
- Ладно, - говорю я примирительно. - Это твое здоровье, Джим. И если тебе улыбается проваляться все выходные в больнице…
- Не надо так говорить.