- Больно не будет, - говорит доктор Мужикк, надевает резиновые хирургические перчатки и сует палец мне в задний проход. Пару раз двигает пальцем туда-сюда, потом вынимает его, вводит мне в задницу инструмент, давит на поршень и вынимает инструмент наружу.
- Ну вот, - говорит она, похлопав меня по ягодицам. - Вот и все.
Я надеваю штаны.
Доктор Мужикк оборачивается к Воздержанье, которая, не желая задерживать оздоровительную процедуру, уже разделась совсем догола и стоит на четвереньках с задранной кверху попкой.
Я бормочу что-то о благоразумии и соблюдении приличий, хочу попросить ассистента, чтобы он или она отвернулся или отвернулась, но тут открывается дверь, и в палату заходит мужчина с планшетом.
- Доктор Мужикк, вы не против, если я приведу группу студентов?
- Мы не против, - говорит доктор Мужикк.
Студенты-медики набиваются в палату. Их как минимум дюжина. Все - мужчины, в том числе - три чернокожих. Мужчина с планшетом уже собирается закрыть дверь, но тут в палату заходит еще один доктор. Он уже приходил вчера. Доктор Жираф, кажется так. На этот раз я присматриваюсь к нему повнимательней. Жена права: у него действительно странные руки. Он очень высокий. В белом медицинском халате и темных очках. Он что-то говорит вполголоса мужчине с планшетом и встает в изножье кровати, вместе с группкой студентов.
- Доктор Мужикк, - говорит мужчина с планшетом, - если вы соблаговолите… - Он умолкает на полуслове. Дверь опять открывается, и в палату заглядывает молоденькая девица. - Ну, что там еще?
- Прошу прощения, что помешала, но там приехали люди, которые с телевидения.
Мужчина с планшетом сует планшет под мышку и хлопает себя по лбу.
- Совсем забыл. Проводите их сюда.
Телевизионщики вносят в палату свое оборудование: камеру, подвесной микрофон и прожекторы для освещения. Мужчина с планшетом объясняет, что они снимают документальный фильм, который покажут в прайм-тайм вечером в воскресенье, и что нам всем следует держаться естественно, как будто их здесь и нет.
- Хорошо.
Ассистент готовит инструмент, вытирает его медицинской салфеткой и опять наполняет белой лечебной мазью.
Доктор Мужик надевает новые хирургические перчатки и сует палец в задний проход моей жены. Потом - еще один палец. И еще один палец. Всего то есть три. Она пару раз двигает пальцами взад-вперед, потом вынимает их, вводит жене инструмент, давит на поршень и вынимает инструмент наружу.
Студенты-медики серьезно кивают. Один из них поднимает руку. У него есть вопрос.
- Да?
- Простите, пожалуйста, это лечение от чего? От рака задницы или от рака мозга?
- От рака мозга, - отвечает доктор Мужикк.
- Но тогда почему…
Он умолкает на полуслове. Белая лечебная мазь течет у жены из ушей. Я хватаюсь руками за уши и понимаю, что мне срочно нужна салфетка.
Я просыпаюсь посреди ночи, потому что хочу в туалет. Поначалу я не понимаю, где я. Но потом вспоминаю, что я в больнице и что туалет - в коридоре, справа.
Я выползаю из-под руки жены, свешиваюсь с кровати и тянусь за своими любимыми тапками в виде инопланетных пришельцев. В серебрящемся лунном свете они выглядят в точности как два пришельца с другой планеты или как пара пришельцев. Я сую ноги в тапки, встаю, расправляю пижаму и иду к двери.
Захожу в туалет, встаю у писсуара и писаю. Или, вернее, пытаюсь пописать, потому что кто-то заходит, а я стесняюсь при посторонних. Мужчина - вылитый супергерой. Я смотрю на него лишь украдкой, потому что это опасно - в упор разглядывать другого мужчину в мужском туалете, и особенно если этот мужчина одет в синее обтягивающее трико.
Я выхожу в коридор и снова вижу его, этого мужика. Он стоит, прислонившись спиной к стене, и держит в руке незажженную сигарету.
- Простите, у вас нет зажигалки?
- Примените свои способности супергероя, - говорю я довольно язвительно. Теперь я вижу, что он никакой не супергерой, а просто мужик, одетый в костюм супергероя. У него заметное пивное брюшко и кривые ноги. - Вы хорошо себя чувствуете? Может, позвать медсестру?
Он смотрит на меня в упор, замечает мою пижаму и тапки в виде инопланетных пришельцев.
- Вы - пациент. А я здесь по делу.
- Ага. А я думал, что вы сбежали из психиатрического отделения.
- Вы пытаетесь пошутить?
- Да я уставший и сонный, какие тут шутки, - говорю я, не поняв намека. - Просто у вас такой вид… как у пациента психушки. И я сделал соответствующий вывод.
Он складывает руки на груди, на тесной синей футболке с вышитой буквой К, демонстрируя позу супергероя, готового защищать свою честь и достоинство.
- Это из-за моего костюма?
Я смотрю на его синее трико.
- Ну, признайтесь, что вид у вас несколько странный.
- Вы бы так не сказали, если бы я был настоящим супергероем.
- Если бы вы были настоящим супергероем, мне бы не пришлось ничего говорить, - говорю я вполне резонно, - потому что вас бы не существовало.
Он плюет на линолеум.
- У меня по сравнению с вами более мощное мочеиспускание.
- И поэтому вы - супергерой?
- Нет, но как мужчина я круче.
Я смеюсь. Хотя и не громко - а то вдруг он меня ударит. Супергерой хмурится и говорит:
- И я легко вас перепью. Вы уже упадете под стол, а я еще буду трезвым.
- Это вряд ли.
Он смотрит на часы.
- Бар еще работает.
- Какой бар?
- Бар при больнице.
- Ага.
- Да, меня лечат от рака мозга, - говорю я, пока он заказывает нам по пиву, - но мне все же хватает мозгов, чтобы знать, что супергероев не существует.
- А я и не говорю, что они существуют. - Он вручает мне мою пинту и проводит к свободному столику. - Вы спросили, чем я занимаюсь, и я вам ответил. Помогаю тем, кто нуждается в помощи.
- И в чем нуждаются те, кто нуждается?
- В помощи.
- Да, но какого рода помощи?
Он глубоко втягивается, или затягивается, или как там оно называется, сигаретой.
- В помощи со стимуляцией и последующим облегчением.
- Какого рода облегчением?
- Вы задаете слишком много вопросом. А у некоторых, между прочим, только-только закончился рабочий день.
- Да, но какого рода облегчение?
- Ручным, оральным, любым. Я работаю в мужском эскорт-агентстве. Мне платят за то, чтобы я удовлетворял людей сексуально.
- Да уж, не самая приятная работа.
- Отнюдь, - говорит он в защиту своей работы. - Ведешь шикарную жизнь. Обедаешь с богатыми и знаменитыми. Путешествуешь по всему миру.
- Но тут же больница.
- А вы оглянитесь вокруг. Как здесь шикарно.
На самом деле здесь и вправду шикарно. Белый мраморный пол, столики из полированного стекла. Скрытые светильники скрыты так хорошо, что их даже не видно. Посетители бара - хирурги с мировым именем, занятые в хирургии головного мозга, - попивают коктейли и беседуют с пациентами, жизни которых собственноручно спасли буквально вчера.
- И зачем мне мотаться по миру, если все, что мне нужно, есть прямо здесь, в этой больнице?
Я киваю. Кажется, я начинаю врубаться.
- Если я правильно понял, вы имеете в виду хорошеньких медсестер. Вам платят за секс с хорошенькими медсестрами. - Я на секунду задумываюсь, а потом добавляю: - Но зачем бы хорошеньким медсестрам платить вам за секс?
- Я вообще даже не упоминал про хорошеньких медсестер.
- Тогда с кем?
Он тушит в пепельнице сигарету, выпивает всю пинту одним глотком и прикуривает новую сигарету.
- С пациентами.
- Вот это уже более правдоподобно.
- В основном с инвалидами и калеками. Среди них есть и такие, кто даже не может поднять свою правую руку, - говорит он печально. - А у самых несчастных даже нет правой руки.
- О Господи.
- Больше всего лично мне жалко старых людей. Тех, у кого умерли жены. А они уже не в состоянии выйти в общество и снять девочку на ночь.
- Вы занимаетесь сексом с пожилыми людьми?
- А кто этим не занимается?
- Я не занимаюсь, - говорю я с достоинством. - На самом деле почти никто не занимается. И даже почти никто из пожилых людей.
- Как бы там ни было, речь не о сексе. Речь о том, чтобы сделать мир чуточку лучше. Представьте себе, вы прикованы к постели, и целый день у вас перед глазами мелькают хорошенькие медсестры, а вы даже пыптика побаловать не можете.
- Кого побаловать?
- Пыптика.
- А это кто?
- Молодой человек, я пытаюсь сказать, что есть люди, которые по состоянию здоровья просто не могут заняться самоудовлетворением.
- Речь идет о мужчинах, я правильно понимаю? Вы занимаетесь сексом с мужчинами. - Он молчит, так что я продолжаю: - Ну хорошо, а зачем вам такой костюм?
- Он их возбуждает. Для инвалида, прикованного к постели, возможность ходить или раскачиваться на люстре - все равно что для нормального человека запрыгнуть с земли на крышу небоскреба. В ваших глазах я, может быть, выгляжу идиотом. Но для них я - герой.
- А вы так делаете? Раскачиваетесь на люстрах?
- Я делаю все, о чем меня просят.
- И кто-то из них попросил вас покачаться на люстре?
Он кивает.
- Да, она очень от этого возбуждалась.
- А вы уверены, что она не издевалась над вами?
- Меня не спрашивайте, - говорит он серьезно. - Женщин я категорически не понимаю. Если по правде, меня от них просто тошнит.
- Как-то вы это сказали… с такой пронзительной горечью.
Он сплевывает на пол.
- А вы как думаете? Взять хоть этого Джеймса. Он хорош собой, да. И только поэтому им всем страсть как хочется завалиться с ним в койку. Всем хорошеньким медсестрам. И взять меня, человека, достойного во всех отношениях. С кем мне приходится иметь дело? С инвалидами, калеками и людьми, которые даже не могут проснуться.
- А Джеймс, это кто?
Он кивает куда-то в угол.
- Джеймс Жираф, новый врач.
- А, это который в темных очках. - Новый врач Джеймс Жираф сидит на низком кожаном диване в компании шести хорошеньких медсестер, которые всячески его обхаживают, и ласкают, и тянут руки, чтобы почесать ему под подбородком. - Похоже, он пользуется популярностью.
- А всем остальным остается смотреть и завидовать. Куда бы я ни пошел, я везде натыкаюсь на хорошенькую медсестру, всю в слезах, потому что доктор Жираф разбил ее сердце, бросил ее ради лучшей подруги, и все в том же духе.
- В таком случае им надо держаться от него подальше.
- А вы попытайтесь им это сказать. Они называют его мерзавцем, грубияном и хамом, говорят, что они его ненавидят; говорят, что им даже смотреть на него противно. А потом встречают его в коридоре, смотрят в эти его печальные карие глаза и прямо тают. Меня с этого просто тошнит.
- А как они смотрят в его печальные карие глаза? Он же носит темные очки.
- Он их снимает.
- Но даже если снимает, он же очень высокий. Чтобы заглянуть ему в глаза, медсестре надо встать на табуретку.
- С такими глазами - не надо. От взгляда Джеймса у девушек трусики плавятся.
- Тогда, может быть, он и есть настоящий супергерой. - Мой собеседник опять кривится, и я поспешно добавляю: - Кстати, мне вовсе не кажется, что он так уж хорош собой.
- Джеймс безусловно хорош собой, у него очень неординарная внешность. Да, лицо у него необычное, и нос несколько великоват. Но это так, мелочи. Главное - это глаза. И походка. Такая степенная и величавая.
- Степенная и величавая - это легко. Я тоже умею ходить степенно и величаво. - Я встаю, делаю пару шагов, спотыкаюсь и падаю. - Это все из-за пива.
- Вы ведь даже глотка не отпили.
- А в нем много газа, и оно испаряется крепкими алкогольными испарениями, - объясняю я. - Наверное, я надышался.
- Давайте я вам помогу. - Он берет мою кружку и осушает ее одним глотком. - Нам надо напиться, - говорит он слегка заплетающимся языком. - Теперь ваша очередь угощать.
Я похлопываю себя по несуществующим карманам пижамы.
- Я не взял с собой денег.
- Тогда запишите их на мой счет. Кстати, позвольте представиться. Капитан Кейп, Большой Мыс, сексуальный супергерой, - говорит он и подает мне руку для рукопожатия. - Хотя можете называть меня попросту Джонатан.
- Скотт Спектр.
Я иду к бару, но барменше сейчас не до меня. Она занята: самозабвенно целуется с кем-то из хирургов. Минут через десять она отлепляется от него, чтобы перевести дух, и наконец замечает меня. Я уже открываю рот, чтобы сделать заказ, но тут к бару подходит хорошенькая медсестра, высокая эффектная блондинка.
- Вы не пропустите меня без очереди? Я с Джеймсом.
- Да, пожалуйста.
Она заказывает пять кружек пива и шесть коктейлей, потом опять поворачивается ко мне и говорит:
- Пиво вы сами знаете, для кого.
- Да, тяжелая это работа - быть популярным.
Она тяжко вздыхает.
- Бедный Джеймс.
- Почему бедный?
- На самом деле я не должна никому ничего рассказывать, - говорит она, делая таинственные глаза. - Он сказал нам по большому секрету.
- Нам?
Она указывает глазами на пятерых подруг.
- Он вам всем шестерым рассказал?
Она кивает и вся краснеет.
- Он нам признался. По-моему, он учится преодолевать свою замкнутость.
- А я и не знал, что он замкнутый.
- Он замкнутый, сильный и необузданный, - говорит хорошенькая медсестра. - Мы хотим его приручить.
- Ну, удачи.
- И помочь ему разрешить эту проблему.
- Какую проблему?
Она улыбается.
- А, ясно. Это и есть тот большой секрет.
Она смотрит на носки своих скромных, но элегантных туфель.
- Если я вам расскажу, вы никому не расскажите? Обещаете?
Я киваю.
- Джеймс - импотент, - говорит она шепотом. - Он возбуждается только тогда, когда шесть молоденьких девушек раздеваются перед ним догола, садятся на корточки и писают.
Я смеюсь. Мне смешно.
- Неудивительно, что Джеймс так много пьет, - говорит она и поджимает губы. - Ему все завидуют. А ему плохо и одиноко. - Она хватает поднос с напитками и уносится прочь.
Кейп изрядно укушался. Когда мы выходим из бара, он еле стоит на ногах. Я предлагаю проводить его до выхода из больницы, но он говорит, что ему нужно взять кое-что у себя в кабинете.
- А я и не знал, что у тебя есть кабинет.
- Я Капитан Кейп, Большой Мыс, супергерой.
Я киваю.
- Смотри: хорошенькая медсестра. Сейчас я воспользуюсь своими суперспособностями и склею девочку на раз.
Я сомневаюсь, что это удачная мысль, и высказываю опасение, что скорее всего она примет его за пьяного идиота, но он уже направляется к ней.
- Добрый вечер.
Хорошенькая медсестра катит металлическую тележку с мертвым телом. К большому пальцу ноги мертвого тела прикреплена бирка с ценой.
- Какой "добрый вечер"? Сейчас три часа ночи.
- Тогда ваша смена, наверное, скоро закончится.
- А вам что за дело?
- Я подумал, что, может быть, мы куда-нибудь сходим. - Он подает ей руку для рукопожатия. - Позвольте представиться. Кейп. Капитан Кейп.
Она держит обе руки на поручне тележки.
- Ну как? Вы согласны? Можно пойти, скажем, в парк.
- Моя мама всегда говорила, чтобы я не ходила в парк с супергероями.
- На самом деле я не настоящий супергерой.
- Я вижу. Это я так издеваюсь.
Я тяну его за руку.
- Ладно, пойдем.
Он хмуро глядит в мою сторону, потом обнимает хорошенькую медсестру за талию, смотрит на мертвое тело и говорит:
- Да, парню явно нехорошо.
Медсестра молчит, только качает головой.
- Давайте я вам помогу. - Кейп пытается оторвать ее левую руку от поручня и замечает кольцо. - Ой, вы замужем.
- Обручена. - Она поднимает руку с кольцом, в которое вставлен бриллиант размером с глазное яблоко.
- Бросьте его, - говорит Кейп напористо. - Лучше встречайтесь со мной.
- Если выдумаете, что я ради вас брошу Джеймса…
- Джеймса?
- Джеймса Жирафа, загадочного доктора медицины. А теперь, если позволите… - И она идет дальше по коридору, толкая тележку.
Кейп хлопает в ладоши.
- Ладно. Самое время устроить погром у меня в кабинете.
- А ты вроде бы говорил, что хочешь там что-то взять. Без всяких погромов.
Он качает головой.
- Тогда я тебе помогу. Ну, хоть в чем-то. А то ты не в том состоянии, чтобы громить кабинеты. - Я иду следом за ним по больничному коридору. Захожу в кабинет. - Ух ты, шикарно, - говорю я, включив свет.
- Я же супергерой.
- Только мне до сих пор непонятно, зачем тебе свой кабинет.
- Кабинет нужен каждому супергерою. Днем, в рабочее время, они работают у себя в кабинете, в нормальном деловом костюме, а если случается что-нибудь необычное и захватывающее, они сразу переодеваются в свой костюм супергероя. - Он пинает корзину для мусора, откуда вываливается целая куча смятых фантиков от конфет; потом выдвигает ящик стола, вынимает его совсем и вываливает на ковер ручки и карандаши. - Так ты чего? Будешь мне помогать или нет?
- На самом деле я не очень люблю громить кабинеты. И вообще что бы то ни было.
- Как же не любишь громить кабинеты? Есть одно известное высказывание: "Если человек устал громить и крушить, значит, он устал от жизни, потому что вокруг столько всего, что можно громить и крушить".
- Ну, если взглянуть на проблему под таким углом…
- Как бы там ни было, это очень хороший способ выпустить пар.
Я смотрю на дипломы в рамках на стене.
- А это что за дипломы? Я оставил очки в палате.
Кейп на секунду задумывается, а потом говорит:
- Дипломы об окончании секс-школы.
- А я думал, об окончании колледжа супергероев.
- Это, по сути, одно и то же. - Он подходит к большому горшку с фикусом и вырывает растение с корнем. Земля рассыпается по ковру.
- Утром ты пожалеешь, - говорю я задумчиво. - Завтра утром ты встанешь и скажешь себе: "И зачем я устроил погром у себя в кабинете?"
Кейп спускает трико и присаживается на корточки над корзиной для бумаг.
- Ты что, собираешься какать? - На всякий случай я открываю окно.
- У тебя нет с собой туалетной бумаги?
Я беру со стола блокнот и передаю его Кейпу.
- Вот возьми это.
- Спасибо.
- Эти твои анархические настроения, они заразительны, - говорю я, вынимая из носа козюлю и вытирая палец о пижаму. - Я тоже хочу что-нибудь погромить, только не знаю что. - Я беру со стола фотографию в рамке. - А почему у тебя на столе - фотография доктора Жирафа? Кейп, ты уверен, что это твой кабинет? - Я выхожу в коридор и смотрю на табличку у двери. Доктор Жираф, доктор философии, кавалер "Ордена Британской империи" 4-й степени. - Кейп, это не тот кабинет.
Он встает и натягивает трико.
- Ты знал, да? Наверняка у тебя даже нет своего кабинета. Ты меня обманул.
- Я пьян. Я хочу умереть.