12 - Майк Райко
Фил с Алленом вернулись от Деннисона ни с чем. Я сидел на кровати у Бетти Лу и держал ее за руку, расхваливая ночнушку в восточном стиле и одновременно жалуясь, что мы с Джейни не понимаем друг друга.
- Пошли к Джорджу, - предложил я. - Может быть, они там.
- Кого вы ищете? - спросила Бетти Лу.
- Приятелей, - уклончиво ответил я, поднимаясь на ноги.
Аллен заговорил с ней, и она хотела было вылезти из постели и угостить нас чем-нибудь, но Фил решительно направился к двери, и нам с Алленом тоже пришлось уходить.
Барбару мы встретили на Седьмой авеню. Она прогуливалась в одиночестве.
- Где Джейни? - спросил Фил. - Что ты здесь делаешь?
- У Джорджа, - ответила Барбара слегка заплетающимся языком.
Мы зашли и сразу заметили Джейни. Какой-то морячок угощал ее виски с содовой. Так же как и подружка, она была разодета в пух и прах.
- Ублюдок! - прошипела она мне.
Мы немного выпили и решили пойти в "Минетту". Морячок сшивался поблизости. Он начал было возникать, но я сказал, что это моя жена, и мы отчалили.
Аллену пришлось всю дорогу тащиться сзади, потому что Джейни с Барбарой не желали идти рядом с ним. Он сопровождал нас как тень, длинными размашистыми шагами.
В "Минетте" мы сели за разные столики. Джейни не хотела сидеть рядом с Алом, а Барбара метнулась за стол к Джо Гулду, окруженному компанией здешних завсегдатаев, так что Аллен оказался в одиночестве. Фил сидел с Барбарой, время от времени кладя голову ей на плечо. Потом ему вдруг стало скучно, и он пошел к стойке, оставив Барбару с Джо Гулдом и остальными. Аллен тут же пристроился рядом с ним и стал заказывать выпивку.
Мы с Джейни сидели в угрюмом молчании. Я злился на нее за то, что прогнала Аллена.
- Проклятый гомик, - повторяла она.
- Ну и что, зато добрый, - возражал я, всякий раз выслушивая, что я и сам такой, как он.
Фил пришел с бокалом в руке и сел к нам. Аллен маячил поблизости, и я ободрительно улыбнулся ему. Он подошел бочком и стал отодвигать стул.
- Пошел отсюда, ты… - тут же зашипела Джейни.
Аллен развернулся и ушел к стойке, но уже через минуту снова оказался рядом, не сводя глаз со столика, словно усердный официант.
Все пребывали в унынии, кроме Барбары, которая явно наслаждалась, слушая истории Джо Гулда и флиртуя направо и налево.
Фил захотел пойти в другой бар, но Джейни сказала, что идет домой, хотя я предпочел бы остаться и спокойно напиться здесь. Денег у Джейни было видимо-невидимо, она только что обналичила попечительский чек. В конце концов мы стали собираться, но тут Фил передумал и снова уселся. Я радостно кинулся к стойке и заказал напитки по новому кругу.
Позже завсегдатаи "Минетты" высыпали наружу и затеяли танцы. Фил вышел за ними и уселся по-турецки прямо на тротуар. Аллен устроился рядом и тоже стал смотреть, время от времени оборачиваясь и комментируя.
Мы с Джейни остались за столиком и продолжали пить, как вдруг подвалил какой-то тип и заговорил об искусстве. Ему повезло с аудиторией, потому что Джейни сама немного занималась живописью. Понемногу он совсем осмелел и пригласил ее к себе в студию посмотреть кубистские картины. Джейни согласилась, но художник тут же понял, что немного промахнулся, потому что она потащила с собой всех, то есть Фила, Барбару и меня. Аллен, как всегда, маячил тенью сзади.
По пути к нам присоединялись другие любопытные, и в конце концов в студию завалилось человек десять, включая Джо Гулда с его неизменной тросточкой. Кто-то тут же включил радио, и начались танцы. Мы с Джейни завалились в спальню и стали целоваться. Она сказала, что можно бы и трахнуться, но я не решился, потому что комната была смежная, и туда то и дело кто-то совался.
Принесли пиво, мы вышли, взяли по большой упаковке и вернулись в спальню. После пива я совсем одичал и полез в окно, но наткнулся на Аллена, который лез снаружи. Оказалось, что он искал Фила на улице, а вернуться в дверь не мог, потому что ее заперли.
- А куда делся Фил? - удивился я.
- Спроси что-нибудь полегче, - ответил Аллен.
Я высунулся в окно и понял, как он залез: прямо под студией помещался клуб "Свинг Рандеву", и Аллен забрался на козырек над входом.
Тем временем Барбара в соседней комнате обжималась с художником, а коротышка Гулд сидел на кровати, упершись подбородком в набалдашник трости, и что-то рассказывал черноволосой девчонке в брюках.
Барбара вышла вся растрепанная и стала прихорашиваться у зеркала.
- Он сам напрашивался, - сказала она Джейни, - вот и получил.
Художник свирепо взглянул на нее, а потом проворчал, повернувшись ко мне:
- Еще немного, и уложил бы.
Я изобразил подобающее случаю восхищение и пошел в студию взглянуть на его творения. Аллен бегал кругами, открывая все двери - искал Фила. Даже в сортир заглянул.
Картины висели вдоль стен - яркие краски и застывшие геометрические формы: кубы, квадраты, круги.
- Как они тебе? - спросил я Джейни, и она ответила, что цвета ничего.
Внезапно откуда-то появился Фил, и мы решили вернуться в "Минетту". Художник между тем озверел окончательно и начал на всех орать, потом распахнул дверь и велел убираться.
Публика потянулась наружу, а он продолжал выкрикивать ругательства. Обозвал Барбару фригидной дурой, Аллена - педиком, а потом схватил за хвост кошку, что шарахнулась из-под ног, и швырнул вниз. Кошка приземлилась на все четыре лапы и шмыгнула под лестницу. Я подошел и сказал, что за такие вещи положено бить морду, но он меня даже не услышал, и я оставил его в покое.
В "Минетте" было невозможно протолкнуться к стойке, приходилось кричать бармену издалека, но в конце концов мне удалось добыть четыре кружки пива. Там, был и Кэткарт с приятелями-студентами. Шум и толкотня мне быстро надоели, и я пошел домой. По пути меня так шатало, что, наткнувшись на какие-то пустые бочки, я свалился в канаву, с трудом вылез и до квартиры добирался долго, припадая на одну ногу.
Фил с Барбарой были в спальне. Я разделся, повалился на диван и долго лежал, пытаясь унять головокружение. Потом раздался звонок в дверь и крик Фила из спальни: "Что за черт!"
Он выскочил голый и стал бегать по всей квартире, проклиная все на свете, а звонок продолжал звенеть. Наконец я встал и открыл дверь.
Это оказались Джейни и Кэткарт, которые едва стояли на ногах. Вошли и тут же повалились на пол, а разъяренный Фил устремился в кабинет.
Я поднял Джейни и бросил на диван. Из спальни появилась Барбара, закутанная в простыню, и тут же радостно бухнулась на колени к Кэткарту, который развалился на кушетке и уже мало что соображал. Она страстно впилась ему в губы, а он лишь тупо пялился.
Джейни вдруг стащила туфлю и огрела меня по голове, как раз в тот момент, когда Фил выскочил из кабинета и снова исчез в спальне, хлопнув дверью. Я вскочил и выключил свет, чтобы Джейни было труднее целиться. Хлопанье дверей, крики, стоны, бормотание и скрип продолжались еще долго. Казалось, квартира номер тридцать два превратилась в какой-то адский бордель.
13 - Майк Райко
На следующий день мы с Филом продрали глаза в полдень и сообразили, что опаздываем уже на четыре часа. Приняли холодный душ, выпили целый пакет томатного сока из холодильника и выскочили из квартиры, оставив Барбару и Джейни досыпать. На улице стояла страшная жара. Выйдя на Сорок второй, мы поспешили за угол к остановке и едва успели на уходивший автобус.
Хобокен покрывала дымная пелена - в доках что-то загорелось. С пепельно-серого раскаленного неба, словно черный снег, валились клочья сажи. Пересев на местный автобус, мы доехали до нужного пирса. Там дым стоял еще гуще, так что щипало глаза. Мы перешли улицу и у ворот сбросили мешки с плеч на землю. Из сторожевой будки лениво вышел охранник.
- На "Харви Вест", - сказал я, доставая бумажку с направлением и пропуск береговой охраны.
- "Харви Вест"? - переспросил он. - Минуточку.
Он зашел в будку и позвонил, потом сказал:
- "Харви Вест" в семь утра сменил док, теперь он в конце Монтегю-стрит, пирс четыре, в Бруклине.
Я повернулся к Филу и развел руками.
- Что ж, - сказал он, подбирая мешок, - раз в Бруклине, поедем в Бруклин.
- Вот уроды! - возмущался я, ковыляя следом. - Нас посылают в Хобокен, а корабль в Бруклине. Приедем, а он небось уже в Манхэттене, один сплошной бардак. Может, пива выпьем?
- Денег нет, - сказал Фил, - и времени тоже.
Разведав, как быстрее вернуться в Нью-Йорк, мы пошли на паром. Поставили мешки к ногам и стали смотреть на море, опершись на перила. Впереди, за широкой полосой реки, мерцали контуры Манхэттена. Слева, где остался Хобокен, виднелся источник дыма: горел какой-то здоровенный склад, а рядом с ним полыхал сухогруз под норвежским флагом. Тяжелые клубы серого дыма поднимались над крышей, смешиваясь с черным дымом от корабля. Повсюду мелькали фигурки пожарных с игрушечными шлангами, из которых лилась вода. "Интересно, отчего начался пожар?" - подумал я.
Паром приближался к Манхэттену. Прохладный бриз, дувший с юга, со стороны устья реки, доносил запах моря. Вспенив воду, паром мягко толкнулся в пристань резиновым боком, деревянные балки заскрипели. Мы взвалили мешки на плечо, спустились по трапу и двинулись на восток через центр города. У автосервиса на Десятой авеню остановились напиться воды. В мастерской никого не было, где у них туалет, мы не знали, поэтому включили толстый шланг для мойки машин и напились из него, направив струю воды в лицо. Из гаража так никто и не вышел, и я сказал Филу: "Ну и местечко! Прихватить, что ли, пару гаечных ключей?"
Мы дошли до Восьмой авеню и потратили последние десять центов на подземку до Бруклина. Вышли на станции Боро-Холл, только, как оказалось, не с той стороны. С тяжелыми мешками на плечах нам пришлось долго пробираться сквозь ряды грохочущих машин под солнцем, которое жгло как раскаленный утюг. Наконец отыскали Монтегю-стрит, свернули под высокую каменную арку и вышли к пирсам. Со стороны нас можно было принять за солдат Иностранного легиона, добравшихся до форта после долгого марша через пустыню.
- "Харви Вест" здесь? - спросил я у охранника у ворот.
- Конечно, сынок. - Он взглянул на наши документы. - Вот он, весь ваш.
Путь наш лежал через разгрузочную площадку промозглого склада, где пахло кофе, туда-сюда носились сотни грузчиков, скрежетали лебедки и надрывались хриплым криком десятники. Грузовичок, тащивший за собой цепочку прицепов, пропыхтел прямо у нас под носом.
- Этот, что ли? - Фил показал направо. Стальные ворота склада время от времени открывались, и тогда за ними показывался величественный корпус корабля класса "либерти" с потеками масла и ржавчины и фонтанами воды, выплескивавшейся из шпигатов.
- Да, он, - кивнул я.
- Ну и махина! - воскликнул Фил, окидывая взглядом необъятный борт.
Мы подошли к трапу, и нас кто-то окликнул из-за спины. Группа моряков, с такими же, как у нас, мешками, оживленно махала нам на ходу. Все больше лица, знакомые по Юнион-Холлу.
- Вы тоже на "Харви Вест"? - спросил один, скидывая мешок на землю.
- Да.
- Я иду боцманом, а вы?
- Матросы первого и второго класса.
- Тогда вот что, ребята, - сказал боцман, глянув мне за плечо, на Фила, - с вами у нас тут почти вся палубная команда. - Он повернулся к подошедшей пятерке. - Мы не хотим подписывать контракт, пока не разберемся, что тут к чему.
- А что случилось?
- Я ходил в плавание со здешним старпомом - сволочь, каких мало. - Боцман сплюнул. - Выжимает все соки и все ему мало… Короче, вот что: сначала мы идем в Олбани на загрузку, потом возвращаемся в Нью-Йорк и тогда уже выходим в дальний рейс. До возвращения мы подписывать ничего не обязаны, но они все уже подготовили и хотят сразу. А мы не будем, пока не убедимся, что с нами нормально обращаются.
Я почесал в затылке.
- А что скажет старпом?
- Не волнуйся, у нас все схвачено, он нам ничего не сделает. Вы, главное, не мелькайте, сидите тихо, а мы сами разберемся. Поняли?
Я пожал плечами.
- Ладно.
- Значит, договорились, - сказал боцман. - Самое главное, никуда пока не лезьте и помалкивайте.
- Хорошо, - кивнул я, вежливо пропуская боцмана на трап.
За ним на борт поднялись пятеро моряков, а следом мы.
Наверху я проворно свернул в коридор и повел Фила в носовой кубрик, где не было ни души.
- Надо сразу занять нижние койки, кидай вещи в рундук, - сказал я. На душе было неспокойно. Ну и рейс, сразу неприятности. - Пошли покажу тебе, где тут что.
Я повел его на бак, заставил перегнуться через борт и показал якорь, якорную цепь и лебедочный механизм.
- Вот эта штуковина весит больше сотни фунтов, - показал я, - и она еще не самая тяжелая из тех, что придется ворочать.
Фил толкнул блок, но лебедка даже не дрогнула.
Потом я показал ему мостик и рулевую рубку, провел на нижние палубы и в рефрижераторное отделение. Замка на двери не было, в контейнерах хранились брикеты ростбифа и молоко в жестянках.
Фил оторвал кусок мяса, сбегал наверх за стаканом и налил себе ледяного пенистого молока.
- Класс! - восхищенно проговорил он.
После долгих пеших переходов под палящим солнцем в поисках "Харви Веста" жажда у нас разыгралась не на шутку.
Напившись и наевшись до отвала, мы вернулись в матросский кубрик, разделись и приняли душ, а потом повесили полотенца в сушильный шкаф - я взял их у негра-стюарда на нижней палубе. Достав из мешков смену белья, переоделись во все чистое.
- Когда начнется работа? - поинтересовался Фил, и я ответил, что, по-видимому, завтра утром.
Я растянулся на койке, включил свет над головой, раскрыл книгу. Потом окликнул Фила:
- Ну, как тебе? Неплохой способ выходить в море - лежишь себе и книжку почитываешь.
Фил достал из рундука противогаз и стальную каску.
- Похоже, нас ждут боевые действия, - сказал он.
Мне пришло в голову, что пора бы повидать старшего помощника и отдать ему наши направления. Оставив Фила в кубрике, я первым делом заглянул в кают-компанию. Несколько стрелков пили кофе и играли в карты.
- Куда ходили в последний рейс? - спросил я.
Светловолосый детина в шортах ответил:
- В Италию. На этот раз, думаю, будет Франция.
Я поднялся по трапу и нашел каюту помощника. Там никого не было, и я снова вернулся в кубрик и лег в койку. Потом вдруг вспомнил вчерашний вечер.
- Послушай, - окликнул я Фила, - такты, стало быть, доломал ее все-таки? Аплодисменты!
Он вытащил из-за рундука какие-то потрепанные книжки, посмотрел на названия и отбросил в сторону.
- Вечером, - продолжал я, - сходим проведаем наших цыпочек.
Тут в кубрик шагнул рыжеволосый тип гигантского роста в засаленной офицерской фуражке и поношенной форме.
- Фамилии? - рявкнул он.
Я назвал.
- Подписали контракт?
- А уже надо? - спросил я невинно.
- Да, все подписывают.
- Вообще-то, - начал я робко, - боцман… и другие… сказали, что хотят подождать…
- Что-что? - грозно выкатил глаза рыжий великан. А может, он и есть тот самый старпом? - Вон с корабля!
- Почему?
- Еще один вопрос, - прорычал он, - и я выброшу вас сам!
- Но…
- Молчать! Вы что тут о себе воображаете? Явились на борт, так подписывайте контракт. Не хотите - убирайтесь!
- Но боцман…
- Плевал я на боцмана! Вон отсюда! И не забудьте, что с вас причитается за пользование душем.
Я нерешительно сел. Он сжал кулаки.
- Вы что, не слышали? Вон! Мне тут подстрекатели ни к чему!
- Вы старший помощник?
- Да, я старший помощник.
- Но… - начал я робко, - как же остальные из палубной команды? Мне сказали, что…
- Не твое дело! Катись отсюда!
- Ладно, не кипятись…
Я подобрал рубашку и стал надевать. Фил стоял в углу, глядя на верзилу. Тот еще раз угрожающе зыркнул на меня и ушел.
Поднявшись с койки, я достал из рундука свой мешок и кивнул Филу.
- Давай собирайся. Ноги моей не будет в этом гадючнике.
В офицерской кают-компании на столе были разложены бумаги, и матросы стояли в очереди, чтобы их подписать. Судовой комиссар сидел за столом и курил трубку.
- Райко и Туриан? - переспросил он. - Это вы?
Я с достоинством кивнул.
- Странная история, не понимаю.
- А никакой истории. - Комиссар равнодушно отвернулся. - Старший помощник велел вычеркнуть вас из списка команды.
Вернувшись в кубрик, я взял мешок и вышел в коридор.
- Идите вы все в жопу! - крикнул я и пошел вместе с Филом к трапу.
Боцман стоял у борта и смотрел на нас.
- Уходите?
- Какого черта! - взорвался я. - Ты нам сказал ждать, мы и ждали. Что тут у вас происходит?
Он взглянул на меня с удивлением, словно не понимая, что я имею в виду. Похоже, он даже не помнил, что сам все затеял. Я подозрительно прищурился.
- Ты сам-то подписал контракт?
- Да, только что.
Это был финиш. Я отвернулся и стал спускаться по трапу.
Боцман догнал нас на берегу.
- Послушайте, - начал он, - если вам не дают подписать контракт, идите в Юнион-Холл и пожалуйтесь. Имеете право на компенсацию в размере месячного жалованья. Согласно профсоюзным правилам, если у человека есть направление, его нельзя не пустить на борт. Поняли?
- Да, - процедил я сквозь зубы.
Он не отставал, продолжая твердить про правила, месячное жалованье и наши права, мол, нам нужно жаловаться и еще раз жаловаться, и что старпом ничего не может нам сделать. В конце концов я попросил у него десять центов на метро, и он дал мне четверть доллара со словами: "Этот старпом такая сволочь, не позволяйте ему надувать вас!"
На причалах шла погрузка, тягач пыхтел, таща за собой вереницу платформ с танками, джипами и грузовиками. У пирса бок о бок с другим сухогрузом стояла баржа, и кран устанавливал на нее двадцатимиллиметровое зенитное орудие. Понаблюдав немного, мы закинули мешки на плечо и двинулись дальше.
Солнце продолжало палить. На Монтегю-стрит мы зашли в лавчонку и взяли бутыль оранжада, сели на ступеньках и стали пить. Оранжад был теплый и приторный.
- Не переживай, - сказал я Филу, который совсем приуныл. - Завтра пойдем и разберемся. Это не единственный корабль.
Он ничего не ответил. Я зашел в магазин сдать бутылку, и мы направились к станции Боро-Холл.