14 - Уилл Деннисон
К субботе сыскное агентство мне осточертело. Босс оказался хитрой сволочью - то и дело подсовывал повестки, чтобы я доставил их "по пути с работы", в то время как адресат оказывался на другом конце города.
К Алу я зашел ближе к восьми вечера, успев побывать в Бронксе. Мы собирались съездить на Вашингтон-сквер и пожелать нашим морякам счастливого плавания.
В квартире номер тридцать два Барбара и Филип тискались на диване. Филип был в одних матросских брюках, а Барбара - в нижнем белье. Они лежали неподвижно, лишь Филип, бросив взгляд на Ала, теснее прижался к девушке.
Майк Райко и Джейни были в спальне. Майк натянул брюки, вышел и поздоровался. Я присел на диван.
- Значит, завтра утром? Во сколько?
- Мы не уходим, - сказал он. - Нас уволили.
- Вот как? Никогда о подобном не слышал.
- Так получилось. Мы пришли, а боцман посоветовал нам пока не подписывать контракт, потому что старший помощник - сволочь. Ну, мы спустились вниз, попили молока, приняли душ, а потом явился старпом, такой рыжий верзила, и говорит: "Я так понял, парни, что вы никак не решите, наниматься на работу или нет. Так что убирайтесь вон с корабля, а еще вы должны нам за воду в душе". Такие дела.
Из спальни вышла Джейни.
- Я так и знала, что они не уедут.
- В понедельник - точно, - заверил Майк.
- Нуда, конечно. Я вздохнул.
- Вы обедали?
Оказалось, что нет, и все, как обычно, принялись обсуждать, пойти куда-нибудь или поесть дома.
- Меня уже тошнит от этой квартиры, - заявила Джейни. - С самого утра здесь торчим.
Они оделись, и мы отправились на Шестую авеню в закусочную. Я взял только мороженое, потому что уже успел перекусить, но потом передумал и заказал фаршированный перец. Все подали одновременно, а перец оказался паршивый.
Филип сидел у стойки рядом со мной, постаравшись оказаться как можно дальше от Ала.
После тошнотворной еды, за которую мне пришлось еще и заплатить, потому что ни у кого не было денег, мы вышли на улицу и остановились у высокой решетки, окружавшей палисадник многоквартирного дома. Ал перелез через ограду и развалился на траве. Барбара с Филом сели на скамейку, он положил голову ей на колени. Стоял жаркий вечер, мимо шли прохожие.
Я поговорил с Майком о торговом флоте и спросил, почему он не носит форму и не пользуется льготами.
- Да ну, - отмахнулся он, - нечестно как-то.
- Ты считаешь, это честный мир? Кто-то предложил сходить на "Великую иллюзию" с Жаном Габеном, но Барбара сказала, что видела фильм пять раз и знает наизусть каждое движение Эриха фон Штрогейма.
Представление с головой на коленях им с Филом наскучило, и они встали со скамейки. Фил заговорил о своем отце. "Через пару лет старика выпустят", - сказал он.
Мы решили перейти через дорогу и выпить пива. Ал полез было через ограду - и сверзился на тротуар. Я помог ему встать.
- Ушибся?
- Кажется, ногу подвернул, - поморщился он.
Филип с Барбарой уже были на той стороне. Мы зашли в бар и заняли столик в глубине. Ал заметно прихрамывал.
Перед музыкальным автоматом плясал пьяный, поэтому задерживаться мы не стали. У Джейни возникла идея:
- Пошли в "Германию"!
Мы с Филипом и Барбарой шли впереди, и я спросил, когда он уходит в море. Он ответил, что в понедельник. Потом зашел разговор о Рембо. Барбара всю дорогу молчала - похоже, дулась. Ал бодро прихрамывал шагах в трех позади, Филип его старательно не замечал.
До войны "Германия" считалось одним из самых шумных и неприятных заведений во всем Нью-Йорке. Там целыми толпами собирались студенты и распевали хором, а в туалетах регулярно завязывались драки, часто на гомосексуальной почве. Теперь эта пивная мало чем отличается от прочих.
Мы уселись за длинный деревянный стол и сделали заказ. Пиво принесли в высоких глиняных кружках. Филип сидел напротив Барбары, время от времени подставляя голову, чтобы она погладила. Это выглядело натянуто и отвратительно. Потом он игриво цапнул зубами ее палец, оставив на ногте полосу содранного лака.
Майк в очередной раз поведал историю о том, как их выкинули с корабля. Джейни тошнило, остальные зевали, разглядывали ногти или глядели по сторонам. Наконец Барбара собралась домой в Манхассет, и Филип отправился провожать ее до метро. Ал умоляюще взглянул на него, как собака на хозяина, но взгляд пропал даром.
Райко завел рассказ о том, как в Северной Атлантике потопили транспорт "Американская звезда". Он сам эту историю услышал в каком-то чикагском баре от одного из выживших. "Просто ужас, - говорил тот. - Тьма стояла хоть глаз выколи, я оказался на плоту с чернокожим коком, а вокруг утопающие солдатики на помощь зовут…"
15 - Уилл Деннисон
В воскресенье я не заходил к Алу до самого ужина, часов до шести. Меня не слишком тянуло выслушивать новую интерпретацию вчерашних событий.
Мой стук в дверь разбудил его. Получив приглашение войти, я увидел, что он лежит на кровати, укрытый легким одеялом. Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак. Я спросил, пойдем ли мы ужинать, он сказал, что да, и снова закрыл глаза. Я сел, включил свет и стал просматривать номер "Нью-Йорк тайме", лежавший на полу.
Наконец Ал отбросил одеяло и спустил ноги на пол. Он оказался полностью одет, только что без обуви. Зевнув, он с улыбкой подошел к умывальнику, плеснул в лицо водой и причесался.
Я продолжал читать газету - какую-то историю про двух женщин в кафе "Шраффт". Ал обул обшарпанные туфли, и мы пошли за едой в лавку на Шестой авеню. Купили булочек, нарезанного окорока, сыру, яблок и молока. Вернувшись, разложили все и принялись за еду.
- Знаешь, Деннисон, - начал Ал, - в этой девице есть что-то от вампира.
- Ты имеешь в виду Барбару? Пожалуй. Алые губы, бледная кожа… Фу! Неестественно как-то.
- Когда я увидел их на диване, подумалось, что она высасывает из него жизненные силы.
- Во всяком случае, сексом в их отношениях и не пахнет, - заметил я. - Даже смотреть жутковато.
- Он совсем бледный стал, плохо выглядит.
Некоторое время мы ели молча. Я ждал извечного вопроса, почему Фил якшается со всеми этими бабами, хотя явно их не любит, и почему он не может полюбить его, Ала - а если полюбил, то почему не проявляет своих чувств. Вопроса я дождался, но ничего не ответил.
- А что, если я все-таки поплыву с ними? - продолжал он. - Может быть, он обрадуется, если увидит меня на корабле?
- Понятия не имею, - ответил я. - Делай что хочешь, но лучше не дергайся, а постарайся заработать денег. Через месяц-другой он вернется. Если за это время наладишь бизнес с травкой, то будет чем козырять.
Он упрямо помотал головой.
- Не понимаю, при чем тут деньги.
Мне не хотелось объяснять все сначала, и я промолчал. Ал поразмыслил и заявил, что непременно постарается купить семян.
После обеда он собрался на Вашингтон-сквер и предложил пойти вместе. Я поморщился.
- Сколько можно. Вчера, сегодня…
На углу Пятьдесят второй мы распрощались. Ал направился к Пятой авеню на автобус, а я дошел до Бродвея и вернулся домой на метро через Шеридан-сквер.
Около десяти позвонил Дэнни Борман, напросился в гости. Я дал добро.
Дэнни ужом проскользнул в дверь, СЛОВНО: гангстер, который поссорился со своими и боится собственной тени. Опрокинул стаканчик виски и стал рассказывать, что случилось прошлой ночью.
В баре он заприметил морячка, который швырял деньги направо и налево. Дэнни мигом познакомился с ним и уговорил продолжить праздник. Морячок принялся хвастать, что воевал на Тихом океане и служил бы еще, если бы не ранение. "Понятно", - кивнул Дэнни. Тот полез в бутылку: "Не веришь? Сейчас покажу бумаги", - и стал рыться в ящиках комода. Недолго думая, Дэнни подошел сзади и стукнул его кистенем, однако голова у морячка оказалась на удивление крепкая. Он завопил, Дэнни кинулся к двери, но опоздал - на лестницу уже выскочили все соседи. Пришлось прыгать в окно, этаж был всего второй, повезло. В общем, "преступнику удалось скрыться", как пишут в газетах. Кистень он выбросил.
Дэнни сидел сам не свой, нервно вертя в руках пустой стакан. Я почесал в затылке.
- Слушай, ты не согласился бы поджечь дом за две сотни баксов?
- А что, неплохо, - оживился он.
Я объяснил, что мой знакомый докер сильно обозлен на одну девчонку и ее мать, дескать, они его надули. Сам он ничего сделать не может, потому что его заподозрят первым, и хочет за две сотни нанять кого-нибудь. Дом деревянный, на Лонг-Айленде.
- А хозяева будут дома? - спросил Дэнни. - Если так, то я пас. Две сотни - это мало за мокруху, что бы там эта девка ни натворила.
Я заверил его, что никого не будет: заказчик узнает и сообщит удобное время.
- Тогда заметано, - кивнул Дэнни.
- Погоди минутку, - сказал я и позвонил, но никто не ответил. - На, запиши номер. Скажешь, что Уилл рекомендовал тебя для ремонта дома. Я его уже предупредил.
Дэнни сказал, что не забудет меня, как получит деньги. Я махнул рукой.
- Мне много не надо. Работенка непыльная, но не в моем стиле.
Мой стиль - оставлять риск другим. В этом мы с папашей Филипа похожи.
- С заказчиком проблем не будет, - продолжал я, - где он живет, я знаю, но на всякий случай возьми половину вперед.
- Уж как-нибудь, - улыбнулся Дэнни, - не впервой. - Он поднялся со стула. - Извини за мухобойку.
- Ничего страшного. Главное, что сам ушел.
16 - Уилл Деннисон
В понедельник домофон разбудил меня около семи. Я натянул шорты, вышел в гостиную и нажал кнопку.
- Кто там?
- Это я.
Я узнал голос Филипа и отпер дверь. Фил скользнул внутрь.
- Вот, возьми… - Он протянул раскрытую пачку "Лаки Страйк". - Последняя.
Пачка с единственной сигаретой была вся выпачкана кровью.
- Я только что убил Ала и сбросил труп с крыши, - сказал Филип.
Сигарета застыла у меня в руке.
Я сел на диван и показал на стул напротив.
- Садись и рассказывай все с самого начала.
- Мне нужно сто долларов - в Мексику поеду.
- Не спеши, парень, сначала про убийство.
- Мы пили в "Минетте", - начал он, - а потом решили прогуляться. Где-то на Второй авеню и вломились в заброшенное складское здание, хотели посмотреть, что там. Я нашел на полу топорик и стал бить стекла. Потом поднялись наверх. Ал все время твердил, что хочет со мной на корабль, я обозлился и толкнул его в грудь так, что он чуть не свалился с крыши. Посмотрел на меня и сказал: "Я хочу делать все, что ты делаешь: писать стихи, плавать по морям…" - Филип прервал рассказ и взглянул на меня. - Ты мне не веришь, да?
- Продолжай.
- Ну вот, он говорил и говорил, и тут я спросил его: "Хочешь умереть?" Он ответил, что да. Начал подшучивать, потом попытался обнять. Топорик был у меня в руке, и я ударил его по лбу. Он упал мертвый. В общем, дай мне сто долларов, мне нужно смыться из страны.
- Не дури, - сказал я. - На сотню далеко не уедешь.
Он пожал плечами.
- Как-нибудь, на попутках.
- Тебя мигом поймают.
- Все-таки не веришь, - насупился он. - Вот так всегда и бывает: копится, копится, а потом вдруг что-нибудь да случается.
- Ладно, Ала ты убил. А дальше что?
- Он лежит, глаза приоткрыты, словно смеется надо мной. Ну я и говорю: "Не фиг смеяться, сдох уже", - перекатил его ногой к краю крыши, и он свалился. Там этажей семь.
- Вас заметили?
- Нет, вряд ли.
- Вы же вместе сидели в "Минетте" и вместе вышли…
Я лихорадочно обдумывал ситуацию. Все складывалось.
- Так что гони сто долларов, - снова начал Филип, - не то и тебя пристукну. - Увидев мою улыбку, он поморщился. - Нет, не убью, конечно, но… Слушай, дай мне денег, а?
Я молчал.
Филип достал из кармана шелковый носовой платок, тоже весь в крови. В уголке виднелись инициалы "Р. А.". Он сунул платок мне под нос.
- Узнаешь?
- Да, это его. Сувенир?
Он взглянул на меня по-детски простодушно.
- Бери, если хочешь. Оставить?
- Ты что, спятил? Забери сейчас же! Накинув халат, я стал мерить шагами комнату.
- Не дашь денег, мне электрический стул светит! - заявил Филип.
Я подошел к нему и заговорил с вкрадчивыми интонациями Клода Рейнса:
- Электрический стул? Тебе дадут не больше двух лет. Знаешь, что на самом деле произошло? Это он на тебя напал. Хотел изнасиловать. Вот ты и потерял голову. Размахнулся, ударил, он полетел с крыши. Ты был в панике, защищался как мог - вот и все. Короче, найди хорошего адвоката, и он тебя вытащит.
Филип задумчиво кивнул.
- Пожалуй, два года я выдержать смогу. Хотя… не знаю. Дай мне револьвер, я лучше застрелюсь. У тебя же есть револьвер!
- Да, есть.
- Но нет патронов?
Он прекрасно знал, что патроны у меня тоже есть.
- Патронов нет.
Фил повернулся к двери, я пошел за ним. Доверяй я полностью его рассказу, я бы, наверное, положил руку ему на плечо и сказал что-нибудь ободряющее. Но он столько раз под разными предлогами клянчил у меня деньги…
- До свидания, Филип, - сказал я сухо.
Он кивнул и вышел.
Я запер дверь. Поднял с пола окровавленную сигаретную пачку, разорвал на мелкие клочки и спустил в унитаз.
Пора было идти на работу.
17 - Майк Райко
В понедельник ровно в девять я был готов бежать к раздаче вакансий в Юнион-Холл, но Фил все не появлялся. Мешок его лежал за диваном, где и вчера. Я сел и стал ждать. Если он просто вышел позавтракать, значит, вот-вот вернется. Я закурил, обдумывая, что сказать диспетчеру, чтобы наверняка получить сегодня назначение.
Домофон звякнул три раза, это значило, что звонят по телефону. Я спустился по лестнице в холл и взял трубку.
- Алло!
- Майк, это Фил.
Я в первый раз слышал его голос по телефону и улыбнулся, потому что звучал он странно.
- Майк, я вчера от старика избавился.
- Что? - переспросил я, хотя почему-то знал, что он имеет в виду. - Ты где?
- В "Якоре".
- Что ты там делаешь?
- Не знаю… Приходи.
- Ладно, сейчас.
Какая-то женщина с сумками в руках пыталась открыть входную дверь. Я дождался, пока она войдет, потом вернулся к себе.
Я вытащил мешок Фила из-за дивана, потом пошел в спальню. На моем мешке спала кошка, и я переложил ее на кровать к Джейни. Уже начиналась жара, лицо Джейни взмокло от пота. Мешки я положил рядом и долго смотрел на них, потом сообразил, что они не нужны. Повернулся, вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице.
В холле я вдруг остановился и снова побежал наверх. Пошел в спальню, встал на колени перед кроватью и поцеловал Джейни в лоб.
- Жди, я вечером вернусь.
Джейни что-то пробормотала, не открывая глаз. Я вышел из дома и зашагал к Юнион-Холлу.
На улице стояла влажная духота, яркий солнечный свет заливал все вокруг. День обещал быть жарким. На углу Четырнадцатой и Седьмой авеню какая-то старушка пыталась продать мне букет цветов, но я проскочил мимо, не останавливаясь.
Фил держал в руке полупустой стакан виски, на стойке лежало несколько долларов и россыпь мелочи. В "Якоре" толпились матросы, они галдели вовсю, музыкальный автомат наигрывал что-то латиноамериканское.
Мы поздоровались, и Фил заказал мне выпить. Я устремил взгляд к потолку, где вращался вентилятор, и дал виски проскользнуть в желудок. Потом взялся за кружку пива и посмотрел на Фила.
- Значит, избавился? - спросил я. - Где он?
- На заброшенном складе, во дворе.
- Мертвяк?
- Само собой. Я прищурился.
- Ну-ну.
Фил криво усмехнулся, достал из кармана носовой платок и протянул мне. Платок был запачкан красным, в углу виднелись инициалы "Р. А.".
- Это его?
Он кивнул, потом показал на отвороты своих брюк хаки и приподнял ногу. Красные пятна были везде.
- Кровь, - сказал он.
Я не знал, верить или нет - уж больно он старался.
- Что случилось?
- Ударил его в лоб топором, и он упал мертвый. Я перекатил его к краю крыши и столкнул. - Он прикрыл уши ладонями. - Я вот так досчитал до трех, чтобы не слышать удара. - Лицо его болезненно скривилось. - Только все равно услышал.
- Расскажи с самого начала, - попросил я. Колени у меня дрожали и подгибались, пришлось облокотиться о стойку. - Пойдем сядем где-нибудь, я что-то стоять не могу.
- Я тоже. - Он сгреб в карман деньги и рассыпанные сигареты.
Мы вышли из бара, перешли на ту сторону и двинулись по Семнадцатой улице. Справа во дворе резвилась толпа ребятишек: качались на качелях, играли в чехарду, барахтались в бассейне. Фил улыбался, глядя на них. Я сообразил: он думает о том, что стал убийцей.
Сворачивая на Восьмую авеню, я обернулся и в последний раз посмотрел на моряков, толпившихся у Юнион-Холла.
Пройдя несколько кварталов, мы зашли в бар с кондиционером. Сели у стойки на табуреты, обитые красной кожей, и заказали по стаканчику виски "Лорд Кальверт" и пива вдогонку.
- Расскажи мне все, - снова попросил я, - все, начиная со вчерашнего утра.
- Вчера я весь день пробыл у дяди, выклянчил у него еще денег - перекантоваться, пока не устроюсь на другое судно. После ужина пошел в "Минетту" выпить виски. Встретил там Ала с Кэткартом, потом Кэткарт ушел, а мы остались.
Фил рассказал о своем разговоре с Деннисоном. Я спросил:
- Что делать будешь?
- А ты что посоветуешь?
- В общем, то же, что и Деннисон.
- Пожалуй, так оно и лучше, - вздохнул он и заказал еще по стаканчику. - Точно сяду на электрический стул.
- Глупости! Этот педик тебе проходу не давал, испортил жизнь… Полицейские тоже люди.
Фил пожал плечами. Я махнул рукой.
- Ладно, как бы то ни было, сегодня мы хорошенько надеремся. - И тут же, устыдившись, добавил: - Эх, жаль, что так вышло…
Он снова пожал плечами. Я поднял бокал.
- Ладно, помянем.
Я допил свой "Кальверт" и только тут заметил, что по щекам у Фила текут слезы. Мне еще не доводилось видеть его плачущим. Мне захотелось положить руку ему на плечо, и в конце концов я так и сделал.
- Для всего есть свое время, даже для убийства, - сказал я. - Сароян.
Фил неожиданно улыбнулся.
- Скорее Томас Стерне Элиот.
- Скажешь тоже!
Мы посмеялись, я дал ему сигарету. Потом вспомнил, что раньше часто размышлял, как это - убить человека. Тысячи слов написал, пытаясь представить ощущения убийцы. И вот рядом со мной тот, кто это сделал.
- Пойду к дяде и признаюсь, - сказал Фил. - Он сообразит, что делать, адвокатов подыщет. Если полиция еще не обнаружила тело, к вечеру найдет обязательно.
Я попытался заговорить об ощущениях, но Фил думал только о фактах.
- У моего дяди есть связи среди политиков, он знает, какие тут понадобятся адвокаты.
Мы поговорили еще, потом он вдруг заторопился.
- Куда ты? - спросил я.
- Пошли в музей современного искусства, погуляем там часок-другой.